Песнь Серафима

      Кадзуха сидел у излюбленного места, под кроваво-красным кленом. Ветра обдували лицо, вили узоры смрада прямо под носом, но за столько лет демон уже успел привыкнуть к этому практически удушающему запаху, который по началу сводил с ума. Каэдехара сидел и смотрел куда-то вдаль, за обрубленные клыки скал. Ему удалось узнать, что виновником подобного ландшафта был Барбатос, который в безумии голода разрушал одни горы за другими, и, в конце концов, во всем аду уцелело лишь два места: гора наказаний и гора заблудших душ. Лишь от представления, как знакомый, практически невинный по сравнению с другими паренек раз за разом кричит, разрываемый голодом уныния, Кадзуха почувствовал в себе нечто странное.       Нет, то, о чем он думал сейчас, вовсе не касалось новых знакомых, появившихся за несколько адских тысячелетий, не касалось далеких горизонтов, освещаемых неизменным алым закатом, даже тихий шелест листьев не вдохновлял на какое-то очередное бессмысленное хокку. Нет, все это стало настолько неважным. Душа внутри демона продолжала пульсировать, не успокаивалась ни на миг, разрывала привычное спокойствие на кусочки, разбрасывала сырой плотью по всем сторонам, оставляла лишь обнажившиеся кости, и те трещали от желания прикоснуться. Каэдэхара понимал, что будет тяжело видеть Скарамуччу, будет тяжело осознавать, что он не помнит ничего из того, через что они прошли, что он больше не тот саркастичный, грубый, но при этом до забавного милый демон. — Неужели ты нашел его? Мой дорогой друг, я чувствую волнение твоей души, — прошелестело кленовое дерево. — Не играй с этим, друг мой. Сейчас он человек. Твои оковы могут треснуть, и тогда гора наказаний раскроет свои объятья перед тобой, — оно помедлило. — Или нет? Как думаешь?       Кадзуха практически ощущал эти смешки, с которыми над ним издевались. Демон точно знал, что с ним будет, ведь по его словам тот стоял тут едва ли не с самого сотворения ада, и в каждом его слове проскальзывала эта завеса тайны, которую в данную минуту Каэдэхара не был способен выдерживать.       Его глаза потемнели, но едва рука коснулась рукояти меча, как клен зашелестел вновь: — Твоя любовь не удерживаема оковами. Она защищена так плотно, что едва ли кому-то хватит сил разорвать ваши слитые души. Не злись понапрасну, генерал Вельзевул, я лишь старое тысячелетнее древо, — несмотря на слова, прошептанные листвой, интонация все равно сквозила высокомерием и принижением сил гостя кровавого озера.       Выдохнув, Кадзуха убрал руку от катаны и сильнее облокотился на жесткую, практически черную кору. — «Что ты собрался делать дальше? — спросила Кусари в голове. — Я все еще хочу, чтобы ты отпустил его и дал прожить эту жизнь так, как ему предназначено». — Кусари, я не могу, — выдохнул парень, опуская голову к сырой земле и убирая рукой пряди, упавшие на лицо. — Я сделаю его ангелом и помогу упасть с небес. Другого пути для меня больше нет. — Вельзевул, демон чревоугодия. Ты жаден и ненасытен, действительно заслуживаешь этого звания, — довольно посмеялся клен, но после затих, и ветер, круживший вокруг него, издал звук, похожий на вздох. — Значит и тебе суждено быть изничтоженным собственным грехом. — «Баал не спустит тебе это с рук, ты должен понимать, что своими действиями обрекаешь ад на войну и призыв всадников апокалипсиса», — заметила ведьма, но Каэдэхара лишь улыбнулся, поднимаясь со своего места. — Когда ты стала такой? Роща на склоне горы. Как будто гора перехвачена поясом для меча. Ад на тебя повлиял сильнее, чем на меня. — «На тебя повлиял не ад, а Моракс с Барбатосом. Сколько можно сочинять стихи вместо нормального ответа?» — недовольный голос заставил парня усмехнуться.       Он достал из-за пояса старую табличку, чуть треснувшую в одном углу. На ней был выведен иероглиф тени, резные края украшались витиеватой резьбой, а темно-фиолетовая кисточка на конце, потрепанная временем, покачивалась в такт проносившемуся по округе ветру.       «Я все равно верну тебя домой», — подумал про себя демон, еще раз уверяя себя в том, что подпространство теней, где существовал дом Эребоса, не должно было пустовать. Он не войдет туда, пока не вернет ему этот подарок.       Для демона, который получил звание генерала, появляться в мире людей без причины уже было не лучшим решением. Но, даже понимая это, Кадзуха шел вперед по дороге, которая вела его в сторону школы. Ему не составило труда попросту проследить за одним из опаздывающих учеников, одетом в ту же форму, которая была на Скарамучче, но подходить слишком близко демон все же не спешил. — «Что ты собираешься делать?» — Поговорить с его ангелом, — спокойно ответил на вопрос Кусари Кадзуха и облокотился о стену ближайшего дома.       Он мог догадаться о том, что действительно сильно напугал Куникудзуси, чтобы тот рассказал о такой встрече своему проводнику, и вряд ли теперь, когда округа вновь начала наполняться давящей энергией, это уйдет от глаз как ангела, так и демона. Но вопросом оставалось лишь то, кто первый явится к его источнику.       Следя за тем, как призраки, фантомы и редкие демоны начали пропадать с улицы, освещенной солнечным светом, Каэдэхара ощутил внутри какую-то странную тревогу. Раньше ему приходилось выживать, встречаясь с этими существами, но теперь они бежали от него, едва замечали присутствие. Жизнь стала такой скучной, такой обыденной, изо дня в день одно и тоже. — «Кадзуха, ангел идет», — заметила ведьма, отвлекая парня от его не лучших мыслей.       Чуть зайдя в тени домов, чтобы его не заметили сразу, Каэдэхара, выглянул из-за угла, замечая девушку, которая сжимала ладони в кулаки, осматривалась по сторонам и продолжала идти вперед, явно намереваясь сразу же напасть. Вот только демон обомлел, стоило ей только подойти ближе. — Кусари, это же... Разве она не умерла? — спросил демон, не веря своим глазам. — «Это может быть не истинное обличие, не забывай», — напомнила девушка, вот только... — Кадзуха! Это правда ты?! Выходи! — воскликнул ангел.       Барбара перемещалась взглядом от одного дома к другому. Находясь на пустынной улице, где даже лишние шорохи казались намеком на пребывание там нечистой силы, она все еще сомневалась в том, что ожидала увидеть именно того странного паренька из церкви. С одной стороны в груди ангела разрасталось всепоглощающая радость за то, что с бывшим одноклассником все было в порядке, но с другой — он стал демоном. Тем, кого она должна была убить, лишь бы не допустить лишнего участия в жатве.       Тяжело сглотнув, Пегг прошла дальше. Странно. Это ощущение было сложно сравнить хоть с чем-нибудь. Она чувствовала, будто у ее горла держали острейшее лезвие. И если ангел, специально обученный для встречи с демонами и их силами, так сильно трясся от энергии, то что же ощущал ее подопечный? Это едва ли мог быть Кадзуха. Он не мог вырасти так сильно за такой короткий период и не мог оказаться настолько сильным. Более того, неужели, если это был он, Кадзуха не понимал, что Куникудзуси просто не вынес бы встречи с ним? Барбара не могла не думать о том, а имела ли достаточно навыков, чтобы тягаться с этим неизвестным?       Взгляд ангела остановился на промежутке меж домов. Там, в тенях, было что-то. Именно то, чего стоило опасаться и с чем нужно было разобраться как можно быстрее. Глубоко вздохнув, Барбара скинула с себя оболочку, удерживающую ее силы, и расправила белоснежные крылья, подлетая на них к теням, но в тот же момент почувствовала на своей груди ладонь. — Так... Это и правда ты, — выдохнул Кадзуха, оставляя на девушке кровавую печать, обжегшую и его ладонь.       Кожа на месте соприкосновения с ангельским телом начала идти болезненными волдырями, мясо начало плавиться вслед за ними, но Каэдэхара даже не обратил на это внимания. — «Наблюдатель со стороны ада тоже идет сюда», — заметила ведьма.       Демон быстро осмотрел обездвиженную девушку и прикоснулся окровавленной ладонью, на которой только-только начала срастаться кожа, к оковам, спавшим с рук и обернувшимися куклой.       Велением своего хозяина Кусари подхватила на руки Барбару и прочертила ногой круг, в который встал и Каэдэхара. — Перенеси нас к своей могиле, — скомандовал демон, и окружение тотчас сменилось на обреченную серость.       Серые тучи, обрамляющие небосвод. Пики католической церкви, возвышающиеся и рвущие собой пространство, теперь не были тем, что вызывало трепет. Нет. Это место больше не могло зваться святым местом. Ветхий кирпич кое-где обнажал скелет до селе пусть мрачного, но величественного места. Окна, разбитые на сотни осколков, обдувались ветрами со стороны моря. В зеленой траве, так спокойно колышущейся, практически танцующей под песнь заброшенного здания, лежали обнаженные трупы, кости: детские, взрослые, старческие — все были убиты. Безвозвратно и до самого конца. Их души тлели в адском пламени, проходили через чистилище, а Кадзуха ступил на один из черепов, разламывая тот, вовсе не замечая.       И хотя Пегг не могла двигаться, но прекрасно видела то, что произошло с ее родным домом. Страх, гнев, неверие — все то, что ангелам чувствовать не положено, заполнило грудь, заставляя пытаться сорвать с себя эту проклятую метку демона. Впрочем, тот и сам не собирался оставлять ее на месте, вновь касаясь кровавого витиеватого рисунка, впитывая в себя его капли. — Что... Что здесь произошло? Кадзуха, что это?! — воскликнула Барбара, замирая.       На секунду Каэдэхара подумал о том, что ему стоило взять с собой какой-нибудь нашатырь. А в прочем... Лицо ангела в этот момент его даже позабавило, и демон не смог сдержать улыбки, полностью противоречащей его следующим словам: — Рай не прощает оплошностей, — выдохнул он, рассматривая какой-то цветочек, проросший прямо в земле, собравшейся внутри черепной коробки одного из святых братьев. — Кого ты пытаешься обмануть, демон? Рай ни за что бы не стал причинять боль собственным детям, послушникам, восхваляющим Бога единого нашего! — продолжала повышать тон девушка, совершенно не принимая спокойствия, с коим Кадзуха присел на корточки, подставил под подбородок ладонь и продолжил рассматривать все еще не до конца раскрывшийся желтый бутон. — Можешь не верить мне, это твое дело, — вздохнул он, понимая то, что переубеждать девушку не имело никакого смысла. — Зачем ты меня сюда привел? И что тебе нужно? — спросила она, складывая руки на груди.       Внутри все еще било негодование, смешанное со странным предчувствием. Барбара действительно не понимала того, зачем Каэдэхаре понадобился его бывший демон, к тому же потерявший себя, изгнанный из ада, ставший человеком. Это было в крайней степени нелогично, тем более для бесчувственных адских созданий. — Я хочу сделать Куникудзуси ангелом, — без какой-либо утайки ответил демон, поднимаясь на ноги и укладывая правую ладонь на меч.       Свист ветра, прошедшего через заброшенное здание церкви, коснулся слуха ангела. Она замерла, забывая, как дышать. Рука сама с силой сжала легкое платье в районе живота. Сколько бы времени ни прошло, но предательство, собственную смерть девушка будет помнить. Этот невыносимый холод лезвия, боль, осознание, уходящее в омут темноты. И теперь... Она смотрела на того, кто собирался сделать все то же самое, оставить этот след на душе и в воспоминаниях Куникудзуси. Он стал человеком, оказался полностью очищен, тогда в чем был смысл тревожить его переродившуюся душу? — Я не допущу этого. Ты не убьешь его, пока я нахожусь рядом, — прикрыв глаза, ответила Барбара.       В ее руках возникла раскрытая книга, испещренная золотом узоров, мерцанием светлого голубого цвета, картой ночного неба. Страницы начали переворачиваться с шелестом воды, и девушка выставила вперед руку, подлетая выше. — Да постигнет тебя кара Божья. Каэдэхара Кадзуха, ты больше не тот человек, которого я знала. В тебе не осталось и частички света. За это я совершу над тобой ангельское возмездие! — практически пропела своим мягким голосом Барабара, откровенно не понимая того спокойствия, с которым смотрел на нее демон.       Кадзуха стоял молча. Он больше не улыбался, не шевелился. Лишь подолы шорт и рукавов вторили напряжению и ветру, разносящим по округе преддверие битвы. Его пальцы чуть сильнее сжали рукоять меча в готовности отбить удар. — Барбара, я не собираюсь скрещивать с тобой клинки, — прикрыв глаза, выдохнул демон и опустил руки, но, бросив на нее взгляд, добавил: — Ты умрешь в этом сражении.       Не ясно, от всполоха молнии и грома на горизонте или же от налетевшего порыва ветра, в котором чувствовался запах силы оппонента, смешанного с кровью всех тех, кого он успел лишить жизни, но ангел ощутила тремор во всем теле. Она и правда умрет. В этом можно было не сомневаться. Но даже если так, Барбара не могла позволить убить ни в чем не повинного человека, к тому же лишь для его становления ангелом. — Если я убью его, рай выиграет... Разве эта сделка не заслуживает рассмотрения с твоей стороны? — улыбнулся Кадзуха, замечая дрогнувшие пальцы девушки. — Я, как божий посланник, ни за что не опущусь до подобной гнусности! — А остальные согласятся с тобой? — продолжал вести свою беседу демон. — Ладанка льет аромат. Сколько неявного очарования в девушке глухонемой, — немного грустно усмехнулся он, опускаясь с легким вздохом на землю и поднимая голову к собеседнице, так и зависшей в воздухе.       Практически задыхаясь в возмущении от прочитанного Каэдэхарой стихотворения, Барбара заметила, что испытала уже больше дозволенного. Нужно было сходить на исповедь в какую-либо из церквей, помолиться и окропить себя святой водой, но это все позже. Ангел чувствовала, что стоит ей отвернуться, как демон тут же навредит ее мессии. — Я вижу, ты не в настроении из-за моих слов? Тогда что скажешь насчет небольшой сделки? — Я не опущусь до заключения сделки с демоном, — тут же воспротивилась она.       Кадзуха на это мог лишь вздохнуть. Он почувствовал, что действительно устал говорить с Барбарой и убеждать ее. Кроме того ветер становился все более холодным, а запах приближающейся грозы заставлял понять, что и мокнуть демон так же сильно не хотел. — «Мы с ней не договоримся. Оставь ее в покое. К тому же зачем нужна вся эта сделка? Если собрался убить Эребоса, то убей. Едва ли кто-то сможет тебя остановить», — заметила ведьма, но вот в одном она очень сильно ошибалась.       Кадзуха чувствовал, что ему нужно было время. Время рядом со Скарамуччей, чтобы он смог вспомнить его присутствие рядом с собой, чтобы он мог насладиться этим в полной мере. Ведь... В момент, когда он отнимет жизнь его оболочки, душа вознесется в рай, где бывший демон станет ангелом. Сколько в таком случае еще придется ждать, сколько потратить сил и ловкости, чтобы вновь встретиться? От одной мысли об этом душу Каэдэхары охватывала невыносимая тоска. Ему нужна была эта сделка, как человеку воздух. — Я могу заключить с тобой сделку не как демон, а как человек. Я не буду убивать его, если того не потребует ситуация. Если рай выиграет, после смерти от старости или от чего-то другого Куникудзуси будет благословлен на становление ангелом, разве не так?       Конечно, Кадзуха хитрил. В этой пустоши прошедших событий, в этом месте, которое раньше было домом и для него, и для Барбары, лишь он научился тому, что люди по своей натуре не бывают чисты. Он все равно убьет Скарамуччу. Убьет, потому что не сможет ждать больше. Заключить подобную сделку, как демону, — и вот он окажется связан оковами договора, но Пегг явно не прочувствовала это до конца. — Если ты так говоришь... — чуть более расслабленно вздохнула она, убирая свое оружие и спускаясь на землю, подходя ближе к парню. — Тогда что тебе нужно от меня? — Не препятствуй мне, когда я пытаюсь заговорить с ним. Это все, чего я прошу. И... — Кадзуха поднялся с земли, рассматривая Барбару куда более внимательно. — Я буду защищать его, пока ты находишься неясно где.       Заметив как нервно дернулась девушка, Каэдэхара вздохнул, складывая руки на груди. Рай точно что-то замышлял. Почему ангел не находилась со своим свидетелем постоянно? Что могло быть важнее этого? Она бы появилась еще в первую их встречу, если бы только не это пустое пятно на картине из пазлов. — Хорошо. Я поверю тебе. Буду... Буду надеяться на твою помощь, — явно через себя произнесла Пегг, сгибаясь в поклоне.       Выпрямившись с тяжелым вздохом, единственное, что она смогла сейчас увидеть, — это всю ту же легкую улыбку на лице у Каэдэхары. Он перестал напоминать демона. Просто стал все тем же отстраненным пареньком из церковного приюта, которого все обходили стороной. — Но позволь спросить, зачем тебе делать из него ангела? Ты ведь понимаешь важность жатвы, и ты готов так просто отдать нам победу? Кадзуха, какую игру ты ведешь? — спросила Барбара, но лицо демона осталось практически без изменений. Разве что улыбка стала мягче, отчего-то тоскливее и глубже. Стала такой, словно наполнилась чувствами, вовсе несвойственными для адских созданий. — Я просто не хочу смотреть на то, как он умирает вновь и вновь, перерождается, живет. Это не его истинная суть, и так не должно быть.       Девушка раскрыла глаза в непонимании. Такой ход мыслей она не могла ни принять, ни понять и не собиралась этого делать. Каждая душа имела право на безграничные жизни, перерождения, очищения. И ангел отстоит душу своего мессии. В конце концов Кадзуха уже пообещал, что не тронет Куникудзуси до его человеческой смерти, если рай победит в этом сражении. Переживать больше меры не стоило.       Вздохнув и подавив в себе неприятное ощущение того, что пришлось связаться с демоном, Пегг прикрыла глаза, обдумывая, что теперь ей нужно было писать в докладном листе. Ей точно нельзя упоминать о договоре с демоном. Более того, а не отразится ли он на весах?       Голова начала идти кругом, и, если бы не тяжелая волна мурашек, прокатившаяся по телу ангела, Барбара бы еще долго молча стояла на этом кладбище неотпетых трупов. — Кадзуха, он снова кого-то встретил... — не успела девушка договорить, как демон уже пропал с ее глаз. — Ради Всевышнего, Каэдэхара!       Сквозь пространство воздуха и окружения демон достаточно быстро смог отыскать то место, в котором находился школьник. Вот только стоило открыть глаза в комнате, которая была освещена лишь одной лампой на потолке, увидеть большой скелет и услышать до боли напуганный голос, вычитывающий молитвы... Вельзевул начал чувствовать охвативший его гнев и страх за человека. Новый приток эмоций практически разъедал все внутри, обжигал словно кислотой.       Разломив скелет на мелкие части одним взмахом меча, вернувшегося в ножны менее чем за секунду, Кадзуха взял в ладони душу демона. Это все еще оставалось настоящим испытанием: смотреть на это мерцание без оболочки, практически чувствовать на языке теплый вкус, желать насытиться больше и быстрее. — С... Стой! — воскликнул Сумирэ, но едва ли мог успеть.       Постоянный голод, желание поглощать больше — со временем это стало слишком привычным. Кадзухе более не требовались какие бы то ни было печати, но даже сейчас после легкого насыщения глаза зацепились за еще одну душу, находящуюся в этом месте.       И новая эмоция, вернувшаяся вслед за трепетом, силой забытых чувств.       Каэдэхара опустил глаза к полу, ощущая настоящее отвращение к самому себе. — Прости, я не мог допустить, чтобы кто-то узнал о моем появлении здесь.       Упустив последующие слова Куникудзуси, наполненные страхом к нему, демон подошел ближе. Еще в первую их встречу он успел заметить, что с его душой что-то было не так, но теперь в полной мере мог различить тонкие демонические оковы, плотность, оболочку, испещренную шрамами от того, за что бывшего генерала Эребоса лишили его поста и сослали в мир людей. — Странно, почему твоя душа все еще искажена? — спросил сам себя Кадзуха.       Разве жнецы чистилища не должны были вернуть все на свои места? И можно ли было назвать подобное полным очищением? Возможно, если бы ему только позволили, Каэдэхара мог бы вырвать душу из тела Сумирэ и осмотреть ее детальнее, вот только... Он сам не горел желанием это делать. Волны голода, подкрепленные чувствами, сбивали всякую выдержку внутри демона. — «Скорее всего чистилище поленилось исправлять это демоническое искусство Дотторе. Но это нам на руку. Возможно, если вернуть его на уровень сверхъестественного, он сможет все вспомнить». — Ты думаешь, это может сработать? Тогда еще есть шанс?       В груди Кадзухи снова разлилась волна тепла и надежды. Точно, все еще не было закончено. Он сможет вернуть себе того, кого полюбил так крепко и надолго. А для этого нужно было всего лишь отправить его в рай, а если это не поможет, то спустить в ад. — «Кадзуха, я все еще настаиваю на том, чтобы ты оставил его в покое. Еще ничего не ясно. Быть может, у него забрали все его воспоминания, но саму оболочку не смогли исправить. В таком случае ты можешь сделать только хуже. Прошу тебя, отпусти паренька». — Кусари, я говорил, я не могу этого сделать. Больше не могу... — вздохнул Каэдэхара внезапно чувствуя легкий удар в плечо. — Отойди... Отойди от меня, — проговорил парень, но в тот же миг демон увидел, как тот падает на пол.       Тревога затронула каждый нерв в теле, заставляя податься вперед в попытках поймать Куникудзуси. Что это было? Почему ему внезапно стало так плохо? — Ска... Куникудзуси, что с тобой? — обеспокоенно спросил он. — «Не трогай его! — воскликнул голос в голове, и Кадзуха дернулся, убирая от парня свои руки. — Теперь понятно, что с ним происходит, — вздохнула ведьма, и если бы она не была обычным голосом в голове, то точно сложила руки, выказывая свою мудрость. — Тебе ни в коем случае нельзя его касаться. Жнецы не убрали его воспоминания, а поставили на них печать. В результате чего от соприкосновения с тобой его душа начинает вспоминать все прожитые им тысячелетия. Подобного просто не может выдержать мозг. Кадзуха, как бы это смешно ни звучало, но он может умереть лишь от твоих к нему прикосновений. Хотя, возможно, это тебе только на руку?» — хмыкнула девушка.       Подобные известия полностью выбили землю из-под ног демона. Он отошел в сторону, съезжая спиной по стенке, о которую ударился. Он смотрел на то, как Скарамучча сжимает голову, жмурит глаза, из его носа течет кровь, а тело дрожит. Нет, даже если это и было на руку Каэдэхаре, он не хотел использовать настолько болезненный для парня метод. А ведь за несколько недель, или, может, месяцев, демон хотел просто оставаться рядом с ним, смотреть и наблюдать, узнать, как много осталось в Сумирэ от его предыдущего воплощения. — Неужели я даже прикоснуться не имею права? — спросил демон свой голос в голове, но дверь щелкнула.       Нельзя было, чтобы кто-то увидел его тут, и он взял себя в руки, вновь уходя от взглядов ниже в преисподнюю, ловя меж мирами ответ на свой вопрос: — «Не можешь».       Ударившись коленями о истоптанную сотнями копыт и ног дорогу, поймав на лице всполохи красного адского солнца, очертив взглядом кромку леса, росшего совсем рядом, Каэдэхара вздохнул, поднимаясь. Нельзя касаться, нельзя рассказывать о прошлом, можно лишь защищать и наблюдать. Все это только до момента, когда он убьет его. Терпеть не так долго. Ожиданию демон был научен, самоконтроль уже давно стал его неотъемлемой частью, но почему именно то, что касалось Эребоса, не давало покоя, тормошило не только чувства, но и огромный голод, сводящий с ума? — Господин Вельзевул! Господин Вельзевул! — донеслось с другого конца дороги, и Кадзуха обернулся, замечая знакомого слугу во дворце правительницы ада. — Вы так внезапно пропали! Госпожа просит вас прийти к ней с докладом по поиску сбежавшего узника! — Я понял. Скоро буду, — кивнул в ответ генерал, стараясь отбросить от себя невыносимое желание убить юного фавна и поглотить хотя бы его душу. — Я поел, поэтому мне нужно отлучиться на пару часов. — Ох, господин, я подготовлю вам место. Можете воспользоваться вот этой меткой, — юноша протянул в руки Каэдэхаре круглую монету. — Все будет готово через пару минут. Простите за столь длительное ожидание, — поклонившись, он щелкнул пальцами, пропадая из вида. — «И что мы скажем Баал? Ты ведь не ради Дотторе покинул праздник», — вдохнула Кусари, на что Кадзуха лишь покачал головой и зевнул. — Я что-нибудь придумаю.