Трое на двуспальной кровати. Второй финал

- Мам,- катя роется в школьном рюкзаке, ища что-то,- а папа никуда не уйдет от нас. - Сомневаюсь,- пожимает мать плечами. - Он сам так сказал!- настаивает ребенок и наконец вынимает зачем-то пенал. - Кать, ты его, наверное, не поняла,- Ксения тяжело вдыхает.- В общем, пусть он сам тебе рассказывает. Я устала за него принимать решения и говорить о них. - Он сказал. Сам!- настаивает ребенок, засовывая так и не открытый пенал назад в сумку.- Мам, я спросила, а он сказал, что не уйдет! - Папа в своем репертуаре,- опять вздохнула женщина.- Он у нас никогда не уходит до момента, когда уходит. Дудаков, наверное, думал, что это что-то доброе - до последнего не развенчивать надежду на возможное завтра вместе. Ведь Ксюша же все время ему верила! Все время! Это было еще тогда, когда она Катю только носила. Они схлестнулись в очередной раз на тему Ксюшиного бесправного положения сбоку. Имела право - у нее ребенок в животе рос! - Ты мне только скажи, кто я тебе?! А то однажды исчезнешь и знать не буду! - Ксюш, ну, куда я теперь денусь-то?- отмахивался мужчина.- Не говори глупостей. У нас будет малыш. Я буду о вас заботиться. - Заботливый? Тогда скажи, заботливый, когда у нашего с тобой малыша появится нормальная семья? - Ксю, не гони ты лошадей!- увещевал Дуд.- Ситуация очень непростая, ты же понимаешь! Надо подумать, проанализировать. Сделать так, чтобы всем было… Слова подобрать не смог, но, наверное, хотел сказать - “хорошо”. Вот только какое может быть хорошо в их-то ситуации? Но она оставила Сережу думать. До роддома. Сморщенного личика Кати, в котором с самых первых дней угадывались черты ее папы. Да к тому же девочка родилась рыженькой как солнышко. Будто мужчина лучик свой оставил в ребенке. И было до того тоскливо, что этот лучик не нужен собственному отцу настолько, чтобы все разорвать, прийти в один дом с дочкой, что слезы лились непрекращающейся рекой. - Мамочка,- увещевала добрая медсестричка, ходящая по постродовым палатам,- что же ты убиваешься? Вон какая у тебя славная девчушка! Прямо огонек, а не доченька! То-то радость мужу твоему! Медсестра была девкой простой, развеселой, легкой на общение. Сергея она пару раз видела, прониклась большим серьезным мужчиной с добрыми глазами. К тому же он так хорошо ей улыбался, как было не позавидовать молодой матери. Ну, и пусть старше сильно, видно же, что человек хороший. Да и к малышке в колыбели склонялся всегда, ласково ворковал, брал на руки. В общем, повезло этой Ксении, а она только и знает, что ревет. Был бы у Ксюши муж, была бы и радость, а тут - какая радость? Одно разочарование. И с чего бы этому чужому человеку Сереже радость доставлять? В тот момент и поняла, что хочет нормально, как у простых, здоровых людей: хочет замуж за Сергея, хочет отца ребенку настоящего, а не по бумагам. А если только по бумагам, то и не надо никакого. Выписалась и ушла с Катей на руках. Благо Дудаков никогда не ущемлял Ксюшу в подарках и деньгах, особенно, как узнал про беременность, так что скопилась у женщины вполне солидная сумма. Вначале пришла к знакомой тренерше, тоже с непростой судьбой и отношениями. Та понимала Ксению, приютила. Потом нашла жилье. А потом… растерялась, пожалуй. Как жить? Как работать? Тем более на руках Катька. Да и Дуд все равно скоро узнает о том, где Ксюха. Почему-то казалось, что обязательно найдет и будет права качать. Даже отчасти ждала, что вломится в съемную квартиру. Но то ли Сергей не очень-то искал, то ли не настолько был расторопен, а прошла неделя, потом вторая, дело катилось чуть ли не в месяц отсутствия. Деньги подходили к концу, перспективы пойти работать не было, дочка спала беспокойно, ела плохо, в общем, все время волчком вокруг нее, не до стахановских будней. И Ксения вернулась на то место, с которого ушла. В тот же статус. И попервости казалось - победно. Вроде, Дуд как-то зашевелился, задвигался к разводу и переселению. А потом все вернулось на круги своя. Жена пострадала, да и простила блудного Дуда. И ей бы в тот момент смириться, все понять, но верила зачем-то словам Сережи, что он обязательно найдет выход. Все будет хорошо. Но нельзя вот так, нельзя бросить женщину, с которой сто лет вместе. И сына нельзя, несамостоятельный он еще. В семье проблемы, Егор идет в разнос. Все время зачем-то убеждал, что Катя еще малышка, ей все равно - годом раньше или годом позже, а Егору, может быть, нужен этот год! Еще год, чтобы повзрослеть и принять ситуацию. Потом еще год, потом снова. А там уже и подготовка к олимпиаде. И ведь, Ксюш, ну, пойми ты, никуда не ухожу, буду с вами. Я уже с вами. Честно говоря, все жилы вымотал и душу выхолостил. Не будь Сергей таким, Ксюша бы с ним тоже такой не была. Так что порассказать мать Кате могла многое, да зачем ребенку знать все, что между родителями происходило и происходит? - Мам, снова заговорила Катя,- а я все вспомнила. И эту, как ее Этери Тутберидзе, я тоже вспомнила. Когда видела ее. Вы с папой тогда ругались, уходили, а она со мной была. - Да?- в душе захолонуло. - Да. Я вспомнила, потому что она высокая очень. И все время приходилось голову сильно задирать,- девочка совершенно по-отцовски потерла лицо руками.- Мам, а почему вы с папой тогда ругались? - Кать, это давно было. Я уже не помню,- пробовала увильнуть от ответа. - Меня тогда Арина привезла. Ты ей сказала, чтобы везла. Помню,- нахмурилась Катерина.- И я папу очень долго ждала, а его все не было. Но я сидела и ждала. Думала, что он про меня забыл, наверное, если не пришел ко мне. Странная вещь - детская память, казалось, дочь давно и прочно забыла эпизод столетней давности, но вот увидела Тутберидзе, и все ожило. Удивительно неуместная в жизни Ксении женщина Этери Георгиевна. - Ты мне лучше скажи, чем тебя в обед кормить?- остановила поток воспоминания мать. - А?- очнулась Катя.- Да мне все равно. Я неголодная. - Ну как же!- нахмурилась Ксюша.- Мы с отцом вернется только поздним вечером, ты же сама себе готовить не будешь! Хуже Дудакова, честное слово, он хоть в холодильнике еду находит, а ты помрешь от истощения перед открытой дверцей! - Мам, мне вообще надо худеть!- заявил ребенок. - Чегооо?!- округлила глаза женщина. Катя, конечно, не была пушинкой. В этом смысле - замечательно, что ее не привлекало фигурное катание, хоть и жалко, но причин садиться на диету и сбрасывать вес точно не было. - Ну мам!- возмутилась Катерина.- Аля весить сорок один килограмм, а я уже почти сорок! - В Але и роста метр пятьдесять пять, а ты почти до меня доросла!- снова заворчала Ксюша.- И потом, тебе тройной аксель что ли прыгать? - Я толстая!- постановила Катя. - Отец у тебя толстый, а ты нормальная,- ответила в тон мать, продолжая сердиться на Дудакова за все, теперь еще и за склонность к набору массы, которую, наверняка, передал дочери. - Папа худеет,- напомнила девочка.- Я буду с ним. - Папа, зная, к чему похудения приводят, тебя будет первым кормить через шланг, если ты ерундой этой займешься! Все они знали, насколько их вид спорта далек от здоровой нормы. От женского здоровья в первую очередь. Удивительно, что при этом в массе девочки-фигуристки жили, рожали детей, были бодры и веселы. Мать-природа все же придумала женский организм таким, чтобы он мог воспроизводиться несмотря ни на какие перенесенные ранее перипетии. Женщины, вообще, придуманы, чтобы человечество не вымерло: и умом, и сердцем, и телом. Но, честное слово, это ни разу не повод оставлять своего ребенка голодать. - Пошли обедать!- и потянула дочь за собой в столовую.