У истоков Ночи

Людям свойственно частность считать закономерностью – это Арлен усвоил с раннего детства. Однажды споткнувшись на лестнице, они и по любым другим ступеням пойдут с осторожностью, вглядываясь в собственные ботинки. Прежде нередко доводилось посмеиваться над чужими причудами – так, один знакомый отца читал не иначе как в перчатках, а всё оттого, что некогда порезался бумагой. Да и как не смеяться! Даже последний глупец назвал бы навязчивые страхи беспричинными, нелепыми. Не верил наследник Бреттов и в то, что неодушевлённые объекты обладают памятью, а спиритические сеансы и тому подобные увлечения до недавнего времени считал бредом. Теперь, впрочем, мало что изменилось, кроме того, что просто бред стал опасным: мало ли какие силы можно привлечь лишь из желания поговорить с каким-нибудь давно покойным пращуром? Он во многое не верил, но мог также точно сказать – возле семейного храма Холлингтонов перед мысленным взором возникал оплавленный шпиль заброшенной часовни в Старом Городе, длинные, подвижные клыки Грустной Леди, крики Марии… Стоит ли удивляться, что Арлен изредка ёжился, на все лады ругая слишком ранние морозы? И Кларисса, и Илин поддерживали пустую болтовню: никому не хотелось признаваться в слабости. Только Кинан, потерев некогда проткнутую спицей ладонь, бормотнул: - Вот же жуть жуткая… Спокойно, приказал себе Арлен, стараясь отделаться от навязчивых воспоминаний. Это другое здание, и шанс, что здесь они столкнутся с Грустной Леди, крайне низок. Нельзя давать разуму затмиться только потому, что между двумя часовнями имеется определённое сходство. Если задуматься, изнутри все храмы похожи, разнятся только размеры да декорации вроде фресок и витражей. Везде – узкие окна, везде – полумрак; в часовне Холлингтонов ничто не привлекало взгляд: всё стандартно, будто хозяева боялись и в пределах святого места позволить себе малейшее излишество. И – тишина. Звук шагов разносился по помещению, точно звон гигантского колокола; когда же молодые Хранители останавливались, слышался хруст и треск, порой – даже тихие стоны. Кто-то приписал бы эти звуки существам из загробного мира, но Арлен знал: то всего лишь медленно, камень за камнем, рассыпается древнее здание. Очевидно, его ни разу не ремонтировали со дня постройки. А, да хоть сто оправданий придумай: всё равно нервирует. - Кроме любовной чуши, есть ещё версии? – как можно громче спросил Арлен, лишь бы перестать прислушиваться к шорохам и неуместным шумам. Кинан почесал в затылке: - А чего, если призрак убивает потому, что она померла? Ну, мстит живым, вроде как, а Брендона этого и его мать не тронула, потому что родня… - Мимо. Грегори тоже их родственник, - Кларисса чуть скривила губы, - у нас вообще не очень много вариантов. Связь между двумя смертями определённо есть – тут, надеюсь, никто не сомневается? Ноэлин погибла не просто так. Её убили – и, скорее всего, Грегори замешан. - Или он стал жертвой потому, что захотел нарисовать портрет призрака. Вообще, если Ноэлин была такой скромницей, как о ней болтают, может, она просто боялась, что плохо выйдет на портрете? – преувеличенно серьёзным тоном, с каким обычно произносится только нечто абсурдное, предположила Илин. Нет, всё же пара – оптимальное число для выполнения задания: в одиночку есть риск не справиться, когда же присутствующих более трёх, любая беседа рано или поздно превращается в балаган. - Тут что, состязание на самую глупую версию? Речь идёт об убийстве! Арлен облегчённо вздохнул: кажется, не только он сохранил ясность ума. Кларисса, убедившись, что присутствующие замолчали, заговорила снова: - Предположим, Ноэлин погибла из-за Грегори. Тут возможны варианты: ревность, если они некогда были близки, зависть к более успешному родственнику – судя по рассказам, сам Грегори не имел ни особого богатства, ни семьи… В конце концов, у них могла быть общая тайна, о которой мы понятия не имеем. - Мы много о чём понятия не имеем. С чего ты взяла, что художник – убийца? Если они были близки, и встретились уже тогда, когда Ноэлин была замужем… да кто угодно мог её прикончить – хоть та же Реджина или Брендон. Её могла толкнуть служанка, которая Эбби, всё, наконец, могло быть несчастным случаем… - Я тут удумал, - влез между спорящими девушками Кинан, - а чего, если вообще нет никакой Ноэлин? Ну, не она вовсе бродит, а демон какой. А облик ейный натянул, чтобы не изгоняли. Обсуждение возникших версий уже не казалось Арлену хорошей идеей. Прежде он надеялся, что в разговоре прозвучит нечто, за что удастся зацепиться, ведь всегда есть шанс, что какую-то деталь не заметил, проморгал… Но с каждым новым словом он убеждался в противоположном: они не знают ничего. Будто мечутся из стороны в сторону в густом тумане, смутно надеясь споткнуться об истину. Но кто сказал, что в том же тумане не притаилась парочка бездонных ущелий или крутых обрывов? - Илин права. Мы слишком мало знаем, чтобы делать выводы. - А откуда бы нам что-то знать, если все кругом лгут? Может, припугнуть их? Я могла бы притвориться призраком, явиться посреди ночи, потребовать ответа… - Кларисса не успела закончить, как её перебила напарница: - Их даже убийство в их доме на откровенность не вызвало. Да и дамочка эта, Реджина… бр-р. По-моему, её не напугаешь даже бритвой у глотки. В напряжённых раздумьях Арлен остановился у колонны. Логика подсказывала: ни один преступник, пусть даже призрачный, не убивает бесследно. Всенепременно что-то осталось – какая-то улика, за которую можно зацепиться и наощупь выбраться из тумана. Однако та же логика возмущалась: со смерти Ноэлин прошло несколько лет, если доказательства и существовали, то к нынешнему времени от них не осталось и следа. След… отпечаток мужского ботинка в гостевой… Конечно, леди Реджина сказала, то тот оставлен полисменом, но она могла и солгать. - Может, убийство совершил не призрак, как думаете? Грегори мог избавиться от Ноэлин и остаться безнаказанным. Если бы Брендон узнал… Его мать выступила бы только за. - Так в полицию сдали б, чего убивать? Оно ж совсем как-то… - Во-первых, на каторгу не отправят по первому обвинению, особенно если дело давным-давно закрыто. А во-вторых, что лучше: родственник-жертва или родственник-убийца? Леди Реджина слишком дорожит репутацией семьи. По-моему, вполне в её духе решить: пусть лучше сочувствуют, чем осуждают. Кларисса рассуждала здраво, но внутренний голос вопил: доказательства, где доказательства?! Версии и домыслы – разные вещи; пока что ничего, кроме домыслов, у них нет. Конечно, всегда можно поступить, как истинный Хранитель: изгнать призрак и навечно оставить Холлингтон-холл позади. Искать преступников – дело полиции. Нет уж! В медицинских журналах писали: чтобы избавиться от болезни раз и навсегда, нужно полноценное лечение, не полумеры, иначе не избежать последствий. Устранить призрак – легко, а устранить причину его появления? В конце концов, каждая трагедия в мире с чего-то начиналась. Нужно просто отыскать исток. И тут взвизгнула Кларисса. Тысячи мыслей, как прозаических, так и поистине фантастических, пронеслись в одно мгновение. Затем Арлен обернулся – и едва не выругался. Кто бы спорил, неприятно споткнуться и растянуться на полу, но к чему крики?! - Под ноги смотреть не пробовала? – Илин протянула напарнице руку, но та обиженно сморщилась и вскочила сама: - Я смотрю! Здесь везде пол ровный, а тут… Арлен подался вперёд: порой и выступающая плита может приблизить разгадку. Может, под ней скрывается потайной ход? Маловероятно, что Ноэлин и её убийца повстречались на тропе чисто случайно. Возможно, они хотели поговорить о чём-то подальше от глаз прислуги, как сейчас – молодые Хранители? В таком случае, они могли прийти в часовню, затем Ноэлин хотела уйти. Тогда убийца мог, столкнув её со ступенек, вернуться по потайному ходу в поместье или в город, оставшись незамеченным. Если… Увы, вдохновенным фантазиям свойственно быстро разрушаться. Выступающая плитка не таила в себе ничего загадочного: просто расколота на несколько крупных кусков. Похоже, дело не в тайных ходах, а в том, что семейной часовне Холлингтонов много лет как требовалась реставрация. - Ух ты! – воскликнула Илин, отвлекая от мрачных мыслей. – Вы гляньте! Послушно обернувшись, Арлен увидел то, чем восхитилась спутница: всю стену по правую сторону от них покрывала яркая, будто совершенно новая мозаика. Не особо различая, какой именно сюжет хотел изобразить создатель, Арлен просто скользил взглядом по буйству красок, недоумевая, как такое осталось незамеченным ранее. Скоро нашёлся и ответ: чем ближе ко входу, тем бледнее и неразборчивей становилось изображение, у дверей почти полностью сходя на нет. Теперь обратно – от блеклых тонов к насыщенным, свежим… Посреди пути взгляд натолкнулся на стоящую спиной женщину. Он моргнул, но фигура в строгом платье не исчезла, как полагается галлюцинации. Словно почувствовав взгляд, она пошевелилась – шаг, ещё шаг… Будто замороженный, наследник Бреттов смотрел – и отчего-то не мог произнести ни слова. Он бы не смог и двинуться, если бы Илин не толкнула его в спину с воплем: - Постой! Мы не желаем тебе зла! Мы просто хотим поговорить! Женщина вздрогнула и ускорила шаг. Мгновение – и она скрылась за колонной. Илин вприпрыжку кинулась следом, но почти сразу замерла. Решительность в её лице сменилась разочарованием, с лёгкой примесью раздражения. - Что там? – буркнул Арлен, заранее зная ответ. - Ничего. Только краска на полу. - Слухайте! А может, оно по-другому было? Она сначала была призрак, а потом, после портрета, сильнее стала… Может, она тама и сидит, в картине. - Тогда с чего ей убивать художника? – фыркнула Кларисса: то ли появление призрака её не впечатлило, то ли она и вовсе не поняла причину беспокойства товарищей. – Наоборот, должна была дождаться, пока он закончит работу. Илин, в последний раз ощупав пол и стену в том месте, где только что исчезла женщина, выпрямилась: - По крайней мере, теперь мы знаем, что призрак существует. Живым людям не свойственно исчезать в никуда. С этим-то, надеюсь, никто не будет спорить?..