Направь меня на истину Твою и научи меня, ибо Ты Бог спасения моего; на Тебя надеюсь всякий день
Тёмные ветви деревьев плотным куполом сплетались над головой, не давая даже одному солнечному лучу пробиться сквозь их толщу и осветить этот проклятый лес, раскинувшийся на много милей вокруг. От этого места веяло смертью, безнадёжностью, одиночеством. Падающие то тут, то там тени напоминали щупальца, стремящиеся дотянуться до жертвы, желающие схватить её и утащить в самую чащу к своему господину. Времена меняются и пускай люди становятся всё самоувереннее за счёт новых технологий, они и не понимают, насколько ничтожны в сравнении с первородным ужасом, что поселился здесь задолго до них. Хозяин Леса. Один единственный. Тот, кто таится в тени и может свести с ума, если тебе не посчастливится стать его жертвой. Здесь не слышно пения птиц, лишь редкое зверьё бесшумно пробегает среди низких кустарников, по покрытой будто ржавыми хвойными иглами земле. Он же был похож на хищника. Далеко немногие могут ужиться с этим ужасным существом. Слендермен не трогает лишь тех, кто и так бесповоротно сломан. Таким был Хелен. Временами ему казалось, что он сходит с ума. Один в глубокой тихой чаще, мужчина только и делал, что рисовал. Множество листов было покрыто засохшей багровой кровью, иные чернилами или карандашом, но суть одна. Все картины изображали страдание. Его поступь стала неотличима от животной. Такая же тихая и лёгкая. Охота только началась, как тут отвыкший от шума слух вдруг улавливает звуки погони, выстрелов где-то вдали. Что люди забыли здесь<\i>? Охотятся? На время затихнув, остановившись, мужчина вновь прислушался. Люди уходили куда-то на север, видимо, решив обойти топи неподалёку. Преследуют кого-то? Убрав мешающие волосы с прорезей в маске под глаза, Хелен продолжил двигаться дальше. Аккуратно, боясь спугнуть потенциальную добычу, он продвигался всё глубже и глубже, пока не остановился рядом с едва заметной тропинкой, по которой чаще всего передвигались животные. «Пусто», — говорит про себя художник, осматривая умело зарытый капкан, так и оставшийся нетронутым. Новых следов вокруг не было, а значит — животные даже не пробегали здесь. Оставалось надеяться, что другие ловушки не пусты. Уже собравшийся идти к другой ловушке, мужчина замер, прислушиваясь к шорохам впереди. Та часть леса будто была темнее, это была <i>Его<\i> обитель, потому убийца, будто следуя какому-то неписаному закону, всегда старался обходить её стороной, но не в этот раз. Шаг за шагом, художник заходил в сердце чащи, готовый в любой момент развернуться и пойти в обратном направлении. Что вело его вперед? Интерес? Вполне возможно. Даже привычное одиночество не могло унять странную жажду приключений, но… Не такова ли человеческая суть? В начале не поверив, тому что видит, Хелен на секунду застыл. На дереве впереди висел пожелтевший от времени лист бумаги с надписями, а под ним же в неестественной позе лежала девушка. Рукав её некогда белой рубашки был пропитан кровью. Он узнал бы этот цвет даже за несколько километров. Багровый, насыщенный, особенный… Подходя всё ближе и ближе, мужчина словно начинал чувствовать её приятный металлический запах, вызывающий прилив слюны и лёгкий мандраж, нетерпение. Значит, свежая. Должно быть, это очередная игрушка Хозяина Леса. Кто бы мог подумать что он оставит её совсем рядом с чертой. Присев на корточки рядом с девушкой, художник приложил два пальца к её шее, нащупывая пульс. Каково же было его удивление, когда мужчина почувствовал слабые толчки. «Значит, жива», — констатируя факт, говорит он сам с собой. При более детальном осмотре листка, Хелен смог рассмотреть на ней всего лишь одно слово: «Help». Помочь? Ей? Сомнения закрутились у него в груди подобно клубку червей. Брать на себя бремя за чью-то бессмысленную жизнь? Однако раз этого хочет <i>Он<\i>, значит не такая уж она и бессмысленная. «В любом случае, это может оказаться занимательно», — сделал вывод художник. Поудобнее взявшись за тонкие девичьи запястья, не беспокоясь о ране, мужчина потащил её следом за собой, в небольшой старый домик в глуши.***
Очередное пробуждение было на редкость паршивым, хотя не сказать, что Роуз к этому не привыкла. Едва тёплая мокрая одежда липла к телу, вызывая дрожь, вездесущий холод оседал на коже тонким слоем. Веки были словно залеплены чем-то прочным, потому открыть глаза было невозможно, во всяком случае, пока. Девушка не двигалась лишний раз, позволяя затвердевшим мышцам хоть немного расслабиться, болезненно сжаться. Пока одно из чувств было отключено, шатенка постаралась прислушаться к другим, доступным. Судя по всему, лежала она не на привычной подстилке из сосновых иголок, а на… Полу? Ей не кажется? Послышавшиеся совсем рядом шаги вновь заставили Роуз напрячься. Значит, вот кто притащил её сюда. Вот только интересно на кой чёрт. Хотя неважно, она сама спросит, осталось лишь сесть. Всё же переборов себя и разлепив веки, девушка издала тихий хрип и перевернулась со спины на бок. Нечаянно задетая рана тут же заныла, как бы напоминая о себе. Расфокусированный взгляд уловил белый овал лица и Роуз попятилась назад, утыкаясь спиной в холодную стену, с которой тут же осыпалась краска. Руки, не смотря на боль в плече, обхватили колени, прижимая их ближе к телу. Лишь по прошествию пары секунд девушка смогла выдохнуть. Чёрные прорези для глаз и нечто похожее на улыбку. Это всего лишь человек. Склонив голову вбок, шатенка наблюдала за ним. За тем, как медленно вздымается его грудь от вдоха, за тем, как слегка дрожат его облачённые в чёрные потёртые перчатки пальцы. Казалось, эта игра в молчанку могла длиться бесконечно, но рана всё же давала о себе знать и потому вскоре Роуз не выдержала. — Долго будешь стоять как истукан или дашь аптечку? — слегка хриплый от долгого молчания голос прорезал тишину. Особо не церемонясь, девушка расстегнула держащиеся на честном слове пуговицы и аккуратно начала стягивать рубашку со своего худого тела. С больной рукой пришлось немного повозиться по причине того, что начавшая свёртываться кровь прилипла к ране, но вскоре с этим было покончено и пропитанный ей же предмет одежды упал ей на колени, обнажая бледную кожу, покрытую царапинами, шрамами и спортивный топ, провисающий то ли от тяжести груди, то ли из-за того, что там что-то лежало. Повернув голову, чтобы было удобнее рассмотреть рану, шатенка лишь цокнула языком. «Не на вылет. Сука. Как достать?» — пытаясь выудить из своей головы хоть какую-то информацию, Роуз повернула голову к «новому знакомому», если его можно было назвать таковым. Он всё также стоял на месте, лишь немного наклонил голову, словно вторя ей. — Оглох? Аптечка, — растянув последнее слово по слогам, девушка опёрлась затылком о стену. Незнакомец же, словно выйдя из оцепенения, медленно подошёл к столу и взял с него небольшой чёрный чемоданчик, после чего подошёл к шатенке и сел рядом с ней на одно колено. Рассматривая его, Роуз невольно приподняла бровь в немом вопросе. Для отшельника он выглядел вполне себе неплохо. Его вещи не были грязными, пускай чёрные волосы и выглядели так, будто их давно не мыли, они были аккуратно уложены. Открыв чемоданчик, мужчина достал оттуда кусочек ватки, намочил его, вероятно, спиртом и наконец соизволил снять маску. Хотя нет, не снять, скорее приподнять её, чтобы она не мешала. Быстро пробежавшись по лицу незнакомца беглым взглядом, Роуз устремила взгляд к потолку. Если он знает, что делает — пусть делает. — Не будешь кричать? Это мешает работать, — сухо изъяснился мужчина и протерев небольшие щипчики, принялся извлекать пулю. Ощущения, конечно, были не из самых приятных. А если отбросить хвастовство… Роуз закрыла глаза, сжимая веки так сильно, что ей стало больно. Челюсть сжалась, заставив зубы заскрипеть. Кулаки сжались. От того, как холодный металл входит всё глубже и глубже в рану разрывая плоть, хотелось кричать. Однако она не издала ни звука. Все звуки вокруг пропали, она не слышала даже своего дыхания, если вообще дышала. Не осталось ничего, только боль и темнота, пока вдруг перед глазами не заплясали яркие картинки. Это была чья-то жизнь, чьи-то воспоминания… Вот день рождения, на столе стоит скромный тортик с выведенным на нём числом. Вот в неё летит пластиковая тарелка для игры, а какая-то девочка неподалёку смеётся. Вот школьный кабинет, дети за одиночными партами улыбаются и перешёптываются… Когда Роуз снова открыла глаза, её голова слегка кружилась, а перед глазами мелькали чёрные точки да искорки. Опустив взгляд на руку, девушка увидела на ней свежий бинт. Хотелось встать, но ватные ноги не слушались, а потому она начала осматривать комнату. Странный мужчина сидел на стуле за столом и вытирал руки. — Очнулась? — скорее как утверждение для самого себя, нежели вопрос, произнёс он. — Умерла, — передразнила его Роуз и запустила руку в топ, выуживая оттуда помятую пачку сигарет. — Мокрые… Недовольно рыкнув, девушка открыла её и высыпала содержимое на пол рядом. Зажигалка стукнулась о пол, за ней полетели промокшие сигареты. — Куришь? — с некоторой надеждой спросила девушка и получив в ответ лишь отрицательный кивок, начала ощупывать сигареты, в надежде найти хоть одну сухую. — Как тебя зовут то? — Кровавый Художник, слышала? — ответом ему стал уставший взгляд, в котором можно было чуть ли не дословно прочитать: «мне похуй». — Откуда? В городе бываю редко. Да и клички твои мне нахрен не сдались, — зажав относительно сухую сигарету между пальцами, девушка взяла зажигалку и промямлила, — Я всё ещё жду имя. Или ты хочешь получить кличку? — Хелен. Твоё? — уже более раздражённо ответил мужчина и привстав, открыл небольшое окно над столом. — Роуз, — в комнате вновь повисла гнетущая тишина. С трудом подпалив сигарету, шатенка полностью облокотилась о стену и задумчиво пустив струю дыма к потолку, вернула взгляд к своему новому знакомому. Вначале она не удосужилась его толком рассмотреть, но сейчас… Повернувшись, он тоже смотрел на неё. Слабый свет от окна освещал лишь правую часть его лица, но этого было достаточно. Слабый ветерок игрался с его чёрными волосами. Уставшее лицо с тёмными мешками под глазами будто кричало: «добейте меня». От этой мысли девушка невольно усмехнулась, вдыхая очередную порцию дыма. Кто же он такой? Если спросил о себе, значит, личность известная… Какой-нибудь серийный маньяк? Догадку о том что он — очередная марионетка Слендермена, шатенка отбросила сразу. Такие как она не сидят подолгу на одном месте, просто не имеют такой возможности, а этот домик, пускай и казался пустым, был обжитым. Об этом говорил стоящий вокруг немного затхлый запах его хозяина и аккуратно расставленные то тут, то там вещи. В противоположном от неё углу стоял котелок. Пол под ним провалился и, вероятно, там было небольшое костровище. Если бы не размеры этого самого котелка, он бы давно провалился. Об огне говорили и следы на стене. Кровать справа была аккуратно застрелена и прикрыта куском полиэтилена, вероятно для того, чтобы туда не попадала штукатурка и насекомые. Рядом со столом напротив, прямо на полу, стояли исписанные чем-то мольберты и несколько стопок бумаг. Между ними затесались банки с чем-то бордовым. — Хелен, значит… — протянула девушка, гадая как можно возобновить угасший диалог, — Значит прячешься здесь? — Да, — несколько безразлично ответил мужчина, осознавая всю патовость ситуации. — Что тут забыла ты? Заметив какое-никакое желание поддержать диалог, Роуз слегка оживилась. — Копы, мрази. Кто-то заметил, как я ножиком машу и вызвал их. Контроль вернули только когда послышались сирены, пришлось по-быстрому бежать в лес. Думала, оторвусь, но не вышло. Давно охотятся… Будут лес прочёсывать. Тут точно не найдут? — вновь отбросив волосы от лица, шатенка устремила взгляд на тлеющий конец сигареты, от которого тонкой змейкой тянулся дым. — Это место находится совсем рядом с <i>Его<\i> территорией. А Слендермен гостей не жалует. Хотя думаю, ты сама это прекрасно знаешь, — в ответ Роуз лишь неопределённо хмыкнула. От одного имени существа пальцы начинали подрагивать, что грозило перейти в какой-нибудь приступ. В попытке успокоить дыхание, девушка прикрыла глаза, вот только это не помогало, скорее заставило задуматься. Оставит ли <i>Он<\i> её хотя бы на время? Пока не затянутся раны… Какой толк от сломавшейся игрушки? Сравнение, конечно, не из лучших, зато правдивое. Значит ли это что у неё есть возможность побыть собой? А если и так, как долго это продлится? Хуже всего в её ситуации — эфемерная надежда на спасение. Надежда на то, что он наконец-то отстанет и она сможет зажить нормально… Хотя в её ситуации это сравнимо с ещё худшей пыткой. Зажить нормально просто не получится. Она не имеет даже минимального образования, за ней ведут охоту как за животным. Если её поймают, приговор будет всецело зависеть от штата, в котором она находится. Что её ждёт? Смерть? Пара пожизненных? Психушка? Чёрт, нет, в это место она не вернётся, скорее покончит с собой. Пока девушка была в своеобразной прострации, мужчина взял со стола тарелку и набрал в неё немного наваристого супа из котелка, после чего поставил её рядом с Роуз, не забыв положить туда ложку. От этого звука она и очнулась, после чего окинула его вопросительным взглядом. — Холодное, но всё же лучше, чем ничего. Ешь, тебе нужны силы, чтобы рана затянулась, — прикрыв рот, чтобы сдержать зевок, Хелен сел за стол и начал что-то выводить на смятом листке бумаги. Девушку не нужно было просить дважды. Голод давал о себе знать неприятной сосущей болью где-то под рёбрами. Если её живот ещё не иссохся и не прилип к позвоночнику, то это определённо впереди. Взяв тарелку в руки и не обращая внимание на ложку, Роуз припала к её краю губами, начав жадно выпивать суп. Ей было плевать на вкус и на то из чего он вообще был сварен. Главное — это пища. Спроси её насколько давно она не ела, шатенка бы не ответила. Сейчас внутри неё словно была большая чёрная дыра, жаждущая одного — поглощать. Поставив пустую тарелку рядом на пол, девушка устало вздохнула. Теперь её клонило в сон. «Поели, пора и на боковую…» — подумала Роуз и накинув на себя окровавленную рубашку, чтобы было не так холодно, легла на пол, прикрыв глаза. Посмотрев на сие действо, Хелен покачал головой. Промычав что-то нечленораздельное, мужчина подошёл к кровати и снял с неё полиэтилен, после чего устремил задумчивый взгляд на девушку. Чистая кровать и грязная гостья… Догадаться о том, по какой именно причине он задумался было несложно. «А если я права и он перфекционист, представляю, как его штырит», — закатив глаза подумала шатенка, вновь садясь. — Ляжешь у стены. Надо будет обзавестись ещё одним комплектом постельного… — потирая подбородок проговорил вслух художник, скорее обращаясь к самому себе. — Позволь спросить. С хуя ли ты такой добрый? — задумчиво спросила девушка, продолжив, — перевязал, покормил, спать ложишь в кровать свою. Роуз продолжала бы и дальше, но мужчина перебил её одним простым аргументом. — Околевший труп мне здесь ни к чему, но если хочешь, можешь спать на полу, — его густые чёрные брови слегка дрогнули, образуя едва заметную складку. — Не хмурься, морщины будут, — не удержавшись от язвительного комментария, шатенка начала вставать, опираясь о стену. Дойти до кровати оказалось не так уж сложно, учитывая, что она была всего в двух шагах от угла и девушка буквально упала на неё, стукнувшись тазом о деревянную часть. С губ убийцы мгновенно, один за другим, посыпались маты, с помощью которых можно было бы написать целый словарь. Через силу, через боль, Роуз всё же заползла на своё место у стены и тут же замоталась в одеяло. «Х-холодно, сука…» — конечно, теперь её филейная часть соприкасалась со стеной и от того было прохладно, но это было явно лучше, чем если бы она спала на полу. Художник же лишь кивнул и вернулся на своё место за столом. Лениво проследив за ним взглядом, шатенка прикрыла глаза и провалилась в беспокойный сон.***
Проснуться в этот раз было куда сложнее, чем раньше. Уже отвыкшая от мягкой и тёплой постели, по ощущениям, сейчас Роуз будто прилипла к ней. Подстреленное плечо отдавало лёгкой болью, которая временами усиливалась, но достигая пика, тут же исчезала, снова становясь незаметной. Резко сев, отчего рана тут же дала о себе знать, девушка приоткрыла глаза, осматриваясь. Она всё ещё здесь, в этом доме. Хелен сидит за столом и что-то рисует, будто прошла лишь пара минут… Он даже не повернулся, услышав, что она проснулась. В этот раз действуя куда медленнее и осторожнее, шатенка подползла к краю кровати. Знакомая слабость медленно растекалась по телу, словно нечто вязкое, липкое. Встать у Роуз получилось далеко не с первого раза. Да и как только она ощутила под ногами твёрдую поверхность, то чуть не упала вперёд. Удержаться на ногах ей помогло лишь собственное упрямство и, возможно, щепотка удачи. Подойдя к столу за которым сидел Отис, раненая взглянула на холст. Вначале ей показалось, что это просто лихорадочно раскиданные мазки крови и чернил, но присмотревшись внимательнее, Роуз начала замечать очертания фигур. Хаос порождал искусство. Там, на холсте, было нарисовано большое дерево, у самых корней которого сидела девушка, она облокотилась о ствол спиной и наклонила голову вперёд, отчего не было видно лица. Он не умеет их рисовать или сделал это специально? Скорее, второе. Роуз не могла знать наверняка, но почему-то была твёрдо уверена, что это она. И чем больше деталей шатенка замечала, тем страшнее ей становилось, пускай уставшее лицо не выражало никаких эмоций. Это было видно в её глазах. Зрачки больше напоминали две небольшие чёрные точки, а по спине пробежал неприятный холодок. То ли из-за дерева, то ли прямо из его ствола, были видны длинные чёрные вектора. Они напоминали ветви деревьев, создававшие вокруг девушки что-то наподобие кокона, защиты… Это был обман. На деле они пытались подобраться ближе, схватить… Неровно моргнув, Роуз прокашлялась, привлекая внимание, а затем совсем тихо произнесла: — Красиво… — одно это слово заставило художника едва заметно оживиться, поднять на неё глаза. О, эти большие голубые глаза. Они гипнотизировали и пускай Хелен не подал виду, девушка поняла, что ему было приятно это услышать. Пускай она не могла читать мысли, за него тоже говорили глаза. Глубокий, задумчивый взгляд, в котором плещется небесная синева… Немного осмелев, шатенка продолжила: — Сохрани её, если не сложно, — подумав, добавила, — нравится. — Если нужна будет бумага для розжига — использую и её, — мужчина пожал плечами, отведя взгляд. — Голодная? Я думаю подогреть еды. Роуз лишь кивнула, после чего откинулась на подушки, снова смотря на покрытый трещинами потолок. Сколько дней ей придётся провести здесь? Сколько будет заживать плечо? Сейчас она не могла бы уйти, даже если бы хотела. Значит, не хочет? Даже забавно. После стольких дней, проведённых в лесу в полном одиночестве, она наконец-то может пообщаться хоть с кем-то. С тем, кто её понимает… — Ты много ворочалась и бормотала во сне. Всегда спишь так шумно? — Кошмар… — тихо промямлила Роуз, после чего неопределённо мотнула головой. — Они не оставляют меня с тех пор как… Неважно. В ответ Хелен лишь пожал плечами. Отчасти девушка даже была ему благодарна, он не лез к ней с расспросами, понимал, что ей нужно время и она не сможет вывалить всё сразу, будто это обычная бытовуха, она таковой не являлась. К подобному не привыкнешь. Кому, как не Роуз знать об этом? Время, проведённое под <i>Его<\i> контролем невозможно забыть или принимать за нечто обыденное. Хотя, что уж тут говорить, вначале ей это даже нравилось. Пребывая под контролем существа, Роуз будто становилась свободна от всего. От проблем, мыслей, да даже от своего собственного тела, ведь теперь оно не принадлежало ей. Хуже всего было когда это чувство отпускало. Девушка часто просыпалась в глухом лесу или на месте преступления вся в крови. Грязная и уставшая. Она не могла отдыхать, ведь понимала, что это небезопасно, оставалось лишь напрягать мышцы до предела и бежать вперёд, обливаясь кровавым потом. — Как так получилось, что ты стала его марионеткой? — наконец спросил художник. По интонации было не понять, ему правда интересно или же этот вопрос был задан лишь для того, чтобы разогнать гнетущую тишину леса. — Простая случайность, невезение… — на выдохе произнесла Роуз. Она давно и думать забыла о причине. Какая вообще разница, если прошлое неизменно? С губ девушки сорвался нервный смешок. — <i>Он<\i> выбрал меня, потому что я была слаба, уязвима. Это <i>Его<\i> и привлекло, я думаю… — грубая правда сорвалась с её губ быстрее, чем она успела обдумать, что именно хочет сказать. Хмыкнув самой себе, Роуз опустилась на край кровати и резко перевела тему, — сколько тебе? Такой обыденный, но в то же время странный вопрос, словно заданный не в том месте и не в то время, здорово разбавил атмосферу отчаяния. Теперь уже смешок слетел с губ художника. — Уж точно больше, чем тебе. Это было похоже на игру в кошки-мышки и в то же время на гляделки. Смотря друг другу в глаза, они словно пытались влезть друг другу в голову, попутно разбавляя свою серьёзность шутками. — Кто знает. На старика ты не похож, — с секунду помолчав, будто подбирая слова, шатенка тряхнула головой и, сдерживая смешок, произнесла, — Не скажешь — буду звать папочкой. Тебе подходит. Ты ухаживаешь, кормишь… — Не будешь, — несмотря на серьёзный тон, в глазах мужчины проскользнуло светлое пятнышко, или это была просто игра света? — А тебе сколько? Вроде простой вопрос вогнал Роуз в ступор. А сколько ей? Девушка не помнила точно. Когда-то ей было шестнадцать… Это было давно? Когда ты находишься под <i>Его<\i> контролем, время перестаёт идти своим чередом, оно то замедляется, то бежит быстрее обычного, превращая тебя в дряхлую старушку. Пускай всё это происходит лишь в голове, не видя своего отражения, ты веришь исключительно чувствам. Тому, что тебе внушает это существо. На секунду прикрыв глаза, убийца невольно погрузилась в воспоминания. Они вспыхнули перед ней, будто яркие фонарики или вспышки от камер, вынуждая подчиниться и идти за этим странным светом.***
В этот раз пробуждение на месте преступления было даже приятным. Открыв глаза, Роуз увидела, что находится в небольшой светлой квартире. Рядом с ней лежало три тела, но девушка давно перестала обращать на них внимание, в любом случае, это делала не она. Пускай руки шатенки и были в крови, она не могла признать, что совершила все эти действия по своему желанию. Это ведь было не так, да?.. Мотнув головой, Роуз встала, размяла шею, наслаждаясь хрустом. В помещении пахло свежей выпечкой. Приятный запах, пробираясь в ноздри, пробуждал давно забытое чувство спокойствия, безопасности… Это расслабляло, вынудило девушку забыть о том, кто она и где. Проведя по сальным волосам, шатенка поморщилась. «Надеюсь, никто не видел, как я сюда залезла», — она скучала по своей жизни и никак не хотела отпускать те воспоминания. Пускай первое время Роуз вела себя максимально осторожно и не задерживалась на местах преступления надолго, в этот раз она решила поступиться принципами, решила хоть немного отдохнуть. Скинув с себя одежду прямо на пол рядом с трупами, девушка направилась на поиски ванной. Горячий освежающий душ, какие-то шампуни и гели… Голова шла кругом. Она провела в душе по меньшей мере минут пятнадцать. Не разбирая, взяв из шкафа одежду, Роуз быстро натянула её на тело и пошла было на кухню, как вдруг чуткий слух уловил звук полицейской сирены где-то неподалёку. «Сука. Дура», — покрывая себя многочисленными ругательствами, девушка схватила полотенце, закинула в него столько выпечки, сколько смогла и завернув это всё в кулёк, сиганула в открытое кухонное окно. Несмотря на то, что квартира была на первом этаже, приземление было не из приятных. По стопе разрядом прошла неприятная боль, начавшая отдавать в икры. Хотелось сесть на землю, немного передохнуть, но на это не было времени. Звуки сирен всё приближались, адреналин, начавший своё движение по венам, вызывал в теле дрожь. С секунду застыв на месте, переводя дыхание, Роуз быстрыми скачками двинулась в сторону одной из подворотен неподалёку. Стараясь быть как можно тише, она бежала прыжками, каждый раз отталкиваясь от земли и приземляясь исключительно на носочки. От этого икры сводило ещё сильнее, а дыхание очень скоро сбилось настолько, что девушка не могла бежать дальше. Остановившись, она облокотилась о стену головой, прикрыв глаза. Машины остановились совсем недалеко от неё, их яркие мигалки освещали пространство вокруг красным и синим, разгоняя вязкую тьму. Шатенка старалась не дышать, она боялась пошевелиться, боялась выдать себя. В этот момент ей было плевать на боль в ногах, в животе и кружащуюся голову, все проблемы отошли на второй план, остался лишь один единственный животный инстинкт — бей или беги. Бить она точно не могла, бежать тоже. Оставалось лишь ждать, надеяться на лучшее, на то, что её не заметят. Хах, она здорово ошиблась в тот раз и одна ошибка повлекла за собой череду происшествий, послуживших ей хорошим уроком. Погружённая в мысли, истощённая и практически не понимающая, что происходит, Роуз стала лёгкой мишенью. Она не заметила, как к ней подошли полицейские. Помнила лишь звук нажатия на спусковой крючок и укол где-то в районе спины. Снотворное, обычно, действует не сразу, скорее всего, не оно было этому виной. Можно сказать, девушка сдалась, потеряла равновесие и упала на холодный асфальт, наконец-то прикрыв уставшие глаза. А потом полицейский участок, дяденька-детектив, пытающийся выбить из неё хоть слово и долгие часы наблюдения за стеной. А тогда ей казалось, что это — сущий ад… Рано радовалась. Пускай полицейским и понадобилось много времени чтобы поднять из архивов хоть какую-то информацию о ней, вскоре их усилия увенчались успехом. Роуз запомнила это выражение лица на всю свою жизнь. Было то сочувствие, удивление или нечто иное? На стол перед девушкой с тихим хлопком упала тонкая папка, содержащая лишь фотографию и минимальные данные. — Значит ты — та самая Роуз Каненгем, повлёкшая за собой два убийства и одно исчезновение? — пока шатенка немигающим взглядом смотрела на свою старую фотографию, детектив лишь тихо усмехался и продолжал, — считалась бесследно пропавшей. Тогда тебе было шестнадцать, если я правильно помню. — и вновь смешок, — вот мы тебя и поймали, дорогуша. Что забавно, ей даже не нужно было ничего говорить, множество улик говорили сами за себя. Одни отпечатки пальцев рассказали Роуз о таких мелочах, которых она сама не знала. Дальше — суды, глупые судебные процессы, на которых её даже не пытались оправдать. Слендермен больше не появлялся, он оставил после себя лишь кошмары и болезненные воспоминания, преследовавшие девушку постоянно. Раньше она могла и не вспоминать об этом, не обращать внимания на все те мысли, но… Не имея возможности отвлечься, Роуз словно всё больше сходила с ума. Прохождение психиатра — одна из обязательных процедур во время суда. Девушка знала, что ей не поверят, знала, что признают невменяемой, но это было куда лучше, чем если бы её приговорили к казни. Как оказалось, она была под контролем существа около пяти лет. За это время столь многое поменялось… За эти пять лет она совершила множество убийств в разных штатах страны, это она знала точно. Благодаря крайне удачному стечению обстоятельств, об этой стороне обвинения было неизвестно. Возможно, они не проверили все отпечатки пальцев, неважно. Штат, в котором её поймали, лишился порядка пятидесяти человек исключительно из-за неё. Хотя, скорее всего, ей приписали нераскрытые исчезновения. Постановление суда гласило: «Подсудимая приговаривается к пожизненному заключению в психиатрическом учреждении без права на досрочное освобождение». Звучало это страшно, но лишь изначально. Всяко лучше гнить там, напичканной таблетками, чем в тюрьме, где с ней могут сделать всё что угодно. Роуз не было плевать, что с ней будет, она хотела закончить эту жизнь спокойно, уж слишком намучилась. Конечно, это всё были цветочки, ягодки ждали впереди и то, были далеко не сладкие плоды клубники, а кислые и ядовитые волчьи ягоды. Первый день она даже радовалась своему новому месту жительства. Чистые белые койки, тишина и покой. Препараты заглушали мысли, этой ночью ей не снились кошмары. Слендермен словно забыл о ней и жизнь начала налаживаться, пускай Роуз и приковали к кровати ремнями, так, на всякий случай. Следующая ночь вернула девушку обратно в кошмары. Как оказалось, в этот раз медсестра дала ей не сильные транквилизаторы, а простые витаминки, пустышки. Шатенка осознала это лишь тогда, когда проснулась от того, что её кровать куда-то везут…***
На этом моменте воспоминание оборвалось. Для Хелена прошло меньше минуты, Роуз же словно прожила отрывок жизни заново. Воспоминания… Без них было куда легче. — Мне… Мне двадцать три. Вроде, — под внимательным взглядом мужчины, шатенка приложила два пальца к вискам. — Смотрю, тебя здорово потрепало, — негромко произнёс художник, после чего встал, взял со стола маску с ножом и направился к двери, бросив, — я на охоту. Суп кончается. — Хорошо… — устало кивнула Роуз, проследив за тем, как брюнет скрылся за дверью. Поведя здоровым плечом, девушка вновь встала, подошла к картине ближе и заняла стул, на котором буквально минуту назад сидел Хелен. Дерево всё ещё было тёплым, что заставило шатенку улыбнуться. «Человек. И добр ко мне. Помогает. Вроде бескорыстно», — от наблюдения за картиной улыбка начала медленно сползать с её изнемождённого лица, оставляя пустоту. Взор вновь затмила бесчисленная череда воспоминаний, несущаяся на Роуз нескончаемым потоком, подобно цунами.***
Первым порывом было вырываться, но ремни держали крепко. Оставалось лишь смириться, ждать. Проехав по коридору, каталка повернула налево, заехала в лифт. Медсестра нажала на последний этаж, который должен был служить подвалом, но там решили разместить операционную и морг. В ноздри ударил неприятный сырой запах, затхлый и противный. Странно, но он даже был сладковатым. Этот аромат незабываем для каждого, кто когда-либо заставал разложение трупа. Это запах гниения, запах смерти. В груди похолодело. Куда её везут? А главное, зачем? Ответы на эти вопросы не заставили себя долго ждать. Завезя «больную» в небольшую комнатку, медсестра поспешно удалилась. Из тени неподалёку вышел мужчина. Внешне ему можно было дать лет сорок, он улыбался и улыбка эта явно не сулила ничего хорошего. — А вот и наша новая пациентка! Меня зовут Карл Мюллер и теперь твоим лечащим доктором буду я. Скажу честно, идея пичкать тебя таблетками меня не сильно радует, это вряд ли тебе поможет, скорее превратит в овоща, истратив весь потенциал… Я предлагаю тебе быть моим подопытным кроликом. Вместе мы сможем возобновить вымершие лечебные практики! Разве не чудесно? Я наслышан о твоих проблемах и всем сердцем надеюсь, что они смогут тебе помочь, — наигранный тон и излишняя радость в его голосе говорили сами за себя. — Предлагаете? У меня нет выбора, ведь так? — в ответ доктор лишь рассмеялся. — Какая умная пациентка! А мне изначально говорили что ты — невменяемая психопатка… — шумно вдохнув через нос, мужчина развёл руки в стороны и сделал резкий хлопок. — Не могу терпеть, давай начнём! Он зашёл за её спину, так, что Роуз не могла видеть что он делает. Звуки позади были похожи на интенсивное трение двух металлических пластин друг о друга, вместе с тем жужжание, что всё это время было на заднем фоне, усиливалось. Прежде чем девушка успела что-либо понять, к её вискам плотно прижали что-то холодное, металлическое. По телу от самого мозга волной прошёлся сильный электрический разряд, заставивший её выгнуться, затрястись словно в судороге. Не в силах сжимать челюсть, девушка открыла рот в беззвучном крике. Её глаза широко открылись, капилляры глазных яблок вздулись, создавая эффект заплаканных выпученных глаз. Доктор же, казалось, наслаждался её больше. — Моя любимая лечебная практика — электрошоковая терапия… Электрические разряды проходят прямо через мозг, леча от всех недугов. К сожалению, её отменили из-за негуманности процедуры, однако я придерживаюсь иного мнения! Думаю, ты со мной согласишься, — Мюллер всё говорил и говорил, восхищался различными методами лечения, что по описанию были похожи на пытки. Как он говорил, электрошоковую терапию широко использовали в 50-х и 60-х годах, но времена меняются. Появляются иные способы лечения, те же таблетки, но Карлу они не нравились. Слишком скучные, обычные… Роуз не знала, сколько это продолжалось, осталась лишь боль, которую приносили проходящие через мозг разряды тока. В какой-то момент она просто отключилась, не знала, сколько спала, но пробуждение было куда хуже остальных. Виски раскалывались, словно на них лежали огромные горячие камни. Следующие несколько дней девушку пичкали таблетками, залечивали ожоги на висках, но она прекрасно понимала, что это далеко не конец. Пытки не заканчивались. Конечно, ей давали время отлежаться, но когда оно заканчивалось, всё начиналось по новой. Заевшая шарманка, которую невозможно прокрутить дальше. Временами методы лечения менялись, но… Суть оставалась прежней, это были скорее пытки, нежели что-то, способное вылечить. В какой-то из дней дверь палаты открылась раньше обычного, на пороге стоял Карл Мюллер, он снова улыбался во все тридцать два зуба и удовлетворённо потирал руки. — Я пришёл тебя порадовать! Сегодня мы проведём весьма… Необычную операцию. Конечно, есть шанс что ты станешь овощем, но мы перепробовали практически всё, что мне было интересно. Другие способы менее эффективны. Давай, попробуешь угадать? — ответом мужчине было молчание, потому он ответил сам, — лоботомия! Чудесная идея, не правда ли? Хотя, как ты некогда сказала, это не предложение. Отдыхай, приступим сегодня вечером. Ранее лежавшая без движения девушка начала активно вырываться. Подобное было равносильно смерти. Пускай Роуз и не знала всех тонкостей операции, она была наслышана о том, чем всё может кончиться. «Нет… Я… Я просто хочу жить! Чем я это… чем я это заслужила…» — из покрасневших глаз рекой потекли слёзы, она рыдала, прекрасно понимая, что больше ни на что не способна. Проигрыш. Великое фиаско. Что забавно, никто даже не попытается ей помочь. Даже Слендермен, чьи воздействия сводили с ума, словно был гуманнее, человечнее… Грусть резко сменилась всепоглощающим гневом. Девушка не могла порвать ремни, не могла вырваться, потому просто дёргала конечностями, лишь заставляя их врезаться в кожу всё сильнее. — Пожалуйста… Помоги мне. Клянусь. Впредь я буду аккуратна, как никогда, — сквозь зубы произнесла Роуз. Она знала, существо услышит, а даже если нет, значит именно таким и будет её конец. Время тянулось мучительно медленно. Тишина и пустота вокруг лишь прибавляли ситуации безысходности. Наконец, в коридоре послышались шаги и в комнату вошла уже знакомая шатенке медсестра. Возможно, ей просто показалось, но в глазах женщины словно проскочило сочувствие. В любом случае, стоило хотя бы попытаться этим воспользоваться. — М-можно вас попросить? — придав лицу самое несчастное и подавленное выражение, Роуз чуть приподняла голову, смотря медсестре в глаза. Хотя притворяться было не нужно, она и так выглядела жалко. Женщина лишь кивнула и подошла ближе. У неё не создавалось ощущение, что эта пациентка буйная или бешеная, видела, что не всё так просто. — Смотря что. — Вы курите? — ответом шатенке был лёгкий кивок. — Можно я покурю? В последний раз. Если дадите сигарету. — А, это без проблем, — достав из кармана пачку, женщина выудила одну сигарету, зажигалку и начала отстёгивать ремень на правой руке пациентки. Чувствуя что оковы медленно падают, девушка напрягла мышцы. Курить она, конечно, хотела, но сейчас важнее было вырваться, остальное успеется. Быстро выдернув руку из расслабленного ремня, шатенка нанесла сильный удар кулаком по виску медсестры, пока она не отдалилась. Девушка вложила в этот удар всю свою силу, от этого зависела её жизнь. Прошло даже меньше секунды, медсестра приоткрыла рот и упала на пол, при этом её глаза оставались открытыми, что даже немного пугало. Взяв себя в руки, Роуз начала быстро развязывать оставшиеся ремни. Дрожь в руках всё усиливалась, пальцы соскакивали. Наконец отвязав и ноги, убийца вскочила на ноги. Холод от пола приятно прошёлся по ступням. Она заметно ослабела, кошмарные процедуры делали своё дело и, что самое пугающее, Роуз просто не знала, что делать дальше. Единственное, что она помнила точно — путь в операционную. Открыв дверь, девушка направилась по уже знакомому маршруту. Прямо, налево и лифт. Ненависть к Мюллеру совершенно затмила ей разум. Сейчас шатенка не думала о том, насколько это опасно, она хотела мести. — Шарлотта, милая, а где же пациентка? — заслышав приближающиеся шаги спросил копошащийся с инструментами доктор. — Шарлотта отдыхает, — негромко произнесла Роуз и пройдя в центр комнаты, села на приготовленный для операции стул. Медленно повернувшийся Карл в недоумении застыл, смотря на удивительно тихую пациентку. В его глазах промелькнуло сомнение, но оно быстро сменилось отвратительной радостью. — Мне приятно видеть что ты со мной согласна! Не беспокойся, операция безболезненна, — надев на руки перчатки, мужчина подошёл к шатенке, с намерением застегнуть ремни на подлокотниках, однако не успел. Быстро встав, Роуз схватила доктора за голову и резким движением вдавила большие пальцы в его глаза. Послышался крик боли, доктор осел на колени и вцепился в её руки, пытаясь вытащить их из своих, уже повреждённых, глазных яблок. Однако девушка не останавливалась, давила дальше. Кровь и какая-то жидкость заливала ей руки, капала на пол, но шатенке было плевать, она хотела причинить ему боль, добраться до нервных окончаний и вытянуть их из тела мужчины подобно ниткам, слушая его крики боли… Перед глазами возникла чёрная пелена, бьющая по глазам как помехи на телевизоре. Это был <i>Он… Конечно, раз попросила помощи самолично, раз умоляла, значит он возьмёт оплату скоро и будет она практически непомерной. Роуз не знала, когда её отпустит, не знала, что может сделать пока будет под Его контролем, но не могла ничего с этим сделать, а потому покорно закрыла глаза, более не контролируя своё тело. Безвольная марионетка, кукла. Следующим, что вспомнила девушка, был страх. Она ощущала его всегда, когда просыпалась. Тёмный лес, холод и липкая, практически засохшая кровь на лице, руках, на одежде. Одетая в одну медицинскую сорочку, грязная и ничтожная. Как всегда. Открыв глаза, девушка закричала. Существо склонилось над ней, от чего его взаимодействие стало ещё невыносимее.***
Страх перенёсся из воспоминания в реальность. Колени подкосились и Роуз упала на пол. Притянув колени к себе, она невольно взглянула в окно. Горло отдалось болью и из него вновь вырвался крик. Его безликое лицо преследовало её повсюду. Сердцебиение заметно участилось, руки шатенки вцепились в топ на месте сердца, они дрожали и, по ощущениям словно онемели. Дышать было трудно, будто нечто сжимало её грудную клетку. Роуз больше не могла кричать, она будто вновь могла оказаться под Его контролем… Паника сковывала всё тело, а в голове было пусто. Внезапно позади неё скрипнула дверь, послышались шаги. — Роуз? — как всегда безразличный голос изменился лишь тогда, когда он подошёл ближе. — Чёрт, паническая атака…