У истоков Ночи

Заметка на будущее: вопли чаек и ругань пьяной матросни не способствует хорошему настроению. Итак, они выяснили: некто нападает на девушек, посещавших местную гадалку, причём последняя с очень большой вероятностью к происшествиям непричастна. Блестящая работа! Почти наяву виделось каменное лицо Леоны, с которым она выслушает доклад новоявленных Хранителей, и невозмутимо-жестокое: - Пошлём кого-нибудь поспособнее. Надеюсь, ваше промедление никому не будет стоить жизни. Впрочем, сомневаюсь. Одно дело – отыскать виновного в крохотном Грейсроке. И совсем другое – здесь, в Эмбертауне. За день сюда прибывают сотни людей, и столько же покидает город навсегда. Чтобы обойти его весь, из конца в конец, потребуется пара суток – не говоря уж о том, чтобы опросить местных! На последнее не хватит и целой жизни, да что там – нескольких жизней! От мрачных размышлений отвлёк робкий голос Кинана: - Это, а бывают такие ночные, чтоб их соль не брала? На него было жалко смотреть: очевидно, тоже пытался найти выход из ситуации – и всё никак не находил. Разве что ещё раз наведаться в отделение полиции, снова попытаться поговорить с мистером Тайлером… Ага, и опять получить от ворот поворот. Видите ли, неохота тратить время на каких-то там Хранителей! Но если сидеть и жалеть себя, проблема сама собой не испарится. Арлен поднялся: - Пошли? - Куды? – встрепенулся напарник. – Ты всё придумал, да? В щенячьих глазах загорелась столь неприкрытая надежда на умственные способности молодого лорда, что даже не хотелось разочаровывать. Стараясь ничем не выдать своего беспокойства, Арлен посмотрел по сторонам: - Мы знаем, где живёт Джессика. И мы знаем, что на неё напали по дороге домой. Она ничего не помнит, но я думаю, стоит пройти тем же путём. Если тварь нападает на каждого, кто посещал дом ведьмы, она сама найдёт нас. - А если хитрющая? Не вылезет, тогда что? – забеспокоился Кинан. Ещё бы! План-то держится даже не на честном слове. Это как уравнение, где почти все переменные неизвестны. С кучей дополнительных «если». - Не вылезет – тогда и будем думать. Сменяли друг друга уже почти знакомые улицы, и Арлен напряжённо смотрел по сторонам. Это вам, конечно, не ночной лес – всё выглядит обычно, даже слишком; не получается бояться открытых ставен, полудохлых цветов на подоконниках, случайных прохожих… Последние, впрочем, попадались на пути нечасто: восхитительно пустынная улица. Даже не верится, что совсем недалеко – шумные портовые кварталы: ни шороха, кроме звука шагов, кроме напряжённого дыхания. Сомнений нет: если существо нападает на девушек, то всенепременно делает это именно здесь. Ближе к морю слишком много посторонних, среди которых непременно отыскался бы хоть один свидетель. С другой стороны, кто сказал, что таких свидетелей нет? Может, о них известно только полиции, Хранителям же сообщить не сочли нужным… Откуда появится тварь? И появится ли вообще? Ещё слишком рано, стрелки часов ещё только-только подбираются к полудню… А ведь девушки наверняка ходили к гадалке не по ночам. - Слушай, а существуют ночные, которые не боятся солнца? – говорил Арлен шёпотом. Разумеется, убеждая себя: лишь затем, чтобы не спугнуть опасное существо, возможно, наблюдающее за ними. И вовсе не потому, что не желает ненароком привлечь к себе внимание твари. Кинан вцепился в пострадавшую на прошлом задании ладонь: - Ну, чтоб совсем не боялись – таких нету. Но у них свои сильные есть. Слабые на солнце помирают, а эти – ничего, терпят. И чем сильнее, тем, значит, зашибить труднее. Тоже шёпотом. Какое совпадение. Как-то даже приятно, что не ты один трясёшься от страха, изо всех сил стараясь в этом не признаваться. Значит, при солнечном свете тварь запросто может напасть – если, конечно, она достаточно сильна. А если неведомое существо не страшат солнечные лучи – может, точно так же оно наплюёт и на соль, и на осину, и на серебро? Арлен потянулся к кинжалу, проверяя, легко ли тот извлекается из ножен. Хотя, как показало первое столкновение с ночными, боец из него тот ещё: врага жалеет, от страха разве что не скулит… Как же унизительно! Разве может он, наследник рода Бреттов, позволить себе трястись от одной только мысли об очередном столкновении с неизвестностью?! Нет уж! Пустынная улица меланхолично наблюдала за двумя молодыми Хранителями, в нерешительности топчущимися в тени плотно прижимающихся друг к другу домов. Как будто сотни глаз следили из ниоткуда – и одновременно отовсюду. Не покидало острое ощущение: они подставляются под удар, подставляются настолько явно, что глупее было бы только нарисовать у себя на груди мишень и дожидаться особо меткого стрелка. Они ждали появления какой-нибудь твари. Но ничего не происходило – и от этого становилось ещё страшнее. Представлялась Бекки – или ещё какая дрянь похуже. Арлен почти не дышал, шаря взглядом по окнам, дверям, подворотням – где, где же?! - Ух ты! – потрясённый вопль напарника заставил вздрогнуть и сильнее стиснуть рукоять единственного оружия – до побелевших костяшек, до отпечатка на ладони. Что-то полезное? Или опасное?! Проследив направление взгляда напарника, Арлен с трудом удержал на кончике языка самое нецензурное выражение, какое только знал, и тотчас мысленно извинился перед предками за неподобающее желание схватить Кинана за шею и долго, сладострастно душить. Тот с разинутым ртом топтался у витрины очередного ювелирного магазинчика – крайне мелкого и, очевидно, закрытого. В самом центре гордо красовалось зеркало в изукрашенной серебряной раме. Красивая, конечно, штука, но жутко непрактичная. Будь Бетти сейчас рядом, точно бы разбила витрину лбом, лишь бы только потрогать блестящую безделицу, покрутиться перед ней, полюбоваться своим отражением, нацепив предварительно какие-нибудь особо дорогие бусы… Арлен поморщился – настолько живо ему представилась эта сцена. Даже, кажется, прозвучал в голове капризный голосок бабули: «Ах, как замечательно оно смотрелось бы у меня в спальне… То есть как – не можем себе позволить?» - Красотень-то какая… - завороженно протянул Кинан, прилипая к витрине. – У мамы похожее было, маленькое только совсем… Вроде как папа, значит, подарил. А потом Агата разбила, мама ругалась – жуть жуткая! Думали, совсем нас поубивает. Замечательно. Оказывается, вычурная и абсолютно бесполезная вещица обладает свойством навевать идиотские воспоминания. - Пошли уже. Может, когда мы со всем разберёмся, ты сможешь его купить. - А ведь точно – куплю! – пылко заверил Кинан. – Маме привезу – то-то обрадуется! И даже не заругается больше, что я в Хранители пошёл. Она ж не хотела, всё говорила – нечего тебе там, значит, делать, а я… Напарник продолжал бессмысленную болтовню, в то время как Арлен внимательно разглядывал своё отражение. Что-то было неуловимо не так, как будто потерялась какая-то мелкая, но оттого не менее значительная деталь. Быть может, эта штука искажает изображение? Или… Молодой лорд не успел заметить, когда тёмная точка на поверхности зеркала начала стремительно приближаться. Нет, не грязь – кто-то мчался к ним, готовый наброситься со спины! - Осторожно! – крик разорвал тишину пустынной улицы. Кинжал, всё же соизволивший в нужный момент покинуть ножны, описал дугу в воздухе – и Арлен недоумённо замер. Та тварь, похожая на большую чёрную псину – где она? Испарилась? На всякий случай он покрутил головой. Всё те же окна, двери, дома… Ни следа существа. Оно ведь не могло просто так появиться, а потом исчезнуть в никуда! Взгляд натолкнулся на Кинана – и молодой лорд мигом забыл о твари. Тот почему-то то хватался за горло, то принимался ощупывать челюсть, то открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыбёшка. - Ты ранен? Оно напало на тебя?! – Арлен приподнялся, рассматривая лицо напарника – вдруг и в самом деле где-то осталась кровоточащая рана. Кинан растерянно потряс головой, вытаращил глаза и снова зашевелил губами, пытаясь что-то сказать. - Что с тобой?! – уже не на шутку встревожился наследник Бреттов. Неожиданно молчаливый собеседник зажмурился, закусил губу, после чего полез в свою сумку. На глазах у изумлённого Арлена появилась на свет тщательно закупоренная чернильница, обрывок бумаги… Руки Кинана тряслись, но он упрямо сжимал губы, будто пытаясь сказать: всё в порядке. Пера или ручки не нашлось, и напарник, чуть подумав, полез в чернильницу мизинцем. Медленно появились на бумаге крайне корявые буквы: «Ни магу гаварить».