Трое на двуспальной кровати. Второй финал

Этери проснулась в плотно застегнутой рубахе Сережи: от самой нижней до второй сверху пуговицы. Сам застегивал, ворча: - Если уж ты не разрешаешь тебя до утра обнимать, пусть хоть она обнимает. Сначала застегнул все, под горло, потом расстегнул одну и оставил поцелуй в том месте, где должен был сойтись воротничок. - Еще имеешь право передумать,- напомнил мужчина, не особенно торопясь подниматься с постели. Он так откровенно любовался ею при свете, что блондинка рдела и прятала глаза: - Ну, пожалуйста, Сереж, послушай меня. Так будет спокойнее. Я не хочу скандалов и обид со стороны твоей жены. Это некрасиво. - Некрасиво, что не ты моя жена,- нависал сверху, закрывая весь мир, мечталось зачем-то, что так могло бы быть и дальше. Он бы ее прятал вечерами. И никого, кроме них двоих. Проводил бы ладонью по лицу, убирая кудряшки, легко целовал нос и щеки, смотрел нежно. Хорошая жизнь. Хорошая сказка о небывшем. - Ты меня всегда гонишь из благих побуждений,- ворчал, ища свою одежду. - Кроме тебя и меня, есть еще люди… которым мы нужнее. Ты нужнее,- она верила в то, что говорит, хотя было все равно больно. - Сомневаюсь,- повел широкими плечами Сергей, натягивая брюки.- Обсудим это шестого. Я думаю, у нас будет большой разговор. Назрело. По мнению Этери обсуждать было, в общем-то нечего: любовь любовью, какой бы долгой и сопротивляющейся всем преградам она ни оказалась, а обязательства и долги обязательствами и долгами. Раньше У Сережи была семья, сын, маленькая дочка и нервная бывшая любовница. Все они делали желания Этери малосущественными. Теперь была молодая жена, неплохой, вероятно, брак, все та же дочка, все еще ребенок, еще сильно нуждающийся в папе. А к тому собственная школа. Собственные спортсмены. Обязательства старшего тренера. Нигде и ничего проще не стало. И слезы ее после первого оргазма были прощанием с успокоением и преданностью единственному богу: богу разума и рациональности. Понимала, что больше так жить не сможет. Будет ждать его, кидаться на шею, хотеть сумеречных касаний, тонуть в силе над собой, в себе. Благие порывы смыло волнами страсти и вылило из души слезами. - Я хочу тебя видеть,- пробормотал Сергей, поглаживая женское тело под раскрытыми бортами рубашки.- При свете. - Тебе не понравится,- если бы она полностью отошла от произошедшего несколько минут назад, нашла бы менее честный ответ, зато, может быть не такой смешной. Дудаков расхохотался и целовал ее смеясь, а потом скатился с кровати и пошел зажигать потолочный светильник. Закрыла глаза, завернулась в его рубаху, пряча себя от жестокой ясности горящих ламп. Мужчина вернулся назад, сгреб сжавшуюся блондинку в объятия, уложил себе на грудь, погладил по спине, поддернул подол рубахи скрывающей ягодицы, одну ощутимо сжал, довольно проговорил: - Сейчас отдохну и покажешь мне, что меня должно разочаровать,- погладил полушарие попки.- Пока разочаровывает только то что ты все это прячешь. - Шесть лет прошло,- прошептала женщина. - Я тоже не в восторге, что столько лет потеряно без такой прекрасной женщины. Вчера уж подумал, что тебе совсем не понравился. Витал где-то между дремой и явью, продолжая держаться за ее обнаженную ягодицу, чуть вжимая и ослабляя нажатие пальцев. - Не надо об этом говорить,- попросила, кажется, смутившись. - Я тоже предпочитаю действия,- поднял одну длинную ногу, уложил на себя, а потом передвинул так, что Этери его укрыла полностью своим телом. Сцепил запястья на женской пояснице, окончательно расслабился и даже задремал, по крайней мере, стал вполне слышимо похрапывать. В мужском храпе нет ничего приятного, если честно, но этот слушала как музыку, лежала щекой на сложенных на его груди своих ладонях и радовалась, что это именно он храпит ей в ухо. Счастье любви - набор глупостей, которые всегда раздражали, а тут кажутся прекрасными. Сама не спала, караулила время, которое им отведено на близость, а его оставалось все меньше и меньше. Чуть заерзала и Сережа тут же очнулся, рефлекторно прижимая ее ближе: - Ты куда?- проворчал мужчина, не желавший отпускать свое. - Тебе пора,- хоть время и ползло к полночи, еще был шанс как-то оправдаться перед Ксюшей. - Глупости,- усмехнулся Дуд.- Ты еще не показал тех мест, которые меня обязаны разочаровать при свете. Сел сам, усадил ее у себя на бедрах, так что пах прижался к его лобку. Довольно хмыкнул. Беззастенчиво забрался ладонями под рубаху, поглаживая талию и спину. Чуть отстранился и быстро распахнул ткань, не дав сообразить любовнице, что случилось, спустил с плеч, открывая ключицы. Целовал кожу, заставляя прогибаться женщину в спине, стремясь добраться до сосков, напрягшихся от его ласки. - Маленькая врушка,- втянул в рот чуть не половину белого холмика.- Ты специально от меня всю красоту прятала! На продолжение любви Этери совершенно не рассчитывала и так удивилась, что даже не стала сопротивляться когда рубаху стянули полностью. Сережа поерзал, отполз к спинке кровати. Устроился так, чтобы видеть всю ее целиком. Довольно поглаживал кожу самыми кончиками пальцев, едва прикасаясь, от чего каждое движение вызывало мурашки и возбуждение. - Самая лучшая,- и опустил руку между их бедрами, подрагивая подушечками на начавшем набирать силу клиторе. Уперлась ему в грудь ладонями, будто пытаясь отстранить от себя столь бесстрашную откровенность чувственности, но двигалась на ласкающих пальцах и мужских бедрах, сама вовлекаясь в это исследование телесных удовольствий. - Кошечка моя!- приподнял ягодицы, нашел рукой напрягшийся член и проскользил во влагалище. Короткий стон-вздох, правая ладонь невольно сжалась в кулак на его груди. Оцарапала кожу, а показалось, что сжала сердце. И тут же отпустила. Не ее это сердце и ее стать не должно. Зато тело его принадлежало сейчас только ей. И тело это искусно вело ее во второй пик наслаждения. Перед самым взлетом ощутила как почти безжалостно ее укусили за напрягшийся сосок и всосали до боли. Боль была органична душевной. Вошла в резонанс, отпуская все, чем еще держалась женщина за реальность. Долюбливал он уже не совсем ее: темноту и пустоту полного расслабления. Мягкую телом, как спящая кошка. И такую же аморфно-гибкую душой. - Ксюша тебя вышвырнет из номера, если не спит,- пообещала мужчине, который, впрямь, загулялся до невозможно позднего времени. - Я сам уйду, если вопрос так встанет,- поднял с кровати рубаху и накинул на хрупкую спину в испарине послестрастья.- Я все равно уйду. - Не делай глупости,- сил ругаться с ним не было, но и промолчать, создав почву для мыслей, что она одобряет, нельзя. - Поговорим шестого,- у Сергея тоже не было сил на спор. Помог забраться руками в рукава рубахи, застегнул под горло: - Если уж ты не разрешаешь тебя до утра обнимать, пусть хоть она обнимает. Такой оставил, такой ее разбудило утро нового дня. Полной вчерашним счастьем. Полной опасений и забот. Полной опасной, несбыточной надежды.