У истоков Ночи

К любому шуму, даже самому страшному, обыкновенно привыкаешь. Доводилось слышать, будто бы прадед, до того две ночи стоявший в карауле, умудрился заснуть на поле боя, под грохот пушек: оказывается, он до того привык к постоянной пальбе и боевым кличам, что попросту перестал воспринимать их как помеху. Зато по возвращении он долго не мог уснуть в тишине и покое родного поместья. Когда же прабабушка, благоразумная дама, решила расспросить его о причинах казуса, дорогой супруг невозмутимо ответил: «Я на войне привык: пока палят – знаешь, где враг, а вот если тишина – тайком в тыл пробираются, разведчиков пора высылать, а то и тревогу бить. Сама понимаешь, не до сна». Раньше подобные истории из жизни предков казались Арлену лишь забавными сказками, весь толк в которых – скоротать очередной скучный вечер у камина. Однако же сегодня он открыл глаза и толком не понял, что именно его разбудило, и осознал лишь после того, как несколько минут пролежал неподвижно, уставившись в потолок. Мария больше не кричала. Сколько времени он ждал, что вопли прекратятся? Два дня, целых два дня на пределе, без возможности заснуть, без возможности провести и мгновение в тишине; сначала были вопли, затем – нечто, похожее на громогласный рык. А теперь – полная тишина. - Нужно сохранять спокойствие, - по привычке вслух произнёс Арлен, перекрывая тишину, - наверняка всё в порядке. Но гораздо ярче слов говорило то, что в подвал он нёсся бегом, пару раз споткнулся, последнюю пару ступенек преодолел едва ли не кувырком, и уже на пороге камеры в подвале обнаружил, что надел рубашку наизнанку и забыл надеть сапоги. А он ещё думал по дороге: отчего это ноги мёрзнут? Страшно думать о том, что может скрываться за дверью. Но стоять перед ней, не решаться шагнуть вперёд… как же это мелко и недостойно! Арлен, пересиливая нахлынувшую слабость в коленях, пихнул тяжёлую створку. Давай же, размазня, твердил он себе. Если бы Мария обратилась ночной тварью, тут предстал бы совсем другой пейзаж. Никакие оковы не смогли бы удержать чудовище. Он уговаривал себя – и старался гнать предательские мысли. Может, она не обратилась упырём. Может, она просто умерла. Пожалуй, лучше не думать вовсе. Но за открытой дверью он не увидел ни мёртвых тел, ни крови. Напротив, картина ему открылась крайне умиротворённая: Эдмунд, пыхтя от натуги, затягивал повязку на запястье болезненно морщащейся Марии. Они сидели прямо на полу, в полной тишине: очевидно, и брат, и сестра по разным причинам сорвали голос. Выглядело всё столь обыденно, что резко померкли жуткие видения, и Арлен уже сам сомневался – не привиделось ли ему. А на камне – глубокие царапины. И одна из цепей разорвана, точно бумажная гирлянда. Нет, не привиделось. Стоило бы хоть как-то обозначить своё присутствие, тем более что Мария обернулась и теперь смотрела на него. Знакомыми прозрачными глазами, в которых не осталась следа пугающей черноты. Молчание затягивалось до неприличия – и Арлен, закашлявшись, выдавил: - Рад, что ты цела и… в своём уме. Не верх приличий, конечно. Правила хороших манер учат правильным словам в любой ситуации, от светской беседы до похорон, но ситуации, похожей на возвращение с того света, хорошими манерами не предусмотрено. - Спасибо, - Мария наверняка многое хотела сказать, но могла только напряжённо сипеть. Впрочем, после таких воплей удивительно, что она вообще в состоянии говорить. – Всё хорошо, только рука… даже пальцами не могу пошевелить. - Это меньшая из твоих проблем, - буркнул кто-то за спиной. Арлен вздрогнул: прежде он не замечал за Леоной способность подкрадываться незаметно. Но это была именно она. Старшая Хранительница стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на Марию – то ли изучающе, то ли даже недоброжелательно. Во имя Трёх, да неужели в этом мире есть хоть что-то, на что эта женщина смотрит иначе? - Укус вампира не проходит бесследно. Когда ты умрёшь, ты станешь упырём. Один укус. Всего один, и… Арлен стиснул зубы. Нет, представлять, что такое могло случиться и с тобой, не стоит. Мария тяжело сглотнула, закрыла глаза, но не заплакала, лишь сдержанно кивнула. - Ты позволила вампиру себя укусить. Ты не прислушалась к советам более опытного Хранителя и поставила под угрозу своих товарищей. Думаю, я имею полное право требовать от тебя в дальнейшем более настороженного отношения к… хм… видениям. И большей осмотрительности. Чем дальше она говорила, тем более виноватым казалось лицо Марии. В какой-то момент Эдмунд вскочил и принялся, за неимением возможности возмутиться в голос, размахивать руками. Вмешаться? Высказать своё мнение? А к месту ли оно придётся сейчас? Ведь, сколь бы жестокими ни казались упрёки старшей Хранительницы, они не содержали ни одного несправедливого слова. Арлен сделал глубокий вдох: - Прошу прощения за вмешательство, но в произошедшем есть вина каждого из нас. Мы пошли за ней – по своей воле, не из-за контроля какого-нибудь порождения ночи. Я считаю, что не стоит… - Ваша вина только в том, что вы идиоты, - проворчала Леона, но уже без прежней злости. Может, этого она и добивалась, отчитывая Марию? Хотела, чтобы кто-то из её товарищей признал свою ошибку, пусть не такую очевидную, как у едва не потерявшей себя девушки, самостоятельно? - Эй, не думай, что тебя сейчас погладят по головке и скажут, какой ты благородный. Я бы предпочла куче красивых слов хоть какое-то доказательство, что у тебя в голове есть чем думать. Арлен хотел было со всем возможным пылом воскликнуть нечто вроде «Я не подведу!», но вовремя придержал слишком очевидную фразу на кончике языка. Вряд ли суровую собеседницу впечатлит очередная доза бессмысленной бравады. - Так как теперь, я думаю, вопрос с опасностью в Эмбертауне исчерпан, нам следует заняться другими делами. Ты! – палец ткнулся в грудь Арлена. – Быстро найди остальных. Собираемся в главном зале. Только сначала, во имя Трёх, надень хоть какую-нибудь обувь! Она уходила, а он смотрел в не по-женски широкую спину и думал – не померещилась ли ему вчера угроза? Может, то были просто игры воображения, не более того. Порой случается: однажды приняв на веру, уже не можешь до конца забыть пусть даже самое абсурдное предположение. Так можно поверить в то, что мир сотворили боги, небо твёрдое, а соратница, усиленно сокращающая поголовье ночных, на самом деле жаждущий крови оборотень. Будто почуяв взгляд, Леона обернулась и бросила через плечо: - Может, ты и дурёха, но сильная. Другие и себя забывали, и с ума сходили, а ты вроде в норме. Если свихнёшься, я в тебе очень разочаруюсь. А ведь она всё-таки волновалась, подумал Арлен. Нет, лучше забыть о странных версиях, и сосредоточиться на более тривиальных вещах. Например, вернуться в спальню, пока не окоченели окончательно замёрзшие пальцы. Когда снаружи валит снег, каменный пол – не очень хорошее место для прогулок босиком. После, когда все собрались в главном зале, он ожидал продолжения ругани, но Леона, очевидно, уже успела выпустить пар и потому, оглядев собравшихся, заговорила о другом: - Мы упустили цель, но хорошо потрепали. Поэтому в ближайшее время ждать её возвращения не стоит. Надеюсь, всем понятно также, что Эмбертаун не собирается рушиться в бездну. Следовательно, неплохо бы уделить внимание другим делам. Никто не пытался возразить или спросить о чём-то. Молчал и Роланд, на всякий случай отсевший от напарницы подальше, и Кинан, держащийся за голову так, словно боялся, что та лопнет. Кларисса, кажется, вовсе не слушала старшую Хранительницу, демонстративно глядя куда угодно, только не на неё. Но суровая женщина не обратила внимания на подобную наглость: взгляд единственного глаза был прикован к Марии: - Сражаться пока не сможешь. Да и зараза ещё могла в тебе остаться… Так что ты остаёшься. Будешь дежурить по ночам в паре с братом, на случай, если та дрянь из подземелий снова покажется. Проверим заодно – вдруг ты теперь видишь в темноте? Насмешка? Нет, удручающая серьёзность. Эдмунд скрестил руки на груди и прохрипел: - Вы же сами говорили: нельзя ставить в пару родственников, и… - В данном случае – можно. Даже нужно. Если зараза ещё в ней, первым она захочет прикончить тебя. И лучше пусть это случится, когда я буду рядом и смогу принять меры. - Например, дать Эду пистолет? Арлен вздрогнул: пусть сейчас едва не обратившаяся вампиром девушка не могла говорить громче, сорванный голос звучал жёстко и осуждающе. Но Леона лишь фыркнула: - Ишь, память хорошая! Будь она у тебя ещё чуть лучше, вспомнила бы, что после выстрела пистолет не перезаряжали. А теперь, если мы закончили с глупыми обидами, продолжим… Не заряжен?! Зачем тогда было совать оружие в руки Эдмунда, говорить о быстром решении проблемы… Во имя всего святого и не очень, иногда кажется, что эта женщина просто не знает меры в издевательствах над нервами окружающих. - … Объявляю новое распределение. Илин, Кларисса, вы теперь составите боевую пару. Роланд, ты пока остаёшься в штабе. Порез у тебя не опасный, но кровью пахнет достаточно, чтобы какая-нибудь тварь почуяла. Надо, наверное, перестать обращать внимание на то, как у старшей Хранительницы при словах о запахе крови подёргиваются ноздри. Будто она тоже чует… Арлен хлопнул себя по лбу, пытаясь выбить неуместные мысли. - Теперь – к делу. К нам обратилась леди Реджина Холлингтон. Кто-нибудь, может, знает её лично? Откуда бы? Или Леона полагает, будто бы неизвестную Реджину Холлингтон обязаны знать лишь потому, что она – леди? Нет, если она и происходит из знатной семьи, то точно не забавляется разъездами по гостям. - Нет? Что ж, скоро придётся познакомиться. Она уверяет, что в её доме блуждает призрак «молодой леди Холлингтон». - Призрак ушедшей юности, что ли? – фыркнула Кларисса, и Арлен прикрыл рот рукой, надеясь, что никто не успел заметить вырвавшийся короткий смешок. - Призрак жены её сына, Ноэлин Холлингтон, погибшей при загадочных обстоятельствах несколько лет назад. С тех пор Ноэлин несколько раз появлялась в доме, ходила по коридорам, передвигала вещи в своей старой спальне… Да? На Клариссу, с невинным видом тянущую руку, Леона уставилась с крайне свирепым выражением лица. Что ж, мало кому приятно, когда его постоянно перебивают. - Я так поняла, эта Ноэлин ничего жуткого не делает. В смысле, она просто появляется, никому не угрожает, даже вещи не портит… Так зачем, собственно, её изгонять? Арлен ожидал очередной вспышки гнева; может, какой-нибудь пространной речи, напоминающей о долге истинного Полуночного Хранителя, о том, что ночная тварь всегда остаётся ею, а призракам не место среди живых… Но старшая Хранительница ограничилась тем, что потёрла шрам и медленно, будто нарочно растягивая слова, проговорила: - Видишь ли… На днях в поместье произошло ещё одно убийство.