Любовь, несущая проклятье

      Шёлковая майка от пижамы была в крови. Носовые кровотечения становились неотъемлемой частью видений и с каждым разом всё сильнее. Головная боль, тошнота и тремор в конечностях ещё не до конца покинули девушку, но на ногах она стояла уверенно благодаря снадобью Сандры, которая и сейчас находилась рядом.       Глядя на своё отражение в зеркале ванной, Лайа с ужасом и в полном замешательстве осознавала, что видит по ту сторону уже не себя, а её — Лале; идентичность во внешности и сходство в темпераменте по мнению девушки не могли делать их одним человеком, отчего её мучало ощущение, что чей-то дух прошлого просачивался в тело и захватывал всё, вплоть до чувств. Да, чистая, пылкая и трепетная любовь в сердце Лале к темноволосому принцу заполняла всё нутро Лайи в настоящем. Непреодолимая сила притяжения взывала к ней обрести его и воссоединиться вновь. В этом была необходимость, как в кислороде. И это пугало, потому что вместе с этой любовью тянулось нечто тёмное и холодное. Лайа сказала бы, что то — объятия смерти.       Лайа молча обернулась на брюнетку и одарила её осуждающим взглядом из-за отсутствия ответа на вопрос, кто или что ввело в трансо-гипнотическое состояние посреди ночи и заставило вернуться к картинам.       — Мы связаны хранить тайну. Буквально. Поэтому не трать энергию на эти презрительные взгляды. — Сандра сложила руки на груди, защищаясь от безмолвных нападок. — Но один факт озвучу. Этот некто или нечто не выпустит тебя отсюда.       — Я не смогу покинуть замок? — тошнота усилилась, и сглотнуть её не получилось.       — Нет. Пока не закончишь с картинами.       — Точнее, пока эти переносы в прошлое меня не убьют. — мрачно поправила девушку Лайа.       — Картины не убьют.       Странный огонёк в глазах Сандры дал подсказку. Холодок пробежал по спине и Лайе пришлось найти опору в раковине, однако, если устоять на месте удалось, то дрожь в голосе было не унять.       — А кто убьёт? — Вопрос заставил Сандру опешить. Лайа видела это. Реакция девушки послужила подтверждением её догадки. Действительно, объятия смерти с каждым новым видением теснее сжимались вокруг неё, но к этой правде она готова не была. — Я чувствую, Сандра. Эта история закончится печально. Для меня.       Сожаление мелькнуло в голубых глазах, обрамленных густыми чёрными ресницами. Но кроме сожаления во взгляде была и уверенность, когда Сандра заговорила вновь.       — Ты здесь, чтобы этого не произошло.       Девушка усмехнулась и покачала головой, буравя взглядом пальцы босых ног.       — Сами подсунули мне эти картины, теперь играете в спасителей?       — Картины подсунули не мы. — грубым тоном возразила брюнетка. — Но если ты не уймёшь свою прыткую задницу и не доверишься нам, то все старания Влада, все его страдания века напролёт будут напрасны!       Лайа вскинула голову вверх и подалась чуть вперёд, потому что ей показалось, будто слух начал круто подводить.       — Века? Ты сказала века?!       Разум отвергает неугодную правду, не вписывающуюся в твою действительность. Тревога становится наиболее частой причиной избегания.       Тревогу можно уменьшить либо за счет снижения порога восприятия опасности, либо за счет повышения уверенности в том, что вы сможете справиться с тем, чего вы боитесь. Но как заставить разум принять и поверить в тот факт, что ты находишься в одном доме с человеком, которому пять с лишним сотен лет?       Милли проснулась рано и очень удивилась, увидев Лайю за письменным столом в углу комнаты; одна нога прижата к груди, ноготь большого пальца меж рядом белых зубов, взгляд проделывает дырку в одном месте. В высокие окна пробивалось недостаточно света, чтобы видеть тёмные впавшие синяки под глазами сестры, но судя по всё ещё гладким волосам, она не ложилась.       Лайа уже оделась в джинсы и футболку, чемоданы стоят в углу, но всё же Милли замечает нерешительность сестры и сомнения; об этом говорят поза, вид, и ещё то, что девушка до сих пор не разбудила её.       — Эй, всё хорошо? — Милли выползает из-под одеяла и принимается за любимое после пробуждения дело: почёсы спины.       Лайа, кажется, только сейчас заметила, что уже не одна. Моргнув несколько раз, улыбается рассеянно и кивает.       — Я уже убрала твою зубную щётку…       — Так мы правда уезжаем? — Милли и радостно, и в то же время грустно. Наверно, от того что этой радости не испытывает Лайа.       Лайа отвечает не сразу. После разговора с Сандрой, она хотела увидеть Влада, сказать, что его подруга проболталась об очень занимательном факте в его биографии и увидеть, как он заливается смехом от такой нелепости. Но всё получилось немного иначе.       В тусклом лунном свете и нескольких включенных настенных ламп, литые мышцы перекатывались под бледной кожей, когда руки ловко снимали белую рубашку. Широкая спина, перетекающая в тонкую талию, в узкие бёдра, длинные ноги. Он казался нереальным, слишком великолепным, пока в глаза не бросились глубокие белые зарубцевавшиеся полосы; великолепная спина была обезображена ими во всю её ширь.       Слишком громкий выдох заставил его обернуться. Грудь напряглась и взгляд потемнел. Влад оказался удивлён тем, что его застали врасплох.       — Лайа? Ты в порядке?       — Д-да. — Это было ложью. Она была не в порядке, но не из-за последствий с видениями. Дело было в нём. — Клоаки, которыми пичкает меня Сандра, действительно помогают.       Он издал звук, похожий на смешок. Странно, что Лайа вообще это расслышала, учитывая, как от гулкого стука собственного сердца заложило уши.       — Там только травы, не переживай.       — Влад, — у неё вырвался хриплый шёпот. Девушка без приглашения прошла в комнату, ступая дальше неуверенным шагом.       То, как она двигалась к нему, как смотрела, как произнесла имя; Влад смотрел на неё и видел то же, что совсем недавно увидела и Лайа — Лале. Его руки смяли тонкую ткань рубашки, которую он всё ещё держал, от той самой беспомощности, делающей тебя рабом собственных чувств. Он оказался не в силах пошевелиться и остановить девушку, оказавшуюся опасно близко.       — Ты ведь всё знаешь. — Её большие миндалевидные глаза внимательно следили и пробивали брешь в его каменной непроницаемости; там, в маленькой бреши, взору открывалась израненная и тёмная душа.       — Знаю. — Влад не дышал, намеренно лишая себя её аромата.       — И я хочу кое-что узнать.       Повисло недолгое молчание. Лайа ощущала в себе решимость и уверенность в действиях, однако пришлось выдержать паузу в ожидании пика храбрости. Когда настиг этот пик, она поднялась на цыпочки и прижалась к его губам; резко, быстро, пресекая возможный протест.       Тело Влада пронзила физическая боль, но она оказалась ничтожной перед тем, что вспыхнуло в том месте, где раньше билось его сердце. Восторг, счастье с привкусом горечи, сладострастное желание.       Лайа почувствовала, как большие ладони окольцевали талию, прижимая хрупкое тело как можно ближе. Твердая линия губ стала до невозможности мягкой, нежной, послушно вторящей за её робкими движениями, проявляя невиданную сдержанность. В памяти вспыхнул образ двух молодых людей, первый поцелуй, такая же сдержанность и аккуратность, будто бабочка своими крыльями щекочет губы; даже ощутимая разница в температуре их тел девушку не смутила, охваченная тем же восторгом, что и некогда Лале.       Когда руки Лайи коснулись его обнажённой груди, а её горячий влажный язык прошёлся по нижней губе, обжигающая боль стала рассеивать чарующий дурман. Влад отступил от девушки так резко, что та чуть не упала.       Прежде чем он успевает отвернуться, Лайа замечает, как лицо мужчины исказилось. Мысли в её голове мешаются, смущение вгоняет в краску, от нехватки кислорода голова идёт кругом. Пальцы касаются всё ещё горящих от поцелуя губ. Неважно, что сейчас вызвало у него отвращение, важно то, что он действительно тот самый Влад III Бассараб Цепеш, принц Валахии, с которым случился первый поцелуй ранней версии её. Никаких сомнений не осталось.       — Как это возможно? — Вопрос Лайи прозвучал слишком громко и требовательно, рассекая тягостную тишину.       Влад повернул голову в сторону, открывая девушке лишь свой профиль. Что под этим вопросом имеется в виду мужчина знает.       — У решений, принятых сгоряча, всегда есть последствия.       — И какое решение нужно принять, чтобы получить бессмертие? — глаза Лайи медленно опустились вниз, прямо туда, куда Влад уронил свою рубашку во время их поцелуя. Белоснежная ткань была испачкана темно-бурыми вкраплениями, слишком похожими на кровь.       Влад оборачивается и ловит её испуганный взгляд. От напряжения на шее девушки набухла яремная вена и стала заметна пульсация артерии.       — Очень неправильное.       — Но это невозможно…       — Нет? — холодный тон с нотками насмешки, незнакомое и чужое выражение лица.       Лайа покачала головой, пятясь назад к двери.       — Этого не может быть. Не может быть.       Влад не пытается остановить её, когда девушка бегом бросается прочь. И реакция на правду не удивила, тем не менее, прошлась ножом по старым ранам.       

***

      Лео помогал девушкам спускать вещи вниз, оставив попытки узнать, в чём причина изменения решения остаться здесь, повлияло ли на это ночное происшествие. От него не ускользнуло, что Лайа пребывала не в себе, поэтому посчитал настойчивость неуместной. К тому же, он ведь этого и хотел, увезти девчонок как можно подальше от этого подозрительного типа? И всё же, он помнил разговор с Сандрой, и свою миссию: защитить свет от тьмы.       Пазлы складывались и образовывали картинку. Свет, миф про дочь солнца и Аусеклис. Лео остановился в холле, наблюдая за происходящим в гостиной. Лайа в глубокой печальной задумчивости расчёсывала тонкими пальцами волосы Милли, которая о чём-то спорила с Сандрой. Его зелёные глаза то и дело возвращались к пальцам девушки в завитках сестры, и по коже его пробежались мурашки.       Лале водила по его длинным волнистым рыжим волосам, собирая их с лица и завязывая на макушке. Из одной прядки девушка решила сплести косу, считая, что это придаст оригинальности причёски.       — Я готов умереть от наслаждения и заплатить тысячи золотых, лишь бы ты не прекращала.       — Перестань, Аслан. Из-за твоей вертлявости волосы путаются. Раз уж отрастил такие колтуны, нужно о них заботиться, иначе вши заведутся как у Бардуша.       — Вот так ты и позаботилась о бедном Бардуше. — хохотнул он и получил лёгкий подзатыльник.       — Всё, готово.       Аслан повернул голову и оказался к Лале лицом к лицу. Свет, исходивший от её улыбки, которым искрились медово-золотистые глаза, так и манил его, точно мотылька. Он знал о её чувствах к Владу, но сейчас над ним возымело власть сердце, давно страдающее по этой девушке. Подавшись вперёд, он запечатлел на её розовых губках поцелуй.       — Ты и есть тот свет. — сказал он, казалось, пустоту, как только одно из рандомных и странных воспоминаний всплыло в памяти в очередной раз.       — И тьма не отступит, Лео.       Низкий баритон сзади узнать было легко. Влад стоял чуть позади, стараясь остаться вне поля видимости остальных.       — Что этой тьме нужно от неё?       — Лайа должна вернуть воспоминания, с которыми преобразованная перерождениями душа, в свою очередь, должна вернуть свою первозданность.       Лео обернулся на мужчину, в этот раз одетого в джинсы вместо строгих брюк, правда с белой рубашкой расстаться он не решился.       — Перерождениями? Так это правда… — Если с ведьмами, злыми духами и демоническими силами специфика работы сталкивала его, то с путешествиями в прошлое и перерождениями душ приходится иметь дело первый раз. — Это не впервые происходит?       Влад покачал головой, не отрывая взгляда от старого друга. Да, запущенная цепочка изменений происходящих с Лаей, воздействуют и на него, поэтому Лео всё больше походит на того самого Аслана.       — Если она покинет замок, я не смогу её защитить и контролировать процесс.       — Предлагаешь приковать её к батарее? — криво усмехнулся парень, не видевший другого выхода.       — Мы не ищем простых путей. — Влад отзеркалил его усмешку. — Я надеюсь на тебя, Лео. Надеюсь ты сумеешь до неё достучаться.       Пересечённые взгляды изумрудных и небесно-голубых глаз пришли к безмолвному согласию, позабыв о ранних распрях. Влад ощутил разливающееся по телу тепло; вновь обрести старого преданного друга не меньшее счастье, чем любовь.       В насыщенной заботами взрослой жизни Лайе, не смотря на большое количество мужчин в жизни (деятели искусств, богатые коллекционеры, перекупщики, коллеги), некогда было познать, что такое любовь. Что говорить, этой темы она не касалась даже в мыслях и романов в руки не брала с колледжа. И каков же парадокс, не мечтая и не думая, вляпаться в неё по самые уши самым странным образом. Смеяться над героинями фильмов с подобным сюжетом и оказаться на их месте.       Смотреть на него доставляло мне глубокую радость — волнующую и вместе с тем мучительную, драгоценную, как золото без примеси, но таящую в себе острую боль. Удовольствие, подобное тому, какое должен испытывать погибающий от жажды человек, который знает, что колодец, к которому он подполз, отравлен, но все же пьет божественную влагу жадными глотками.       Строки из любимой книги всплыли сами по себе, когда в гостиную прошёл Лео, а следом появился и он. Любовь, если она и существовала, представлялась ей такой. Почему именно такой? Только ли из-за занятости и пережитой трагедии девушка огородила себя от всего этого? Может в глубине души Лайа ждала его?       Мужчина ничего не стоит, если в нем нет чего-то дьявольского…       Дьявольского во Владе было достаточно и в прошлой жизни, однако теперь речь шла буквально о чём-то потустороннем, демоническом. Кто он? Стокер не придумывал историю Дракулы и вампиры реальны? Или, может у него в чулане портрет, благодаря которому обрёл бессмертие? А, может он каждую ночь моется в ванной с кровью девственниц? Как бы поступила Джейн Эйр, узнай она что на чердаке у Эдварда не сумасшедшая жена, а обескровленный труп? И почему, почему все размышления в голове разбегаются, а взгляд не видит ничего кроме этих губ?!       — Такси сюда не приедет. Нужно было брать аренду.       — Сандра ведь на чём-то приехала.       — Да. На метле.       — Заткнись, Лео, иначе познаешь вкус моей пятки.       — Спорим, ты даже до пояса свою ногу не поднимешь. А я на гимнастику ходила и на тхэквондо.       — Милс, покажешь мостик?       Все трое были увлечены друг другом, не замечая, как Влад стоит в тени колонны и не сводит глаз с Лайи, каким взглядом смотрит на него и она.              — Зачем разделять эту и грядущую жизни, если мы родимся вновь… Зачем разделять то, что было и будет, зачем забывать нашу прошлую жизнь…       — Клянусь и грядущее нас не погубит! Ты только за душу покрепче держись… Моё любимое стихотворение, откуда ты знаешь?       — Подглядел на уроке.       — Вы бесчестный плут, господин Бассараб.       — Каюсь. Любовь толкает на безумства.       — Безумства хороши, пока они подобны детским забавам и не приносят никакого вреда. Однако, наше же может повлечь за собой последствия…       Влюбленная по уши альтруистка Лале рвалась с места, чтобы нырнуть в объятия своего принца, узнать, что за страшная беда произошла с ним и можно ли помочь, но ответственная старшая сестра Лайа не могла бросаться в омут с головой в неведомый ей мир. От осознания, что она выбирает Милли и готова проститься с тем, что не успело ещё разгореться жарким пожаром, по щеке скатилась слеза.       Кажется, Влад всё понимает. Он разворачивается и шагает в противоположенную сторону. С каждым его удаляющимся шагом девушке становится трудно дышать.       — Лайа, поедем с Сандрой в Арджеш? Лайа! — Милли не успевает накинуться на сестру с объятиям, как та поднимается с места и под недоуменные взгляды бежит за Бассаром. Лео хочет последовать за ними, но Сандра удерживает его на месте.       Страшно представить, что это их последняя встреча. Страшно вот так вот разойтись, даже не простившись. А, может быть, она догоняет его, чтобы он сумел возобладать над гнетущим чувством ответственности, развеял все страхи и нашёл нужные слова? И, как бы велик не был страх перед тем, о ком вскользь упомянула Сандра, глубоко внутри хотелось, чтобы это оказалось правдой, — чтобы этот некто действительно не выпустил её отсюда.       — Влад!       Он уже поставил правую ногу на третью ступеньку, но замер. Лайа судорожно перебирала в голове, зачем и что именно пытается сказать, но ничего кроме глупой банальности не приходило в голову.       — Ты… ты не попрощаешься?       — Я делал это слишком часто, Лайа. Больше не хочу. — даже не оборачиваясь, бесцветным голосом отозвался он и зашагал наверх дальше.