По ту сторону сна

Юный Командир был достаточно образован, чтобы знать: дорогие одежды Императора носили название лунпао. Он никогда не думал, что жизнь удостоит его «чести» посетить этот приёмный зал, но судьба распорядилась иначе. В раскалывающейся от боли рыжей голове сами собой всплывают строки, изученные им в далёкие, его ещё учебные времена: «Владения Императора Ли Юэ… Сплошной желтый туман: глазурованная черепица на крыше жёлтая, паланкин — жёлтый, подстилки на стульях — жёлтые, подкладки на одежде и шапке, кушак, фарфоровая посуда, ватные чехлы для кастрюль, обёртки для них, занавески, стёкла — всё жёлтого цвета. Этот существующий на правах личной собственности так называемый «блестящий жёлтый» цвет с детства заронил в душу Императора чувство собственной исключительности». «Драконий халат» мужчины, несложно догадаться, тоже имел преимущественно жёлтый цвет. Подол платья был украшен символическими изображениями мировых вод и волн, в которых плавали драгоценности, символизировавшие благие желания. В центре подола — трёхглавые горы, символизировавшие ориентацию по сторонам света. Основным элементом, давшим название всему одеянию, выступал Дракон с пятью когтями, парящий в облаках. Он был не один: на платье помещались все девять Драконов. Ведь по канонам при взгляде спереди ли, или со спины, одновременно должны были быть видны пять драконов, поскольку в Ли Юэ числа пять и девять ассоциируются с престолом правителя. «Зачем я всё это помню», — юноша делает шаг назад, когда Император сходит с последней ступени и становится ровно напротив. — Неужели вас, выходцев из Снежной, не учат манерам? — голос Императора громом расходится по всему огромному пространству зала. И хотя тон его был пока что размерен и нетороплив… Кто возьмёт на себя риск злить Дракона? — Не хочется обременять вас своей любезностью, — Миллелиты, несущие в помещении службу, резко вздёргивают брови, поражаясь наглости пленника. Вместо того, чтобы опуститься на одно колено; вместо поклона в ноги, вместо того, чтобы хотя бы склонить голову… Юноша продолжает вызывающе смотреть Императору прямо в глаза. — Вы не ответили на вопрос, — мужчина слегка наклоняет голову в бок, потряхивая рогами, и пытливо вглядывается в единственный открытый глаз парня. Из-за существенной разницы в их росте взгляд лиса получается исподлобья, что придаёт ему ещё более агрессивный и воинственный вид. Забавно. — Неужели ваша Демоническая Богиня совершенно не занимается воспитанием своих воинов? — Гр-р… — тело пленника напрягается, и он скалится, показывая Императору острейшие лисьи клыки. — Вы так ратуете за Её благое имя? — Император начинает покачивать пышным кончиком драконьего хвоста. — Чем же обоснована такая верность? Дело в ваших псовых корнях? Юный Командир приоткрывает пасть ещё шире в последнем предупреждающем знаке. Ощетинившись, прижимает уши к голове и рычит, за счёт распушившегося хвоста становясь в глазах Дракона крупнее всего лишь на каплю. И хотя тон голоса мужчины был холоден, а речь и мимика лишены выразительности, его провокационные слова раздражали юношу, что изначально находился в нервном напряжении на грани своих оставшихся сил. Юный Командир не боялся выражать непокорность, знал: его жизни здесь, в чужих владениях, ничего не угрожает. По какой-то причине он нужен был Императору живым. Теорию подтверждали его обработанные раны и то, что повязку с глаз с него сняли не в тюремном помещении, а в одной из множества спальных комнат. — Отвечай, — смелое рычание лиса срывается на хрип и прерывается, стоит Императору показать ему клыки намного, намного превосходящие по размеру лисьи. Ни одна мышца не дрогнула на спокойном, благородном лице мужчины. Ему не нужны были ни мимика, ни эмоции: для управления достаточно было голоса. И янтарного взгляда. — У меня тоже есть много вопросов, но я не стремлюсь выпытывать на них ответы, — юный Командир вынужден сделать ещё шаг назад, когда Император задирает подбородок вверх. Его распущенные, длинные угольные волосы вторят движениям крупной рогатой головы, чудом не задевая своими кончиками нос парня. — Я буду разговаривать только после дуэли, Ваше Императорское Величие. — После дуэли? — слышится приглушённый, рокочущий смех. — Разве вы уже не побеждены, юноша? — Я не чувствую себя побеждённым, — и хотя связанные руки говорили об обратном, упрямству юного Командира можно было позавидовать. — И у меня есть все шансы вернуться домой с драконьей головой. — Какая наивная самоуверенность, Чайлд Тарталья, — лис не был удивлён тому, что Император знает его имя. — Что и ожидалось от преданного воина Правительницы Снежной. — Неужели? — теперь пришла пора Тартальи усмехаться. — А мне думается, что вы, Моракс, ждали увидеть меня дрожащим в страхе перед вашим раздутым авторитетом. Лицо Дракона украшает лёгкое подобие улыбки. Ему определённо приходилась по душе пылкость этого мальчишки, до сих пор не осознающего серьёзности своего положения. — Оставим разговор на потом, — Император взмахивает ладонью, подзывая к себе Миллелитов. — В конце концов нам — вам — некуда торопиться, не так ли? Здесь, на территории Демонического Бога Скал, здесь, на территории Правителя Ли Юэ у юного Командира изначально не было никаких преимуществ. Видимо, сон Аякса решает опустить подробности жизни вынужденного пленника. Решает не показывать то, как именно заживали раны Чайлда Тартальи, пока он был заперт в выделенной для него спальне. Скорее всего, таковым было одно из условий дуэли: раненый юноша априори не смог бы задействовать в битве все имеющиеся силы. Видимо, Моракс также позволил ему выбрать оружие. Высеченный будто из камня одноручный меч был откинут в сторону, за ним тянулся след из свежей пролитой крови. На стоящем в центре арены Императоре не было ни единой царапины. — Вы побеждены, — остриё копья останавливается в сантиметре от носа тяжело дышащего, дрожащего от перенапряжения парня. Тарталья тщетно пытается подняться, но перед единственным глазом расплываются тёмные, периодически пульсирующие алым пятна. Лис был молод, но на своём веку уже успел принять участие в немалом количестве сражений. Эта дуэль показала предел возможностей его организма: даже пылкий нрав и острое желание победы не могли помочь ему залатать неглубокие, но множественные кровоточащие раны. — Нет, — Тарталья хрипит и морщится, превозмогая себя, опирается на одно колено и кое-как поднимается. Он мог по праву гордиться собой: ни одно живое существо в Ли Юэ никогда не осмеливалось бросить вызов Этому Демоническому Богу. Самоуверенность лиса забавляла Императора. И пока что он позволял юноше играться с собой. Удовлетворял его желание крови и сражения, зная, что в любой момент может заставить его себе подчиниться. Заставлять подчиняться, конечно же, не хотелось: ведь всегда можно обыграть всё в ключе добровольно-принудительном. — Руки! — Чайлд брызжет пеной и скалится, когда Император протягивает ладони к его лицу. Мужчина мгновенно замирает, секунду спустя отступает от мелко дрожащего тела на пару шагов. И как только этот мальчишка имеет право противиться? Имеет право не давать себя касаться… Моракс решает пойти на уступки. На правах сильного он может позволить пощаду, но терпение Дракона не есть безгранично. — Вы побеждены, — повторяет Моракс тем же спокойным, физически холодным голосом. Его речь не пропитана злорадством: то была лишь констатация сухого факта. Притворно-уважительное обращение на «вы» лишь подливает масло в огонь души пленённого, проигравшего бой юного Командира. Да и можно ли было до сих пор называть его «Командиром»? Никто из его отряда, даже предатели, не смог вернуться из Разлома живым… — Пока я стою на ногах — нет, — злобно повторяет Тарталья, шумно размахивая распушившимся хвостом. — Ранее вы говорили: «Нет, пока мой меч ещё находится в моих руках», — припоминает Моракс недавние слова лиса в разгар их сражения. Юноша едва мог оставаться в сознании, мужественно терпя боль и усталость в конечностях, в то время как у Императора не сбилось даже дыхание. Выносливости Демонического Бога не грешно позавидовать. — Я выбил меч, — мужчина поражается своему терпению: ещё ни перед кем он не позволял себе пускаться в подобные разъяснения. — Разве честно ставить после этого другие условия? Не разрывая зрительного контакта, Чайлд медленно отходит к стене, тяжело упираясь на неё более целым плечом. Моракс, конечно же, следует за уединившемся, но останавливаясь в паре шагов, соблюдая негласную дистанцию. — Я не буду вас убивать — нет смысла просить меня о смерти, — едва парень открывает рот, как Император первый вступает в диалог, предугадывая будущую речь лиса слово в слово. — Я настроен на диалог. — На диалог? — Тарталья глумливо усмехается и сплёвывает стекающую из носа кровь на пол. — Вы до сих пор рассчитываете на диалог после того, как убили моих людей? После того, как продолжаете насильно удерживать меня в одних из своих покоев? — Говоря про «ваших людей», вы имеете в виду предателей? — Моракс бегло осматривает юношу с головы до ног, убеждаясь в том, что ранения не предоставляют угрозы для его жизни. — Знаете, сколько стоили вы в их глазах, Чайлд Тарталья? Лис одаривает мужчину презрительным взглядом. — Два десятка мешков моры, — в единственном глазу мелькает чудесная смесь из гнева и опустошающего душу разочарования. — Думаете, продешевили? — Подкупать моих людей вместо того, чтобы встретиться в честном бою — вот, значит, как принято вести дела у Демонического Бога Скал? — Порой приходится идти на радикальные меры. Решив, что достаточное количество вежливости уже было продемонстрировано, Император сокращает дистанцию и становится вплотную к юноше. Нависает, с интересом смотрит сверху вниз прямо в широко раскрытый, полный удивления и отвращения кристально-чистый глаз. Ответом на грубое нарушение личного пространства служит громкое, заливистое лисье тявканье. Бросаться на мужчину, будучи безоружным, было бы слишком безрассудно даже для этого бесстрашного юного Командира. Но и проигнорировать такое поведение Императора он просто не мог. — Я не обязан отчитываться перед тобой, мальчишка, — драконье дыхание опаляет лицо Чайлда и он рефлекторно щурится, прижимая уши к макушке. Тон голоса Дракона приобретает угрожающе низкие ноты: ни о каком обращении на «вы» не могло идти и речи. — Ты проиграл, так что будь добр оставить свою дерзость при себе. Создаётся впечатление, что Тарталья пропускает очевидную угрозу мимо ушей. Он косится на свой отброшенный меч, с досадой понимая: слишком далеко, не успеть сделать даже рывка. — Изначально я был настроен на диалог, — Император не позволяет юноше отстраниться: лишь стоило тому отпрянуть от стены, как драконий хвост приходит в движение. Моракс берёт их обоих в подобие кольца — благо длина хвоста позволяет. — Но, как я посмотрю, ты не ценитель «хорошего» к себе отношения, не так ли? — От вас ждать ничего хорошего не приходится, — и хотя Моракс переходит на «ты», воспитание не позволяло Тарталье фамильярничать с Богом, пускай и вражеским. — Если ты не хочешь, чтобы допрос стал допросом с пристрастием, — вкрадчивый, рокочущий шёпот Императора пробирает до самых костей. — Ты будешь отвечать на вопросы, Чайлд Тарталья. — Вам самим не смешно? Подумать только: Демонический Бог угрожает пытками безоружному человеку! — и хотя возмущение Чайлда было справедливым, он уже не мог отделаться от чувства прямой нависшей угрозы. — Каких ответов вы ждёте от простой военной единицы? — его ноздри шумно раздуваются, верхняя губа нервно дрожит, обнажая белые зубы. — Чего, по-вашему, могу знать я такого секретного? Такого важного, ради чего пришлось подкупать моих людей? Ради чего вы держите меня здесь как домашнего любимца? Огромное количество вопросов, на которые юный Командир не мог найти ответы самостоятельно, сдерживать внутри стало просто невозможным. Как бы ни храбрился пленник, как ни старался держаться молодцом, одно стало очевидным: неведение сводило его с ума и было страшнее смерти. — Ты будешь отвечать на вопросы, — игнорируя речь юноши, повторяет Император, и его янтарные глаза угрожающе вспыхивают. — И начнём мы с разминки. Тарталья возмущённо шипит, прекрасно понимая: Дракон не станет посвящать его в детали неведомого плана. Будет издевательски играться до конца, пока не доведёт своего пленника до безумства или же беспамятства. — Ответь на вопрос, — парень напрягается и тут же морщится от боли — стояние прямо даётся ему с большим трудом. — Что скрывается под твоей маской, Чайлд Тарталья? Изумление, отразившееся на лице лиса, кажется Дракону слаще мёда. Юноша мгновенно перестаёт дрожать. Замирает и, вроде бы, от шока даже перестаёт дышать. — Не ваше дело, — голос предательски срывается на скулёж, и Чайлд трясёт головой, едва возвращая себе контроль над собственным телом. — Я сказал, это не ваше!.. Нежелание юного Командира идти на уступки наскучивает Правителю Ли Юэ. Зная, что раненый и ослабший лис не сможет, как бы ни хотел, причинить вреда, мужчина хватается за менее раненное плечо парня и притягивает его к себе ближе. Прежде, чем по инерции уткнуться носом в дракона, вышитого на груди в самом центре лунпао, Тарталья успевает нецензурно выразиться. Хватка на плече усиливается: сквозь одежду в нежную кожу впиваются острейшие ногти, что обеспечивают фиксацию на месте и не позволяют вырваться. — Когда ты находишься рядом со мной, всё, что касается тебя — «моё дело», — Мораксу приходится наклониться, чтобы прорычать эти слова Тарталье прямо в лицо. Эффект не заставляет себя долго ждать: лисья шерсть на хвосте и ушах приподнимается, голые участки кожи на руках и даже шея Тартальи покрываются мурашками. — Ты хорошо на меня реагируешь. Это льстит, — дружелюбная усмешка мужчины полностью выбивает юношу из колеи. Тарталья приоткрывает рот и тут же возмущённо его закрывает, гулко стуча зубами. Поднимает взгляд вверх и чувствует, как щёки начинают предательски покалывать от притока крови. — М-мф, — Чайлд жмурится до чёрных мушек, стоит только второй когтистой руке коснуться застёжек маски на его затылке. Император снимает маску и тут же отбрасывает её в сторону как ненужный мусор. На Родине лиса многие гадали: что же скрывается под таинственной маской, занимающей едва ли не половину лица их Командира? Может, там был ужасающего вида шрам? Отсутствие глазного яблока, или же глазной орбиты целиком? Демонический Бог Скал никогда не предавался подобным глупым размышлениям. Он и так знал, что с такой тщательностью всегда старался скрыть юноша от чужих любопытных глаз. — Нет нужды морщить столь симпатичное личико, — Тарталья опускает голову, но Моракс касается его под нижней челюстью, вынуждая задрать подбородок. — Открой глаза, — юноша молча качает головой, игнорируя приказ самого Бога. — Или ты хочешь, чтобы я открыл их сам своим языком? Чайлд вздрагивает, но не ведётся на очевидную провокацию. Продолжает держать глаза плотно сомкнутыми: только бы каким-то чудом суметь поднять отброшенную маску… — Я трачу на тебя слишком много времени, — дыхание Дракона опаляет лицо Лиса, и парень рефлекторно одёргивает голову, тут же ощущая усилившуюся хватку на плече. — Всему есть предел, и поверь мне, — тяжёлый драконий хвост начинает биться об пол, выдавая настроение хозяина. — Глупо испытывать терпение Дракона. Тарталья не верит до последнего. И только тогда, когда кончик языка, полный слюны, упирается в его веко, он понимает: этот Бог не стал бы разбрасываться словами на ветер. Желая избежать этого кажущегося унизительным действия, юноша мотает головой и резко распахивает оба глаза. Никаких шрамов, никаких ожогов или иных увечий никогда не было на его лице — все домыслы жителей его Родины всегда были в корне ошибочны. — Изумительно, — Моракс перехватывает юношу поудобнее. Не давая рыпаться, кладёт свободную ладонь на его лицо и крепко сжимает румяные щёки. Что-то тихо рокочет себе под нос, большим и указательным пальцами оттягивая нижние веки, не позволяя Тарталье сомкнуть глаза. И сейчас на Императора, на величественного Демонического Бога Скал и Правителя Ли Юэ смотрели два прекраснейших, полных ненависти глаза. Тот, что никогда не был сокрыт под маской, был кристально-голубым, словно небо в морозное зимнее утро. Такими голубыми могли быть только радужки выходцев с севера. Ах, знала ли Демоническая Богиня Севера, что по венам и артериям её любимой боевой единицы текла не чистая кровь? Определённо знала, потому и подарила Лису эту маску. Маску, что скрывала под собой доказательство его грязной породы. Второй глаз юноши был похож на Кор Ляпис, огранённый лучшими мастерами всего Тейвата. Был таким же янтарным и так хорошо подходил под глаза самого Моракса. По арене, залитой не чистой кровью, пронёсся глухой смешок. — Так ты полукровка? — довольства в голосе Императора не было предела. Он знал об этом, знал давно. Так зачем же заставил обнажиться? Одно дело — узнавать информацию из третьих рук. Другое же… Получить возможность услышать ту от первоисточника. От слова, что с такой точностью описывало его натуру, Тарталью передёргивает. Горячая волна стыда и ярости заполняет его с головы до ног, но, будучи крепко схваченным, он был лишён возможности выплеснуть свои чувства. Демоническому Богу и его пленнику ещё только предстоял откровенный разговор. Если, конечно, одна из сторон не будет сильно противиться. — Я напомню: из дуэли победителем вышел я, — в глубине янтарных глаз вспыхивают недобрые искорки. — И если ты как воин уважаешь собственные же правила… Будь золотцем и не противься. Тарталья хмурится, но умудряется совладать с собой — не стал огрызаться и скалиться. Рычать, угрожать — всё не имело смысла. Теперь ему, чтобы сохранить достоинство и выйти победителем… Необходимо играть по чужим правилам и быть намного, намного хитрее, чем раньше. — Я отвечу на все вопросы, — мнимая покорность не трогает сердце Моракса. — Ваше Императорское Величие.