Голос

Late-night innuendo, temptation of the key «Live with the Black sheep, live with me» Sonata Arctica, песня «Black sheep» Sweet dreams now come to me Your flesh is weak… I sense and know itʼs presence yet Iʼm asleep Someone is preying upon my sleeping mind, Whispering, Calling, desiring And squeezing with all its might Аmberian Dawn песня, «Incubus»

— Кристина… Кристина! Пора, девочка моя. — Надин, это Вы? — темнота расступилась, и я оказалась в своей комнате в доме Аннет. У окна, спиной ко мне, стояла высокая фигура в темном плаще. — Да, дорогая, это я. Пора. Срок истекает завтра и возвращается настоящая Кристина. Я помню твою просьбу, поэтому она вернется завтра утром. Аннет я предупредила, не волнуйся, она все устроит. — Но полгода еще не истекли… Почему завтра последний день? — Дорогая, ты ошиблась. Завтра исполняется ровно полгода, как ты здесь оказалась. — Завтра премьера оперы Эрика… — Вот и отлично. Завтра и скажешь, кого ты выбрала. Помнишь, ты должна сказать имя избранника и «я хочу быть с тобой». Об остальном не беспокойся. Но ты должна сделать это до полуночи, иначе слова вырвутся у тебя непроизвольно и ты не успеешь ни с кем попрощаться. Не забудь надеть три медальона. Ах, и еще — они теперь твоя собственность и ты можешь распоряжаться ими как хочешь. Считай, что это мой подарок тебе. — Надин, Вы обещали рассказать мне одну историю, помните, в прошлый раз? — Конечно, помню, — мне показалось, что она будто бы улыбнулась, говоря это. — Кристина, ты теперь знаешь, что душа способна перерождаться раз за разом? Вечное движение и время не властно над душой. Многие истории могут постоянно продолжаться, если не были завершены в свое время. И душа вынуждена раз за разом испытывать ту боль, сомнение, угрызение совести, проходя вновь и вновь незавершенное испытание. Спираль судьбы закручивается всё больше и больше и, в какой-то момент, временные участки пересекаются. — Как в моем случае? — Именно. После того, как Кристина убежала с Раулем, она долго винила себя… Эрик умер после её ухода. Она разбила ему сердце, он не выдержал этого последнего испытания. Не пережил такую утрату, как она. Кристина боролось с собой на протяжении долгих лет, мучая при этом не только себя, но и Рауля. Он не считал, что она в чем-то виновата, думал, что они поступили правильно, что так и должно было быть. Из-за этого разногласия их брак дал трещину, отношения стали прохладнее. Рауль не ожидал, что Кристина изменилась с той их последней встречи, когда они были еще совсем юны, что она выросла, повзрослела. В его памяти она была вечно смущающейся девчушкой, а вот мудрую женщину он принять до конца так и не смог, — Надин глубоко вздохнула, поправляя капюшон на голове. Я сделала шаг к ней навстречу, но она вскрикнула. — Нет, не подходи, нельзя. Когда скажу, подойдешь, но не сейчас. На чем я остановилась? Ах, да… Рауль… Он пытался развеять тоску Кристины, но у него ничего не вышло. Она всю жизнь корила себя за свой поступок. И до этого корила… Каждый раз её мучила совесть, и каждый раз она вновь выбирала Рауля. — Каждый раз? — получается, что все это происходит уже не во второй раз… — Да, это история уже столько раз повторялась, — тускло прозвучал голос Надин. — И каждый раз Эрик был гениален и изуродован? — робко поинтересовалась я. Несчастный, неужели он каждый раз так страдал? Надин промолчала, но неожиданно сняла капюшон и поправила волосы. По её плечам рассыпались красивые белокурые локоны. Удивительно, волосы такой же длины, как у меня… И вьются так же. — Он так страдал по тебе. Я поклялась, что помогу ему любой ценой, спасу его от тьмы, помогу искупить вину Кристине. Я всегда пыталась помочь, но… каждый раз меня ждала неудача. И вот, родилась новая Кристина — родилась ты. Я стала за тобой наблюдать, оценивать каждый твой шаг. По мере возможности, я помогала тебе и поддерживала в трудную минуту. — Но почему, Надин? — Потому что когда-то ты была моей сестрой, — Надин повернулась ко мне лицом. Она была очень похожа на меня, только у нее были глаза миндалевидной формы — у меня круглые — и чуть крупнее нос.- Давным-давно, две сестры были дамами из благородной семьи. Они были не дурны собой и получили великолепное образование, по тем временам. Многие сватались к ним, но ответ всегда был один и тот же. Младшая была влюблена в молодого человека более низкого сословия, чем она. Она сгорала от любви, и только её сестра знала, как ей тяжело. Старшая сестра и рада была бы согласиться выйти замуж, чтобы следом стала невестой ее сестра, да отец считал всех кандидатов недостойными её руки. И вот их отец решил хоть как-то развлечь своих дочек, видя, как они скучают, и пригласил музыканта, который должен был обучить их игре на музыкальном инструменте и вокалу. Увидев младшую сестру, учитель музыки тут же влюбился в неё, а старшая, как назло, влюбилась в своего учителя. Музыкант знал, что не сможет добиться руки девушки, и молча страдал. Он всегда скрывал часть своего лица, объясняя это тем, что пострадал на войне. Старшая сестра всячески пыталась показать, что её сердце принадлежит их учителю, но тот не видел этого. А может, просто не хотел видеть правду. Он очаровал младшую своим голосом и та, повинуясь ему, была уже готова стать его женой. Музыкант заявил отцу девушек, что он благородного происхождения и ему принадлежат близлежащие земли, что он хочет взять его младшую дочь в жены. Отец с радостью согласился, ведь музыкант ему так нравился, да и слышал он, что этот человек очень богат и знатен. Младшая все рассказала старшей сестре, покаялась, что разрывается между двумя, что любит сильнее того, кто более низкого происхождения и… старшая помогла младшей бежать с возлюбленным. Когда музыкант узнал об этом, он обезумел от скорби и тоски. Старшая сестра призналась ему в своих чувствах, но он не смог ответить ей взаимностью. Он быстро угас от разбитого сердца… Старшая сестра долго горевала, но потом её сразил еще один удар — её сестра умерла от родильной горячки. Она пообещала, что спасет его и её, пусть и в другое время и в другом мире…- Надин остановилась и пристально посмотрела на меня. — Музыкант был предназначен судьбой младшей сестре, но та пошла по своему пути. — Вы — старшая сестра, верно? Она молча кивнула, не в силах произнести больше ни слова. — Каждый раз что-то мешало им быть вместе, каждый раз она отказывалась от его любви. Его душа все больше черствела, лицо сильнее искажалось. Будто лицо приняло на себя весь удар её холодности и равнодушия. Сейчас наступил последний, решающий виток — или сейчас или никогда. На тебе огромнейший ноша, моя дорогая, но я знаю, ты сильная, ты справишься… — Моя сестра… Невероятно… — я пребывала в шоке от услышанного. Неужели все происходящее — моя вина? Неужели я в нынешнем обличии расплачиваюсь за грехи прошлого? — Теперь ты знаешь всё. Выбирать тебе — завершить бесконечный круговорот или продолжить его, но уже без Эрика, — она взметнула руку вверх, прося ни говорить не слова. — Молчи, я знаю, какие условия ты поставила себе. Я согласна с ними. Если он тебя предаст — круг тоже прекратиться, вот только для тебя — у него больше не будет шанса на спасение души. Удачи, сестра, — слезы заструились по её щекам.- Обними меня, пожалуйста. Подчинившись порыву, я подошла к ней и крепко обняла. Будто бы встретила родного и близкого человека… — Прости, что заставила тебя мучиться… Ты стала заложницей миров из-за меня, из-за моей холодности. Спасибо, что помогаешь, — я чувствовала вину перед Надин, Аннет, Эриком… Из-за меня они оказались заложниками ситуации моего неправильного выбора. — Я не могу по-другому, сестренка, — Надин поцеловала меня в лоб. И тут я проснулась. Как все запутанно… За что мне это все? Ну, ничего, выкрутимся! Сегодня день премьеры, один из самых важных дней за все время. Я не могу оплошать. Все зависит от тебя, Эрик: только бы ты не сделал что-то неординарное, только бы не оступился. — Аннет! Аннет, доброе утро! — Кристина, стой! Не двигайся! — от этих слов я застыла, как вкопанная, на лестнице. Аннет испугано смотря вокруг себя, подбежала ко мне и заговорщицки произнесла: «Кристина вернулась!» — Я знаю, Надин меня предупредила. — Уффф, тогда все проще. Правила знаешь, да? Она пока спит и проспит еще долго. Она в комнате напротив тебя, поэтому, на всякий случай, я её закрыла. — Аннет, вот возьми, — я вытащила из прически шпильку, — отдай её Кристине. Надин сказала, зачем это надо? — Да, конечно, для того, чтобы Кристине казалось, что все произошло с ней, и она знала все чувства, что ты испытала, — заученно протараторила Аня. — Все верно. Сегодня очень важный день…- грустно сказала я.- Я буду скучать по тебе, Аннет, — я обняла мою ставшую такой родной подругу. Именно подругу, поддерживающую меня в тяжелой ситуации и радующуюся моим успехам. — А как я буду скучать, — женщина печально посмотрела на меня. -Ничего, может, мы еще встретимся с тобой… — Но только в моем мире! — подняв палец вверх, протараторила я. -Аннет, у меня к тебе последняя просьба. Помоги, мне, пожалуйста, это очень важно. Я рассказала ей свой план, попросила повторить, проверяя, все ли она правильно поняла. Камень ответственности свалился у меня с души в ту же секунду, когда стало ясно, что Аннет все запомнила и прекрасно поняла. Теперь нужно было сделать еще одно очень важное дело. Я написала письмо Раулю, что мне нужно с ним поговорить и назначила место встречи в Опере. Он пришел в назначенное время и тут же стал спрашивать, все ли нормально. — Рауль, все замечательно. Просто я решила, что это должно быть у тебя, — я протянула ему перламутровый медальон и, встав на цыпочки, на ухо ему прошептала.- Потому что ты — мое счастье. Рауль засветился от счастья и, совершенно неожиданно, закружил меня, крепко держа в своих руках. Я радостно засмеялась и не заметила, как наши лица стали совсем рядом. Неожиданный порыв — и наши губы слились в долгом поцелуе. Все закружилось вокруг меня, мне стало так легко, но я резко отстранилась от Рауля. — Не надо, вдруг нас увидят, — смущенно прошептала я. — Пусть видят, как я счастлив! — задыхаясь, сказал виконт. — Не надо… потом порадуемся, — я игриво подмигнула Раулю. Вот только побыстрее уйти от него я хотела вовсе не из-за смущения. Когда он меня поцеловал, сначала все было замечательно, но потом меня охватило какое мерзкое чувство страха, склизкие лапки которое схватили мое сердце. Поэтому я тут же отстранилась от него, поэтому хотела поскорее уйти… Что это было? Предупреждение или я сама ставлю барьер, боясь предать другого любимого человека? Я долго сидела в артистической перед началом спектакля, пытаясь собраться с мыслями. Скоро я покину тебя, моя обитель творчества… А сколько тайн ты хранишь, сколько всего я пережила за эти полгода! Сколько мы узнали с тобой, мое милое зеркало… Ты открыло мне путь в другой мир, избавило от прошлых обид. Ты связало начало и конец моего путешествия. Меня трясло, руки предательски дрожали, временами пропадал голос. Я стала ходить по комнате пытаясь успокоиться, но ничего не выходило. В дверь постучали, я выдавила из себя: «Войдите» и рухнула на кушетку. — Кристина, ну что с тобой опять! — Аня всплеснула руками, как только увидела меня. — Я в панике. Я боюсь, мне страшно, и я не знаю, что дальше будет. Здание уже оцепила полиция? — мой поток слов ошарашил мадам Жири. — Пока еще нет, — задумчиво сказала Аннет, подходя ко мне ближе. Мертвая тишина все больше раздражала. Аннет смотрела на меня, будто бы ждала, что я либо разревусь, либо начну все крушить. Глубоко вздохнув, на одном дыхание, еле шевеля губами, я стала произносить:

Разбитым светом ночь казалась, Во тьме скрывались все черты, И только тень его, как малость, Пленяла душу и мечты. Тот голос звал меня в пучины, Он пел о таинстве сердец, Не знаю настоящей я причины, Не знаю, кто тот сладостный певец. Он дал мне крылья музыки забытой, И ночь казалась ярче дня, Вновь голос прозвучал во тьме великой, Пронзенный откликом огня. Его лица я никогда не представляла, Казалось, нет его родней. Пусть никогда его лица не знала, Любила с каждым днем сильней… Он был мне послан, как награда, За раны от упреков и обид, Был очень добр, души он стал отрадой, Мне был не важен его вид. Считала бестелесным и незримым духом, Который не показывал лица, Я не хотела верить глупым слухам, Ведь, он же был посланником отца. Дыханье учащалось с каждым звуком, Не веря истинным словам, В его мечтах была не просто другом… Зачем я верила его речам? Все оказалось проще, чем мечталось, Реальность вдруг открылась предо мной. Но пытка темнотой не прекращалась, Как будто все предсказано судьбой. Не ангел мне явился в час полночный, Не дух мне пел при свете свеч, Втянул меня сей круг порочный, Его глаза пронзали словно меч… Куда бежать? Где мне скрываться? Я так боюсь тот взор немой, Боюсь я зеркала касаться, Открывший путь мне в мир другой. Он дал мне крылья музыки великой, И ночь казалась ярче дня… И стану я теперь незримой В погасшем отклике огня.

Теперь я на темной стороне луны, Аннет. — Кристина… Боже, как я раньше не замечала, насколько ты страдаешь! Сегодня всё решиться. Будь сильной, прошу тебя! Я коротко кивнула, глотая слезы. — Все закончится сегодня. Не верю… Я не верю, что больше никогда не увижу его… Не прикоснусь к нему, не увижу блеска глаз, не услышу его голос. Зачем меня переместили сюда? — Чтобы спасти твою душу. Ты бы не нашла счастья в своем мире, потому что груз прошлого тянулся за тобой. Поверь, Надин не желает тебе зла. Она любит тебя, иначе, она бы не стала добровольно лишать себя покоя. — А ты? Ты нашла счастье? — я казалась маленьким ребенком, желавшим узнать, что такое загадочное «счастье» и где его искать. — Да. И больше его не упущу, — она взяла меня за руку.- Тебе пора. Время на исходе. До полуночи ты должна сказать Раулю, что любишь его всем сердцем и хочешь быть только с ним. Или Эрику… Я помню твою просьбу, я всё сделаю. — Спасибо. Только будь аккуратна — полиция не будет сидеть на месте. Я не знаю, как пересекусь с Эриком, и в какой момент он появится. Но я знаю, где он будет после всего, поэтому туда и направлюсь. И еще — помни про Рауля. — Обижаешь, — игриво надула губки Аннет, — я все помню, а если что-то и забуду или неординарная ситуация — что-нибудь придумаю. — Аннет, пусть это будет у тебя, — я протянула её медальон с розой, — как память обо мне. Пожалуйста, возьми его… Для меня это очень важно. — Кристин, это так трогательно… — она смахнула слезинку.- Я буду хранить его, обещаю. И когда мы встретимся, я тебе его отдам. — После всего… что случится сегодня, где мы пересечемся с тобой? Ну, чтобы я переоделась. И попрощалась… — Я сама тебя найду. Пойдем. Твоя судьба ждет тебя. Мое последнее выступление началось. Все шло, как по маслу, но Призрак Оперы никак себя не проявлял. Рауль и директора напряженно ждали, что же будет дальше, полиция, оцепившая здание Оперы, внимательно вглядывалась в каждого зрителя, пытаясь определить среди толпы свою добычу. А я… Я забыла обо всем на свете, играя служанку Аминту, влюбленную в Пассарино. Моя душа жила своей жизнью, воскресая и падая в пропасть вновь и вновь. И вот, последний акт, самая важная сцена. Перед зрителями на сцене колонны подпирают свод, в глубине задернут полог алькова (что-то вроде маленькой комнаты), за столом пируют воры, мошенники, головорезы, падшие женщины. Они поют, прославляя «величие Дон Жуана», а Карлотта, играющая хозяйку таверны Маху, раззадоривает разгоряченную вином и женщинами публику. На сцене показано, как Дон Жуан, в исполнении Пьянджи, обсуждает со своим слугой Пассарино план обольщения служанки Аминты, которую играю я. Дон Жуан хочет поменяться одеждой с Пассарино, чтобы Аминта перепутала их. В решительный момент слуга вернется, выдавая себя за хозяина, и лже-Пассарино увлечет Аминту в альков, и той некуда будет деваться. Тем самым, птичка окажется в сетях, служанке придется сдаться обольстителю. Дон Жуан надевает на себя балахон слуги с глухим капюшоном, полностью скрывающим лицо, и прячется за пологом. Теперь мой выход. Игриво, я выбегаю на сцену и начинаю петь о своей любви. Потом сажусь на скамейку возле стола и беру с блюда яблоко. Символично, не правда ли? Грех и яблоко так близки друг к другу… Как и я к своему греху… Пассарино получает приказ хозяина уйти. Из-за портьер появляется Дон Жуан и подходит ко мне, прихватив по пути со стола кубок с вином. Он начинает петь про то, что меня привело желание, так давно томившееся во мне, но которое так и не было высказано. Услышав его голос, я испугано вскакиваю со скамейки, не зная, как быть дальше. Решение принято, выбор сделан, смысла пугаться нет… Резко вскочив, я прохожу на середину сцены, вытерев яблоко о свою юбку. Я смотрю неотрывно на фигуру в черном плаще, поигрывая яблоком. Он поет, что пути назад нет, если пришла, то, значит, уже решилась на этот шаг и нужно подчиниться судьбе. Вот мой искуситель подходит ко мне, мягко забирает яблоко из моих рук, как только я собираюсь надкусить его, и предлагает отпить из кубка с вином. Удивительно, Убальдо даже пока ни разу не сфальшивил… Речи Дон Жуана полны неги, и я, подчиняясь ему, отпиваю из кубка, внимая только сладкому пению. Он начинает ненавязчиво тянуть меня к входу в альков, торопливо форсируя события, но я игриво вырываюсь из его объятий и сажусь на скамейку. Дон Жуан поет, что страсть должна обуздать нашу скромность, что пора открыть все карты, невзирая на сомнения. Любовь должна иметь продолжение, нужно лишь позволить своим мечтам стать реальностью, раскрыть свою душу пьянящему чувству. Пусть вино сделает свое дело, пусть желание сломит неприступные оковы робости и стыда. Искушение так велико, не пора ли ему поддаться, отринув от своих устаревших убеждений? Он садится рядом со мной, пытаясь прикоснуться к моей шее. Пальцы скользят по коже, нежно щекоча шею, голос Дон Жуана становится все чарующеё и глубже. Его манящие речи подтверждаются нежными прикосновениями: вот он нежно обнимает меня за талию одной рукой, другая в это время начинает гладить мои волосы, но потом опускается ниже, страстно касается плеча, и вот, уже тянется к глубокому декольте. В порыве истомы, я приближаю свое лицо ближе к капюшону своего соблазнителя, но он в спешке испугано отворачивается. Странно… Почему Пьянджи не поступает так, как прописано в роли? Может, опять что-то напутал? Я встаю со скамьи и отбегаю от него, в нерешительности от его поступка и, по роли, из-за его настойчивых прикосновений. Аминта продолжает свою игру с возлюбленным, как и я, продолжаю делать вид, что всё в порядке. Звон моего дрожащего голоса выводит из оцепенения публику, наблюдавшую за нами. Опасливо звучавший в начале, мой голос начинает овладевать моим разумом, и я поддаюсь желанию, бушующему у меня в груди. Я настолько влилась в роль, что мне начинается казаться, что передо мной не просто актер, следующий своему тексту и играющий поставленную перед ним роль. Передо мной искуситель, человек, чувства которого превыше моральных качеств, тот, в чьих жилах яд греха, а в венах несется пламя, разжигающее самые опасные мечты и желания. Что-то есть в этом всем манящее, притягивающее и чарующее. Как он прекрасен, как влечет к себе его манеры и голос… Нега окутывает мое тело, заставляя петь все более призывно на предложение Дон Жуана. Я вижу не Пьянджи в роли Дон Жуана, а совершенно другого человека, склоняющего меня к преступлению и… к блаженству. Соблазн так велик, а грань так зыбка… Перейдя эту грань, нельзя вернуться назад. Почему в этот момент я думаю о том, чье имя заставляет леденеть мою кровь и заставляет так сильно стучать сердце в груди? Почему я вспоминаю тот неистовый взгляд, что заставляет меня преклоняться перед его, чуждой для меня, силой? Дыхание перехватывает переполняющие чувства, есть только я и он в этом водовороте желания. Я уверяю фигуру в плаще, что действительно знаю, зачем пришла сюда, и я готова броситься в омут с головой, поверить в правдивость его слов и чувств. Слова уже бессильны и только поступки решают все. Так пусть мой поступок откроет нас все грани любви! Моя речь полна томления и любви, я уверяла его в том, что больше не сомневаюсь, правильно делаю или нет. Все уже решено, и смятение уже не имеет значение, теперь я лишь жду, когда мы станем едины. Я пришла сюда, потому что решилась, пути назад нет, точка не возврата пройдена… Подойдя к нему, я осторожно пытаюсь дотронуться до его рук, заверяя, что душа полна им, что пора заставить быстрее течь кровь по моим венам, что я хочу ускорить пляску нашей любви, стать одним целым с ним, слиться в безумном грехе, забыв обо всем. Он боится обернуться, чтобы не спугнуть меня и не прервать мою пламенную речь. Сколько еще ждать того, что уже суждено судьбой? Терпение должно быть вознаграждено чувством, страстью. Это не похоть, это настоящее проявление того, что наши души были рождены друг для друга, что наши тела воплощение наших желаний, наших потаенный фантазий. Я касаюсь его рук, почему-то совершенно холодных, вот уже все ближе к нему и ближе, сладко убеждая в своем решение, наши пальцы переплетаются, обходя все запреты, придуманные нами же. Нежные женские и сильные мужские руки сжимают друг друга все сильнеё, боясь упустить сей сладостный миг единения, упустить миг, когда граница между «до» и «после» почти размыта. Я все больше обнимаю его, и нежно нашептываю, что действительно люблю и не хочу отпустить его от себя, и Пьянджи охватывает дрожь, он сильнее сжимает мои пальцы, не в силах сдержать свой порыв… что меня еще больше удивляет. Неужели мы с ним так вошли в роль, что забыли обо всем на свете? Какой-то он другой в последнем акте… Так замечательно играет, просто слов нет. В какой-то момент, даже страшно становится от его игры. Я вскидываю глаза на ложу, где сидит Рауль, и вижу его совершенно бледное лицо, с которого он вытирает пот трясущейся рукой. Виконту сложно дышать, он пытается оттянуть ворот, чтобы отдышаться. Мне кажется или он поверил в то, что творится на сцене? Но вот я опять возвращаюсь к представлению, невзирая на расстроенного и осунувшегося Рауля. Нет больше времени для нас с Дон Жуаном, всё едино и пора завершить вихрь слов. Вот я наклоняюсь к нему, чтобы прикоснуться щекой к его лицу, почувствовать сквозь ткань жар его кожи, и крепко сжать в объятиях, чтобы согреться от его пыла. Но тут щекой я ощущаю… Только не это… Я ощущаю маску под капюшоном! Удивленно вскрикивая, я пытаюсь вырваться и убежать, но он цепко хватает меня за руку и сжимает её так, что у него белеют костяшки пальцев. Мы продолжаем петь, но теперь я уже не очаровываю, а испугано взираю на него. Эрик поет о том, что пути назад, все мосты сожжены, и раз я пришла, то решилась. Теперь выбор сделан и мне остается лишь подчиниться ему… Он тянет меня на середину сцены, не позволяя убежать за кулисы. Боже, неужели я попалась в его сети, неужели все сводилось лишь к одному обольщению? Как он мог пойти на это? Как мог так долго скрывать свое истинное отношение ко мне? Он крепко держит мои руки, я не могу вырваться и убежать, и, когда он так близок к успеху, уже ничто не может его остановить. Но вот он теряет бдительность, увидев мои испуганные глаза, и я успею вырваться из сильных объятий. Что я ему говорила… Что подумает Рауль, увидев, кто на самом деле поет со мной… Темная тень приближается ко мне и вот, его лицо, скрытое под капюшоном, почти вплотную рядом с моим лицом. Он заканчивает петь, и я понимаю, что у меня больше нет пути назад, что я в ловушке. Он контролирует ситуацию… Я решаюсь на самый отважный поступок за все это время — срываю с него капюшон. Тень от неожиданности выкрикивает последние слова арии, зло смотря на меня. Я в нерешительности смотрю на него, не зная, как поступить дальше, а Эрик, не ожидавший от меня такого поступка, молниеносно отбегает в темную часть сцены, поворачивая ко мне спиной. Улучив момент, я устремляюсь к кулисам, чтобы убежать из этого ада, и вижу… торчащие ноги в щегольских туфлях Дон Жуана… Ноги Пьянджи… Тошнота комом подкатывает к горлу, и я пячусь от кулис в центр сцены, и испуганно поворачиваюсь в сторону Эрика. Что сделал Эрик с Пьянджи? Неужели… Нет, только не это! Нет, он не мог, он же обещал… Мой Эрик обещал… Или только всё слова, чтобы заполучить моё душу или… только моё тело? Эрик нерешительно подходит ко мне, с надеждой в глазах, и поет о том, что просить избавить меня от гнетущего его одиночества, раздирающего душу, что хочет разделить со мной любовь и жизнь… Он берет мою руку с кольцом и нежно прижимает к своему сердцу…

«Так скажи, что будешь лишь со мною, Одиночеству придет конец…»

«Он мерт…!» — сдавленный крик Карлотты послышался из-за кулис, но он резко обрывается — видимо кто-то зажал певице рот. Слезы скатываются по щекам, а мои губы шепчут: «Предатель». Вот его настоящее лицо… Монстр, что постоянно врал мне и обманывал. Так вот каково было его желание — уложить меня в постель! Как все просто и обидно… И как больно осознавать это именно сейчас, когда я действительно решилась и все мосты горят… Нет, не горят, полыхают, все надежды разбиваются на мелкие куски, нет, осколки… Убийца… безжалостный, расчетливый убийца, который не останавливают ни моральные принципы, ни закон. Почему, почему это все происходит со мной?

«Так позволь мне рядом быть с тобою, Никогда тебя не отпущу, Кристин, об этом я прошу».

И в этот момент я срываю маску с этого бесчестного лица!