Трое на двуспальной кровати. Второй финал

Проснулся Даня сильно раньше обычного, за окном еще даже не брезжило. И впервые с момента поцелуя перестал фантазировать о том, где, как и в каких позах он бы приобщил Аню к радостям плотской любви со своим участием, а вполне всерьез задумался, куда приводят мечты. Служебный роман, вообще,- дело неоднозначное и точно непростое. А уж в конфигурации начальник-подчиненный - и подавно. И сложно тут не подчиненному. В конце концов, худшее, что с ним случится - смена работы. Неудобно, неприятно, но и не конец света. А вот если ты начальник, получается, как-то надо балансировать: на работе быть справедливым, а за ее пределами любящим. И еще не давать своею любовью пользоваться там, где это неуместно. Нет, он не подозревал Анюту в сознательном меркантилизме или желании выбить себе больше плюшек и снисхождения по факту близости к телу, но ведь невольно все равно бывает. По себе помнил, как хотел особенного отношения Этери и особенного снисхождения к своим слабостям, когда они стали встречаться. Ужасно обидно было, если опаздывал, готовя для нее что-то приятное, а втык получал по полной программе. Не будь в тот момент влюбленным слепым котенком, наверное, все их сотрудничество не продержалось бы долго. Но Даня был очарован, готов без конца доказывать, что достоин такой великолепной женщины, так что и не думал подолгу обижаться. Но и сам он не был Тутберидзе, а уж Анюта и вовсе непонятно, в какой степени сможет быть очарованным юным Даней. Поворочался в постели и решил вставать. Будить Олю не хотелось своими верчениями, да и вообще, мысли такие, что их из супружеского ложа лучше вынуть. Грешное думалось, даже более грешное, чем про секс. Думалось про долговременность, отношения, может, даже любовь. А под боком беременная долгожданным ребенком супруга. Нехорошо. Ушел в ванную. Посидел там, постоял у зеркала, вглядываясь в физиономию. Взял бритву и соскреб всю растительность под ноль с лица. С грустью отметил залегшие носогубные складки. Что сказать? Пожалуй, моложе от процедуры бритья Даниил Маркович не стал. Все те же почти сорок и остались на роже, теперь не седые, а сморщенные. Ладно, волосы - не голова, отрастут. Будет дальше бородатым ходить. Забрался в душ, под струями воды размышления текли, кажется, еще безрадостнее. Или даже скорее обреченнее. И звучали просто и одномерно - а дальше-то что? Ну, допустим, сладится у них с Аней все так или иначе. С ней же не как с поклонниками, не разовый секс. Тут уже и не потому что работать вместе, а просто по-человечески. Ну, как можно? Он ее с детства знает! Переспать - значит, отношения. А у него же - Оля. И ребенок будет. И Аня, конечно, прелесть и чудо, но не семья, а так… Мечта. Лучше всего было бы, если бы она в свою Италию возвращалась, а перед этим все и случилось. Тогда даже как-то трагично и красиво! Прикоснуться к предельному счастью, мгновенному, текущему. Погладить его и отпустить на волю: лети, птичка певчая! Представилось, как Лиза Андреева превращается на льду в птичку, под что-то невозможно хрустальное, нежное, живущее выше облаков. Ему нужна музыка, несущая над бездной отчаяния. Отчаянной любви, которая никогда не сбудется! Например, в сильную часть - этюд до-минор Шопена, обрамить все это неоклассикой. Может получиться красиво, душераздирающе. О том, чего у них с Анютой никогда не будет. Интересно, интересно… Музыка кружилась в голове, требовала освежить себя в ощущениях. Допустим в медленные части Эма Джоли, ее фортепианные пьесы. Будет мужская сила, женская нежность. А в целом, в целом о том, что истинная любовь, грустная, сильная, красивая, всегда заканчивается тем, что одинокая птица летит над бездной. И Этери точно одобрит. Она такое понимает. Прошел по квартире, сел в самой дальней от спальни комнате. Надел наушники, полез искать треки. работал. Подбирал, складывал музыкальный пазл. Рисовал драму, становящуюся трагедией. Очнулся через полтора часа с пониманием, что получившееся, если не шедевр, то весьма интересно. Глейхенгауз не был композитором, даже в душе, таланта бы не хватило, он был человеком, любящим собирать мозаику. Из кусочков мелодий складывал свою картинку. Или, возможно, звуковой коллаж. Тоже творческий акт. Сделать из уже готового что-то новое. Сегодня точно получилось. Прослушал трижды, остался собой доволен. Пошел собираться на работу и будить несчастную жену, которой тоже надо было в “Останкино”. Про себя снова и снова проигрывал кусочки, переходы, надеялся найти точное соответствие, вдруг можно еще удачнее, но пока казалось идеальным. Сделанное утром, до начала рабочего дня, в принципе, день и определило. Уже точно не поедет в старый “Хрустальный”, помчится в новый. Во-первых, давно надо, хоть пока никто и не зовет. Во-вторых, когда Полинка на работе, он все равно чувствует себя пятым колесом в телеге старшего катка. В-третьих, передохнуть от Аннушки и подумать - совсем не лишнее. Особенно подумать головой, а не тем, что работало до этого. И в-четвертых, главных, надо показать Этери то, что насочинял сегодня. Вместе слушается с большим интересом и легче воспринимается. Без нее все не так. Иногда, когда рефлексия вылавливала разум и душу Даниила, он всерьез задумывался, сколько в его беспокойстве об Этери давней привязанности бывшего любовника, бывшего любимого и любящего мужчины, ученика, а сколько меркантильной потребности в совместном созидании? Ответа не было, но Этери была нужна ему. Без нее все не так. И в этой потребности, желании совместности жило тоже важное, останавливающее от легкого отскока в сторону Ани - боялся потерять уважение все еще главной женщины своей жизни. Даже на Аню не менялась высокая худая блондинка. Будь речь о ком-то другом, может, даже подумал бы, не рассказать ли? спросить совета у умного человека, но не про Щербакову. Тут он без всяких советов понимал реакцию: прибьет его начальница за подобные мысли и желания. Да и рассказывать, в общем-то, не хотелось. Никому. Только для себя оставить. Только себе показывать уголок возможной любви и снова прятать. Лишь бы подольше Анюта задержалась. Лишь бы смотреть, как она улыбается. Для творчества больше не надо, даже скорее наоборот, - это максимум, что нужно. Все, что больше, творчество скорее отменит. Сунул ноутбук в сумку. Сходил в спальню и попытался понежнее разбудить жену. - Боже, как же я ненавижу утро!- проворчала Ольга и, не открывая глаз, села на кровати.- Дань, отмени утро! - Я попробую,- легонько чмокнул в скулу. Женщина не сразу поняла, что изменилась, а потом открыла глаза. Увидела гладко выбритого мужа. Сказала только одно: - Вот это да! По какому поводу такие перемены? - Решил вспомнить себя безбородым,- пожал смущенно плечами. - Ты, кажется, даже помолодел,- покачала головой супруга. - Да?! Правда?!- обрадовался Глейхенгауз. - Ну да,- задумчиво подтвердила Оля.- Надо будет привыкнуть. - Тебе нравится?- поинтересовался у законной половины. - Пожалуй,- кивнула та, настороженно прислушалась к себе и торопливо направилась в туалет. Токсикоз все еще цвел и утром был непобедим. Но врачи утверждали, что осталось совсем недолго. Еще чуть-чуть и полегчает. Ждали.