Трое на двуспальной кровати. Второй финал

От дочери плохо молодостью. Ее сладкими ароматами, нежной кожей, в расслабленном спящем лице читались совсем детские черты. Счастливая девочка, которую мама, из любви к ней, отпустила на волю. Легко чмокнула в макушку и посмотрела за окно. Небо еще было темное, но рассвет уже предчувствовался. Сколько там? Шесть? Семь утра? Она бы вряд ли уснула в полночь и даже в час ночи, но пришла Дишка. По-хозяйски огляделась в комнате, щебеча о том, о сем. Прочитала название на начатой бутылке вина. Налила матери в бокал, а сама взяла оставшееся. - Ну, вот куда ты?!- возмутилась Этери, видя, как дочь отпивает из горлышка.- Завтра тренировка, ты после перелета! - Мам, пей молча. Я тебя люблю,- засмеялась девушка.- Что мне будет-то с этого количества? тут остался бокал, ну, два! Родительская власть - дело непрочное. Вот она уже отмахивается от тебя твоей же бутылкой вина. Отобрала у дочери алкоголь: - Не зли, а то рассержусь!- возмутилась женщина. - Не злись,- нисколько не испугалась Дишка,- лучше скажи, с кем пила? - Ну, ты же видишь - один бокал? С Мишелькой,- невольно вспомнилось, как потягивала вино Сергею, как быстро двигался на шее кадык, когда глотал, затихла, проживая воспоминание. - Вот чего ты такая?!- Диана даже мордашку скорчила. -Могла бы кого-нибудь позвать. Даню или вот Эдуарда Михайловича. - Да уж! Мне их всех на работе мало, я еще с ними вечером, в свободное время распивать сяду,- едва улыбнулась мать. - Ну, не знаю. В ресторан бы пошла со своей подругой. С тетей Олей,- Диана долго искала, как бы нормально называть Черносвитову, да и решила, что проще, чем детским языком, когда все друзья мамы - тети и дяди - не будет. - Ты едва вышла с самолета, а уже меня учишь жить,- пощекотала ребенка в стык плеча и шеи, Дишка взвизгнула, уворачиваясь. - Если не я, кто тебя научит!- прячась от материнской руки оправдывалась Ди.- Я все еще переживаю за тебя! В целом о проблемах Этери дочка знало мало. Понимала, конечно, что ничего хорошего с матерью не происходит, но масштаба проблемы, между тем, пожалуй, не осознавала. По крайней мере надежда на это была. И в эту надежду Тутберидзе верила свято. Не хватало в собственное безумие ребенка втягивать! Разговаривали о жизни Диши, о ее готовности к старту. Дочь отмахивалась. В итоге снова забрала бутылку и отпила: - Мам, вот я все это же тебе говорила два дня назад перед вылетом! Отстань ради бога!- втерлась между женщиной и подлокотником кресла, прижалась крепко крепко.- Все у нас замечательно. Все мы делаем. Все делали и даже сделали. Ясно?! Положила голову на материнское плечо, обвила руками: - Если бы по тебе не скучала, вообще, не жизнь, а сплошной праздник! Посидели в обнимку. Помолчали. Особенно и не надо ничего, когда ребенок рядом, все тугие узлы души отпускает, счастье здесь. Дишка чуть поерзала и сказала: - Слушай, мне же не показалась, я сегодня видела эту, Ксению,- ну, к которой от тебя Сергей Викторович ушел. Про Дуда Дишка тем более не знала, надо сказать, так что формулировка была непонятной, но вздрогнула, и вопрос сам собой сорвался с губ: - В каком смысле - от меня?- прозвучало резковато. Поймала внимательный взгляд родных глаз своего ребенка. Диана долго смотрела, потом снова положила голову на плечо Этери: - Я имела в виду с работу.- Поерзала, не очень-то удобно было делить на двоих не такое уж широкое кресло.- Все-таки козел он, твой Дудаков. - Ну, конечно, самый мой,- теплые пальцы на губах, легкое касание, чтобы махнуть винную каплю, помнится будто было минуту назад. - Конечно, твой,- вздохнула Дишка.- Всегда так тебя любил! Так смотрел! А взял и сбежал к своей крысе белобрысой! - Хватит глупости придумывать!- всерьез возмутилась блондинка. Рассердилась в первую очередь потому, что хотелось слушать про то, как ее любил Сережа. Очень хотелось. Питаться этой черствой коркой радости. Тереть незаживающую рану, видя, как выделяется сукровица воспоминаний. - И вообще,- подытожила Этери,- пошли уже в кровать! Я спать хочу,- поднялась, но тут же уточнила.- Или к себе пойдешь? - Мам не будь такой, а?!- Диана тоже поднялась обхватила женскую талию, так в прижимку дошли до постели.- Погоди! В смысле укладывайся, я сейчас. Добежала до стола, забрала вино: - Ты, мам, как хочешь, а добру пропадать нечего,- опять отдала бокал матери. В постели рассказывали друг другу всякую чепуху. Дочь про перелет, как в Сочи испугались, что потерялся чемодан с коньками Глеба. - И ты знаешь, мам,- заворчала Дишка,- не очень-то, мне кажется, он расстроился перспективе ехать в Москву, если потребуется за новыми коньками! - Прекрати наговаривать на человека!- возмутилась Этери. С годами она совершенно по-матерински прикипела к зятю, готова была его оберегать от нападок любимой женушки. Глеб оказался не в пример многим мужчинам, преданным, заботливым, любящим. Что еще надо, когда небо послало такого родственника? Она благодарила судьбу. И даже неприятности, связавшие ее семью с Глебом, а его с ними. Как ни странно, но Смолкин знал о состоянии тещи несколько большее дочери. Случайно вышло. Приехали в гости, и парень наткнулся на упаковку уже выпитого препарата. Наука на будущее: прятать таблетки от глаз подальше, не хранить пустые пузырьки. Молчать не стал, как многие бы сделали на его месте: нашел мать жены, протянул ей обнаруженное и молча посмотрел. Так же молча забрала, хотела уйти. - Диана знает?- придержал за локоть Этери. Отрицательно покачала головой. - Ты-то откуда знаешь,что это такое?- удивилась слишком понимающим интонациям молодого человека. - Я из актерской тусовки. Там по-разному лечат депрессии, но некоторые и по-умному,- подумал и добавил.- Хотя и это нередко глупо. Не подсаживайтесь, Этери Георгиевна. Не слезете. Послушалась заботливого блондина. Не подсела. И он ее послушался, решил не посвящать супругу в узнанное. Они стали ближе. Глебу можно было верить. А это важно. - Иногда, мам, меня пугает, что ты его защищаешь так активно,- зевнула Дишка. - Иди спать уже, елки-моталки!- неугомонное дитя было у неугомонной матери. Погасили весь свет, кроме лампы у кровати, при которой думала еще почитать. В итоге поняла, что бокал вина и задушевная болтовня разморили, выключила светильник, обняла Дишку, да и уснула легко и на удивление быстро. Ничего не снилось, только внутри умиротворяюще плескалось море. Будто ночь и море. Было расслабляюще спокойно. Проспала до шести. Открыла глаза чувствуя, что ее придавили. Диана спала закинув ногу на материнское бедро. “Ну, хоть больше не пинается”,- только успела подумать мать, как спящий ребенок махнул рукой и ощутимо заехал по боку. “Бедный Глеб!”,- потерла ребра Этери. Дишка не менялась, конечности жили активной жизнью в ночи, и с возрастом это не проходило.