Любовь, несущая проклятье

      Султанахмет, с географической точки зрения, являлся частью суши, обрамлённой с трёх сторон бухтой Золотой Рог, Босфорским проливом и Мраморным морем, с видом на мыс Серальо. В плане урбанистического аспекта — один из самых оживленных кварталов Стамбула и, безусловно, главный исторический район города, внесённый ЮНЕСКО в Список всемирного наследия.       Туристы часто выбирают точкой своей «остановки» в Стамбуле именно этот район, особенно если на знакомство с городом времени «в обрез», потому что именно здесь на протяжении столетий сохраняется аутентичность и чарующая атмосфера, погружающая в совершенно иное измерение, на 6 веков назад, во времена Османской империи, и знакомит с большей частью главных достопримечательностей.       Болд ехал не спеша; движение на дорогах достаточно плотное, через раз заторы, а Лайа целиком и полностью поглощена невероятными достояниями истории, в отличие от Влада, совершенно забыв про тайного любителя дарить платья от кутюр. Обелиск Феодосия, Мечеть Султанахмет (Голубая мечеть), Собор Святой Софии, Дворец Топкапы, Цистерна Базилика, Парк Гюльхане, Хамамы Роксоланы, древний ипподром. Прекрасная архитектура, пересечение абсолютно разных культур, цивилизаций, религий, — вне времени и пространства. До ужаса хотелось выйти из машины и отправиться гулять. Мысли об Эдирне, где прервалась хрупкая жизнь её предшественницы, печалила и тяготила, туда не хотелось совсем. Стамбул же вдохновлял и очаровывал.       Лайа ограничилась тем, что опустила окно авто и высунула голову, желая ощутить запахи, разносимые ветерком. Сердце её то замедляло свой ритм, то вновь скакало галопом. Всё её естество ненавязчиво подшёптывало: «Мы дома, мы дома». Этому чувству способствовало и то, как породному звучали разговоры на турецком, доносившиеся с улицы. Надо же, насколько резко и незаметно англичанка с головы до ног стала турчанкой.       «Амфитеатром» оказалось сооруженная площадка напротив Топкапы, между журчащим фонтанчиком и небольшим водоёмом в парке Гюльхане; организаторы арендовали часть парка со сценой и прямо под открытым небом расставили фуршетные столики с едой и напитками, стульчики для рассадки гостей, а на самой сцене, судя по всему, готовились к аукциону. Вдоль выложенной плиткой дорожки, имеющей разветвления, стояли гипсокартонные статуи, сделанные с замахом на античную эпоху для бóльшего колорита, аккуратно подстриженные декоративные кустарники душистого шиповника и магнолии украшены гирляндами, как и небольшие деревья вокруг.       Мероприятие было огорожено от посетителей парка, а гостей пускали только через один вход два здоровенных охранника. Пока Влад вручал пригласительные, Лайа закинула голову наверх и чуть приоткрыла рот, пытаясь сквозь густые кроны деревьев разглядеть знаменитый дворец.       — Хош гяльдини́з, — прогремел мужчина, одаривая ребят беглым взглядом, затем отщёлкивая ограничительную ленту, чтобы пропустить их.       — Тешеккюр эдерим, — учтивый и лёгкий кивок головой. Безупречный турецкий не вяжется для охранника с иностранными именами на пригласительных, но ему явно льстит проявленный интерес к родному языку, что даже позволяет уголку губ подлететь вверх, разрушая каменное беспристрастие на лице.       Лайа шагает впереди, мужчины отстают буквально на шаг, о чём-то перешёптываясь, взгляды уже присутствующих гостей автоматически приковываются к ней, ибо свет от фонарей и декоративных гирлянд играет в камнях, которыми украшено платье. Хотя остальные гости выглядели не менее нарядно и шикарно, появление Лайи и дух востока, витающий вокруг неё вызывает интерес. Это немного смущает девушку, ибо на подобных приёмах она всегда являлась чаще всего в деловых костюмах, потому девушка оглядывается назад в поисках поддержки. Сердце предательски спотыкается, когда серьёзное и задумчивое выражение Цепеша наконец смягчается, и ей посылается блаженная улыбка одними лишь синими глазами. Никто и никогда не смотрел на Лайю так, будто она самый дорогой алмаз, ради которого пролито не мало крови, ради которого она ещё прольётся. Только взгляд не задерживается на ней надолго и возвращается к Лео, словно волшебного мига между ними и не бывало.       — Бай Бассар, для нас великая честь принимать у себя такого ценителя искусств, мецената, — молодая женщина невысокого роста и с идеально-ровным каре оказалась подле Влада, протягивая свою руку для пожатия. Черноволосая женщина пахла дорогим парфюмом, на ней отлично сидел брючный костюм цвета шампанского. Ещё её английский звучал как-то резко.       Лайа с интересом вернулась чуть назад, поражаясь, как так Цепеш умудрился за такой короткий срок «заявить» о себе в Турции.       — Байан Ялчин, — для остального мира лицо Влада — это всегда непроницаемое выражение, беспристрастный тон, вежливая учтивость, от которой дерёт мороз по коже. Он справляется с обращением к женщине на турецкий лад не хуже Лайи. — Познакомьтесь, Лайа Бёрнелл, тот самый реставратор, о котором я говорил, и Лео Нолан — её помощник, — женщина заправила волос за ухо и сделала вид, будто только заметила спутников Бассара, удивлённо вскидывая тёмные брови вверх.       — Очень приятно, — пожав Лайе и Лео руки, она обратилась к девушке. — Господин Бассар не только сделал существенный вклад в нашу организацию, но и явил нам вас! — вернув внимание к Владу, женщина просияла благодарственной улыбкой. — Наш великолепный маэстро бай Ходжам настойчиво отказывается браться за одну картину среди лотов, заверяя, будто её восстановить невозможно, не повреждая изображение. Вы не против, если я её покажу мисс Бёрнелл заранее?       В глазах Влада сверкнули странные искорки. Брови Лайи вопросительно подлетели; это спланированная акция?       — Конечно. — сухо ответил он.       — Уже на протяжении двух лет раз в полгода мы проводим в Турции подобное мероприятие, — ловко шагая по мягкому газону на шпильках, Ялчин увлекала Лайю беседой, пока они шли к небольшому двухэтажному зданию за сценой, посвящая её в подробности, о которых не спрашивала. — Но бизнесменов из Европы, проявляющих интерес к нему, не так уж и много, наш проект ещё не настолько масштабный, известный больше в узком кругу, поэтому я очень обрадовалась звонку господина Бассара. Каждый новый спонсор — доказательство, что наши труды не напрасны!       Лайа улыбнулась, поджав губы. Приятно видеть людей, горящих своим делом. Когда-то она была такой же, с азартом принимаясь за очередной проект и вкладываясь в него целиком. Но всё это казалось теперь таким далёким прошлым, таким… бессмысленным.       — А картина, о которой вы говорили, она случайно не известью покрыта? — Лайа отпустила подол платья, который придерживала, дабы минимизировать соприкосновение с травой, когда они оказались на вымощенной плиткой дорожке; пыль отстирать от одежды легче.       — Верно, — чёрные очи с наращенными ресницами сощурились в любопытстве. — Насколько мне известно, вы уже работали с такими картинами?       — Приходилось, — ухмыльнувшись, ответила Лайа, стараясь придержать злость на Влада за его раздражающую привычку что-то утаивать. Он точно знал про очередную картину на этом вечере! Совесть уже не так мучила за сокрытие сговора с Ноэ, — теперь они играют на равных. — Тайный способ художников в Исламе шифровать то, что запрещалось изображать священным писанием.       — Знаете, мне кажется, лучше всего восстановление удастся тому, кто знает тонкости подобного трюка. Нет сомнений, мы не прогадали с выбором, — Ялчин послала лукавую улыбку Лайе, на которую девушка предпочла не отвечать, ибо немного не понимала, о каком таком выборе толкует женщина.       В холле первого этажа, за стеклянными витринами, были представлены лоты нынешнего вечера, с которым мог ознакомиться любой гость, прежде чем решиться на приобретение. Ялчин подвела Лайю к одной из полок и кивнула на небольшую прямоугольную раму примерно 30 на 40 см, со знакомым пожелтевшим и потрескавшимся от времени верхним слоем извести. Но женщину отвлёк один из гостей, заинтересовавшийся подлинностью сапога, оставленного, если верить табличке, самим Константином на поле боя.       Лайа обрадовалась возможности побыть немного в одиночестве, гипнотизирующим взглядом вцепившись в полотно, способное скрывать нечто интересное, важное, касающееся её. Обладала ли она теми же свойствами, что и другие? Или догадки ошибочны и к этой картине Лале не имеет никакого отношения. Они на этом вечере не ради очередного художества.       В стеклянной витрине мелькнуло отражение помимо её собственного. Бёрнелл приняла это за игру воображения, но… Воздух, которым она без проблем дышала, кажется, куда-то неожиданно испарился, лёгкие стали гореть от недостатка кислорода.       — Именно так я и представлял Вас в этом платье, — прозвучавший прямо над её ухом голос развеял хрупкие надежды на нереальность происходящего. Столь хорошо знакомый голос, от которого внутренний ужас стал царапать кости Лайи острыми когтями. Кузина, не озвученное обращение, повисшее в воздухе. Медленно повернув голову, девушка наткнулась на глубоко посаженные тёмно-карие глаза под густыми чёрными бровями. Кровь в её жилах застыла, дар речи пропал.       Что может ввергнуть в состояние полного оцепенения человека, столкнувшегося с проклятьями, древним вампиром и путешествиями в прошлое через старые картины? Лайа самонадеянно ляпнула бы, что встреча с самим Дьяволом уже не удивит. Только это откровенное лукавство, потому что вот он, самый настоящий Дьявол, в глазах которого горит пламя Ада и играют черти.       — О, господин Сойдере, доброго вечера. — Ялчин просияла, кажется совсем не обращая внимания на схлестнувшиеся между собой взгляды и побледневшее лицо Лайи, будто та призрака увидела. — госпожа Бёрнелл, знакомьтесь, это человек, поддерживающий наш проект с момента его создания.       — Сойдере?! — рвано выдыхая, переспросила она, еле удерживаясь на ватных ногах.       — Добро пожаловать, мисс Бёрнелл. — явно получая удовольствие от произведённого на Лайю эффекта, намеренно растягивая её имя, произнёс мужчина, не сводя с неё взгляда. — Мистер Бассар. — Не оборачиваясь и не стирая с губ кривую усмешку, добавил мужчина.       Сердце забилось вновь, когда из-за спины Сойдере показался Влад. Не сказать, что он был удивлён, скорее так выглядят люди, мечтающие долгое время встретиться со старым врагом, дабы свести старые счёты, и, вот оно, наконец судьба предоставляет такую возможность.       Организаторша будто только сейчас почуяла накалённый донельзя воздух вокруг этих троих и то, что она явно «третий лишний», правда в данном случае — «четвёртый лишний», и извинившись отошла в сторону. Стоявший у входа охранник получил от неё знак, предупреждающий не спускать с них глаз.       — Лайа, — холодный тон рассёк воздух. Его немой призыв подойти был понят сразу. Девушка, бросая на Сойдере опасливые взгляды, подошла к Цепешу и встала рядом с ним.       — Лайа, — мужчина повторил за Владом её имя, растягивая и пробуя на вкус. — Не в честь ли индийского божества, отвечающего за конец цикла рождения и смерти?       — Верно, — нехотя отвечает девушка, соблюдая правила хорошего тона даже в такой момент, когда еле балансирует на краю пропасти. — А вы…       — Мехмед Сойдере. К Вашим услугам. — его взор лениво перемещается на Влада и бросает немой вызов. Лайа не может не чувствовать, как электрические импульсы между ними бьют током и её. Что это ещё за превратные игры? Как в них играть?       — Не вы ли основали Стамбул? — желая предотвратить немую схватку между мужчинами, Лайа выпалила первое, что пришло в голову; глупость, за которую сама себя начала тут же корить. Влад никак не отреагировал на её «шутку», но вот Мехмед заливисто засмеялся, правда весёлым этот смех девушке не показался.       — Мехмед Фатих, покоритель Константинополя и кошмар Дракулы. — карие глаза «зыркнули» на Влада, скрипнувшего зубами.       — Или наоборот? — отзеркалил вопрос со скрытой угрозой Влад.       Объявление о начале аукциона в микрофон со сцены донеслось через открытую дверь до людей в здании и гости стали стекаться к своим местам. Именно это, пожалуй, спасло от стычки, готовой перерасти в нечто более опасное, старых врагов.       Лайа пребывала в шоке и только по этой причине Бассараб не оказался осыпан множеством вопросов и укоризненных взглядов, но когда они заняли свои места и рядом приземлился Лео, вдоволь наевшийся лукума, оцепенение благородно отпустило Бёрнелл.       — Скажи, что и для тебя это было сюрпризом. — глядя перед собой, на аукциониста — низкорослого мужчину преклонных лет с очками на кончике носа — за трибуной для выступлений, толкающего благодарственную речь спонсорам вечера на турецком, поскольку большинство именно турки. — Влад?       — Не могу, — изучая её профиль, негромко ответил он. — Я догадывался. Прости меня, Лайа.       — Как?! — Лайа оторвала взгляд от мужчины на сцене и уставилась на него, выражая полное недоверие. — Не может ведь быть, чтобы это был он.       — Раз ты сидишь по левую руку Дракулы, — Лео хмыкнул над её левым ухом. Девушка поняла, что он хотел сказать этой фразой, но всё равно недовольно дёрнула щекой.       — Это он оставил платье на моей постели.       — Я слышал. — Влад, кажется, стал ещё мрачнее. Ещё бы, Мехмеду удалось проникнуть прямо к ней в спальню, а он ни сном, ни духом. — Рука, схватившая тебя из-за стены…       — Чёрт, — вырвалось у Лео, когда он вспомнил о своём амулете, найденном на полу; он не был белым, как должно быть при отсутствии рядом зла, скорее сероватым, возможно светлел после окрашивания в чёрный. Но благодаря очередному сексу с Сандрой, «профукал» появление чёрт пойми кого в доме.              Лайа сидела с идеально-ровной осанкой, хотя ей хотелось уронить голову на руки и протяжно застонать. Правила игры круто меняются, раз появился новый игрок, которому явно что-то нужно, в то же время и им самим было нужно кое-что, чем обладал на данный момент Мехмед. Хотя, с другой стороны, раз кинжал достать не так просто, возможно это на руку. Так у Ноэ будет больше времени. А у неё? Когда там должен пробить последний час?       — Что будем делать? — стараясь убрать всякий намёк на отчаяние, тихо спросила Лайа сразу у обоих мужчин, сидящих по обе стороны.       — Никаких «мы», Лайа. — поправил Влад, стальным, не терпящим возражений тоном, сам удивляясь твердости, какую мог держать, обращаясь к возлюбленной. — Теперь ты точно участвовать в этом не будешь.       — Думаешь, ему Лайа нужна? — имея в виду Мехмеда, спросил Лео.       — Не думаю. — Влад повернул голову вправо и устремил взор прямо на мужчину, сидевшего в противоположенном ряду, закинув ногу на ногу. — Знаю.       — И так, лот #874. Картина, найденная при раскопках в Эдирне, в руинах старого дворца. — сотрудники вынесли раму с чистым, на первый взгляд, листом. — Предположительно 15-16 век, когда изображение людей в Исламе строго наказывалось. Но художники прибегали к ухищрениям, пряча своё творение под специальной известковой краской. Да, мы не знаем, что эта краска прячет под собой, но точно можем заверить — это чей-то портрет, — вещал бодро аукционист, краснея из-за непрерывного монолога. — К счастью, на нашем вечере присутствует опытный специалист из Англии, способный без вреда для картины открыть миру тайну, и к приобретению картины прилагается контракт на восстановительные работы, расходы которых компенсирует компания «Гечмизин Мираш Ялчин Мерт». — Всплеск аплодисментов. Глаза аукциниста стрельнули в Лайаю, заставляя девушку вжаться в стул. — Начальная цена поразительно-привлекательна, учитывая, какое сокровище может скрываться за шифром. Четыре тысячи евро.       — Десять тысяч. — Лайа непроизвольно дернула головой в сторону, откуда выкрикнули. Мехмед поймал её взгляд и улыбнулся. До неё стало медленно доходить, что именно провернул Влад к сегодняшнему вечеру. Злость и волна возмущения накрыли с головой. Ладони на её коленях сжались в кулаки.       — Двадцать. — Влад вступил в схватку, и не смотря на его пугающе-спокойный тон, Лайа умудрилась въехать своим локтем ему в плечо, дерзко вскидывая вверх подбородок.       — Серьёзно? Ты ведь так постарался, чтобы я попала к Сойдере, теперь пытаешься отбить меня назад?       Её слова сквозили ядом. И она имела право злиться. Как он мог, не спрашивая и не советуясь, вот так распоряжаться ею?!       — Двадцать пять. — тут же парирует Сойдере.       — Пять… — Прежде чем Влад попытался поднять цену, ладошка девушки оказалась на его губах.       — Продано. — еле слышно слетает с уст девушки, пока её укорительный взгляд буравит Цепеша.       — Двадцать пять три. Продано господину Мехмеду Сойдере! — объявляет аукционист в микрофон.              Влад молча поднимается с места и оставляет её с Лео; он слишком зол на самого себя за такой просчёт, даже больше, чем злилась Лайа, и способен на нечто страшное, если не возьмёт себя в руки. Как так произошло?! Ведь Цепеш накануне познакомился с одним из Сойдере по имени Берк... И не удосужился узнать про других членов семьи, слишком одержимый идеей скорее заполучить кинжал назад и отвести беду от возлюбленной. Однако, ему это вышло боком.