IV Глава
7 апреля 2023 г. в 10:35
Солнечные лучи ласкали высунутую из-под одеяла ногу, постепенно поднимась все выше, словно нежные руки любовника, пока не достигли приоткрытых чувственных губ, плотно закрытых глаз, разметавшихся по белой подушке волос тепло-карамельного цвета. Но, не говоря уже о щекотливых лучах, Лайю нынче утром не разбудил и пушечный выстрел; настолько странности, вездесущая работа и собственные эмоции вымотали девушку. Вот только было кое-что, отчего она вскочила бы, будь хоть в могиле под толщей сырой земли — звонкий крик младшей сестры.
— Лайа! Лайа! Срочно просыпайся! — кровать завибрировала, мирно спавшее тело пару раз подпрыгнуло и мгновенно приняло сидящее положение, но прыгающий подросток на кровати искрился весельем и не нуждался в спасении, как сначало показалось Лайе.
Потеря родителей, тяжкая борьба за право на опеку над Милли, тяжкий и до невозможности любимый груз ответственности. Младшая сестра и забота о ней были приоритетом Лайи сейчас, пока птенчик не окрепнет и не станет самостоятельным.
— Господь милостивый, что такое, Милли, — девушка стала тереть глаза, внезапная бодрость и готовность броситься на помощь испарились вместе с отпавшей в этом нужде. — Ты меня с ума так сведешь.
— Лео позвонил и сообщил, что минут через десять явится к нам с завтраком. Помнишь? Ты вчера разрешила…
— Я не давала однозначного ответа, — проворчала Лайа, свешивая ноги с постели. Но тут свела брови на переносице и глянула на сестру через плечо. — Ты ради этого меня разбудила, да еще и таким жестоким образом?
Милли состроила гримасу невинности и наивности, с надеждой и полной веры глазами глядя на сестру. Слишком хорошо знала, как воздействовать на нее, и хорошо пользовалась.
— Прости, не могу справиться с эмоциями, ведь ты подарила мне лучшие каникулы, какие только можно пожелать! И ты потрясная сестра в мире… — цепкое кольцо объятий поймало Лайю в ловушку.
— Все, подхалимка, прекращай, — потрепав Милли по длинным и тщательно вытянутым утюжком волосам, чем вызвало недовольный писк, Лайа высвободилась из объятий и направилась в сторону ванной. Однако на пороге замерла и с прищуром добавила, стараясь выглядеть убедительной. — Я с этого Лео глаз не спущу. Так и знай. И кровать заправь.
Милли закатила глаза, но старшая сестра этого уже не видела, хотя в этом и не было необходимости, без того знала девчонку и ее подростковые причуды слишком хорошо; еще не женщина, но уже не ребенок — какой же трудный этот переходный возраст.
Нолан оказался очень пунктуальным парнем. Лайа только успела почистить зубы и собрать волосы в тугой высокий хвост, как послышался стук в дверь номера. Милли уже подскочила открывать, но девушка жестом пригвоздила ее к месту.
— Не видишь? Я еще не одета!
— Так закрой дверь и одевайся.
— Глаз не спущу, — напомнила Лайа и выкрикнула в сторону двери. — Одну минуту!
Пришлось наспех натягивать легкое летнее платье голубого цвета, требовавшее небольшого вмешательства утюга сначала, с открытой спиной; сегодня обещали жару в 30 градусов, а духота уже ощущалась в воздухе.
Дверь номера открылась, но первым прошел Носферату с присущей ему важностью, оглядывающий все вокруг, будто желая убедиться, все ли так, как ему запомнилось. Лайа прикрыла рот рукой, чтобы скрыть усмешку и ненароком не оскорбить этого усатого и лысого джентльмена. Затем показался и сотрудник отеля, вкатывающий столик с подносом, щедро заполненным завтраком: кофе, сок, тосты, фрукты, джем с маслом и ореховой пастой, без которой Милли просто не представляет свой рацион. Желудок Лайи заурчал, ведь последний прием пищи был в обед прошлого дня.
Лео зашел последним, задорно улыбаясь и заражая своим хорошим настроением даже Лайю, изначально не настроенную на радушный прием.
Ребята втроем расположились на уютном балкончике с ажурной кованной оградкой, украшенной зеленой гирляндой из хойи. С балкона открывался вид на еловые и буковые леса, ореховый и яблоневый сад, посреди которых располагался отель, позволяя наслаждаться очарованием природы, характерным для румынских горных городов.
Только вот великолепие вокруг не удостоилось должного внимания и восхищения от Лайи, которая выполняла данное Милли обещание — не спускать глаз с этого Лео; его рыжие курчавые волосы переливались на солнце, напоминая расплавленное золото, глаза искрились весельем и голова чуть склонена набок, будто его всерьез заняли безумные рассказы ее младшей сестрички о Дракуле. Только смотрел он вовсе не на стрекочущую Милли… Будто тоже дал себе слово не сводить глаз с Лайи.
— Лайа обещала, что мы поедем в замок Бран и окунемся в мир этого кровожадного монстра, — зловещим голосом завершила рассказы и теории про самого известного в мире вампира, и в конце хлопнула в ладоши.
— Только вот ни Дракула, ни Влад Третий Бассараб, образ которого извратил Стокер, в замке Бран никогда не жили, но попробуй докажи это подростку, выросшему на «Сумерках» и прочей ерунде, — убедившись, что предчувствие ее не обмануло и Лео, скорее, выделил объектом своего интереса персону под стать своему возрасту, Лайа позволила себе расслабиться и перевести взгляд на сестру, подпирая подбородок рукой. Милли закатила глаза — это, наверное, любимое действие каждой пятнадцатилетней девчонки. — Правда мне сначала нужно в городской музей…
— Нет! — чуть ли не прорычала девчонка. — Опять твоя работа! Ты обещала!
— Милли, всего на минуту…
Закатывание глаз и демонстративный уход с хлопком двери, конечно же, любимое действие любого подростка. Милли покинула балкон, не доев размятые в пюре фрукты и заправленные пастой. Лайа извиняющимся взглядом поглядела на Лео, который не смел влезать в горячий спор.
— Не говори ничего, у меня такая же дома, — усмехается он, чуть склонившись к девушке, после чего Лайа начинает хихикать. А Лео безмерно довольный, что сумел, наконец, развеселить эту через чур серьезную юную леди, к которой магнитом тянуло не только Носферату, что прямо сейчас терся о ее ноги, но и его самого.
— Я должна забрать картины, это не займет много времени, но жизнь без драмы…
— Картины? — живой интерес в глазах Лео делает его ну очень похожим на мальчишку из видения.
Лайа прикусывает губу и осмеливается задать вопрос, вертящийся на языке со вчерашнего вечера.
— Мы точно не встречались раньше? Наши сестры тесно дружат и учатся вместе… Разве мы не виделись?
— Я могу поклясться, что нет, — Лео усмехнулся, опуская взгляд в ноги. У него была отличная память, в ней сомнений не было. Тем не менее, лицо девушки напротив, её улыбка и голос казались до невозможности знакомыми. — И все же, сердце говорит иное, будто знаю и знал всегда, — изумрудные глаза вновь сплелись со взглядом теплых карих глаз. Он был смущен собственным откровением, именно это и читалось на лице. — Возможно ли такое, Лайа? Не зная человека пребывать в уверенности, что знаешь его?
Если бы подобные чувства одолевали одну Лайю, она бы списала это на переработку, одиночество, нервный срыв, от чего как следствие «крыша дала течь». Но когда такое испытывает два человека, какое определение можно дать, какое объяснение? Жуть мурашками пробежалась по коже. Девушка хохотнула громко и неестественно, будто это могло бы отогнать все странности.
— Может мы были знакомы в прошлой жизни? — ляпнула Лайа первое, что в голову пришло.
— Или твой образ высечен на моем сердце, — понизив голос, произнес Лео, касаясь ее руки. — Знаешь, как оно бывает? Когда двое предназначены друг другу…
— Ха! — нервный смешок прервал Лео, и Лайа откинулась назад, чуть не пнув при этом сидевшего в ее ногах Носферату. Мужское внимание и флирт были привычны для нее, но именно с этим молодым человеком напротив вызывали смущение и неловкость. — Ну и разговорчики у нас с утра пораньше. Пойду просить прощения у неистовой бури за свои оплошности… может, уговорю дать мне второй шанс.
Лайа поспешно поднялась, с шумом отодвинув стул назад, но Лео перехватил ее запястье. Не настойчиво и вкладывая в этот жест нежность с заботой. По телу девушки пробежала мелкая дрожь. Не вынося подобных ощущений, Лайа высвободила руку и прижала ее к сердцу.
— Я могу отвезти ее в замок Бран, а ты подтянешься, как покончишь с делами, — кажется Лео не обидела реакция девушки. Он, как ни в чем не бывало, вновь улыбается этой теплой улыбкой, будто был Лайе верным другом много-много лет.
Лайа задумывается, глядя в сторону комнаты Милли, и, недолго размышляя, насколько правильным будет доверить сестру человеку, о котором изначально думалось так скверно, переводит взгляд на Лео, который смотрит своими зелеными глазами на нее с… преданностью и верностью? Обожанием? Лайа улыбается и кивает.
— Только Аслан, не своди с нее глаз и не ведись на уловки…
— Брось, я натренирован с Кэти… подожди, как ты назвала меня?
Кажется, дыхание обоих замерло одновременно, когда острием пронзило осознание того, как Лайа только что обратилась к парню. Повисшая тишина была заряжана на все двести двадцать вольт. Почему, почему она так назвала его? Из-за навеянных воспоминанием о видении чувств? Как теперь выкрутиться? Мысли лихорадочно перебирали все известное ей, связанное с Асланом и вот оно, спасение! Нашлось.
— Ты не читал хроники Нарнии? Лео — это лев, а лев на тюркском Аслан… — Лайа пожала плечами, хватая сумку с кровати, осознавая, что не сильно убедила парня в своей лжи и лучше сматываться, ибо выпытывающий взгляд вынести невозможно, будто он все знает о видениях. — Ладно, Миллс! Я в музей, ты пока с А… Лео, — вовремя поправляется девушка под пристальным взглядом Лео. — Подтянусь, как только сделаю дела.
Из комнаты появляется счастливейший человек в мире — именно об этом говорит выражение лица подростка.
— Не торопись, Лайа, поработай как следует, — маленькая хитрая бестия машет рукой ей, чуть ли не заговорчески потирая ладошки.
Музей городской цивилизации Брашова располагался в важном памятнике гражданской архитектуры. Фасад, обращенный к площади, с внешними арками, поддерживаемыми каменными колоннами, напоминал архитектуру, характерную для Эпохи возрождения.
Здание возвышалось на трех уровнях: цокольный, цокольный и первый этажи. Цоколь имел оригинальную необтесанную каменную стену, скрепленную раствором, и полуцилиндрический кирпичный свод с проходами.
Перед главным входом в музей толпилась небольшая группа туристов, ну а Лайе дали указание идти к служебному, как раз у кирпичного свода, где ее встретит директор Митику Тома; девушке пришлось несколько раз повторить это имя, чтобы запомнить. Странно и глупое видение ей запомнилось лучше некуда, а имя, названное Винсентом, никак не зацепится за язык.
На встречу Лайе вышел низкий старик с седыми волосами по бокам и гладкой поверхностью верхней части головы. Коричневый пиджак с заплатками другого оттенка сидел великовато, как и слишком длинные брюки, однако взгляд поблекших голубых глаз искрился жизненной энергией и интересом.
— Мистер Тома, добрый день, я…
— Мисс Бёрнелл, — опередил он ее, приглашая внутрь. — Ждали вас, ждали. — дважды вторил за собой старик, семеня чуть впереди девушки, которая принялась изучать стены цокольного этажа длинного коридора, обещавшие обсыпаться в любой момент. Музей явно нуждался в ремонте. — Картины в целости и сохранности, хорошо, что ваша галерея решила не церемониться и внести депозит, иначе не достались бы они вам! Они принадлежали еще моему деду. — Митику бормотал себе по нос, пока они шли вперед, даже не убедившись, слушают его болтовню или нет. Кажется, ему было откровенно безразлично на это. — Или прадеду… сколько себя помню, передаются из рук в руки.
— Почему же вы решили продать их? — осмелилась встрять Лайа.
— Что вынуждает людей на отчаянные поступки, мисс Бёрнелл? — с печальным взглядом обернулся директор. — Нужда. Внучка давно уже говорит продать их, все равно нанимать реставратора денег у нас нет, а покрытые строительной краской проку от них нет, ведь неизвестно, что под слоем извести. Удивительно, что покупатель вообще нашелся, да и не один…
Лайа нахмурилась, потеряв интерес к музею и весело хмыкнула.
— Что же в этом удивительного, если речь о находке из канувшей в лету Империи, где было запрещено изображать людей?
— Кто же знает, что под этим слоем именно то, о чем идет речь? Я ведь продаю предположение. — хмыкнул в ответ старик. — Это как кот в мешке. Но возвратов не приму… — чуть понизив голос и приподнявшись на цыпочки, промолвил старик, затем снова посеменил вперед, пока не дошел до двери своего кабинета.
— Вы не знаете что продаете, мы не знаем что покупаем… — охнула Лайа, нерешительно принимая из рук договор купли-продажи, который быстро изучает цепким взглядом. Сумма, уплаченная за картины, кажется ей нелепо-смешной — двадцать три тысячи долларов! За три картины, предположительно написанные не менее пять сотен лет назад! Конечно, вряд ли кто-то вроде Модильяни или Климта являются авторами, но ведь это часть огромной и великой эпохи! Почему старик не попытался провести экспертизу за столько лет, чтобы и денег достойных получить за продажу? — Кажется вас надули, мистер Тома. — чувствуя почему-то именно себя обманщицей, Лайа ставит размашистую подпись в договоре и берет тубус с полотнами, аккуратно и бережно сложенными Митикой.
— Я знаю, что им чертовски много лет и рад избавиться от них, мисс Бёрнелл. — заметив, как рот девушки приоткрылся, явно собираясь спросить почему он рад избавиться от них, поспешно добавил перебивая. — И суммой вполне доволен. Достаточно, чтобы добавить к накоплениям и выкупить это здание, спасти музей от власти, желающей выселить нас отсюда.
Лайа прижала тубус к груди и уткнулась подбородком в прохладную металлическую крышку, решив отнять еще минуту времени у старика. Интересно, откуда взялась первая и почему оказалась отдельно от других, ведь они явно из одной серии.
— Мистер Тома, изначально было три картины или все-таки больше?
Вопрос удивил его; седые брови подлетели вверх.
— Есть и другие?
Лайа тоже изобразила ответное удивление, будто ничего подобного не спрашивала, и только улыбнулась на его вопрос, после чего попрощалась, решив, что это уже лишняя информация, более не имеющая отношения к директору музея.
Девушка размахивала рукой, пытаясь поймать такси и одновременно набирая номер Винсента, чтобы отчитаться. Изнывающая жара делала воздух сухим и колючим, солнце нагревало ее макушку, слишком поздно напоминая о необходимости в головном уборе.
В трубке слышались длинные гудки. Лайа придерживала мобильный плечом левой руки, удерживая ею же тубус и пытаясь открыть дверь такси, как ёмкость с несколькими миллионами долларов вырывается из ее слабой хватки.
— Эй! — только это и успевает выкрикнуть девушка, глядя за тем, как мужская спина несется в гущу гуляющих. Лайа в ужасе бросается в погоню, отчаянно умоляя остановить вора, но толпа зевак только удивленно озирается.
Счастье улыбается из ниоткуда. Кто-то, мимо кого проносился мужчина, выставил ногу и вор кубарем покатился по горячему асфальту, роняя тубус. Лайа рухнула на землю следом, раздирая об твердую поверхность колени, задыхаясь и вся покрытая испариной, с раскрасневшимися щеками. Тубус снова при ней, а воришки и след простыл.
— Вы в порядке?
Лайа подняла взгляд на протянутую ей руку помощи; она принадлежала темноволосой красавице с почти прозрачными голубыми глазами и длинными загорелыми ногами, открытыми свету благодаря джинсовым шортикам, которые хотелось в благодарности расцеловать.
— Вы просто ангел, моя героиня! — бормотала Лайа, поднимаясь с помощью незнакомки. — Господи, вот же ракалья анафемский!
— Говорите на греческом? — в усмешке кривятся полные губы незнакомки, пытающиеся отвлечь пострадавшую от произошедшего, дабы ей было проще прийти в себя. И у нее это получается, паника в карих глазах рассеивается.
Руки и ноги у Лайи все еще дрожат, местами не сильно кровоточат, но сердце возвращается в свой неторопливый ритм. Спасительница оказывает успокоительное действие, коему могут позавидовать многие фармакологические лекарства.
— О, нет, эти слова происходят от латыни. Я лингвист, к тому же совершенно не умею ругаться. Как мне вас отблагодарить, мисс…?
— Сандра. — бодро произносит красотка, пожимая руку Лайи. Английский у нее практически без акцента. — Я работала в полиции много лет, так что не стоит. Считайте, что выполнила свой долг.
— А я Лайа и очень настаиваю, могу хотя бы кофе угостить? — но вдруг она осекается и посмеиваясь поправляет себя, когда чувствует капельку пота, что бежит по спине. — Лимонадом. Ледяным и свежим лимонадом.
Невероятные глаза Сандры заискрились весельем и, к счастью Лайи, ее спасительница согласилась.
Центральная улица Брашова напоминала средневековую мистерию; современные кафе и магазины располагались в красивых архитектурных строениях. Необычна площадь Брашова и тем, что в отличие от большинства средневековых европейских рыночных площадей, — это не квадратная, а неправильной формы — почти треугольная площадь. Время от времени у ратуши меняется почетный караул в традиционных нарядах. От площади до гостиницы идти было не так уж и близко, особенно в жару, особенно страдая картографическим кретинизмом, но новое знакомство принесло еще одну неоценимую пользу; в неспешной прогулке Сандра практически проводила Лайю до гостиницы, избавив ее от сетования на забывчивость, благодаря которой девушка до сих пор не удосужилась установить на гаджет оффлайн карты; интернет ловил здесь плохо из-за окружающих гор.
«Я считаю тебя умным человеком, пока не настает время твоих поездок!» — любила причитать мать, когда отец звонил ей из очередной командировки с просьбой выслать бандеролью что-то, что он забыл. К сожалению, помимо отцовских мозгов, страсти к истории и прошлому, Лайе в комлпекте передалась и эта черта.
— Сандра, ты послание небес, никак не иначе. — просияла Лайа благорадной улыбкой.
— Или послание из Ада, как любила сетовать моя покойная бабка, когда я ставила дом вверх дном. — хохотнула брюнетка, протягивая руку для пожатия. — Мне было очень приятно познакомиться, словно встретила старого друга из прошлого.
Слова Сандры отозвались спазмом в желудке. Нет уж, подобная фразочка для Лайи не звучит мило, скорее отдает жутью, ибо такое происходит уже со вторым человеком в этой стране. Или это все мистический антураж, созданный вокруг Румынии благодаря Стокеру и Голливуду?
— Заходи как-нибудь в гости, мы тут пробудем как минимум неделю. — пожимая протянутую руку, говорит Лайа, стараясь выбросить из головы всякую мистическую ерунду, которой ее точно заразила Милли. — Номер на имя Бёрнелл.
— Замётано. — довольно хмыкнув, Сандра поворачивает в обратную сторону и вышагивает своими красивыми длинными ногами. Лайа еще минуту стоит, любуясь ими, в очередной раз ворчливо упрекая матушку природу из-за ее низкого роста, еле достигающего пяти и трех футов.
На ресепции приятный молодой человек с улыбкой протянул Лайе карточку-ключ от номера, сообщив, что юная мисс Бёрнелл и мистер Нолан уехали около часа назад, а некий мистер Тьебери названивал и требовал обратной связи. Поблагодарив портье, Лайа отправила на пятый этаж гостиницы пешком, ведь строение здания не предусматривало лифт. По пути она набрала номер босса.
— Лайа! Я звонил тебе пятьсот тысяч раз…
— Не драматизируй. Я забрала картины, не беспокойся.
— Не беспокойся… как, если у меня может сорваться огромная сделка! Лайа, прошу, в восемь вечера в ресторан отеля приедет клиент, который готов забрать их. Надо встретиться с ним…
Девушка замедлила шаг. Что происходит? Винс, считающий каждую копейку, бросается покупать неизвестные картины, на которые тут же появляется покупатель. Но, Лайа устало вздыхает, преодолевая очередной лестничный пролет.
— Есть одно но, Винсент.
— К-какое еще но, Лайа?
— Я в отпуске! Спустя пять лет работы в режиме нон-стоп, впервые в отпуске! Сестра меня уже ненавидит.
— Лайа, на кону три с половиной миллиона долларов.
— Сколько?! — приходится схватиться за прохладную перилу.
— Полтора процента от сделки твои.
— Три. — придя в себя, дерзко выдает Лайа. — За профанацию моего отпуска и моральную компенсацию.
— Два. — не сдается Винс.
— Три, или я даже мизинцем не шевельну, чтобы работать сверхурочно.
— Интриганка. Черт с тобой, пусть будет три. И постарайся до восьми вечера восстановить хотя бы часть картины, чтобы покупатель мог своими глазами увидеть, за что платит столько денег.
— Кто еще интриган… После отпуска мы с тобой расстанемся, Винс, я уйду без сожалений.
— Я уже это слышал, детка. Позвони, как продашь и можешь наслаждаться отпуском дальше. Больше не потревожу.
Лайа закатила глаза, совсем как Милли, и решила сразу набрать сестру, чтобы сообщить неприятные новости.
Долго ответа ждать не пришлось, Милли что-то радостно восклицала, не сразу ответив на вопрос Лайи.
— О, замок прикольный, но тут действительно Дракула не жил, зато классные футболки нашла, а Лео взял себе панамку уродливую…
Лайа хихикнула.
— Здорово, что вам весело. В моем приезде необходимости нет, я так понимаю?
— Опять твоя работа? — надежды, что Милли остро реагировать на это не будет, расеилась. — Лайа!
— Милая, прости, Винс обещал, что потом дергать меня не будет, сегодня последний день, когда надо поработать…
— Ладно. Тебе привет от Лео. — не дав Лайе ничего больше сказать, Милли отключилась.
— Отлично, Лайа, пытаясь изо всех заботиться о сестре, ты теряешь ее. Какой парадокс.
Дверь номера податливо щелкнула, кондиционер справлялся со своей задачей и прогонял духоту. Прежде чем приняться за работу, Лайа отправилась под холодный душ. Он освежал и бодрил, смывая весь утренний стресс. Вода щипала ободранные колени, возвращая мысли к попытке похитить тубус. Тубус! Кто мог знать, что там нечто ценное? Уличные воришки таскают бумажники, украшения, мобильники, но тубусы?! Страшная мысль закралась в голову, что кто-то следил за Лайей.
Обмотавшись полотенцем, девушка прошла в комнату, задумчиво глядя на выглядывающий из-под извести голубой глаз. Вспомнились слова директора музея, когда Лайа подумала о том же: здорово, что удастся от них избавиться. Хоть и тоскливо немного…
Одевшись и заказав перекус в номер, Лайа разложила свои инструменты и устроилась на твердом полу перед картиной.
— Покажете свой второй глаз, шехзаде? — покачав головой из-за озвученной глупости, Лайа принялась за дело.