Красная Камелия

Утром второго сентября, студенты с четвертого по седьмой курс, которым не хватило антипохмельного зелья, мучились от головной боли, едва-ли не засыпая, уткнувшись носом в тарелки с кашей. Камелия усмехнулась, бодро прошествовав к столу Слизерина и опустилась на скамейку рядом с друзьями. — Выглядишь так, будто это не ты вчера выпила три бутылки огневиски и отплясывала на столе до четырех утра. — Заметила Андромеда, вяло ковыряясь вилкой в салате. — Сочту за комплимент, а вы чего такие кислые? Вы же почти не пили. — Не пили, но и не спали, потому-что кое-кто... — Барти выразительно взглянул на Камелию. — Кричал, цитирую «если вы пропустите все веселье, клянусь, утром вы проснетесь с красными волосами и зубами до колен». Лестрейндж мило улыбнулась, мол она здесь не причем и притянула к себе кофейник. Есть совсем не хотелось, а вот взбодриться после бессонной ночи, не помешало бы. Отпив несколько глотков, девушка повернулась в сторону Гриффиндорского стола, ища взглядом близнецов, которые к слову еще не появились. — А где..? — Вряд-ли они придут на занятия. Они вчера вместе с двумя Когтевранцами поспорили кто больше выпьет. Близнецы победили. А потом в честь победы выпили еще. Девушка присвистнула и быстро распрощавшись с остатками кофе, потянула Барти на уроки, напоследок чмокнув Андромеду в щеку. Первым у них стояла трансфигурация сдвоенная с Гриффиндором. В кабинете почти никого не было, кроме Лили Эванс, старосты, всегда приходящей за долго до начала урока. — Привет! — Заметив сокурсников, махнула им рукой рыжеволосая. — Привет. — Камми наклонила голову, опускаясь за последнюю парту. Крауч занял место рядом, выуживая учебник из сумки. — Как лето, Эванс? Первые три курса девушки неплохо общались, не сказать, что между ними пробежала черная кошка и они разругались, просто с возрастом, у каждой появились свои интересы. Лили больше времени проводила с Марлин, Мэри и Северусом, а у Камелии и своих проблем хватало. Их общение почти сошло на нет, но они так-же отсылали друг-другу подарки на дни рождения и иногда могли засидеться в библиотеке вместе. — Неплохо, ездила с родителями в Америку. А как твое? — Эванс осеклась, вспомнив заголовки в «Ежедневном Пророке», мысленно стукнув себя ладонью по лбу. — Прости. — Ничего. Мое лето прошло так сказать продуктивно. Выучила парочку заклинаний, сбежала из дома, расторгла помолвку и живу себе счастливо! — Она говорила спокойно, словно рассказывала о том, что ела на обед, а не о разрыве отношений с семьей. Но Барти был куда проницательней Эванс. Парень хорошо знал свою подругу, чтобы понять, когда ей не хотелось о чем-то говорить или тема была ей неприятна. Лестрейндж и правда была счастлива свалив из дома, только вспоминать об этом ей не хотелось. Камелия почувствовала, как Крауч невесомо сжал ее руку под партой. — А почему ты сбежала? — Заинтересовалась Лили. — Прости, можешь не отвечать если не хочешь. Просто очень любопытно. Все только и говорят об этом. От ответа девушку спасли сонные, едва перебирающие ногами студенты, ввалившиеся в кабинет. Слизеринцы и Гриффиндорцы принципиально сидели на разных рядах. Львы — возле окна, а змеи — в тени, возле книжного шкафа во всю стену. Конечно бывали исключения, когда Камелия подсаживалась к одному из близнецов, а Фабиан или Гидеон к Барти, но к этому все уже давно привыкли. Последними в кабинет ворвались шумные мародеры. Камелия окинула тех внимательным взглядом. Джеймс Поттер, капитан команды львов, красивый в своей небрежности, делил первое место «главного ловеласа Хогвартса» с Сириусом Блэком. Сам же Сириус выходец из чистокровной семьи, любимец всех девушек и некоторых парней и предатель крови, как считали чистокровные маги. Римус Люпин был ответственным, умным и надо признать довольно симпатичным старостой Гриффиндора, так-же не обделенный вниманием противоположного пола. Питера Петтигрю, Лестрейндж чаще всего не замечала, ведь тот всегда находился в тени друзей. Самая популярная компания парней в школе разговоры о которых почти не стихали, а в женские туалеты и зайти было невозможно, не услышав, как третьекурсницы пускают слюни на Поттера и Блэка. «Ой, Сириус сегодня на завтрак съел яйца с беконом.» «И что Джеймс, нашел в заучке Эванс, она же страшная.» — Золотце, ты сегодня прекрасно выглядишь! — Опустившись за парту к Лили, пробормотал Джеймс, ослепляя девушку обольстительной улыбкой. — Что-то сделала с волосами? — Найди себе другую жертву, Поттер. И другое место, здесь сидит Марлин. — Марлин может найти себе другое место. Эванс на это ничего не ответила, молча собрала вещи и пересела за другую парту, под тихие смешки студентов. Сириус с улыбкой подсел к лучшему другу, ободряюще хлопнув его по плечу. Камелию не особо интересовали отношения между другими учениками, но она просто не понимала, как Джеймс Поттер может быть настолько слеп. Если бы он хотя-бы на пару недель перестал спать со всеми подряд, Лили уже бы давно была его. — Ну... Эванс! — Не отчаивался Джеймс, повернувшись в сторону своей возлюбленной. — Может хватит меня отшивать? Лучше меня ты никого не найдешь. — Даже кальмар на дне Черного озера и тот лучше тебя, Поттер. Их разговор прервала вошедшая в кабинет профессор Макгонагалл. Цокая невысокими каблучками, женщина прошла к преподавательскому столу и внимательно оглядела студентов, цепким взглядом остановившись на Камелии. Девушка непонимающе выгнула бровь, пытаясь вспомнить, что уже успела натворить. — Мисс Лестрейндж. — Да, профессор? — Девушка поднялась. — Что с вашим внешним видом? Камелия опустила глаза вниз, оглядывая свой наряд, а затем вернула внимание Макгонагалл, невинно пожимая плечами. На ней был черный топ заправленный под короткую клетчатую юбку, накинутый на плечи пиджак, а галстук девушка использовала вместо резинки для волос. Образ дополняли полу-прозрачные гольфы выше колена и все те-же массивные ботинки на высокой платформе. — С ним все в порядке, профессор. — Спокойно ответила она. — Я прочитала школьный устав от корки до корки и если следовать ему, я ничего не нарушаю. Факультетский галстук при мне, ярких цветов нет, а мантию можно не носить с третьего курса. — Вы должны выглядеть опрятно. — Я и выгляжу опрятно. — Камелия накрутила на палец розовый локон. — А что касается волос, неужели юный метаморфомагов вы тоже заставляете менять цвет на более незаметный? — Мисс Лестрейндж, вы отнимаете время. Ваш галстук должен быть на шее, а не в волосах. — Простите, мэм, но в уставе об этом не сказано. Там написано: «при студенте должен находится галстук определяющие его факультет». Он при мне. — Устав можно и переписать. — Как перепишете, тогда и поговорим. Профессор открыла рот, чтобы что-то ответить, но так и не нашла ответа. Камелия была по всем пунктам права. Поправив очки чуть съехавшие в бок, женщина устало потерла переносицу и махнула рукой. — Присаживайтесь, мисс Лестрейндж. — Благодарю, профессор. Камелия опустилась за парту и под шепотки сокурсников, невозмутимо открыла тетрадь, собираясь записывать конспект. Она не видела ничего плохого в своем желании, выделиться из серой массы, а если преподаватели так хотели, чтобы студенты четко походили друг на друга, им стоило точнее писать школьный устав. — Решила испортить отношения с профессорами? — Наклонился к ней Барти. — Ничего я не портила. Просто высказала свое мнение и процитировала то, что написали основатели школы. Крауч неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал, принявшись слушать профессора Макгонагалл. Шестой курс она решила начать с повторения, проверяя ли не забыли студенты заклинания, которые они изучали все пять лет. Студенты откровенно возмущались и зевали, желая узнать нечто новое. Однако Минерву Макгонагалл было не переспорить. Так Марлин МакКиннон заработала пять баллов Гриффиндору, превратив воду в ром, а Эван Розье получил свои баллы за то, что трансфигурировал ручку в маленькую Венгерскую Хвосторогу. Профессор спросила каждого, не упустив не одного студента После урока, у Слизеринцев было окно перед заклинаниями у Флитвика, поэтому друзья разместились в школьном дворике наслаждаясь теплым солнцем. Барти впервые за долгое время отказался от книг, полностью уделив время подруге, только их разговоры не были веселыми... — Ты видела, что пишут в Пророке? — Крауч словно нехотя передал подруге газету. «Нападение на семью маглорожденных в Бадли-Бэббертоне! В ночь на с тридцатого августа, на первое сентября, в магической деревне было совершено несколько убийств. Как сообщают источники, погиб Лионель Харрис глава «портального управления» вместе с супругой Амандой Харрис, а так-же работник министерства магии Эндрю Роттер и его восьмилетний сын. Над деревней была оставлена черная метка. Напоминаем, все семьи были маглорожденными...» Лестрейндж сжала газету в руках. Война уже началась и пусть пока дети не были в нее полностью втянуты, рано или поздно, она настигнет каждого. Люди погибали, о многих нападениях не сообщалось, но слухи все равно расползались. — Мой отец этим летом, дома появился всего два раза. Он постоянно в Министерстве, мама места себе не находит, они много ссорятся и я... — Парень так и не договорил, запустив дрожащие руки в волосы. — Барти... — Камелия подсела к нему ближе, крепко обнимая. Он уткнулся носом ей в шею, сомкнув руки за спиной. — Мне жаль. — Отец не идеален, от слово совсем, он в упор меня не видит. Сколько бы не пытался, для него я пустое место. Даже то, что я сдал все двенадцать СОВ на «превосходно», он лишь удостоил меня кивком, но я волнуюсь о нем... Он работает, пытается остановить панику, войну, а на него все больше наседают. Министерство, газеты пишут о его неспособности, люди клевещут. Я иду по коридорам, а они смотрят на меня так, словно это я развязал эту войну. На мать страшно смотреть. Она всегда была доброй и чуткой женщиной, а сейчас от нее осталась лишь бледная тень. И на нее нападки продолжаются. Барти все говорил и говорил. Его прорвало. Он терпел, держал все в себе с того самого дня, как появились первые новости о нападениях. Это было почти три или четыре года назад, но он больше не мог. Все это сказывалось на нем. Слизеринцы мечтающие вступить в ряды Пожирателей Смерти недолюбливали его из-за того, что его отец пытается остановить войну, а другие факультеты делали это потому, что отец якобы ничего не делает. — Я понимаю... — Лестрейндж мягко погладила его по спине. — Я не могу сказать, что все будет хорошо, потому-что это не правда. Война доберется до нас и мы не в силах это остановить, но мы есть друг у друга. Ты, я, Меда, Гидеон и Фабиан. Наша дружба, мы пройдем через все если будем вместе. Барти сильнее прижался к подруге. Они еще долго сидели в тишине прячась в теплых, ставшими родными объятиях. Крауч почувствовал, будто с него свалился тяжелый камень, тянувший его к земли долгие годы. Иногда полезно выговариваться, особенно близким, тем кому ты доверяешь, как самому себе. А Барти доверял Камми, как и она ему. — Мисс Лестрейндж, я вас повсюду ищу. — Прервал их голос профессора Слизнорта. — Вас ожидает директор. — Доигралась? — Отстраняясь, усмехнулся Крауч. — Я прорвусь. Улыбнувшись другу, Камелия не спеша последовала за Слизнортом. Она очень сомневалась, что профессор Макгонагалл рассказала директору о ее поведение, а даже если и рассказала, то вряд-ли бы Альбус Дамболдор стал заострять на этом внимания. Тогда вставал вопрос, чего от нее хочет директор. — Мисс Лестрейндж, у вас все хорошо? — Конечно, сэр. — Вы можете всегда обратиться ко мне если понадобится какая-нибудь помощь. — Кивая пробегающим мимо студентам, сказал он. — У вас сейчас все довольно не просто. — Спасибо, сэр. Камелия не хотела говорить, уж точно не с деканом своего факультета. Она и так открылась Сириусу, что было довольно просто, ведь он как никто другой понимал ее. Напившись рассказала о своем побеге друзьям и что конкретно произошло на вечеринке в честь дня ее рождения, а больше никого это волновать не должно. На Лестрейндж смотрели по разному. Она ожидала, что большинство Слизеринцев отвернутся от нее, назвав «предательницей крови», но те на удивление были милы, за исключением нескольких человек. Другие смотрели с любопытством и интересом. Третьи с сочувствием. Некоторым вообще было плевать. — Мисс Лестрейндж, вы уже определились с профессией на будущее? — Девушка кивнула. — Прекрасно, тогда жду вас у себя в среду после уроков, для разговора. Камелия согласно покачала головой. У нее еще на втором курсе появилась мечта о будущей профессии, но до побега та оставалась лишь мечтой, а сейчас, будучи свободной, она окончательно решила следовать за своими желаниями. А разговор с профессором о будущей профессии и выбор нужных предметов, лишь приблизит ее к цели. — Лакричная палочка. — Остановившись у огромной каменной горгульи, Слизнорт назвал пароль и дверь приветливо открылась. — Удачи, мисс Лестрейндж. — Спасибо, сэр. Камелия поднялась по винтовой лестнице. Она была в кабинете директора не частой гостьей, лишь в тех случаях, когда об их шалостях с близнецами, Медой и Барти узнавали, но чаще всего они выходили сухими из воды. В последней раз девушка была здесь в середине пятого курса, после того, как превратила мерзкого Когтевранца распускающего про нее слухи в обезьяну на глазах всего Большого Зала. — О, мисс Лестрейндж, рад вас видеть. — Добродушно улыбнулся директор. — Присаживайтесь, не хотите лимонных долек? — Нет, сэр, спасибо. Камелия молчала, а Дамболдор не спешил начинать разговор, летая в каких-то своих мыслях. Он часто так делал и девушку это немного напрягало. Она до сих пор искренне не понимала, зачем директор решил ее вызвать. Ничего плохого она еще сделать не успела, ну разве что напилась вчера, однако вряд-ли Альбус решил вызвать ее из этого. — О чем вы хотели поговорить, профессор? — Простите, мисс Лестрейндж, я задумался. — Он почесал начинающую седеть бороду. — До меня дошли некоторые слухи, касающиеся вашей семьи. Простите мне мое любопытство, но как директор, я должен заботиться о своих студентах. — Я понимаю. — Позвольте узнать, где вы жили этим летом и где планируете провести следующее? Все ли у вас есть? — Не беспокойтесь, сэр, денег мне вполне хватает. Живу я... — Девушка осеклась, не зная может ли говорить об этом. — У Розмерты. — Понимаю, понимаю, у вас с прекрасной Розмертой должно быть хорошие отношения, все-таки столько лет вы работаете у нее. Камелия подавилась, закашлявшись. Он знает? Ну конечно он знает, профессор Дамболдор величайший волшебник, работающий в Хогвартсе большую часть жизни, он все знает о своих студентах. Однако даже зная, он не стал препятствовать ее ночным побегам из замка. За это девушка была от всего сердца благодарна. — Да, Розмерта чудесная. Я снимаю комнату в «трех метлах», треть зарплаты уходит на оплачивание жилья, а все остальное я могу смело тратить на себя, так что проблем с деньгами у меня нет. — Честно рассказала она. Они на некоторое время замолчали. Дамболдор был проницательным магом, поэтому не собирался спрашивать, что именно подвигло шестикурсницу на побег. Да и Хогвартс не то место, где долго хранятся секреты. У этого замка есть уши и Альбус знал в подробностях разговор Камелии и Сириуса. Картины любят шептаться. В тишине, наедине с директором Лестрейндж чувствовала себя неуютно. Потянувшись к ранее предложенным лимонным долькам, девушка поймала улыбку профессора. Она не знала стоит ли ей уходить, но вроде как Дамболдор ее не отпускал. Камелия заметила, как он снова почесал бороду и на этот раз его глаза не выглядели веселыми. — Мисс Лестрейндж, вероятно вы больше других студентов знаете о том, что грядет. Война уже началась, Волан-де-Морт собирает сторонников и многие хотят к нему примкнуть. Он сладостными речами призывает великих и чистокровных волшебников. — К чему вы говорите об этом мне, сэр? — Я просто хочу, чтобы вы хорошо подумали и выбрали правильную сторону. Знаю, такое не правильно говорить, но выбирать придется. Остаться в стороне никто не сможет. Камелия притупила взгляд. Для себя она давно выбрала правильную сторону. И это была сторона не Волан-де-Морта. Она всем сердцем презирала этого фанатика, не понимая как люди могут следовать за убийцей. За тем, кто из жажды власти убивает маглов и маглорожденных, только потому-что у них якобы не чистая кровь. — Я уже выбрала сторону. — Человека определяют не заложенные в нем качества, а только его выбор. Можете идти, мисс Лестрейндж. — Девушка поднялась. — И еще, берегите себя и держитесь друзей. Запомните, мы сильны настолько, насколько мы едины и слабы настолько, насколько разъединены.