У истоков Ночи

В славные времена, когда порождения ночи ещё казались вздорными сказками, а драгоценности Бетти потихоньку подменялись дешёвыми копиями, работа Полуночного Хранителя представлялась Арлену именно так: набор бесполезных, порою глупых телодвижений, за которые хорошо платят. Да и привело его на эту службу, если уж припомнить, далеко не стремление принести пользу родной стране. Так отчего тогда так тоскливо шататься туда-сюда по коридорам, выискивая тварь, которая, быть может, вовсе убралась куда подальше от штаба?.. Наверное, в том, что теперь только дурак стал бы отрицать существование ночных. И в опасности, нависшей над Эмбертауном. Люди на улицах… телега с мёртвыми телами… В то мгновение, когда ценная мысль уже готова была оформиться, в раздумья с грацией сошедшего с рельс поезда ворвался Кинан и всё испортил. - Тама… - тут он сделал паузу, несколько раз тяжело вдохнул и выдохнул, словно до встречи с напарником ему пришлось долго бежать, - Шуршится кто-то! - И ради этой ценной новости ты нёсся, как угорелый? Мог бы просто позвать, - сообразив, что неуловимая мысль в очередной раз ускользнула, Арлен нахмурился. Ведь что-то в этом есть, крайне важное, что-то, чего остальные не заметили… Кинан, отдышавшись, взмахнул руками и едва не сшиб со стены картину: - Дык чего я, шуметь, что ли?! А ну как выпрыгнет, а я ж один… того… не смогу. Вдвоём уж управимся как-нибудь! Арлен с сомнением посмотрел в чёрный проём коридора, затем – вниз, через лестничный пролёт, откуда только что появился напарник. Никаких странных шумов, никаких посторонних звуков. Скорее всего, впечатлительному крестьянскому мальчику просто послышалось, или, возможно, шум доносился со двора, куда вполне могло забрести какое-нибудь мелкое животное вроде белки. Он раскрыл рот, собираясь успокоить Кинана – и в этот миг что-то приглушённо звякнуло вдалеке. - Слыхал? – взъерошенный напарник снова понизил голос до шёпота. – Это с погреба! Вылезло, значит… Арлен прислушался. Случается порой, что в предчувствии чего-то неприятного чувства обостряются: один учёный даже писал, что в таком состоянии можно увидеть и услышать нечто выдуманное, и приводил в пример историю некоей дамы. Упомянутая дама, страдавшая тяжёлой аллергией, едва не задохнулась в очередном приступе, увидев в собственной постели собаку. Как утверждали после соседи и супруг дамы, никакой собаки в доме на самом деле не было: бедняжка приняла за животное брошенное на постель скомканное одеяло. Может, и с ним та же ерунда? Ведь только что царила абсолютная, давящая на уши тишина. Теперь же пустынное здание штаба наполнилось неясными шорохами, стонами, стуками… Очередной грохот показался настолько громкий, что он подскочил. Кинан нерешительно посмотрел вниз: - Чего мы стоим-то? Идти надо! - А может, не стоит? Я думаю, оно просто голодное, вот и зашло перекусить. Подождём, пока наестся, а то как бы оно не решило перекусить нами. Нервно усмехнувшись, Арлен покосился на побледневшего собеседника: тот сарказма явно не уловил и ограничился почёсыванием в затылке. Нет, далёкий шум вряд ли выйдет списать на излишне богатое воображение. Решившись, он крепче сжал фонарь и поднял его над головой, освещая лестницу: упасть – раз плюнуть! Пересечь зал – и будет за лестницей ещё одна, ведущая в погреб. Наследник Бреттов шёл, а в голове одна тревожная мысль сменялась другой: если там, внизу, в самом деле чудовище, то куда отступать? Ведь не ждёт же Леона, в самом деле, что они вдвоём – или, того лучше, поодиночке – смогут избавиться от ночной твари?.. Или ждёт? Сообразив, что размышления отнюдь не становятся радостнее или хотя бы благоразумнее, Арлен решил не думать вовсе. Спокойно, повторял он себе, ты Полуночный Хранитель, а не тряпка, тебе платят за рискованную, порой смертельно опасную работу, а не за красивые глаза. - Во имя Трёх… - проворчал он себе под нос, - И почему я не упражнялся в фехтовании? Кинан не ответил: его вниманием целиком и полностью завладела дверь, из-за которой – теперь уже точно! – доносились приглушённые шорохи. На мгновение Арлен замер: а стоит ли? И тотчас, разозлившись на вскинувший было голову страх неизвестности, протянул руку к дверной ручке… И в этот миг дверь распахнулась. На мгновение ослеплённый брызнувшим в лицо ярким светом, Арлен наугад ткнул пространство перед собой кулаком. Кулак наткнулся на препятствие, отнюдь, впрочем, не покрытое шерстью, а в следующий миг его обладатель услышал шёпот Марии: - Я же говорила – веди себя потише! Наследник Бреттов выдохнул: не чудовище! И как это он не сообразил сразу, что порождению ночи ни к чему фонари и лампы? Когда перед глазами перестали разбегаться фиолетовые круги, он разглядел тех, кого принял за неведомое чудище – Марию, одетую, вопреки обыкновению, в мужскую одежду, и пыхтящего от натуги Роланда с мешком на плече. - Вы чего это! Мы ж напугались почти! Думали – тама чудище, а оно… - Кинан умолк, заметив, что с самого начала тирады «ведьма» прижимала палец к губам. Мешок, одежда… В голове что-то щёлкнуло, и Арлен как можно более спокойно осведомился: - Вы собирались куда-то сбежать, я прав? Даже в свете фонарей было заметно, как побледнел Беттеридж: очевидно, он ждал сурового наказания, как минимум – в виде небесной кары. Но его спутница не смутилась ни на мгновение: чуть нахмурившись, она прошептала: - Мы возвращаемся в Эмбертаун. - Так Леона… - попытался возразить Кинан, но Мария, поморщившись, перебила его: - Мне приснился сон. - Мне казалось, - Арлен пытался говорить невозмутимо, как когда-то разговаривал с бабушкиными кредиторами, - что нам дали чёткий приказ: не покидать штаб. Тем более – из-за каких-то снов. Ты всерьёз думаешь, что… - Мне снилось, что я иду по Эмбертауну. Кругом пусто, и только падает снег. Будто во всём городе не осталось никого и ничего – пустые дома, пустые улицы… И куча мертвецов. А потом город будто бы стал крошечным, как игрушечные домики для кукол, а люди стали маленькими, с мизинец каждый. Они лежали вповалку, как в том, первом видении. И я… или не я… стояла над городом с метлой в руках. И выметала тела, как дворники – мёртвых птиц. Мария замолчала, внимательно наблюдая за лицами окружающих. Арлен пожал плечами: порой разум порождает и куда более жуткие картины, но к чему так серьёзно к ним относиться? Даже если допустить, что сны Марии сродни её же видениям, то что нового они узнали?.. - А ещё я слышала голос. Не знаю, какое отношение он имеет ко всему, но всё же… какой-то мужчина. И он говорил очень ласково. Как будто с любимой. Говорил: «Ты прекрасна, но жаль, что твоя красота – из слабой плоти…» - «… А не из стекла или камня». Завершение фразы вырвалось машинально, как нечто само собой разумеющееся. Лишь когда смолкли звуки, лишь когда на него немо уставились три пары глаз, Арлен сообразил, в чём дело. Подпись со старого портрета вдруг показалась неожиданно зловещей. Что она означала? И почему именно её Мария услышала во сне?.. - Нечисто тут чего-то, - забормотал Кинан, - Говорю – нечисто! Роланд неуютно завозился: - Я вообще-то не хотел бы нарушать приказ, да и церковь учит не верить во всякое такое… Но там, в городе, люди. И они в опасности. А долг Хранителей – защищать людей от ночных. Я же правильно говорю? Сотни, тысячи вопросов – и ни единой зацепки. А где-то внутри прорывается давно забитое в глубины души желание забыть о приказах, броситься навстречу опасности – чтобы отыскать… что? Арлен расправил плечи, надеясь, что так будет выглядеть хоть немного внушительнее. Может, тогда никто не заметит, как у гордого наследника Бреттов затряслись руки: - Что ты предлагаешь сделать? Мария не позволила себе улыбнуться или любым другим способом выказать хоть какое-то одобрение или поддержку. Оглядевшись, она торопливо зашептала: - Катакомбы под Эмбертауном. Мы остановимся в городе, поспрашиваем местных, по возможности отправимся туда на разведку. Там что-то важное… я чувствую. Разгадка меток смерти. - И кто же пойдёт? Нужно рассуждать здраво, даже тогда, когда кажется, что мир вокруг сходит с ума; даже тогда, когда шаг за шагом возвращается один из самых омерзительных детских страхов – страх перед темнотой и тем, что может в ней скрываться. - Я, Роланд, Эдмунд и Кларисса. Илин обещала попытаться прикрыть нас перед Леоной, объяснить ей наш план… Кларисса немного знает катакомбы, по крайней мере, ту их часть, что уходит под заброшенную часовню в Старом Городе. Она и Эдмунд обещали ждать у ворот… - Я с вами! – Кинан взмахнул своим фонарём и чуть не треснул им вовремя пригнувшегося Арлена. Итак, в штабе останутся Илин и Леона. Наедине с таинственным зверем из подземелий. А там, в Эмбертауне, кучка едва посвящённых в Хранители будет искать следы не до конца отчётливой, но оттого не менее явной угрозы. Ему нужны деньги, чтобы вернуть былую славу семье. Нужно подчиняться приказам. Но могут погибнуть люди… - Я тоже пойду. Надеюсь, мы вернёмся достаточно быстро. Только теперь мелькнула на лице Марии улыбка; мелькнула – и тотчас же пропала, сменившись привычным равнодушием. А Арлен вдруг передёрнулся от неожиданной мысли. Она чем-то похожа на ту девушку со старинного портрета.