О моей любви к тебе

      — Привет, Сайно! — Звонко протягивает Тигнари, не отвлекаясь от сидящего к ним спиной, вздрагивающего и шипящего Кавеха, когда Сайно отводит ладонью лиственный полог от входа и удивлённо поднимает брови, смотря на представшую перед ним картину.       — Привет... что у вас тут случилось?       — Ах, это... — Тигнари вымачивает отрез марли в чаше с убойно пахнущими заваренными травами, выжимает лишнюю воду и без какой-либо жалости прижимает ткань к промытым длинным, рваным царапинам на спине дёрнувшегося и вскрикнувшего от вызванной этим действием боли Кавеха. — Кое-кто решил выйти, порисовать на лоне природы, и оставил Мехрака дома. В итоге отбиваться от напавших на него тигров оказалось нечем и наш доблестный архитектор слегка пострадал.       — Безжалостный! — Кавех обиженно скулит, горбится, пытаясь уйти от крепко держащих его за плечи пальцев и хнычет, до побледневших костяшек вцепляясь в сидушку деревянного стула, ведёт плечами, — Мехрак был на подзарядке, я бы всё равно не смог его взять!       Сайно морщится, на собственном опыте зная, как, бывает, больно щиплют и чешутся раны под лечебными повязками Тигнари, и молчаливо сочувствует попавшему под его жестокую заботу Кавеху — потому что, даже если Тигнари соглашается лечить кого-то, это далеко не означает, что он будет делать это с любовью... и без капли мести за то, что его побеспокоили или знатно потрепали волнением нервы.       — Тогда ты мог бы подождать, пока он зарядится, и только потом выходить в кишащий опасностями лес.       — Но у меня было вдохновение! Я не мог ждать! А вдруг я бы пропустил прекрасный пейзаж?! Я бы жалел об этом всю свою жизнь!       — Ну, — заключает из их спора Сайно, с лёгкой гримасой наблюдая за тем, как Тигнари туго обвязывает бинтами торс Кавеха — действовать ему на нервы, когда у Тигнари и так дрожат руки, не решился бы даже он сам, но не просто так Аль-Хайтам называет Кавеха упрямым и неумеющим вовремя останавливаться. — Прекрасный пейзаж ты однозначно упустил. И следующие несколько, видимо, тоже...       Приглушённо заканчивает Сайно, когда Кавех резко выпрямляется, ойкает от этого, но умудряется повернуться к устало вздохнувшему Тигнари с возмущённым лицом и хмурым взглядом.       Тигнари чуть отводит уши назад в неявной угрозе, взмахивает хвостом и решительно кивает в ответ:       — Несколько дней будешь сидеть дома, пока раны не заживут.       — Что? Нет! — Кричит ему Кавех, но Тигнари лишь гладит его по голове и больше не обращает внимания, вопросительно уставившись на с весёлым любопытством следящего за ними Сайно.       — Ты что-то хотел?       — Мгм, — Сайно согласно мычит и отцепляет от пояса сумку, ставя её на редкое свободное место на столе, — пополнить аптечку.       Тигнари вздыхает, но подтягивает сумку к себе, внимательно осматривая оставшиеся пузырьки с травами, лечебными мазями, растворами и снадобьями. Почему Сайно не ходит для этого в Бимарстан, он больше не спрашивает — за годы их дружбы Тигнари узнал Сайно достаточно, чтобы понимать, что лекарствам от близкого человека тот доверяет больше и использует их гораздо чаще, чем от незнакомых, хоть и квалифицированных врачей.       Была ли это прогрессирующая паранойя или оправданное опасение, Тигнари не знал, но заводить об этом разговор не собирался.       — Как там ваша... хм, медовая неделя? — Лёгкая заинтересованность в голосе Кавеха отвлекает их обоих, и Сайно пожимает плечами, усмехаясь в ответ.       — Мы задержимся ещё на неделю, я полагаю, так что дом в твоём распоряжении.       — Пф, — Кавех громко фыркает, осторожно скрещивая руки на груди, и отводит взгляд в сторону, бормоча себе под нос: — одному там скучно.       Сайно давит в себе грозившую скользнуть на лицо улыбку и взъерошивает чужие растрёпанные волосы, пальцами подхватывая едва не упавшую от этого заколку с пером и кладя её на стол:       — Мы скоро вернёмся.       — А пока можешь пожить у меня, — с нежной улыбкой добавляет Тигнари, и Сайно тихо смеётся, когда замечает, как он не может больше отвести взгляда от заблестевших от восторга ярким алым чужих глаз.