Трое на двуспальной кровати. Второй финал

Что-то не получилось, а что Ксюша понять не могла. Ксюша была собой, Сашка был собой, их секс тоже был вполне в их духе, то есть весьма неплохим. И оргазм получился. А было не так, как раньше. Все время сидела в душе заноза и мешала радоваться. Во-первых, она серьезно испугалась Глеба, с которым столкнулись у лифта. Так серьезно, что закатила Саше скандал и велела никогда больше ее в людных местах не лапать. Успенский, мягко говоря, не догнал, что это женщина, пролежавшая на нем всю ночь в поезде в первый же вечер, да и потом не слишком прятавшаяся от людей со взаимными обжиманцами, вдруг стала такой ханжой. Мужчина так и объяснил, что, если бы ему была нужна снежная королева, к которой пальцем нельзя прикоснуться, замерзнешь, он бы и не Ксению выбрал. Так ведь? Мало ли девок и теток изображают из себя не пойми что? Вот, ему такую не надо. Он рад, что Ксюша как раз не такая. И вообще, что случилось-то? Глеба, конечно, Александр знал, знал ли Александра Смолкин - тайна, но, вероятно, не слишком, а то и вовсе не знал. Но в любом случае, чего Ксюшка так взбеленилась? Все это вывалил на бедную женщину и тут стало очевидно - во-вторых. А во-вторых, сладко и терпко изменять мужу, когда понимаешь, что это ничем неприятным не закончится. Ну, если сама не полезешь на рожон. А она и не собиралась. Ее устраивала безопасная измена. Без последствий. Глеб мог создать последствия, он был слишком близок к Этери, а Этери, кажется с интересом поглядывала на ее мужа. Даже если Дудаков ей не нужен ни для чего, женщина есть женщина, к слову придется, уест более молодую соперницу, да и поуспешнее самой Тутберидзе. И в чем, если подумать Ксюша неправа? У нее муж есть. У Тутберидзе - нет. У нее еще и любовник хороший, а старший тренер “Хрустального” пусть попробует Сереженьку раскачать. Хотя, оно ей надо ли? Вот! Это еще один большой повод для зависти, по мнению Ксении, Ксюше все еще надо, она видит в жизни жизнь, полноту картины мира. А что видит ледышка мороженая? Да ничего! Работу и закат той самой жизни. Даже дочь сбежала на другой континент от маминого влияния. И возвращаться не планирует. Осталась у Этери собака стареющая. И Этери стареющая. Так что, тут без сомнения, если она будет знать про маленькую слабость Сережиной жены, обязательно доложит Дудакову. Злые мысли упрямо вились в голове тоже не просто так. Дудаков изменился. Он вроде бы был все тем же вялотекущим тоскливым большую часть времени Дудом, но что-то неуловимо перестроилось. Загорелось и светило возле его вечной любви. Дело было даже не в том, что он обнимал Тутберидзе вчера, пока Дишку несли со льда. Нет. Дело в том, как он себя вел. Как обнимал! Сережа звучал мужской струной, тем аккордом, который был в их знакомство. Безотказный, постоянно готовый помочь, очень добрый и милый Сергей при том первом приезде в Казань был совершенным мужчиной. С какой-то особенной негромкой уверенностью человека, знающего свою цену и не стремящегося ее утвердить внешними проявлениями. Он бы не допустил ни унижения, ни оскорбления своего достоинства. И ласков, мягок, нежен и безотказен был не в качестве аванса будущей любви или уважения, не из желания нравиться, а от силы, ведущей мужчину вперед и не позволяющей оставить в беде тех, кто слабее. В ресторане она покорилась этой тихой силой уверенности. И ей призналась в очарованности. И ее ждала рядом с собой, когда вступала в борьбу за Дудакова. Но в браке силы ей не дали. Дуд пришел и заставил мир дома Ксюши крутиться вокруг него, не прямыми указаниями, как ему надо, так молчаливым неприятием другого расклада. Сам ни к чему не приспосабливался, ничего менять в себе не хотел. Не для Ксении. А от нее ждал и требовал. Вроде явно не скандалил, но мягко и последовательно продавливал то, что удобно ему и только ему. Все компромиссные варианты были Сереже неинтересны, а если интересны, то временно, пока ситуация не складывалась чуть больше в пользу его желания. Она даже раз подружке пожаловалась, которая вроде вполне счастливо жила со своим супругом в браке. Та, может, не поняла масштаба, может, решила,что Ксения излишне остро воспринимает ситуацию, но всего лишь пожала плечами, да и ответила: Брось ты, Ксюш, все мужики жлобливые скоты. Но без них хуже, чем с ними. Так вот, с Этери Сережа не был жлобливым скотом. Он буквально засветился из каждой клетки кожи, увидев ее утром на разминке, и рванул оберегать и радовать. Это читалось во всех жестах, бережно-ласковых, уважительно-нежных. Интересно, лапал ли Дуд свою Тутберидзе в лифте, как ее Сашка? Почему-то вспомнилась та фотка. Первая, где они вместе идут по темному двору, и у Сережи глаза, словно у кота, который сейчас получит плошку долгожданного лакомства. Или у пса, который наконец-то сможет прыгнуть на хозяина, или… ассоциации закончились, но суть была именно такая, взгляд Сергея на том фото был из разряда: я тебя съем. Хотела вспомнить, бывал ли у Успенского такой взгляд? И не смогла. Нет, не потому что Саша так не смотрел, просто не могла вспомнить ни одного момента, когда что-то важное у них происходило на уровне взглядов или бесед. Хороший секс. Взаимное удовольствие. радости встреч, сопровождаемые тактильностью и телесностью. Всегда все близко. Всегда все вплотную. И с реализацией по достаточно яркому желанию. Когда им было глядеть восхищенно-обожающе? - О чем ты так пристально думаешь, что у тебя даже лоб сморщился?- удивился Саша. - О нас,- честно призналась женщина.- Я поняла, что помню нас с тобой либо обнимающимися, либо трахающимися. Вот интересно, а помимо этого, кто мы друг другу? - А я ждал,- усмехнулся Успенский.- Было бы совершенно невероятно, чтобы женщина не завела разговор на тему “Кто мы друг другу?” Ксюх, да я не знаю! Его ответ был жестоким. Посмотрела на вытянувшееся голое тело, которое любило ее тело совсем недавно и было уже привычно радостным в любви. Наверное, разглядел обиду в светлых глазах, вздохнул и продолжил: - Что ты от меня хочешь, Ксюш? Ты несвободная женщина, которая менять ничего не собирается. Так?- ответа ждать не стал.- Я даже не допускаю мысли, что в тебя можно и стоит влюбиться. Тем более не строю планов на ответную любовь или какое-то продолжение и развитие отношений. - Ты за меня не хочешь побороться?- криво улыбнулась. - С кем?- хмыкнул почему-то грустно мужчина.- Я так понял по тому, что ты говоришь, муж тебя не держит. С ним, получается, бороться не надо. Выходит, с тобой? Отвоевать тебя у тебя же. Я не боец за сердце прекрасной дамы в лапах ее личного дракона. Будешь свободна, буду что-то думать и делать! Поднялся, завернувшись в покрывало. Потом плюнул, отбросил прочь свои импровизированные одежды и голым направился в душ. Все, что поняла из этого женщина: за нее Александр бороться не планирует. Ему не надо. Непонятно тогда, что же она-то здесь делает? Оделась еще до того, как хозяин номера закончил водные процедуры. И выскочила за двери, пока он вытирался. Она формально имела двух мужчин: мужа и любовника, а фактически ни один из них и пальцем ради нее не шевельнет. Вот и вся история.