Красная Камелия

Рождество выдалось не таким, каким его представляла Камелия. Да они с Барти поставили елку, отправили друзьям подарки, украсили дом, даже сварили чертов глинтвейн, но все было не так. Лестрейндж нервничала, уже неделю посылая близнецам письма, но те возвращались непрочитанными. Это угнетало и заставляло переживать. Она отправила им говорящий Патронус но ответа опять-таки не пришло. За день до рождества девушка не выдержала и трансгрессировала к дому Пруэттов. Там ее встретила расстроенная миссис Пруэтт и пригласила на чай. Она рассказала, что Фабиан и Гидеон после возвращения из Хогвартса пару дней побыли дома, а потом ушли оставив короткую записку, в которой попросили не волноваться о них. Женщина не знала где ее дети, а с учетом войны ее переживания лишь усиливались. Камелия ходила совсем поникшая. У нее не было сил подняться с кровати и пусть Барти всеми силами пытался поднять настроение подруги, ничего не помогало. Лестрейндж не была близка с МакКиннон, но она была близка с близнецами и волновалась как-бы они не выкинули какую-нибудь глупость. Девушка подозревала что те скорее всего после похорон остались в доме Марлин, но она к сожалению не знала адреса блондинки. — Барти..? Камелия приподнялась с кровати, пытаясь разлепить глаза после беспокойного сна. Обычно Крауч засыпал с ней, но сегодня его не было в кровати. Лестрейндж быстро умылась, сделала подобие прически и пошла в гостевую спальню, но и там друга не оказалось. Она обошла все этажи, включая кухню и библиотеку, оставалась лишь улица, но что ему делать на улице в такой мороз? Камелия накинула на плечи плед и уже собралась выйти, как заметила, что дверь в комнату с реликвиями, артефактами и старинными свитками семьи Монморанси приоткрыта. Девушка точно помнила как закрывала ее. Она недоуменно нахмурилась и шагнула в помещение, застав там Крауча, что-то прячущего в карман пальто. — Барти? — Камми! — Как-то через чур резко воскликнул он. — Ты уже встала? А я тут увидел открытую дверь в комнату и решил посмотреть... Девушка сощурилась. — Что ты взял? — Я? Ничего. — Я же видела. Камелия сделала шаг вперед, а Барти наоборот отступил, сунув руку в карман. Камелия нервно усмехнулась ничего не понимая. Крауч бы не стал ее обкрадывать, но она точно видела как он взял какой-то предмет, да даже сейчас его карман топорщился и из него выглядывало нечто сверкающее. — Камми, пошли лучше чаю выпьем, тебе может приснилось что? — Перестань делать из меня дуру! Если тебе что-то нужно, мог бы просто попросить... Камелия недоумевала и начинала нервничать. Ей совсем не нравилось происходящее, но и обвинить друга просто так она не могла. Девушка оглядела стол с реликвиями и артефактами смотря что именно исчезло, пока не наткнулась взглядом на пустое место, где раньше стояла чаша Пенелопы Пуффендуй. — Акцио, чаша! Лестрейндж взмахнула палочкой и из кармана Барти вылетела чаша прямо к ней в руки. С ее губ сорвался нервный смешок и девушка посмотрела на Слизеринца ожидая хоть каких-то объяснений. Но он молчал, просто стоял на месте, словно зачарованный рассматривая чашу, которая ему зачем-то понадобилась. — Отдай ее мне! — Почти прорычал он, делая резкий выпад вперед. Лестрейндж в последнюю секунду отшатнулась, спрятав реликвию за спиной. — Камми, ты не понимаешь, что держишь в руках, отдай ее! — Почему я должна отдавать тебе свои вещи? — Она тебе не принадлежит! Барти выхватил свою палочку наставив ее на подругу, а та словно окаменев даже ничего не стала предпринимать. Перед ней стоял кто угодно, но точно не Барти... ее милый Барти никогда бы не смог поднять палочку на лучшую подругу. Лестрейндж едва не отшатнулась, когда заметила в любимых глазах какой-то маниакальный блеск. Он словно обезумел. — Ты... ты чего? Барти... — Она попыталась подойти, но тот упер острие палочки ей в горло, указывая на чашу. — Барти, ты с ума сошел? Если... — Отдай мне чашу сейчас же! Она тебе не принадлежит! — А кому она принадлежит? Камелия все еще ничего не предпринимала. Она была уверена, Крауч никогда не причинит ей вреда, а все это лишь маскарад или глупая шутка. Она подумала о нехватке денег у друга, а все самые страшные догадки откладывала в самый далекий уголок подсознания. Кто угодно... но точно не Барти. — Кому она принадлежит? — Тверже повторила вопрос девушка. — Темному Лорду. БАМ! Камелия отшатнулась, словно друг в миг стал прокаженным. Она молила Мерлина проснуться сейчас в своей кровати и понять, что все это дурацкий сон, но какого-то черта проснуться не получалось. Лестрейндж медленно поставила чашу на место и на негнущихся ногах подошла к Краучу, поднимая рукав его кофты и тем самым оголяя предплечье. Там зияла темная метка. Все это показалось нереальным, но пазл складывался в голове с бешеной скоростью Послание Рабастана о крысе в их рядах, исчезновения Барти из Хогвартса, внезапная дружба с Слизеринцами и... Камелия задохнулась, вспомнив очередную странность. Сердце сковало болью и она не заметила как по щекам потекли слезы. — Это ты... ты был тогда в Косой Аллеи, когда меня пытал Розье. — Камми, я... — Он попытался подойти. — Не трогай меня! — Она отступила назад. — Ты чертов предатель! Я же блять тебе верила! Верила больше чем всем остальным. — Я бы никогда не причинил тебе вреда. — Да, ты бы просто стоял и смотрел, как меня пытаются убить. Ты же даже не вмешался! — Она задрожала как осиновый лист на ветру. — Ты... ты бы остановил Эвана, когда он собирался меня убить? Барти опустил голову, а Камелия почувствовала очередную боль пронзившую ее насквозь. Он бы не остановил его, он бы позволил Розье убить ее. И все из-за чего? Из-за призрачной идеи господства безносого ублюдка? Из-за нелюбви к маглам и маглорожденным? Это было самое большое предательство в жизни Лестрейндж. — А МакКиннон?! Это ты ее убил? — Я был в Хогвартсе когда это случилось... — Но ты знал об этом. Знал и не предупредил нас. — Лестрейндж утерла слезы и в ее глазах поселилось презрение и ненависть. Жгучая, раздирающая ненависть. — В кого ты превратился? Ты чудовище... — Ты не понимаешь. — Он снова шагнул вперед, а девушка уперлась в стену. — Темный Лорд это будущее для магического мира, он хочет даровать волшебникам свободу. У нас воруют магию. — Ты себя то со стороны слышишь?! Воруют магию? О чем ты говоришь? Ты убиваешь людей! Понимаешь? Ты отнимаешь жизни.... — Нет революций без крови, Камми. — Я тоже читала эту книгу, Барти! Ты цитируешь злодея. Их разделяло всего несколько сантиметров, но Камелия ощутила, что они стоят на разных сторонах пропасти. Барти был слеп, полностью поглощенный слепой верой в мерзкого убийцу. Он не понимал или не хотел понимать. Убийство нельзя оправдать, а особенно убийство невинных людей. Как она не заметила раньше этого маниакального блеска в глазах лучшего друга? Как она не заметила, что он примкнул к неправильной стороне? Скольких он уже убил? Одного? Двух? Он испытал хоть каплю угрызений совести? А может Барти всегда был безумен и в нем всегда жила эта жажда крови...? — Ты сказал что не убил бы меня... а Теда? Он ведь маглорожденный. Барти молчал пару секунд. — Если бы такой был приказ. Камелия влепила Краучу пощечину, отчего его голова повернулась в сторону, а по губе потекла струйка крови. В это мгновение она возненавидела его всем сердцем. Только ненависть и безграничная ярость осталась в ней. — Уходи из моего дома. Я больше не желаю тебя видеть. — Отдай мне чашу. — Чашу?! Тебя только она волнует? А ничего, что сейчас ты потерял единственного человека, который всегда был на твоей стороне? — Ты не на моей стороне. К сожалению. — К сожалению?! А на что ты блять рассчитывал, что мы возьмемся за ручки и вместе пойдем убивать невинных людей? У меня есть честь и верность в отличие от тебя, чертов ты предатель! Я ненавижу тебя! Убирайся из моего дома! Последние слова девушка прокричала и родовая магия поместья буквально вытолкнула Слизеринца в окно. Он приземлился на землю в куче осколков впившихся ему в кожу, но Камелия не ощутила ничего. Барти взмахнул палочкой посылая красную вспышку в окно, откуда на него глядела девушка, но родовая магия не позволила заклятию долететь до нее. Поместье теперь навсегда было запечатано для парня. Камелия спрыгнула в окно, оказавшись напротив бывшего друга. Она даже не доставала палочку, зная что поместье не даст ее в обиду. Таков уж был род Монморанси. — Что ты пытался сделать? Знаешь, если это чаша так нужна твоему хозяину, пусть придет и сам ее возьмет. — Он тебя убьет. — Как будто тебе есть до этого дело. — Теперь в черных словно ночь глазах плескалось безразличие. Камелия вздернула подбородок. — Я дам тебе одно предупреждение, если ты еще хоть раз подойдешь ко мне или к моим друзьям, я лично тебя убью и мне плевать, что будет потом. Надеюсь ты меня услышал. — Камми! — Не смей меня так называть! Не смей даже дышать в мою сторону, ты мне противен. И Камелия развернувшись с гордой походкой вернулась в дом, слыша крики Крауча просящие отдать чашу или хотя-бы выслушать его. Но она не могла позволить себе остановиться. Это был конец. Конец прекрасной, пусть и лживой дружбы. Она замерла посреди опустевшей гостиной, осмысливая и переваривая произошедшее. Ее ноги подкосились и она рухнула на колени схватившись за сердце. Трое домовиков застыло у лестнице не зная как помочь хозяйке, а родовая магия поместья пыталась хоть немного облегчить ее боль. — А третьего Пожирателя ты не узнала? — Вдруг спросил Барти, молчавший до этого. — Откуда ты знаешь что их было трое? Я не говорила. — Отец рассказал на семейном ужине. Камелия всхлипнула, когда на место этому воспоминанию пришло другое. Как они сидели в комнате обещая всегда быть вместе, как они планировали быть лучшими друзьями до старости, как они защищали друг-друга, как она плакала на груди Барти, а он нежно поглаживал ее по волосам, обещая, что все будет хорошо. Сколько раз она засыпала в объятиях Пожирателя Смерти? В объятиях убийцы... «Приглядись к своему окружению. Среди вас затесалась крыса.» Теперь эти слова обрели смысл. Сколько раз он приходил к ней в комнату после убийства невиновного человека? Хотелось немедля принять душ и смыть с себя всю эту грязь. Хотелось забыть и выдернуть из груди все чувства. Самое худшее, что она все еще любила Барти, ведь любовь нельзя отключить по щелчку пальцев. Просто теперь это светлое чувство погрязло во лжи, обмане и ненависти. — Может лучше отправимся в поместье перешедшее тебе от матери по наследству? Ты так много о нем рассказывала, а я там еще не был. Не терпится его увидеть. — Почему бы и нет? Позовем близнецов с Марлин и Теда с Медой! Я их так давно не видела, соберемся старой компанией. — Камми... — Тихо позвал ее Крауч. — Я тоже скучаю по Тонксам, но давай мы отпразднуем это рождество только вдвоем? Мы почти не проводим время вместе. А потом уже на каникулах наведаемся к нашим молодоженам. Он блять планировал все это с самого начала. Камелия вспомнила их ссору, а потом извинения Барти сразу после которых он предложил отпраздновать рождество вместе. Все это было из-за задания, которое не смог выполнить Даренн и Волан-де-Морт поручил его Барти, как человеку, которому Лестрейндж доверяла больше всего. «Черт возьми... какая-же слепая идиотка.» «Как же я не заметила..?» Камелия прикусила руку, стараясь успокоить рыдания. — Я люблю тебя, Камми. — И я тебя, Барти. Мы же всегда будем вместе? — Всегда... Камелия не выдержала и закричала во все горло. Десятки окон в гостиной открылись, разбив стекла посыпавшиеся на пол. Домовики испуганно вздрогнули, но продолжили стоять на месте, с сочувствием глядя на хозяйку. Она хваталась то за грудь, то за горло не в силах вдохнуть хоть немного воздуха. Перед глазами плыло, а от воспоминаний кружилась голова. Сейчас она как никогда хотела исчезнуть, просто раствориться, стать ничем, лишь бы больше не испытывать этого... Почему блять так больно? Собрав последние силы, Лестрейндж поднялась на ноги и чуть пошатываясь трансгрессировала. Она не знала куда ей еще идти. Просто не знала. Девушка обошла дом и оказавшись на заднем дворе, бросила в окно на втором этаже снежок. Шторы зашевелились и в окне показался сонный, полуголый Поттер. — Огонек? Она подняла на парня красные глаза и не замечая слез трансгрессировала уже к нему в комнату, неловко топчась у кровати. Джеймс после сна мало что понимал, но одного всхлипа возлюбленной хватило, чтобы он очнулся и подлетел к ней, пряча девушку в своих объятиях от этого страшного, полного предательств мира. — Прости... — Пропищала Лестрейндж. — Я... я... я просто не знала куда еще пойти. — Что случилось? — Он взял ее лицо в свои руки, заставляя смотреть в глаза. — Камелия, поговори со мной. Она несколько секунд вглядывалась в добрые миндальные глаза и окончательно сломалась, разрыдавшись на крепкой груди. Камелия все шептала как ей больно, а Джеймс молча поглаживал ее по внезапно потускневшим волосам, мечтая хоть как-то облегчить страдания той, кого любил. — Я не должна была так врываться, надо было предупредить, но... — Она задыхалась, запиналась, путалась в словах и никак не могла собраться. — Можно я побуду здесь немного? Не могу вернуться домой... там... — Все хорошо, огонек. Двери этого дома всегда для тебя открыты. Джеймс заботливо усадил ее на кровать, наколдовал горячий чай и надел на девушку теплые носки, ибо она трансгрессировала из дома босиком в одной лишь пижаме. Камелия все еще всхлипывала, дрожащими руками сжимая чашку с дымящимся напитком и не могла придти в себя. — Расскажешь что случилось? Лестрейндж отрицательно покачала головой. Казалось открой она рот, снова разрыдается. Отставив чашку, Камелия прижалась к оголенной груди Гриффиндорца, словно желая спрятаться и у нее это получилось. В объятиях Джеймса всегда было так... безопасно и спокойно. Словно он был ее домом. Тихой гаванью. Камелия на мгновение отстранилась, взглянув в светло-карие глаза полные заботы и беспокойства, а затем подалась вперед, коснувшись его губ своими. Джеймс сразу ответил, прижимая хрупкую Слизеринку ближе, сильнее, он будто пытался забраться ей под кожу, а она поддавалась. Она перекинула ногу через его бедро, оказавшись на коленях и аккуратными ногтями очертила каждый кубик но мужском торсе, вызывая у Поттер несдержанный рык. Лестрейндж невербально наложила на спальню заглушающее, не отрываясь от поцелуев, укусов и этих страстных касаний, по которым успела соскучиться. — Огонек, нет... — Джеймс мягко ее оттолкнул. — Ты... ты не хочешь? — Хочу. Чертовски хочу. — И в подтверждение своих слов он чуть качнул бедрами, чтобы девушка могла почувствовать каждый миллиметр возбужденной плоти. — Но ты сейчас явно не в том настроение, а я не собираюсь тобой пользоваться. Лестрейндж нежно улыбнулась и приблизилась к его уху. — Какой же ты все-таки хороший, олень. — Она языком очертила линию его губ. — Я просто хочу отвлечься и хочу это сделать с человеком, которого люблю. Джеймс несколько секунд вглядывался в черные словно ночь глаза, ища подвоха, но видимо ничего не найдя, снова поцеловал Слизеринку, срывая с ее губ тихие стоны. Его руки забрались под ночную рубашку, очерчивая бедра, узкую талию и двигаясь к груди. Камелия запрокинула голову, позволяя Поттеру оставить несколько отметок у себя на шее. Он осторожно опрокинул Лестрейндж на кровать, нависая сверху. Его губы изучали каждый сантиметр нежной кожи, руки скользящие вверх по внутренней стороне бедра — сводили с ума и единственное чего хотела Камелия, ощутить его в себе. Ей казалось что она забыла все слова на свете, повторяя лишь его имя и одно единственное — «пожалуйста». Джеймс отодвинул в сторону мешающееся белье и плавным движением вошел, ловя губами очередной сладостный стон. Камелия изогнулась, запустив руки в взлохмаченные волосы и расплавилась от непривычной нежности, так несвойственной дерзкому Гриффиндорцу. — Я люблю тебя, огонек. — Прошептал он ей в шею. — И я люблю тебя, Джеймс. И я тебя...