Кто же спасёт меня?

      Юноша, облачённый в чёрные одеяния, недовольно жмурится, когда лучик солнца попадает в глаза, и неосознанно поддаётся вперёд, стараясь скрыться от света… Но уткнувшись носиком во что-то тёплое, мягкое и отдающее приятным ароматом, всё-таки приоткрывает глаз и видит перед собой складки белоснежных одеяний, скрывающих ключицы Его Высочества.       Осторожно поднимает взгляд, чтобы убедиться в том, что принц ещё спит, и хочет было отодвинуться, как понимает, что всё это время его крепко обнимали за талию одной рукой, а на второй Хунхун-эр устроил свою голову. Становится немного стыдно и одновременно приятно оттого, как крепко его обнимали.       Холодный же… Зачем так сильно прижимать его к себе?       Вот только, Его Высочество, казалось, совершенно не обращает никакого внимания на данный факт и, похоже, даже не собирается пробуждаться… Прекрасное лицо наконец-то украсил здоровый румянец, дыхание заметно выровнялось, и даже губы принца уже не были искусанны до кровавых ранок.       И, откровенно говоря, мальчишка чувствует, что не может оторваться от созерцания прекрасного вида и не решается даже шевелиться, чтобы не потревожить чуткий сон Бога Войны в короне из цветов.       — Хунхун-эр, ты спишь?       Хуа Чэн едва не подпрыгивает от внезапного вопроса, сорвавшегося с уст Его Высочества, однако его удерживают на месте одной лишь рукой, что лежала на талии.       — В-ваше Высочество, вы не спите?       — Сплю, только не убегай… Как давно ты сам не спишь?       — Минут пять… — выдыхает мальчишка, решая убрать голову с руки Се Ляня, однако вниз ему сдвинуться тоже не дают.       — В госпитале сегодня выходной, ложись спать… Если уйдёшь, я очень сильно расстроюсь.       — У вас рука затечёт от неудобного положения.       — Всё нормально, давай ещё немного поспим… Тебе тоже нужно отдохнуть, а вечером сходим поохотиться на нечисть. Теперь ведь можно?       — Можно… Его Высочеству теперь можно всё, — мягко хмыкает мальчишка, прикрывая глаз. — Только не вешаться.       — То есть отказываться от еды тоже можно? — невольно улыбается принц, приоткрывая один глаз и наблюдая за тем, как мальчишка недовольно хмурится.       — Нельзя…       — Но у меня же есть одно желание, — хмыкает Се Лянь. Однако, Хунхун-эр мгновенно открывает глаз и явно не воспринимает подобное как шутку.       — Ну, одного желания хватит только на отмену одного приёма пищи… Два ещё останутся, — встретившись взглядом с задумчивыми глазами принца, замечает он.       — А разве я не могу загадать не кушать месяц?       Се Лянь может поспорить, что до этого ещё никогда не видел такого обиженного взгляда юноши, направленного на него.       — Ваше Высочество, не надо. Давайте что-то другое, пожалуйста…       — Не переживай… Просто шучу. К тому же думаю, что один замечательный лекарь-лисёнок войдёт в моё положение, если я вдруг наотрез откажусь есть.       Хуа Чэн чувствует, как у него начинают гореть щеки от столь милого прозвища, и утыкается лбом в грудь принца, беспомощно вздыхая:       — Ваше Высочество… Так нечестно.       — Всё, всё, всё… Давай отдыхать, — мягко усмехается принц, поглаживая юношу по изящно тонкой и при этом крепкой спине. — Как проснёмся обязательно покушаем, хорошо?       — Спасибо большое… — облегчённо выдыхает Хунхун-эр, прикрывая глаз и всё же не решаясь отстраняться от тёплой груди.       Кто знает, когда ему ещё предоставится подобная возможность? Найдут дом с четырьмя комнатами, и придётся спать отдельно от Его Высочества… Впрочем, всё равно можно будет ходить и интересоваться у принца о состоянии, проверять, как тот кушает, и обрабатывать раны… А ещё тренироваться…       Последнего Хуа Чэн ждал больше всего на свете, при условии, что это никак не будет вредить Его Высочеству.       Вновь проснуться получается только через несколько часов, когда Фэн Синь настойчиво стучит в дверь.       — Ваше Высочество, ты ещё спишь?       Как же хочется дать ему в морду, ведь следом за Хунхун-эром сразу пробуждается и Наследный принц.       — Я убью его…       — Не надо, всё хорошо… — всё ещё немного сонно отзывается Се Лянь, однако даже сейчас не спешит отстраняться от него. — Можешь войти!       Лучник осторожно приоткрывает дверь, заходит внутрь и также быстро закрывает её… Однако, Хунхун-эр мгновенно чувствует запах чего-то горелого.       — Хуа Чэн, там одна проблема… С готовкой. Ты можешь помочь?       — Я же сварил вчера суп и риса… И рыбу пожарил, — немного удивлённо замечает мальчишка.       — Его и Её Величество захотели приготовить печенье… Мы нашли дома книгу по готовке, только видимо сделали что-то не так.       — У вас же были пироги… — вспоминает Хунхун-эр и видит, как Фэн Синь бросает странный взгляд на принца.       Се Лянь утыкается лбом в шею мальчишки, и только сейчас Хуа Чэн понимает, что у того вновь поднялась температура… А, может, тот просто перегрелся под зимним одеялом? Но у лучника едва глаза не вылезли от подобной картины.       — В-Ваше Высочество, ты что творишь? Если кто-то зайдёт и увидит…       — Ваше Высочество, опять у вас температура…       — Помолчите оба секунду… — выдыхает принц, однако чувствует, как кто-то стягивает с него одеяло и касается лодыжки, после чего открыть глаза ему всё-таки приходится…       Также быстро, как и отстраниться от шеи Хунхун-эра, покрываясь лёгким румянцем, и восклицая:       — Прости!       — Всё хорошо, у вас ничего не болит?       — Нет… Мне просто стало очень жарко, — смущённо признается принц.       — Нужно будет купить одеяло потоньше… — мягко хмыкает юноша, облачённый в чёрные одеяния, и осторожно поднимается. — Может, вы просто перегрелись… Разогреть что-нибудь из еды?       — Рис с рыбой, пожалуйста, — осторожно кивает Се Лянь и переводит взгляд на застывшего Фэн Синя. — А зачем вам с утра понадобилось печенье печь?       — Его и Её Величество захотели тебе сюрприз сделать по пробуждению… Но Хуа Чэн же с тобой спал, вот мы и решили не поднимать вас двоих.       — Постой… Отец тоже во всём этом участвовал?! — недоверчиво переспрашивает он.       — Можешь выйти и сам взглянуть… — невольно усмехнулся лучник. — Всё равно мы всё испортили… Оно прям сильно сгорело.       — Не быть вам поварами, — хмыкает мальчишка, распуская хвост и вновь собирая его на затылке. — Выкинули бы и не будили бы нас…       — Уже девять часов, кому-то подниматься пора… Как ты себя чувствуешь? Скажите, если нужно будет ещё что-нибудь купить, а то ближе к обеду нам придётся уйти…       — Вам с Хунхун-эром? Я просто обещал помочь ему с тренировками…       — Нет. Мы с Цзянь Лань, там нужно будет помочь с ремонтом в одном доме… А какие тебе тренировки в таком состоянии? Одной обработки будет недостаточно, чтобы за раз всё зажило!       — Уверен? Кости лечить гораздо труднее, — уверенно хмыкает юноша, заставляя Се Ляня слегка покраснеть.       Он был бесконечно рад тому, что смог так быстро избавиться от внутренних разрывов. Было стыдно, страшно и, к тому же, не очень приятно, но избавление от боли этого стоило. А за то, что подобную неприятную процедуру пришлось терпеть всего лишь раз, Се Лянь был готов лично исполнить хоть сотню желаний своего замечательного лекаря.       — Ты сейчас серьёзно или шутишь? Так тебе правда легче?!       — Угу… — мягко кивает шатен, пусть мальчишка и замечает мелькнувшую в его взгляде грусть.       Должно быть, печально, когда даже твой друг относится с недоверием к твоим словам.       — Вы хотите выйти на кухню или лучше сюда еду принести? В конце концов, у вас ещё достаточно серьёзные раны на груди… — давая принцу возможность остаться в комнате, осторожно интересуется юноша.       — Сейчас, подожди меня… — резко поднимаясь, кивает Се Лянь.       Приходится также поправить причёску и одеяния, вот только сердце по-прежнему колет болью от мысли об отце… Он хочет помириться с ним, но, в то же время, каждый раз смотря на свои руки, думает о предательстве последнего.       — Ваше Высочество… — Хунхун-эр мгновенно оказывается рядом. — Давайте я вылечу синяки на запястьях…       — Ты вчера и так потратил слишком много магических сил… Все нормально, — выдыхает Се Лянь. — Кстати, ты сам как?       — Всё хорошо, — искренне кивает юноша, переводя взгляд на Фэн Синя и вздыхая. — Пойдём, покажете, что вы там натворили…       Из комнаты сначала выглядывает Фэн Синь, а только потом уже принц и Хунхун-эр. Государь с государыней, замешивающие новую порцию теста, мгновенно выпрямляются и вытаскивают руки из миски, но Се Лянь готов поклясться в том, что никогда не видел отца настолько… По-домашнему?       Вот только последний явно не желал встречаться с ним взглядом, и не совсем понятно, что могло послужить этому причиной. То ли его неподобающий, как назвал бы это сам отец, вид, то ли чувство вины за принудительную попытку лечения, что не принесла никакой пользы.       Хунхун-эр едва успел отступить прежде, чем государыня подбежала и сгребла сына в объятья. Его Величество решил подойти ближе, однако прижимать сына к себе не спешил и, кажется, только сейчас решил скользнуть взглядом по хрупкой фигуре ребёнка.       — Прости нас, Лянь-эр… Мы правда не знали, что всё так получится… — клянётся матушка, прижимая к себе принца за плечи и при этом всё же стараясь не касаться волос.       — Всё в порядке уже… Правда…       — Можно… — государь делает шаг к ним, но тут же останавливается, когда встречается взглядом с сыном. — Или мне лучше уйти?       — Если бы Его Высочество не хотел вас видеть, просто попросил бы привести к нему матушку… — поднимает бровь Хунхун-эр, замечая во взгляде принца такую боль и стыд, что не решается молчать дальше.       — Не надо уходить… Я… — Се Лянь замолкает, пытаясь понять, что лучше сказать… Я отошёл? Я не виню вас за произошедшее? Это будет не совсем правдиво.       — Прости меня… — выдыхает отец, подходя ближе и тоже осторожно обнимая своего ребёнка. Такого хрупкого, тонкого и явно исхудавшего.       Все равно жена уже испачкала его одежду… Так какая разница?       — Пожалуйста, прости нас. Всё что я сделал и сказал тогда, было глупостью и то, что тебе наговорил тот человек тоже… — Се Лянь чувствует, как сердце сжимается от подобных слов, сказанных отцом.       Он не помнит, что именно тот говорил, когда его осматривали… Даже слова лекаря, которые врезались в душу подобно острым клинкам, были ещё свежи в памяти… Но разве отец сказал что-то такое?       Ему наоборот казалось, что отец тогда как-то старался его сначала успокоить… Вот только, видимо из-за неконтролируемой истерики принца и слов лекаря, что это нормально, не стал дальше пытаться.       — Всё нормально, правда… Давайте просто забудем и всё, — Се Лянь также осторожно обнимает и отца, чувствуя, как даже руки немного подрагивают от волнения.       — Лянь-эр, у тебя температура? Ты какой-то горячий…       — Все хорошо, Его Высочество просто немного перегрелся под зимним одеялом, — выдыхает Хунхун-эр, подходя к столу и пробуя на вкус сгоревшее печенье.       — У тебя потом желудок болеть будет, а ну перестань… — фыркает Фэн Синь, заставляя весело усмехнуться и забрать себе ещё парочку.       — И что же его теперь выбрасывать? — словно и позабыв о том, что сам недавно предлагал подобный вариант, фыркает Хуа Чэн. Однако, когда на него оборачиваются родители Его Высочества, быстро возвращает взятое в руки печенье назад. — Оно всего лишь немного перегрелось… Но лучше будет испечь новое.       — Давайте вы всё же сначала супа поедите… Или рыбки, жаренной с рисом, — подаёт голос матушка принца, наблюдая за тем, как мальчишка подходит к книге с рецептом печенья и, немного подумав, кивает.       — Можно пока оставить тесто на минут пятнадцать. Кто что хотел бы на завтрак, или все уже кушали?       — Мы хотели сначала печенье приготовить, вас позвать, а потом кушать садиться… — вздыхает Фэн Синь.       — Лянь-эр, ты что будешь? — мягко улыбается матушка, и только сейчас заметив мелькающий во взгляде мальчишки интерес, Се Лянь вздыхает:       — Матушка, не надо меня называть таким детским именем, пожалуйста… Я рис с рыбой буду…       — Нам лучше суп разогреть, всё равно наш сын не будет его есть… — невольно усмехается государь, пусть и звучит совсем не обидно, поглаживая сына по плечу.       — Почему? — удивлённо интересуется юноша, подходя к печке.       — Лянь-эр просто сильно разборчивый в еде, — посмеивается Фэн Синь, наблюдая за тем, как шатен краснеет и хмурится.       — Я никогда не буду против попробовать еду, приготовленную Хунхун-эром… Просто супов в последнее время и так было достаточно.       — Если ты что-то покушаешь, мы с отцом уже будем счастливы… Как ты себя чувствуешь? — вопрос звучит осторожно, словно между делом.       — Всё хорошо, — по-прежнему смущённо выдыхает Се Лянь, зарываясь носом в плечо матушки и чувствуя родной запах.       Хунхун-эр невольно улыбается, наблюдая за тем, как даже взгляд государя теплеет от вида сына… Пусть и кажется, что мысли, долгое время терзавшие бывшего главу государства, так и не отступили окончательно.       — Какой же ты ещё ребёнок. Ладно, стойте обнимайтесь, нужно ещё тесто убрать…       Хуа Чэн не отказывается от помощи, отлично понимая, что отцу принца по-прежнему стыдно за свой проступок. Кажется, он даже решил спросить разрешение перед тем, как приобнять Его Высочество, но, видимо, отчего-то растерялся и задал вопрос уже о том, не нужно ли ему выйти из комнаты.       — Я тогда пойду помогу Цзянь Лань, — быстро кивает Фэн Синь, отправляясь ко входной двери. — А то она за водой пошла…       — Пойдём сядем за стол… — мягко улыбается государыня, поглаживая сына по дрожащим плечам и чувствуя, как ханьфу в районе плеча всё-таки намокает. — Будешь плакать, твоя матушка тоже расстроится… Что тебя беспокоит? Хочешь поговорить в комнате?       — В-всё нормально… Оно само как-то… Простите… — Се Лянь даже представить себе не мог, что было бы лучше сделать сейчас…       Попытаться сбежать в комнату? Остаться здесь и всё-таки попытаться успокоиться? Объятия матери были такими тёплыми и нежными, что хотелось просто вырубиться прямо сейчас у неё на руках, чтобы и не отстраняться и не продолжать плакать, подобно ребёнку…       Когда Её Величество поднимает растерянный взгляд на Хунхун-эра, приходится отвлечься от рыбы, только выложенной на сковородке, и подойти ближе.       — Всё хорошо, сядьте на диван… — уверенно кивает юноша, когда государь ополаскивает руки в тазике с водой, после чего быстро возвращается к жене и сыну. Вот только просто стоит рядом, вновь не решаясь подходить ближе… — Нужно переждать этот момент, просто обнимайте Его Высочество и всё пройдёт… Ваше Величество, вас это тоже касается! Чем больше людей его обнимают, тем лучше…       Се Лянь, едва расслышав слова мальчишки, не смог сдержать нервного смешка… В голове мелькает мысль о том, что, должно быть, ещё никто и никогда не смел указывать его отцу в такой наглой, требовательной манере, и сейчас придётся защищать мальчишку. Вот только спустя всего несколько секунд приходится поражённо замереть от того, что со спины его обнимает ещё одна пара тёплых рук.       «Это правда мой отец?» — Се Лянь судорожно выдыхает, и, кажется, что даже истерика сходит на «нет» от внезапно возникшего удивления.       — Успокаивайся давай… Ну, хочешь мы ещё одну партию печенья спалим, чтобы ты успокоился? Выманить тебя из комнаты этим же получилось… — пытается пошутить государь, поглаживая своего ребёнка по плечу и с замиранием сердца замечая, как жена сама уже едва ли не плачет.       — Мне кажется, что Его Высочество решил выйти только из-за того, что услышал, что вы участвовали в приготовлении печенья. Хотя тесто неплохое получилось, просто видимо перегрели… — весело замечает мальчишка, когда принца перестаёт так сильно трясти…       — Хунхун-эр, а ну хватит дразниться… Иди сюда… — юноша, облачённый в чёрные одеяния, также оказывается заключённым в объятья своим Божеством, которое всё-таки перестало судорожно дрожать и всхлипывать.       — Я знаю ещё один способ, как вас развеселить, — озорным тоном сообщает мальчишка. — Только скинуть вину на Эмин и Жое в этот раз не получится…       — Не надо, пожалуйста, — тут же отзывается принц, пусть и догадывался, что тот просто шутит.       Его всё-таки постепенно отпускало, и нельзя было не заметить, как стало легче дышать, когда рядом оказался мальчишка… Только от понимания, что тот стоит где-то рядом и поддерживает его, становилось намного легче…       — Ты замёрз? — невольно замечает матушка, обращаясь к бывшему воину, а Се Лянь с потяжелевшим сердцем понимает, что мальчишка сейчас оказался очень близко к родителям из-за его бездумного порыва…       — Все хорошо, просто с утра ходил до речки одежду стирать, вот и замёрз… Ваше Высочество, ваша рыба сейчас сгорит, посидите немного с родителями.       — Давай успокаивайся, всё будет хорошо. Минь, сходи и помой руки, а то ему потом нелегко придётся муку с волос отмывать, если заденешь… — всё-таки вздыхает отец, позволяя жене отойти и невольно чувствуя, как даже плечи сына напрягаются, стоит ему оказаться в объятиях, по сути, второго родного, но предавшего его человека. — Лянь-эр… Правда, я не желал тебе зла, пусть и понимаю, что боль от моего поступка и от моих действий уйдёт ещё не скоро. Я подожду, пока ты найдёшь в себе силы простить меня, или попытаюсь что-то придумать, чтобы у тебя они появились.       — Спасибо… — хрипло отзывается Лянь-эр.       Государь едва заметно кивает и чувствует, как замирает сердце, когда собственное дитя всё-таки оборачивается к нему и утыкается лбом в крепкое плечо. Против воли приходится вспомнить момент, когда Се Ляня принесли домой на руках всего израненного, а на следующее утро тот принялся просить прощение у отца и матери… Минь возвращается довольно быстро, и, кажется, впервые за несколько дней на её прекрасном лице мелькает что-то похожее на лёгкую улыбку.       А вот Хуа Чэн тратит на готовку минут десять и только после решается подойти ближе.       — Ваше Высочество, там кушать готово… Вам обязательно нужно питаться, а то ваш противный лекарь не отпустит вас на тренировку.       — Мой лекарь совсем не противный… — мягко возражает Наследный принц Сяньлэ, слыша, как хлопнула входная дверь, и всё-таки поднимая голову.       — Конечно, не противный… — соглашается Фэн Синь, оставляя два ведра воды в углу комнаты. — Просто совсем немного обнаглевший и невоспитанный! А ещё держит всех в ежовых рукавицах, где только таких лекарей находят?!       Только сейчас получается вспомнить, что Фэн Синь должен был привести ещё Цзянь Лань, однако домой он зашёл совершенно один…       — Они сами вас находят, как призраки, что никак не упокоятся с миром… — хмыкает мальчишка, удивлённо приподнимая бровь. — А девушку свою ты куда дел?       — С чего ты вообще решил, что она моя девушка? Цзянь Лань немного тошнит с утра отчего-то, ей захотелось посидеть во дворе…       — Вы с ней спите в одной комнате, — фыркает мальчишка. — Тут уже и так всё понятно…       — Вы с Его Высочеством тоже в одной комнате спите, — парирует лучник, замечая, как принц, сидевший рядом с государем на диване, едва заметно улыбнулся.       — Я его лечу… — отзывается мальчишка. — А у твоей не девушки все признаки беременности на лицо.       Матушка принца тут же удивлённо взглянула на Фэн Синя, как и сам государь.       Лучник замирает, переводит взгляд на принца, но по его лицу мгновенно понимает, что он ничего про это не говорил мальчишке. Вот только что же подумают государь и государыня? Что слуга, который должен был охранять Его Высочество, завёл где-то девушку, сделал ей ребёнка и забрал её с ними? Хотя, когда-то же они должны были узнать об этом…       — Хотя, может быть, она просто дыма после готовки надышалась… Но в следующие девять месяцев лучше не отправляй её ведра с водой таскать, а то мало ли… — в наглую усмехается мальчишка, и Се Лянь неожиданно для себя осознаёт, что тот опять просто решил поозорничать! Но всё это время говорил настолько серьёзно, что пришлось поверить в то, что госпожа Цзянь Лань и правда беременна...       Фэн Синь, едва осознав то же самое, отправился прямо к мальчишке, однако тот был быстрее и меньше, благодаря чему с лёгкостью подскочил к принцу и сел рядом с ним.       — Фэн Синь, не злись на него… Он же просто шутит, — мягко улыбается Се Лянь, поглаживая мальчишку по плечу и щелкая его по носику. — Прекращай дразниться.       — Никогда не замечала, что Хуа-Хуа дразниться любит… — очарованно вздыхает матушка, подходя к ним ближе и поглаживая юного воина по голове. — Но Лянь-эр прав, с таким шутить нельзя… Я уже подумала, что у Фэн Синя действительно появится замечательный сынок или доченька, и представила, с какой радостью нам бы приходилось его нянчить, а ты всего лишь пошутить решил…       — У них всё равно когда-нибудь появится ребёнок, можно будет нянчить сколько душе угодно… — хмыкает Хунхун-эр. — Ваше Высочество, можно пошутить?       — Не разрешай! Если он у тебя разрешения спрашивает, значит я его точно после этой шутки убью…       — Не ты, а Его Величество… — хмыкает мальчишка, наблюдая за тем, как улыбка на лице принца становится немного нервной.       Вот не разрешишь, а потом интерес замучает, а шутки над собой отец точно не потерпит…       — Рассказывай, — вздыхает государь. — Ругаться не буду…       — Давай только, Хунхун-эр, аккуратнее, пожалуйста… — видя, что мальчишка по-прежнему ждёт его ответа, вздыхает Се Лянь.       — Я просто подумал, что если ваши родители хотят понянчить ребёнка, можно было бы им самим родить вам братика или сестрёнку…       Фэн Синь, кажется, замирает подобно каменному изваянию вместе с отцом, пока Се Лянь мягко улыбается и даже немного расслабляется… Он думал, что шутка будет поистине какой-то грубой и наглой, а тут даже мило как-то.       — Хунхун-эр, рождение и воспитание ребёнка — тяжёлый труд… Особенно в нашей ситуации.       — Тоже верно… — осторожно кивает и выпрямляется мальчишка, когда рядом с ним присаживается матушка принца.       — Задумка неплохая, но у нас пока и так достаточно детей для воспитания… — мягко улыбается государыня, осматривая бинты мальчишки. — А ты когда повязку в последний раз менял?       — Я после завтрака поменяю, честно…       — В первый раз за неделю, — хмыкает лучник и видит, как принц всё-таки осторожно разворачивает мальчишку к себе за плечо. Впрочем, Хуа Чэн быстро понимает, что к чему — резко закрывает ладонью свою повязку и утыкается лбом в плечо Его Высочества.       Ему сейчас не хватает разве что опущенных лисьих ушек и хвостика…       — Решение притвориться мёртвым не очень верное, когда Его Высочество решил что-то сделать…       — Я и не притворяюсь, — огрызается юноша, однако быстро замолкает, стоит тёплой, изящной ладони успокаивающе погладить его по спине. — Ваше Высочество, позвольте мне потом самому обработать…       — Я просто хотел взглянуть. Ладно, не будем пока трогать твою повязку… Давайте за стол садиться? Фэн Синь, позовёшь Цзянь Лань?       — Если Хунхун-эр откажется лечиться, можешь попросить меня помочь… — подаёт голос государыня, поднимаясь и поглаживая мальчишку по голове. Ну, в самом деле, милый лисёнок…       — Вы его разбалуете… — хмыкает государь, наблюдая за сыном, во взгляде которого плескалась нежность и спокойствие.       Должно быть, посторонним людям, хоть немного знакомым с государем и государыней, было бы совсем несложно понять, от кого Наследный принц Сяньлэ унаследовал теплоту глаз и сердца.       — Что же, нам нельзя побаловать замечательного ребёнка? — мягко отзывается Госпожа Минь, невольно удивляясь. — Тебе не стоит ходить к речке по утрам, совсем замёрз же…       — Всё хорошо… Там нужно рыбу идти есть, пока не остыла, — едва слышно замечает Хунхун-эр, чем заставляет Се Ляня удивлённо поднять брови.       Он впервые в жизни видел, как краснеют даже кончики ушей этого бледного мальчишки. Кажется, что они в самом деле слегка засмущали его комплиментами, но разве он не милый?       — Давайте тогда я наложу, а вы садитесь за стол… — быстро кивает государыня, пребывая в явно прекрасном расположении духа и сразу же отправляясь к печи, чтобы выложить рыбу из сковородки на тарелки и подать её к столу вместе с рисом.