У истоков Ночи

Когда приключается нечто столь пугающее, ожидаешь бурной реакции: слёз, криков… Но Кларисса не заплакала — лишь выпрямила спину и, задумчиво погладив ладонь мраморной женщины, прошептала: — Что за нелепая ошибка. Арлен с тревогой покосился на Леону и Себастьяна, поймав себя на мысли: он видит в старших спутниках не людей — волков. Двух немолодых уже волков, привыкших мчаться в одной стае и готовых разорвать на куски чужака. Сейчас они бросятся — и не останется даже костей. Он шагнул навстречу, надеясь на этот раз остановить поток обвинений, когда Леона неожиданно серьёзно спросила: — Ты в самом деле думаешь, что могила пуста? — Разумеется! Или, по-вашему, я смахиваю на труп?! — Кларисса так резко обернулась, что подол её юбки ударился о воздух с тугим хлопком. — Что теперь — закопаете меня под памятником, чтобы не ломала стройную картину мироздания?! Она говорила — и торопливо копалась в сумке на поясе, чтобы, как выяснилось, извлечь щепотку соли и демонстративно растереть по щеке. Арлен дёрнулся, чтобы остановить её — и натолкнулся на почти злой взгляд: — Что? Боишься, что развалюсь на куски?! Леона и Себастьян хладнокровно наблюдали за истерикой, и молодой Хранитель на мгновение ужаснулся, представив: пара лет — и он станет таким же. Никто не спорит, истребление ночных тварей — тяжёлый труд; вот только принадлежность к Хранителям не даёт права на равнодушие. — Держи себя в руках. Ты — Хранительница, а не крестьянская дурочка. — Я не Хранительница, — слабо возразила Кларисса. — Вы же сами не хотите, чтобы я осталась! Да будь ваша воля, вы бы нас всех прикончили, лишь бы перестраховаться! — И прикончу, если увижу в тебе опасность. От леденящей откровенности Арлен передёрнулся. Если бы всё это было лишь пустой угрозой! Леона, выждав пару секунд, добавила: — Соберись. Ты сама не замечаешь странностей? Не кажется, что здесь что-то не так? — Кажется. А ещё мне кажется, что лучше не говорить об этом здесь, — Кларисса красноречиво оглядела могильные камни, рыдающую мраморную женщину. Напоследок она задумчиво дотронулась до раскрытой ладони статуи — и отпрянула, словно обожглась; затем — отошла от надгробного памятника с собственным именем. Мельком подумалось — а ведь сейчас она в самом деле похожа больше на призрак, нежели на живую девушку. Себастьян внимательно осмотрел её — с ног до головы, будто искал в ней перемену. Не пытался поддержать Леону, осудить — на том спасибо. — Что делать-то будем? — нарушил он повисшее молчание. К чему слова сейчас, на ходу, когда совсем близко кладбищенские ворота? Не лучше ли выйти наружу — на территорию живых, туда, где не будет давящей тишины? Кларисса, чьё лицо постепенно розовело, стиснула руки в кулаки: — Не можете придумать? Всё ведь очевидно! Нужно найти кого-то, кто знал её… меня… Вы поняли! Если даже отец околдован какой-нибудь тварью, она ведь не могла околдовать всех вокруг! Соседи, бывшая прислуга… Раздражение девушки было столь велико, что она не прикрыла за собой створку ворот — хлопнула со всей силы, так, что глухо задребезжала ограда. Арлен передёрнулся, но затем поймал её взгляд; где-то за яростными искрами — страх и отчаяние. Нет, сейчас было бы глупо упрекнуть её в непочтении к покойным: юной леди Темплтон, уже, похоже, готовой засомневаться в самой себе, и так несладко. — А вы, похоже, уже решили, что во всём виновата я одна, — Кларисса горько усмехнулась. — Даже не проверили, есть ли на кладбище могила моего отца. Арлен промолчал. А что он мог сказать?! Первым порывом было кинуться обратно, но он заметил стоящего чуть поодаль чернобородого сторожа и сообразил, как глупо будут смотреться подобные метания. Он ограничился лишь тем, что остановился и спросил: — А отец этой девушки… Клариссы? Альфред, кажется. Его могила… Пусть, пусть сейчас могильщик устало махнёт рукой и скажет: «Да там же, неподалёку, чуток дальше по аллее». Он и в самом деле махнул рукой, но произнёс неутешительное: — Путаешь ты чего-то. Нет такого, и не было, я б точно припомнил. Старшие Хранители красноречиво переглянулись и ускорили шаг. Кларисса вдруг нахмурилась – и, не говоря ни слова, бросилась в переулок. Уж на что путаными были улицы Эмбертауна, но Арлен понял, куда она направляется. Она бежала к дому, который считала своим. — Стой! — но окрик Леоны не произвёл на беглянку никакого впечатления. Им ничего не оставалось, как поспешить следом. Ещё в бытность Клариссы фальшивым привидением Арлен отметил — она быстро бегала. Вот и сейчас они едва поспевали за юркой фигуркой, даром что под её ногами путался подол длинной юбки. Хорошо, что немного потеплело: лёд под ногами сейчас был бы ох как некстати! Впрочем, не сильно приятнее с размаху вбегать в лужу. Мелькали люди, дома; очередной поворот — и Арлен успел увидеть, как Кларисса, подняв что-то с земли, резко распрямляется, а следом — услышать звон осыпавшегося стекла. — Что ты творишь?! — воскликнул он. Дверь хлопнула, и на пороге показался лорд Темплтон: очевидно, он решил, будто камень в окно швырнули уличные хулиганы. Увидев запыхавшуюся, покрасневшую то ли от быстрого бега, то ли от злости Клариссу, он метнулся назад — но девушка уже схватила его за руку и выкрикнула: — Почему ты меня не узнаёшь?! Ты ведь мог бы им сказать! Мог бы… — Я вас не знаю! Я позову полицию, — жалко лепетал Альфред, пытаясь высвободить руку. Но даже хрупкая девушка, обозлившись, может проявить недюжинную силу, тем более что Арлен поспешил ей на подмогу: — Полиция? Прекрасно! Быть может, они дадут нам разрешение на эксгумацию. — Простите? .. — На вскрытие могилы вашей, якобы, дочери. Полагаю, объявлять живую девушку мёртвой — преступление, или я ошибаюсь? — выпалив эту фразу, Арлен перевёл дыхание. Он смутно представлял границы полномочий Хранителя, и вся надежда теперь была на то, что лорд Темплтон не заметит в его голосе сомнения. Внушало доверие и то, что Леона и Себастьян не спешили прервать зарвавшегося младшего товарища. Более того, Себастьян добавил: — Поймите правильно… если вы, быть может и такое, не замешаны, то к чему скрываться? Вы бы себя наверняка подозревали, на нашем-то месте… Арлен пристально посмотрел на лорда, смутно надеясь увидеть следы недавнего ужаса. Одновременно изнутри грызла досада: следовало бы требовать откровенности при первом же разговоре, без походов на кладбище. Сейчас он наверняка подготовился к неприятному разговору: лицо уверенное, разве что растерянное и, пожалуй, разозлённое. Но злость сама по себе не является доказательством: несправедливое обвинение способно разъярить ничуть не хуже, а то и лучше обоснованного. — Надо понимать, вы не оставите меня в покое? — получил утвердительный кивок Клариссы, лорд Темплтон тяжело вздохнул. — Хорошо. Я отвечу на ваши вопросы, если вы сделаете милость и проследуете за мной. Я не желаю беседовать посреди улицы. Только теперь Арлен заметил как бы случайно замерших прохожих, краем глаза следящих за любопытной сценой. Кое у кого на лицах виднелось злорадство, в большинстве своём — у тех, чья одежда походила на засаленные, пропитанные копотью мешки. Наверняка фабричные рабочие или вовсе бродяги: таким всегда по душе, когда унижают кого-то, кто волей случая или даже благодаря собственным усилиям оказался выше, нежели они сами. Когда Альфред направился к порогу, Арлен старался держаться как можно ближе — на случай, если вдруг подозрительный мужчина вздумает скрыться в доме. Но опасения оказались напрасными. Если раньше лорд Темплтон и надеялся спрятаться от Хранителей, то теперь сдался. Быть может, он что-то подозревает? Или подготовился, и теперь в доме их ожидает засада?  Нет, никакой засады — только обыкновенный, непримечательный коридор, походящий на все коридоры богатых домов разом. Бросалась в глаза разве что неухоженность, словно вот уже много дней дом не знал хорошей уборки. Считать ли это доказательством слов Клариссы? Даже смешно. При всём желании найти логическое объяснение, Арлен не мог заставить себя считать, что неубранным дом остаётся лишь после скоропостижной кончины хозяев. Лорд Темплтон свернул направо, в гостиную. — Располагайтесь, — проговорил он таким тоном, словно гораздо охотнее вышвырнул бы незваных гостей, высадив их лбами уцелевшие стёкла. Леона покачала головой: — Спасибо, но мы ненадолго. Вы что-то хотели сказать? — О да, вернее, показать! — широкими шагами лорд пересёк комнату, достал что-то из ящика и с крайне оскорблённым видом практически швырнул «что-то» в лицо Арлену. Это оказался альбом в кожаном переплёте; молодой Хранитель машинально открыл — и недоумённо уставился на незнакомую девушку на фотографии. Та полусидела в кресле, в этой самой гостиной. Высокая, не по-женски широкоплечая, длинные тёмные волосы аккуратно расчёсаны. Глаза прикрыты, голова склонена к плечу, точно в полудрёме. — И как это понимать? — послышался над ухом голос Леоны, и Арлен сообразил, что она тоже смотрела на фото через его плечо. Альфред нахмурился и отрывисто, через силу выговорил: — Моя дочь. Её посмертное фото. Отдаю должное наглости вашей спутницы, но не могу, увы, сказать то же об её уме. Кем надо быть, чтобы… — Платье, в которое она одета, синего цвета. Лорд поперхнулся и в немом ужасе уставился на Клариссу. Арлен же смотрел то на неё, то на фото: нет, не пытался уловить хоть каплю сходства, скорее, размышлял, можно ли определить цвет по чёрно-белой фотографии. — Синее, на нижней юбке, с правой стороны, прожжённая дырка. Я боялась, что ты будешь ругать меня, и не сказала, что уронила свечу… — Откуда ты… — но Кларисса не дала отцу закончить и продолжила монотонно бормотать: — Я была маленькой, когда упала с лодки… помнишь? Меня вытащили из воды. А в саду у нас цветут розы — смешно, за ними давно никто не ухаживал, а они разрослись. Я думала, их шипы похожи на когти чудовищ. И ты говорил — не бойся, это просто цветы, они тебя не ранят. Она говорила ещё что-то, но Арлен перестал вслушиваться — столь бессвязной казалась сейчас её речь. Но с каждым словом Альфред Темплтон всё сильнее бледнел, и можно было догадаться, почему. Девушка, которую он считал незнакомкой, посторонней, говорила то, что могла знать только его настоящая дочь.  — Ты — не она. Ты не можешь быть ею. Откуда ты знаешь всё это, откуда?! — Я помню, — пролепетала Кларисса и сделала шаг навстречу отцу, — я помню! Что с тобой сделали? И… и кто эта девушка, которая умерла? Почему ты меня забыл? Что тут вообще произошло?! — Тихо! — гаркнула Леона. — По-моему, сейчас не помешает спокойно и по порядку рассказать всё. Обоим! Арлен устало выдохнул. Да уж, самое время.