Трое на двуспальной кровати. Второй финал

Этери не знала, как определить то чувство, которое копилось в ней с момента, как в разминочном зале она увидела Диану. Молча двинулась на спортсменов, но дорогу ей преградил Платов: - Они работают,- сказал Евгений.- Все разговоры после проката. Дочь даже не обернулась, внимательно проходя связку. Могла бы поверить, что не услышала и не заметила, но нюхом чуяла, специально игнорирует. В общем-то, за тот период, что прошел в зоне разогрева, а это около часа, Диана умудрилась ни разу не взглянуть на мать. От этого было и горько, и страшно, и больно, и зло. Весь коктейль чувств кипел внутри Тутберидзе, грозя вылиться на голову любому, кто попробует сказать ей хоть слово поперек. Даже не сказать, кто посмеет вздохнуть не в том ритме. Единственные, кто исключался из списка - спортсмены. Вот тут никаких скандалов и срывов. Дашу она вела, как несла хрупкую вазу. Это ее боль, ее долг, ее ошибка. Корила ли себя тренер одиночницы Усачевой Этери Георгиевна Тутберидзе за тот несчастный японский старт? Нет. Ни один детектор никогда бы не выявил лжи в этом утверждении. Сколько ни возражала, сколько ни отбивалась от желания спортсменки и ее родителей выступать, знала сразу - повезет Дарью. Если сама Даша не отступит, обязательно. Знала ли она, что это выступление станет последним в карьере Даши? Нет. Никто не знает, сколько там стали в конкретном теле. Что могла, она сделала: врачи были, щадящий режим тренировок был. Отвела всех из-под удара, встала у бортика одна. Одна и принимала потом затрещины. Они перед той поездкой сурово поругались с Дудом, он хотел ехать тоже. Она требовала остаться с другими спортсменами. Это было важно: Сашка потихоньку начинала выходить на лед, ее нужно было аккуратно выводить в форму, остальные дети готовились. Ехать всей сворой ради одной Даши - глупость. То же самое сказала Дане. Но он был догадливее Дудакова, в лоб спросил: - Одна на плаху собралась? Не стала его разубеждать, ведь понял правильно. Сформулировал только резковато. Да и могла же проскочить. Связка могла оторваться на неделю позже. Это было бы мило с ее стороны, честно говоря. После всего пройденного пути очевидным было только одно, рано или поздно это все равно бы случилось. Если бы Дарья продолжала кататься, не уберегли бы ее ногу. Так и о чем тогда жалеть? У нее было что-то. Ее довели до взрослых стартов. И все же, даже по прошествии стольких лет, продолжала себя, пусть не винить, но искать пути, которыми можно было бы пройти и продлить жизнь в одиночном катании для Даши Усачевой. Ей, Даше, уже не поможешь, но кто-то из спортсменов останется целее, его невозвратная травма придет позже. Дудакова не увидела, услышала сердцем. Будто по натянутому воздуху кто-то пропустил потоком успокоение. Сережа стоял у стены на выходе и смотрел, то на нее, то на Дишку. Думала, подойдет, но он остался на месте. Хотелось благодарить за тихую уверенность воцарившуюся над ее паникой и ругаться, что сбивает настроение, делает слабее и более живой. Она уже почти настроилась быть только глазами и головой, а Сергей будил душу. Мимо не прошла, прокралась, боясь, что ее притянет магнитом к стоящему в проеме мужчине и больше она не сможет оторваться, чтобы быть одной. А дальше была борьба. Забыла обо всем на время разминки, ожидания и выступления своей пары. Такое происходит непроизвольно. Ты перестаешь быть для себя, остаешься - для них. Весь там, на катке, видишь каждую трещину на льду, каждую выбоину, каждый поворот конька ощущаешь своими ногами. Каждую поддержку одновременно тяжестью для партнера и звенящей легкостью полета для партнерши. Одновременно несешь на своих плечах и несешься почти без опоры. Когда встали в стартовую позицию, прикрыла на мгновение глаза, открыв с первым тактом музыки. Она ждала их близко к пьедесталу. Считала обороты в твиззлах, следила за синхронностью. Прикусывала губу, когда увидела, как опасно пошел юзом конек Святика, норовя зацепить ботинок Даши. Была грязь. На тренировках они катались лучше. Но, может, судьи и не все заметят. Ведь их на льду не было. Сходила послушать оценки. И там, после оглашения результата, поняла, что даже встать с этого места - уже подвиг. Ей хотелось остановить время. Если сидеть, то, наверное, дальше турнир не продолжится. И Диана не выйдет на разминку. Не встанет в центре льда по-кошачьи изогнувшись с опорой на плечо Глеба, не зазвучит первая пронзительная нота. Диане не будет больно. Этери не будет страшно. Иван подал руку, галантно предлагая помощь. Оперлась на нее и встала. Со ступеней подиума КиКа поддерживали уже двое: ренер ее танцоров и Валера. Вместе со спортсменами и Ваней дошла до выхода в подтрибунные и оставила их. У бортика уже топтались фигуристы следующей разминки. Дишка с Глебом, будто специально жались к калитке, хотя всего лишь занимали положенное им первое стартовое место. Сейчас всех выпустят на лед и начинается ее ад. Голос диктора приглашал к разминке ее детей, сердце замерло, руки сами собой сцепились за спиной. Правая до боли сжала запястье левой. Шесть минут, потом еще две с половиной. Она выстоит. Выдержит. Вот так будет держаться сама за себя и выдержит. Знакомая волна тепла возникла за спиной. Знакомые пальцы обняли напряженные до белезны костяшки. Мужчина молчал рядом, смотрел на лед. Держал ее руку. И больше не позволял быть одной. Шесть минут очень плохой для Диши разминки она еще могла держать расстояние, приличествующее общественному месту, но как только Диана замерла в ожидании музыки, Глеб положил ей ладонь на талию, а их тренер отошел от борта, держа в скрещенных на груди руках куртки, невольно сделала едва заметный шаг назад, сближаясь с покоем за спиной, и ощутила, как такой же шаг-кач был сделан перед, чтобы его плечо уперлось ей в спину. Было тихо, близко. Страшно, но небезысходно. Ее держали теплыми сильными пальцами за сжатую руку и никогда бы не дали упасть. Глеб подхватывает Дишу с третей секции твиззлов, едва она успевает докрутить. Как-то им засчитают этот элемент. И поддержку тоже. Как-то им всем засчитают поддержку, и на льду, и за льдом. Резко вздыхает, когда партнер ставит дочь на лед и ее чуть качает. Но едут. Но держат. И ее держат.