Трое на двуспальной кровати. Второй финал

Даниил не спал до утра. Во-первых, потому что приехал глубоко за полночь, когда Оля видела, наверное, десятый сон. Жена была привычна к тому, что в “Хрустальном” случались ночные бдения. Не переживала, уж, естественно, не ревновала. Всю свою ревность давно прожила. У ее мужа такая работа, с ненормированным графиком, порой и до двух засиживается. И ничего особенного. Собственно, в задачу Глейхенгауза всего лишь входило придумать хорошую историю с темой ночного льда. Все-таки не сезон. Он и придумал. Утром расскажет, потому что у него впереди вечер. Мысли снова закружились, закрутились, заметались. Он так ничего не сказал Ане, потому что Аня ничего не спросила. Совсем. Ждал, ждал, а она молчала. Так и домолчали до ее дома после длинной прогулки из вечера в ночь. После десятков поцелуев. После того, как он обжигался губами о венку стучащую на молодой шее. После всего этого Аня не задала главный вопрос - про Олю. И Даня смолчал, не вписывались признания в этот вечер. Просто не нашлось места. Сначала увел из “Хрустального”, предлагая поужинать где-нибудь. Думал о дорогом, тихом ресторане. - Хочу шаурму!- заявила чемпионка и прищурила глаза. - Ну, ты вообще!- удивился, расхохотался над ее выходкой.- Серьезно что ли? - Да!- с вызовом ответила Щербакова.- У меня мечта детства, есть на твоих глазах гигантскую шаурму или еще лучше какой-нибудь “Хэппи Мил” из МакДональдса, а ты бы страдал, но не мог у меня отобрать всю эту гадость. - Анютк, ну, сколько тебе лет?!- возмутился Даня.- Поедем нормально поедим! - Вот доживу до твоего предпенсионного возраста, буду есть нормально! А сейчас я хочу шаурму!- провозгласила брюнетка и направилась в двери спорткомплекса. Смотрел на прямую спину, гордый разворот плечей, хотелось обнимать ее, чтобы смеялась звонко, как в детстве. И в кого ты только такая ненормальная, Щербакова!- проворчал, догоняя девушку. - Совсем, Даниил Маркович, вы стали Этери Георгиевной,- фыркнула Аня,- даже ругаетесь теми же словами. Склонила голову, спрятанную под меховой капюшон короткой шубки, поглядела из-под него на мужчину и усмехнулась: - А я ни в кого, я сама по себе. - Уникальная, то есть?- вполне был согласен с этим определением. - Очень даже возможно,- и развернулась к своей машине. - Эй, мы же едем за шаурмой!- поймал за локоть. - Ну, и поедем. Я впереди, ты следом. Платишь ты!- повела рукой, чтобы освободиться. - Ну, раз уж я плачу, то я и решаю, как мы едем,- не дал воли, потянул к своему автомобилю. - Мне завтра из-за города добираться,- Аня стала серьезной.- Неудобно без машины. - Я тебя увезу на своей вечером. Я тебя и привезу на своей утром,- ему уж тем более неудобно, но есть то, что требует жертв, например, любовь. - Я не приглашу тебя на ночь,- прямолинейно и жестко, совсем не так, как подобало бы девушке, но ему понравилось. - Я понял,- согласился Даня и снова потянул за руку к своему автомобилю,- поехали! Честно говоря, это было его лучшее свидание. С соусом от шаурмы на губах, которые она вытирала тонкими пальчиками, а он потом слизывал с ее рук острую смесь, со смехом и требованием ехать то туда, то сюда. С какими-то дурацкими фотографиями под фонарями. Несчетным количеством поцелуев. Теплой ладошкой лежащей в его руке. Потом холодной, спрятанной в карман куртки, потом снова теплой, отогревшейся в нем. И не было ни одного мига, в котором разговоры об Ольге стали бы уместными, хотя бы не полностью ломающими всю атмосферу. Так что, он и не говорил. Оля никак не помещалась в счастье с Аней, даже временно, даже бочком. В первом часу ночи Щербакова сказала: - Амба, Дань, пора по домам. Вез по темному городу, темному пригороду, темному загороду. Слушали музыку и молчали в основном. Она устала. Он, да, тоже устал. Много сил отнимает невозможность стать честным, когда есть такое желание. Смесь эмоций вымотала душу, растянула мембраной. Стукнешь - пойдет глухой звук и все завибрирует. А сил стучать не было. Тяжело. И при этом легко до пустоты. - Спасибо за хороший вечер,- улыбнулась Анюта, когда автомобиль подъехал к давно знакомым Даниилу воротам в коттедж семьи Щербаковых. - Я приеду за тобой утром,- неловкость подкрадывалась все ближе и все неотвратимее. - Это будет мило с твоей стороны,- вот и пришла отстраненность и вежливость, значит - следом придет осознание глупости и желание покаяться за нее. Не хотел каяться. Хотел, чтобы вечер повторился. Чтобы все продолжилось. Чтобы стала больше и глубже связь между ними. - Ань, а я ведь в тебя влюбился,- безнадежное признание. - Так бывает, Даниил Маркович. Люди иногда влюбляются друг в друга. Я пробовала,- голос девушки стал тише и строже. - Я думал, что ты мне ответишь тем же. Ты все еще влюблена в меня?- вопрос повис в воздухе тяжелым дымом. - Нет,- и ухнул вниз под однозначностью ответа. - Мне показалось,- не закончил мысль, потому что Аня ее прервала. - Тебе показалось,- положила ладонь на ручку двери, собираясь открыть. - Я тебе не верю,- поймал за шею, потянул к себе, губами потянулся к губам. Она пошла легко, ответила горячо, позволила все, чего ему хотелось. А ему хотелось целовать, расстегивать шубку, забираться руками под одежду и довольно гладить голую талию согревающую его прохладные пальцы. - Я думаю, ты мне врешь,- спустился поцелуями по щеке на шею, прижался к быстро стучащей жилке, втянул кожу. Ответом стал легкий вскрик. Но она не отстранялась даже наоборот, прижимала мужскую голову ближе, не мешала рукам перебираться со спины на грудь. Нервно вздрогнула, когда провел пальцами по соскам, спрятанным под лифчиком, но тоже ничего не сказала. Сам оставил нежную женщину в покое, заглянул в темные, горячие глаза и уточнил: - И даже сейчас не влюблена? - Сейчас - тем более,- у нее низкий голос, когда возбуждается, новое знание, требующее познания, полноценного, глубокого. - Мне кажется, ты все-таки врешь,- хохотнул в ответ Даня. - Мне кажется, ты совсем не понимаешь ответа,- пожала Щребакова плечами и выскочила из автомобиля, не дожидаясь, когда мужчина проявит галантность, открыв ей двери. - Я завтра тебя заберу!- выглянул из машины. Это будет хорошо,- то ли согласилась, то ли назначила ему испытание ускользающая мечта. А потом поехал домой, переступил порог квартиры в третьем часу утра. Даже кошка не вышла встречать. Собственно, как зашел домой, так и не отпускало: что делать, как быть, прав или нет? Вопросы валились один за другим. Бились в голове, бежали жирным курсивом под веками, стоило только их закрыть. И вот чего ей стоило согласиться с его предложением быть взаимно влюбленными? Нет же! Пытает, мучит, хочет, кажется, свою долю неразделенности ему привить! Не мог он влюбиться раньше! За что уж измываться? Он был учителем, она ученицей! В конце концов, это неправильно! Ребенком тогда Анюта была! Да и честно говоря, было в кого влюбиться в “Хрустальном” в тот момент. И влюбленность та была настолько яркой, что любые прочие эмоции затмевала начисто.