У истоков Ночи

Как-то так вышло, что все слова вроде «преступник», «вор», «убийца», «мошенник» подразумевают под собой исключительно мужской род. Думаешь – преступник, и в голове разом возникает образ вооружённого мужчины с закрытым маской или шарфом лицом. Потому вполне можно понять чувства Арлена, когда он сдёрнул пресловутую ткань и обнаружил под ней хорошенькое девичье личико, обрамлённое короткими чёрными кудрями. Ещё мгновение спустя он сообразил, что совершенно не по-джентльменски восседает у несостоявшегося «призрака» на бёдрах, а одной рукой упёрся в её грудь. Осознание сего прискорбного факта заставило его немедленно отшатнуться, свалиться на мостовую, тут же вскочить, налететь на фонарный столб и лишь затем наконец-то неловко выпрямиться. - Куда! Убегнет же! – возопил Кинан, но пленница не собиралась больше удирать. Если начистоту, она и испуганной-то не выглядела, скорее, обиженной. Наверное, всё дело было в слишком больших для худенького личика глазах – тёмно-карих, почти чёрных, и очень-очень раздражённых. - Ну вот! – всплеснула она руками. – Юбка порвалась! А у меня больше ни одной нет… - Стоять! - гаркнула Леона, заметив, что девушка сделала едва заметный шаг в сторону неосвещённого переулка. – Ты кто вообще такая, и какого демона шляешься в таком виде?! А если б я твою тупую башку отрубила?! Кинан лишь размахивал руками и качал головой, периодически открывая рот, но, видимо, никак не мог подобрать нужные слова, дабы поведать ненастоящему призраку о её нескончаемой дурости. Арлен стоял. Стоял и разглядывал «преступницу». Н-да, ей было отчего побеспокоиться: пресловутая юбка разошлась по шву от подола до середины бедра. Когда в импровизированном «разрезе» мелькнула стройная ножка в изрядно потрёпанном чулке, несчастный нервно сглотнул и сделал вид, что любуется звёздным небом. - А вы сами-то кто такие? И с какой стати мне угрожаете?! – упёрла руки в боки незнакомка. Леона оскалилась, явно намереваясь вновь сказать что-то не особо принятое в приличном обществе. Нужно было спасать ситуацию – и Арлен сделал шаг вперёд, на одном дыхании выпалив: - Орден-Полуночных-Хранителей-мои-извинения-мисс! Раздражённость сменилась растерянностью, после чего «преступница» воскликнула: - Так вы не из местных рабочих? Ой! Просто «ой». И больше – никаких объяснений. Старшая Хранительница выразительно покосилась на оружие, прикидывая, не пустить ли его в ход, и Арлен, воспользовавшись её молчанием, заговорил снова: - Не могли бы вы объяснить, что забыла столь юная леди посреди ночи в столь… ээ… неподобающем месте? - Я… тьфу ты! На голову-то зачем?! Кинан виновато спрятал опустевший мешочек из-под соли. - Извиняйте, я ж токмо проверки ради… Как же абсурдно выглядела вся эта ситуация – старая часовня поодаль, «призрачная» девушка, оказавшаяся вполне земной… Сложновато в такой обстановке бояться темноты и неведомых чудовищ, которые могут в ней скрыться. Тем временем незнакомка отряхнулась от налипших на волосы белых крупинок и продолжила: - Меня зовут Кларисса Темплтон. И я не желаю тратить время на разговоры с такими, как вы. - Да чего мы тебе сделали-то? Я ж за соль, это, извинился… Глупо, глупо, как же всё глупо! И как продолжать строить из себя благовоспитанного джентльмена? Отводить взгляд от собеседника крайне невежливо, но куда хуже смотреть, когда взгляд сам собой сползает куда не следует… Однако Кларисса быстро сообразила, что смущает молодого Хранителя, и поправила юбку. - Чего замолкла? Отвечай, что ты здесь забыла. Живо. Наверное, странно, что всерьёз пугаешься не тогда, когда старшая Хранительница брызжет слюной и вопит, а когда она принимается говорить подчёркнуто тихо, почти ласково, а жуткий оскал дёргается в попытке изобразить улыбку. Таким женщинам, как она, лучше вовсе не улыбаться. Перестаньте, отойдите от Клариссы, вы её пугаете – всё это Арлен не успел сказать до того, как губы новой знакомой задрожали, лицо сморщилось, а затем она разрыдалась – глухо и отчаянно. - Чегой-то она?.. Ты, это, не реви, - Кинан попытался похлопать Клариссу по плечу, но та довольно резво увернулась и поспешила вытереть слёзы: - Не делайте вид, что вам есть до меня дело! Вам бы только нечисть ловить, а на людей плюёте! Знаю, знаю, какие вы на самом деле. Выясните всё, что надо, а там пусть меня хоть прикончат – всё равно, долг священный выполнила, теперь и подыхать можно! Арлен не знал, что сказать. Да и как утешить плачущую девушку, когда даже не знаешь, что её расстроило? Провалиться бы сейчас сквозь землю, лишь бы не слышать напряжённый, звенящий голос. Интересно, Хранителям вообще хоть иногда встречаются на пути абсолютно счастливые люди? - Вы тут из-за полицейского, да?.. Нет уж! Ни словечка не скажу, хоть режьте! Хуже мне точно уже не будет. - Хуже не будет?! – отпихнула младших товарищей Леона. – Посмотри на моё лицо, деточка. Посмотри хорошенько и подумай, так ли тебе не повезло. Но Кларисса равнодушно скользнула взглядом по изуродованной глазнице, по жутким шрамам: - У вас есть дом, куда можно вернуться. А у меня, кроме часовни, нет дома… больше нет. Любопытство в очередной раз заткнуло рот такту: - Вы живёте на улице, мисс? Вы… ну, не похожи на бродяжку. Несостоявшееся привидение не спешило с ответом. Вместо того она подняла кусок белой ткани, которым ранее укрывалась, и закуталась в него, как в покрывало. - Здесь слишком холодно, вам не кажется? Я бы с удовольствием продолжила этот разговор в более… отапливаемом месте. В карманах позвякивали монеты и приятно шуршали бумажки. Хорошо, когда у тебя много денег, но ещё лучше – когда ты можешь облагодетельствовать кого-то, кто попал в беду. - Здесь неподалёку я видел гостиницу. Не желаете остановиться там на ночь? – Арлен запнулся, сообразив, сколь двусмысленно прозвучала фраза, покраснел и куда менее уверенно пояснил: - В смысле… я оплачу вам комнату, если хотите… Вы сможете там выспаться, переодеться и всё такое… Не подумайте дурного, я ничего не имею в виду, просто… Будь оно неладно, хорошее воспитание. Кларисса грустно улыбнулась: - Я привыкла ночевать в часовне. Но была бы крайне благодарна, если бы у вас нашлось что-нибудь… съедобное. Мне трудно просить о таком одолжении с вашей стороны, но я не ела два дня. «Преступница» говорила как благовоспитанная леди, держалась прямо и уверенно. Как же это не вязалось с разорванной у подола юбкой, с подрагивающими худенькими плечами и виноватым взглядом выброшенной вздорными хозяевами породистой собачки! Белые руки, аккуратные ноготки – нет, она явно не из фабричных рабочих, пропитавшихся копотью и жаром, и уж точно не крестьянка. Здравый смысл подсказывал – воровка, мошенница из тех, что прикидываются несчастными, а после подсыпают благодетелям снотворного и обчищают до нитки. А может, и вовсе оставленная покровителем содержанка. Придя к такому умозаключению, Арлен решил – покормить-то её можно, а вот самому что-то принимать из её рук – себе дороже. - Ох, бедненькая девочка, - закатив единственный глаз, просюсюкала Леона. – Условия ещё ставит! Либо отвечаешь на мои вопросы, либо сдам властям. Я не сопливый девственник, мне глазки не построишь. Арлен закашлялся. Он что, действительно создаёт в глазах этой дамочки впечатление идиота, который вот так просто может повестись на симпатичную мордашку?! Нет, однозначно его недооценивают. Кинан, кажется, вообще намёка не понял, лишь почесал в затылке. Лицо «преступницы» между тем пошло красными пятнами, хорошо различимыми даже в свете фонаря: - За кого вы меня принимаете?! Мой отец – Альфред Темплтон, владелец и директор частной гимназии в Эмбертаун-Вест… То есть, бывший. Бывший владелец. - А мой батюшка – государь-император, - фыркнула ничуть не впечатлённая Леона. – Врёшь, так ври по-крупному, чего мелочиться? Затрещала сжатая бледными пальцами белая ткань. Кларисса вздёрнула подбородок и выкрикнула: - Отстаньте от меня! Прибили вашего полицейского, камнем по голове врезали! Может, всему городу задолжал, как мой папаша, вот и получил… Лиц не видела, вроде два мужчины. А теперь отцепитесь, без вас проживу! «Задолжал», какое, однако, знакомое слово… Поплыли перед глазами, как наяву, бесконечные счета, посыпавшиеся на семью после смерти родителей. А тем временем худенькая дрожащая фигурка, укутанная в белую ткань, решительно удалялась. - Ты куда это?.. – растерянно пробормотал Кинан, на что получил через силу выдавленный ответ: - В часовню. Может, она ещё постоит, если рабочих распугаю. А снесут, или еды завтра не добуду, пойду к госпоже Баваль. Говорят, ей всегда нужны… девушки… Говорить через силу, когда кругом все только и ждут, когда ты проявишь слабость, сдашься, сломаешься, улыбаться и оставаться достойным человеком назло фальшиво улыбчивым джентльменам и их пустоголовым жёнам… как же знакомо! - Постой! Кларисса обернулась. Ни слезинки больше, ничего, только губы слишком плотно сжаты. - Вам ещё что-то нужно? Кажется, я сказала, что больше ничего не знаю. - Я хотел бы предложить вам помощь ордена, - держаться спокойно и ровно, не смотреть на собирающуюся возразить Леону. – Если желаете, можете отправиться с нами. - Спасибо, но я не нуждаюсь в вашей милостыне. Правильные слова, чтобы уговорить, слишком ясны и хороши известны: - Это не милостыня, а плата в обмен за информацию. Возможно, вы вспомните что-то ещё. В наших интересах оказать вам посильную поддержку. - С какой это стати?! – отмерла Леона. – Если помнишь, ты всё ещё мой подчинённый! И я приказываю: отойди. Какая же, однако, милая и душевная леди! - Я всё ещё член ордена Полуночных Хранителей. И я имею право сам принимать решения. Когда она так щурит единственный глаз, она слишком похожа на кого-то. Или на что-то. Наверное, так же смотрят отрубленные волчьи головы на стене её кабинета: вечное выражение бессмысленной подозрительности и злобы. - Давай-давай. Покорми всех встречных нищих. Может, ещё благотворительностью займёшься?! Надо будет попросить Нивена урезать твоё жалование… Да пусть бухтит, демон с ней. - Добро пожаловать, мисс. Не беспокойтесь: мы не позволим благородной девушке безвестно сгинуть из-за грехов её отца. Леона фыркнула и отвернулась. Арлен же, как того требовали приличия, едва коснулся губами холодной бледной руки. Кларисса слабо улыбнулась. Где-то на другом конце переулка перегорел очередной фонарь, и ещё часть улицы провалилась в полуночную темноту.