Любовь, несущая проклятье

      Мужчина с длинными волосами пшеничного цвета и лицом, покрытым дымчато-чёрными отметинами, напоминающими декоративные следы после обжигания дерева, стоял в довольно-таки необычном одеянии, похожем на халат или кимоно, с широким металлическим поясом и высокими острыми плечами. По выражению лица даже не самый догадливый и проницательный человек мог бы понять, какой серьёзный и сильный поток мыслей гоняется в его голове.       Естественно, того же не мог не заметить и тот, кто мужчину этого знал с самого младенчества, однако, по своей безразлично-холодной натуре, не стал интересоваться, чем же родственничек обеспокоен. В этом месте, не предназначенном для людей, людских повадок, чувств, эмоций и прочей чепухи быть не должно. Тем не менее, бывало, ведь к его несчастью, единственный внук одного из демонов высшей касты, уважаемого торговца и пожирателя душ, был наполовину человеком.       Ноэ необходимо было уединиться, чтобы обеспечить лучшую работу мозгам, ибо разговор с Лайей навёл его на любопытные мысли. Бессмертный дед никогда не допустит «грязнокровку» к власти, к высшей тьме, а ему надоело помышлять одними детскими фокусами. Жадный дед никогда не поделится своим лакомством, вновь и вновь питаясь светом девушки, тьмой Влада, а с такой пищей ещё через столетие весь подземный мир преклонится пред ним.       Обитатели подземелья не имели домов, они обитали в «порталах», и перемещались из места в место с помощью них. И преимущество подобного было в том, что в моменте перемещения с места на место можно было не только выбрать пунктом назначения любую точку, но и сотворить себе свой собственный тайный мир. У Ноэ имелся такой, где ему удавалось найти гармонию, где любое принятое решение в конечном итоге оказывалось верным. Это место — иллюзия, построенная на детских воспоминаниях; маленький садик перед домиком из сруба, полный розовых колокольчиков бадана, жёлтых цветков вербейника, разноцветных медуниц, альстромерий и, конечно же, роз. И качели, покачивающиеся на лёгком тёплом ветерке, которые манили его не меньше, чем когда-то пятилетнего Ноэ. В иллюзию можно было добавить и тех, кто здесь жил, однако демон никогда этого не делал.       Медленно качаясь из стороны в сторону, Локид, сам того не замечая, позволял человеческой половине брать над собой верх, чего не было уже слишком давно. Общение с восточной принцессой Дракулы ему явно не на пользу.       — Я хочу заключить сделку. — Ноэ мысленно вернулся к разговору с Лайей, отмечая, что последняя версия её воплощения осознанно идёт на самопожертвование, лишь бы спасти Влада. В точности как Лейла, готовая защищать возлюбленного до самого конца. Вот только демон готов был поспорить, что ни одна, ни вторая версия не подозревали/ют, чем подобные геройства для них заканчиваются.       — Смеёшься?       — Ты ведь всерьёз называл Мефиса дедом? Он твой родственник. В тебе течёт та же скверная жижа, что и в нём, значит можешь заключить со мной сделку.       — Во-первых, когда кому-то нужна помощь, то хорошо бы оскорбления придержать при себе. Во-вторых, какой в том толк, твоя душенька уже навеки принадлежит Мастеру.       — Но ведь можно продать не только душу?       — Я не фанат ношенных трусиков, даже от такой хорошенькой птички, как ты.       — Какая мерзость!       — Вот и я о том же! — Ноэ изображал возмущение, сложив руки на груди, будто похабщину говорит не он. Ему всегда нравилось подначивать людей, особенно девчонок. — Откровенная мерзость! Стою тут и выслушиваю влюблённую дурочку, будто мне есть дело до ваших проблем. Что мне с помощи тебе? Один геморрой, даже скуку не развеешь.       — Выкради договор на наши души, помоги уничтожить его, и я дам тебе нечто, что без проклятого круга перерождений наделит тебя силой не хуже, чем у твоего Мастера. Тебе ведь этого хочется?       — Лайа Бёрнелл. — Ноэ, демонстрируя ровный ряд зубов под кривой усмешкой, приблизился к девушке, заставляя её чуть опрокинуть голову назад, только стойко выдержать его насмешливый взгляд. — У тебя ведь ничего больше и нет. Ни души, ни жизни. Только любовь к твоему клыкастому монстру.       — Мефис забрал мою душу. Влад допустил это, ибо ты прав, нужно вникать в подробности, когда заключаешь подобного рода договоры. Однако и твоему Мастеру стоило учесть кое-что. — Девушка приложила руку к груди и расплылась в загадочной улыбке. — Моя душа — лишь одна из составляющих того самого света. Мой свет — это Ангельская Благодать. — Её прохладная ладонь коснулась его щеки, изнутри демона стало наполнять что-то тёплое, светлое. При телесном контакте с Лайе он уже ощущал подобное раннее — это и вынудило Ноэ вступить в спор с дедом и вернуть Милли сестре. Сквозь пелену холода и тьмы выглядывал мальчишка, давным-давно заключенный в темницу. — Благодаря записям ведьм, я узнала любопытную вещь и, кажется, нашла наконец ответ на вопрос, какой же интерес представляет моя несчастная душа… Ты ведь знал?       — Догадывался. Такие люди рождаются довольно редко…       Ангелы — небесные создания. Порой, Бог отправлял их на Землю с определённой миссией; беречь и наставлять кого-нибудь, спасать и вдохновлять, наказать или изничтожить. И некоторые из небесных посланников могли поддаться земным искушениям. Сами Ангелы лишались своей Благодати, идя против воли Господа, однако в некоторых союзах людей и небесных созданий рождались особенные дети, в которых Ангельская Благодать загоралась вновь.       Когда-то давно, на чёрном рынке Преисподней, можно было встретить такой редкий товар, известный всем как «светлячок», что и означало душу дитя от подобного союза. Но со временем «светлячки» стали редкостью. И теперь Ноэ точно знал, отчего его дед придумал настолько извращённое проклятье, не желая никогда лишаться такого деликатеса.       Только Лайа была права. Мефис завладел лишь толикой света. Если душу можно забрать ухищрениями, то Благодать отдаётся лишь добровольно своим обладателем.       — Освобождаясь от одного проклятия, ты обречёшь себя на другое. Отдав Ангельскую Благодать демону, твоя душа станет не меньшей скверной, чем моя или Влада.       — Моя главная задача — прожить с Владом отнятые годы. Остальное… Ты поможешь?!       — Мне нужно подумать. Ведь ты предлагаешь мне ради мифической сделки с Благодатью предать своего Мастера, рискнуть собственной шкурой и обратить всё подземелье против себя. И тебе не помешало бы пошевелить мозгами. Останешься ли ты той, кого так полюбил Влад, лишившись своего света?       Ноэ хотел заполучить тьму, доставшуюся Дракуле, дабы доказать Мефису, что достоин зваться его внуком, и был чертовски зол, когда дед приставил его кем-то вроде няньки к Владу. Тьма опасна и разрушительна для смертного, но Дракула слился с ней воедино, будто она была создана для него. И если попытаться забрать её себе, она, привыкшая к прежнему хозяину, может уничтожить тебя, прежде чем удастся её укротить. А что ему могла дать Благодать, считающаяся нынче неким мифом? И не опасна ли она для демона? Может стоит забрать её и продать в обмен на тьму, вроде той, что у Влада?       Локид знал одного старого учёного, древнего, как и его дед, при этом относившегося к нему лояльнее всех других демонов, можно даже сказать «по-дружески», игнорируя ужасавший факт кровосмешения демонов и людей. Он ему доверял и решил, что совет Септентриона будет кстати.

***

      Южные тёплые деньки были слишком короткими. Ночная темень наступала стремительно, неся с собой некое подобие прохлады. Открытых окон было пока ещё достаточно, дополнительной помощи от сплит-систем не требовалось, поэтому Лайа отключила охладитель в комнате, в которой уже спала утомившаяся Милли. Лео, которому пришлось составить девчонке компанию в бассейне, тоже вырубился прямо в гостиной, в сырых плавках. Девушка планировала растолкать парня, чтобы он переместился в комнату, но уловила еле слышимый шорох в конце коридора.       Шагая босиком по мягкому ковровому покрытию пола, Лайа двигалась к источнику шума, — к ещё пока свободной комнате, заранее догадываясь, кого она там увидит.       — Влад? — Она прошла внутрь, пытаясь нащупать выключатель на стене, но вместо выключателя наткнулась на что-то странное, вроде декоративной вешалки, напоминающей руку или… Из горла вырвался истошный крик, полный ужаса, когда «вешалка» сжала её руку и из этой цепкой хватки было не освободиться.       — Лайа?! — В один миг зажегся свет, а её летевшее на пол тело оказалось подхваченным вовремя. Обеспокоенный Влад склонился над ней, пытаясь понять, что её так напугало.       Девушка часто дышала, бросая взгляд на стену и возвращаясь к лицу Влада. Сердце колотилось как у кролика. Она попыталась встать на ноги, возмущённым тоном обращаясь к мужчине.       — Какого лешего! Зачем ты напугал меня?       — Это ты напугала меня!       — Я не умею хватать за руку сквозь стены!       — Лайа, я, вообще-то, такими талантами тоже обделён…       Синие глаза Влада выражали искреннее недоумение, что девушка мгновенно почувствовала себя ужасно глупо; может разыгралась фантазия и ей причудилось?       — Д-да… Прости. Я просто услышала шорох и здесь было так темно! — Убедившись снова, что стена идеально ровная и белая, девушка смогла взять себя в руки. — Где ты был? Я ждала тебя пораньше.       — Узнавал кое-что. — Он спрятал руки в карманы брюк. — Завтра устраивается официальный приём в амфитеатре, будет проводиться небольшой антикварный аукцион. Я позаботился о том, чтобы такой ценный эксперт по картинам непременно был там. — Чуть погодя, Влад снова достал руку из кармана, держа три небольших билетика. — Пригласительные. Лайа замешкалась, принимая из его руки билеты.       — Кинжал будет там?       — Нет, но будет семья Сойдере.       — Почему всего три билета?       — Милли с Сандрой лучше остаться дома.       От нервозности девушка начала загибать уголки пригласительных, гадая, успеет ли Локид разродиться к тому времени, как они заполучат кинжал… Замечая её состояние, мужчина накрыл ладонью её руки и пронзил своим невероятным взглядом самое сердце.       — Всё будет хорошо. Просто верь мне.       — Без тебя — это невозможно. — Еле слышно пробормотала Лайа, опуская взгляд вниз. Сказано это было именно так, потому что сколько она не повторяй, Влад не намерен отказываться от самопожертвования.       — Совсем недавно тебе хотелось избавиться от меня. — Мягкий грудной смешок сорвался с его уст. Девушка свела брови, пытаясь напустить на себя строгий вид, ведь смешного в их ситуации мало.       — Потому что чуяла, что эта любовь полна горечи, к которой я не была готова. Зная себя…       — Зная тебя, я не могу не спросить. — Влад коснулся её подбородка и заставил смотреть в свои глаза. Он поймал её в капкан и с лёгкостью увидит ложь. — Что ты задумала? Старые записи в дневнике Сандры явно заинтересовали тебя. — Лайа вспомнила, как ловила взгляды Влада. Конечно, он не мог не слышать их. — Но прежде чем совершить глупость, ты должна знать, что половина написанного — сплошь фантазии и додумки ведьмы. Нет ни единого доказательства…       Лайа хотела возразить, но вовремя поняла, что этим попадётся на его удочку.       — Всё будет хорошо. — Теперь улыбку из себя выдавила она, приподнимаясь на цыпочках и повторяя сказанное им слово в слово. — Просто верь мне.       Короткий и легкий поцелуй в его губы не успел причинить никакой боли, но заставил зашевелиться мёртвое столетиями сердце. Влад хотел схватить её руку, дёрнуть на себя и впиться в её рот, утоляя жажду, но ощутив жжение в горле, решил не искушать судьбу и дождался, пока девушка уйдёт.       Эту ночь особенно сильно хотелось провести в объятиях своего любимого Влада. Возможно от того, что из-за пребывания здесь особенно сильно ощущалось холодное дыхание смерти; в Турции всё началось, в Турции всё закончилось. И вот, они опять здесь, чтобы снова закончить очередную главу недописанной книги. Каким будет конец в этот раз? Это уже другой вопрос, пугающий ровно так же, как и рука из стены. К слову, пока Лайа устраивалась на стуле перед холстом, хватка из стены всё больше казалась плодом воображения.       Карие глаза Великого Мехмеда Фатиха горделиво и величественно глядели на Лайю, создавая ощущение, словно вот-вот послышится голос и его излюбленное: «Кузина», развеет тишину. Набрав в лёгкие побольше воздуха, девушка принялась за работу, предварительно раскидав по полу подушки, чтобы не разбудить падением на пол мирно сопевшую позади Милли.

***

      — Мне снится сон, Лале. О сыне.       Мехмед не спеша шагал в своём длинном бархатном кафтане с меховым воротом, щедро расшитым золотыми узорами. На один его размашистый шаг, Лале приходилось делать два, отчего вскоре пришлось хватать воздух ртом.       Снег не спеша падал крошечными хлопьями и тут же таял. А дворцовский сад ещё не успел скинуть свой красивый цветущий вид полностью. Лале наблюдала за всем вокруг, пытаясь отвлечься и унять волнение, сопровождавшее девушку каждый раз, находясь наедине с кузеном.       — Дай Аллах, шехзаде родится здоровым и продлит славный род. — Подхватила девушка, озаряя свое бледное личико вымученной улыбкой. За время, что она рисовала падишаха, привыкнуть к его обществу так и не получилось, а завершение картины не сделало их встречи реже. — Амала-хатун сияет, ест за троих. Не иначе великий воин под сердцем.       — Нет, кузина. Мне снится сон о другом сыне. — Задумчивый голос, взгляд направлен куда-то вдаль. Лале скрыла смущение смешком.       — У вас будет много шехзаде, повелитель.       Мехмед резко замер на месте, ожидая, что то же сделает и Лале. Девушка остановилась и вернулась на шаг назад, внимательно вглядываясь в лицо Мехмеда и отчаянно пытаясь разгадать его мысли.       — Младенец лежит на моём троне, над головой его свечение. Подле него сидишь ты, держа его за пухлую руку. Свечение к младенцу идёт от тебя. — Тяжелые руки опустились на её хрупкие плечи, голос задрожал и загорелись его глаза от возбуждения. — Он будет особенным, наш с тобой сын. И прославит имя Всевышнего по всему миру.       Лале не нашлась что сказать. Лишь стояла и хлопала глазами, то краснея, то бледнея. А Мехмед продолжал заговорщески шептать о том, как с самого детства тянуло его к ней именно по этой причине, Аллах позволил ему наконец узреть свой замысел. И непременно, свадьбу им необходимо сыграть в священный Раджаб, в ночь рагаиба.       После прогулки с падишахом, девушка поспешила в гарем, даже не думая свернуть в сторону казарм; Влад достаточно зол уже только за бакшиш в честь помолвки, не стоило ему пока знать об остальном, дабы не толкать на безрассудства.       Схватив в охапку подол тёплого плаща и толстый слой юбок, она чуть ли не бежала, сбивчиво дыша, как будто за ней погнались навязчивые идеи молодого султана с горячей кровью, не имевшего привычки отступать от задуманного. И как будто от них возможно было скрыться, прибавив шагу.       Султанша смогла почувствовать себя в безопасности только в стенах гарема. В разгар дня жизнь кипела в этих стенах; джарийе мыли полы в парадном холле, носили воду в хамам, собирали в стирку грязное постельное бельё, аги следили за их работой, подгоняя и ворча под нос, калфа ругалась на несколько девушек за принесённого в общие покои котёнка, избранные фаворитки или будущие фаворитки занимались кто шитьём, кто чтением в общей гостиной.       Постепенно, охвативший девушку ужас стал отступать в родных стенах, позволяя вновь выровнять дыхание и унять панику. Среди фавориток Лале заметила Амалу, которая спустилась в общий зал, блаженно улыбаясь и держа руку на животе, только-только начавший немножко округляться и выпирать вперёд.       Юная султанша, казалось, настолько прониклась положением девушки, что машинально прижала руку и к своему собственному животу, но вместо тепла и счастья по телу стала разливаться тоскливая пустота. К глазам подступили слёзы то ли из страха никогда не испытать материнского счастья, то ли от нетерпения скорее создать с возлюбленным семью.

***

Свет, ведущий через тьму Не погаснет никогда, От того что милая Верует в меня. Я приду, любимая, Я уже в пути. Скроемся с тобою На краю земли.       Влад желал запустить в голову поющему сослуживцу, ибо он мешал ему читать, но в какой-то момент текст песен затянул его и унёс в далёкие мечты. В Валахию, в родной замок, окружённый густым тёмным лесом, вечно-зелёным круглый год, в высокую башню, откуда можно любоваться при ясной погоде на горы в белых «шапках».       — Обещай, что весной мы отправимся туда! - Воображение живо рисует Лале, которая пальчиком тычет на высокую точку горы и с придыханием шепчет, как мечтает побывать среди облаков.       — Обещаю, любимая, но не весной. Летом. Весной опасно.       — Потому что просыпаются медведи?       Влад улыбается, потому что Лале точно помнит всё, что он рассказывал о Валахии.       — Если шуметь и громко покрикивать, медведь не станет к людям приближаться. Бóльшая опасность в оползнях и таянии снега.       — Я хотела бы жить высоко в горах. — Мечтательно выдала бы она, глядя на него из-под своих густых ресниц, ненавязчиво и аккуратно пытаясь вновь уговорить Влада от намерений сражаться за свои земли до конца. — Там мы были бы защищены от войск Мехмеда.       Горькое осознание вернуло молодого человека в реальность. Он заберёт Лайю, они буду счастливы некоторое время, пока в один момент Влад не причинит ей огромную боль; жизнь воинов славная, но слишком короткая…       — Глупо думать о том, сколько нам отмерено. — Рядом на своей тахте лежал Аслан, отмахнувшийся от озвученных переживаний друга.       — Вопрос в другом. Как будет жить она, если меня вдруг не станет…       — Я заберу её себе.       Влад слишком круто повернулся к Аслану, пронзив друга убийственным взглядом. Рыжеволосый парень хохотнул.       — Чего волком уставился, ревнивец? Моя страна по соседству. Не станет тебя, заберу её к себе. Или не это ты желал услышать?       — Просто формулировки у тебя странные. — Влад расслабился и положил руки под голову. — «К себе» и «себе» — совершенно разные вещи.       — Вместо благодарности цепляешься к формулировке. Эх, другом ещё зовёшься. Когда планируется операция «Похищенная невеста»?       Прежде чем ответить, Влад лениво обвёл взглядом других солдат, не обращавших никакого внимания на разговор друзей.       — Через пару недель. Ты точно готов?       — Спрашиваешь? — Аслан хмыкнул. — Я знаю Лале дольше твоего и сделаю всё, только бы она была счастлива.       Такой ответ вполне устроил Влада. Участие Аслана в их побеге даст больше шансов на успех, ибо он на хорошем счету во дворце, ему доверяют и уважают. В валахском же принце турки никогда не переставали видеть врага, уж он-то об этом тщательно заботился каждый Божий день.