Трое на двуспальной кровати. Второй финал

Ксюша задумчиво стояла в центре холла отеля, размышляя, куда бы податься: в номер ей не хотелось совершенно, но, что странно, к Сашке тоже не хотелось. Какие-то несколько дней назад максимум, что ее тревожило, не слишком благородное собственное поведение. Ну, и, может быть, чуть-чуть боялась всерьез влюбиться. А теперь добавилось столько мыслей и чувств, что никаких сил не оставалось ни на блуд, ни на совесть, ни на страх быть пойманной. Села на диванчик для ожидающих и гостей. покрутила в руках какой-то глянцевый журнал. Раздумчиво обвела помещение долгим взглядом. Ко входу, видимому через широкие двери со вставками из стекла, подъехал автобус с фигуристами. Из него вышли танцоры. Среди прочих и пара дочери Тутберидзе зашла в гостиницу. Осталось только с огромным удивлением вскинуть брови. Почти про себя пробормотала: - А говорили, что ты чуть ли не при смерти лежишь в больничке. Быстро поправилась. В чудеса тренер Иванова не верила. В волшебное - встань и иди, тем более. А вот в то, что симулировать и преувеличивать в семействе ее соперницы, вероятно, умеют и любят, верила вполне. Давайте честно, прежде всего, она не верила ни в какую любовь Этери к Дудакову. В его к ней - сколько угодно. А ей такой Дуд даром не нужен был и есть. Держала при себе болвана-Сережу: ей удобно, ему приятно. Поэтому, кстати, никогда на самом деле и не рассматривала Этери соперницей: птица совсем иного полета, такие на простых мужичков, пусть и самых очарованных и славных, не смотрят. Обожание Дуда казалось несколько глупым. Зато была надежда, что и ее будет обожать. Не сбылась. Зато, видать, играла Этери Георгиевна так, что примы больших и малых театров должны брать у тренера “Хрустального” уроки мастерства. Когда увидела первые фотографии, на которых Дуд так беззастенчиво обнимал кудрявую женщину в районе поясницы, ведя по темной улице, ошалела, потребовала еще подтверждений, но до их появления успокоилась, решив, что рано или поздно, и скорее рано, Тутберидзе сама вышвырнет вон надоевшего утешителя от Глейхенгауза. О дурацком романе с разницей в возрастную пропасть знали все в мире фигурного катания. бальзаковские тетушки, кто тайно, кто явно завидовали, ну, кроме тех, у кого свои юные паладины, допущенные к телам, были. Мужики делали сложные лица, ничего особенно не комментируя. А вот нормальных женщин такой мезальянс, кого удивлял до отвращения (привечать юного альфонса, не дай бог, так себя потерять), кого повергал в непонимание (искать при таких возможностях мужика надо поинтереснее и посолиднее мальчика-подчиненного), а кто зрил в корень, говоря, что тетка на закате жизни вцепилась в очарованного пацана. Но очарование, само собой, пройдет, мальчишка пойдет своим путем. А тетя получит по амбициям и окончательно испортит себе этим разочарованием характер. Вышло все не совсем так. То есть Даня-то, конечно, пошел своим путем. Нашел себе по интересу и по возрасту ровню. А вот Этери, как ни удивительно, не растерялась и потянула за собой обожателя-Дудакова. Не побрезговала Сереженькой из глубокой френд-зоны. Поразмышляв тогда над первым фото, Ксюша даже подумывала не заморачиваться. Поддаст не сегодня, так завтра под зад кованым сапогом Дуду его великая любовь. А потом Арина принесла другие кадры. А там глаза. И в глазах ее была влюбленность, а что хуже - любовь. Такое любой увидит, а уж дрожащий над своей богиней мужчина - и подавно. От памяти о таком взгляде не уходят, даже если взгляд завтра изменится. И не будет у Ксении, ладно семьи, ее и так нет, не будет проекта по своей группе у Василевского, что важнее. Проводила взглядом до лифтов пару. Решила, что таланты женщин семьи Тутберидзе по части актерства, должно быть, безграничны. На Сергея производят явное впечатление до сих пор. Как кинулся оберегать и обнимать, когда старшая из двоих изображала материнское страдание! Фото и видео вчерашнего дня жгли душу огнем. Это было про вечную любовь и такую же вечную преданность. Да и все, что было дальше - тоже про это. Ксюше не меньше хотелось вечной любви. И преданности хотелось. Как любой женщине. Вот только достается все это ледышкам бесчувственным вроде Этери. Именно их берегут, лелеют, считают хрупкими и тонкими мужчины. А что в Тутберидзе хрупкого? Она же по окопу, где сидят безоружные, на танке проедет да еще и покрутится, чтобы завалить землей и никто не откопался, если ей для достижения целей понадобится! Наверное, и трюк с падением не парочка придумала. У них мамаша-затейница!И как им всем жить в вечной лжи? Пожала плечами, еще посидела на диване, листая журнал. Мысли бегали блохами-попрыгуньями выплетая новые и новые кружева фантазий. Нет, во что не верила, так в некоторые россказни про фигуристов и всевозможные маты-перематы на льду. Сама бывала, во-первых, ничего страшнее обычного тренерского там не звучало. И понимала специфику. Этери строга, но достаточно бережна, чтобы не сводить в могилу фигурные судьбы без дела. Любить она, конечно, своих девок не любит, там сердца нет столько, но губить не будет. Это же не просто так, а ее труд. Да и в блат верилось мало, потому что тоже была в теме, видела работу. Работа у нее хорошая. А вот по жизни - врунья. Как начала с момента вранья про свои браки и ребенка, так и привирает дальше то там, то сям. Вроде, и не страшно: все люди врут. Но и жалеть ее, подозревая в особенной тонкости и хрупкости, глупо! Этери Георгиевна, если и не совсем бездушна, то всей ее души и хватает максимум на дочку. Ксюшиной, если подумать, тоже, наверное, на Катьку и еще чуть-чуть остается на все остальное. И если уж она признает, что сама такая, то чего миндальничать, Тутберидзе, определенно, не лучше. - О чем скучаешь?- Саша подсел на диванчик рядом. - О тебе,- соврала без всякой паузы женщина, ну да, все люди врут. - Я уже тут, пойдем вместе,- Александр поднялся, но руку подать не решился. - Куда?- то ли правда не поняла, то ли кокетничала. - Туда!- улыбнулся Успенский и мотнул головой в сторону лифтов. Облапал женщину в кабине лифта и с большим удовольствием помял попку в джинсах. Да так увлекся, что не заметил, как доехал до этажа и открылась дверь. На них с удивлением уставилась пара светлых глаз Глеба. Ксения отскочила, Александр чуть приосанился. Все трое сделали вид, что знать друг друга не знают. Впрочем, Глеб их толком и не знал: женщину смутно помнил откуда-то, а мужик был вовсе незнакомый. Силясь сообразить, кто же развеселая тетушка такая, чуть не забыл про долгожданный лифт. Запрыгнул и проводил взглядом удаляющуюся пару. Диане опять было нехорошо, он искал врача, не до влюбленных неразлучников.