Песнь Серафима

      Незавидная смерть незавидного человека — это все, что мог видеть Кадзуха после того, как съел душу демона. Едва ли хоть один житель ада мог похвастаться какой-то интересной историей. Все они, как один, несли в себе грехи, которые невозможно искупить одним лишь чистилищем или же адскими пытками. Все они останутся здесь до скончания веков.       Так и демонический скелет. Будучи гробовщиком на далеких землях Фонтейна, он расхищал могилы, продавал кости в научные центры Сумеру, зарабатывал грабежами и снимал с трупов украшения. Так и погиб от руки одного из родственников умершей девушки. Был застрелен из витого дуэльного пистолета, такого прекрасного и идеального, что Кадзуха посчитал подобное чистой удачей. Кто-то задыхался в помоях сточных вод, кто-то оказывался зарыт заживо, кто-то погибал от пыток, потому эта смерть оказалась достаточно чистой в его понимании. Но было одно но, то, что заставило взглянуть Вельзевула на это под другим углом: — Какая бесчестная смерть, а ведь ты всего лишь пытался выжить. Не волнуйся, я похороню твой труп по всем правилам. Будешь заказывать гроб? У меня есть большой выбор! — весело произнесла девушка, сидевшая на одной из могильных плит.       За муками тела, теряющего свою кровь, за напряженно сжавшимся комком нерв расхитителя могил, Каэдэхара смог разглядеть алые глаза девушки, ее легкую улыбку и тронутые гниением кончики пальцев. — Кто... Кто ты такая? Спаси меня... — едва смог произнести мужчина, тут же отхаркивая из горла сгусток крови. — О, уважаемый клиент, это вовсе не входит в наш перечень услуг! — посмеялась девушка, ярко улыбаясь. — Ты правда хочешь жить? — Конечно! Госпожа.. Спаси меня, спа... кха-кха-кха... — Тогда подпиши договор. Я сделаю из тебя прекрасного работника, — продолжала улыбаться она, протягивая в руки мужчины темный лист, на котором постепенно начали проявляться золотистые узоры письмен.       Кадзуха с тяжелым вздохом сел на кровати.       Комната, которую ему дали, пестрила убранствами. Вовсе не так, как его встречали изначально. Картины, обои с рисунками, выведенными сажей каким-то художником, несколько свечей, освещающих комнату своим спокойным светом. Гостевые помещения в замке повелительницы ада действительно заслуживали внимания, но сейчас Каэдэхара вовсе не хотел рассматривать место, придя в которое сразу же лег спать. — Кусари, все гораздо глубже, чем я мог себе представить, — прошептал генерал, присаживаясь на край мягкой кровати.       Он подставил под свой лоб ладонь, упираясь взглядом в пол. Что было делать и как справляться самому, он не имел ни малейшего понятия. Стоило ли расставить свои приоритеты и разобраться с тем, что творилось с этой жатвой, или же стоило разбираться со всем менее детально, но присматривать за Скарамуччей? Голова демона уже шла кругом от этого. Насколько же сейчас все было проще, если бы он смог услышать маты Эребоса, выслушать его мнение по этому поводу и по крайней мере не думать о том, что он в любой момент может вновь умереть, переродившись уже ангелом. — «Что ты увидел?» — Я съел не того демона. Следить за течением жатвы от ада... Как Баал могла отправить на битву всадника смерти? — «Похоже, что обеим сторонам стало плевать на соблюдение правил. Куда смотрит Бог? Но раз ты съел ее подчиненного, то значит...» — Да, она знает, что я вмешиваюсь в течение битвы.       Проснувшись, Куникудзуси заметил, что был уже не в школьном медпункте. Он лежал в чересчур светлом пространстве. Лампы, висящие на потолке, били по глазам так же, как и белый потолок со стенами. Руку неприятно сводило от чего-то странного.       Пытаясь хотя бы чуть-чуть привести мысли в порядок, Сумирэ повернул голову в сторону, замечая, что рядом с кроватью стоял медицинский штатив. На нем висел полупрозрачный пакет с синей наклейкой, а через трубку и иглу лекарство попадало прямо внутрь организма.       Пытаясь понять, что с ним происходило после того, как Барабара привела его в школьный медпункт, Куникудзуси обрывками начал вспоминать то, что через час его забрал отец и отвез в больницу. После этого парень не помнил, то ли он сразу же уснул, то ли ему вкололи успокоительное, но зачем? Зачем? Нет, ощущение иглы прямо в своей шее он помнил. Укол точно был.       Голова снова разразилась неприятным треском, заставляя присесть на койке и осмотреться по сторонам. Возле окна отдельной палаты стояли два фантома. Успев их испугаться, мессия отшатнулся в сторону, но те не повели даже минимальным клочком тени. Они стояли неподвижно, ничего не пытались сказать, не проявляли интереса, не поворачивались. Это немного успокаивало. Значит привычный мир пока что не собирался рушиться до самого основания, но чувство подвоха все еще продолжало преследовать по пятам.       В противоположном конце комнаты находилась небольшая тумбочка. На ней поблескивала цепочка, вновь оказавшаяся в отдельности от парня. Вот только на ней не хватало уже трех жемчужин, что значило, что вкололи успокоительное школьнику не просто так. Вот только, как бы ни старался, он не мог вспомнить того, что именно говорил и что делал.       Чуть дальше тумбочки — столик и диван. Диван, на котором спал отец Куникудзуси, растянувшись во весь рост. Его ноги свисали с подлокотников, одна рука чуть касалась стола, другая, за головой, уже должна была затечь от подобного местонахождения.       Сумирэ вздохнул про себя, еще раз осматриваясь в попытках найти то, что он еще не заметил. Мало ли какая дрянь сидела под кроватью или же на люстре, возможно, путалась в шторках у кровати. Продолжая проверять все места по очереди, парень опирался на штатив, издающий лязгующие звуки каждый раз, как он делал шаг вперед. Самому становилось дурно от этого, тогда что было говорить о мужчине, явно находящимся где-то между сном и реальностью. — Куни? Ты уже проснулся? — с зевком спросил Даичи, поднимаясь и присаживаясь на край дивана, привлекая на себя внимание сына. — Что ты делаешь?       Вероятно, для мужчины было странно видеть ребенка, обходящего всю палату по кругу, заглядывающего в каждый угол, а после подходящего к тумбочке. Вот только старший опередил школьника, забирая подвеску с крестиком в свои руки. — Отдай ее мне! — воскликнул Сумирэ в попытках вырвать из рук отца свой оберег. — Что происходит, Куникудзуси? Ты вступил в какую-то секту? Почему ты практически не спишь, падаешь в обмороки в школе, у тебя кровотечения из носа, а врач направил на МРТ? — мужчина обхватил плечи подростка, слегка его встряхивая. — Это все из-за этой штуки? — он покрутил в руках крестик, после чего спрятал его в задний карман рабочих брюк. — Пап, отдай мне ее, — выдохнул Куникудзуси, все же отходя на пару шагов в сторону. — Это мой оберег... — Оберег? — Даичи вздохнул, прикладывая ладонь к своему лбу, и зачесал пряди волос, выбившиеся из-под тонкого ободка обратно. — Я не отдам тебе его. Не после того, что ты устроил.       По телу парня прошлись мурашки. Обрывками, но он начал вспоминать, что, стоило лишь услышать в голове голос Барбары, твердящей про «помни субботний вечер», как его тело вновь наполнило проедающее желание читать проповеди. И жертвой его одержимости стали врачи, медсестры, медбратья — все, кто стоял поблизости. Но этого бы вряд ли хватило, чтобы медперсонал принял решение вколоть ему успокоительное, правда же? — Спрошу еще раз, расскажи мне на чистоту, это Миюки тебя надоумила сбегать каждое утро и вечер в церковь? — Нет, мама тут ни при чем, — выдохнул подросток, тяжело опускаясь обратно на свою койку. — Тогда кто? — тон мужчины стал до странного суровым, таким, от которого по телу проходилось еще большее напряжение, чем от встречи с демоном.       Сумирэ даже не помнил, когда в последний раз видел отца настолько серьезным. Этот человек вечно после работы садился играть в компьютерные игры, иногда звал за компанию, первым предлагал расслабиться и сходить куда-нибудь. Отец в принципе редко бывал настолько серьезным и кричал лишь тогда, когда его доводили до белого каления, потому сейчас Куникудзуси ощущал себя не на своем месте. Он не понимал, мог ли открыто рассказать кому-то о том, что с ним происходило. Он мог попытаться, но едва ли ему бы поверили. — Наверное... Это просто стресс от экзаменов, — в конце концов ответил Куникудзуси, ощущая себя до странного отвратительно.       В повисшем между отцом и сыном молчании можно было различить голоса докторов по ту сторону двери палаты, потрескивание ламп, гул машин, проезжающих по вечернему городу. Люди жили, возвращались к себе домой: к близким, к своим домашним животным— или же уходили в незыблемое одиночество. Так и должно было быть. Сумирэ тоже хотел вернуться домой без опасений, без волнений и постоянного страха за собственную жизнь. И все же, пока страдает только он, все в порядке. Если демоны, монстры и призраки видят лишь его, то это значило, что остальные могли жить спокойно. — Пап, отдай мне крестик, — попробовал еще раз попросить парень, отведя взгляд темных глаз в сторону. — Доктор скоро подойдет, — сразу же перевел тему Даичи, поднимаясь с места. - После осмотра мы поедем домой. Все в твоей жизни зависит лишь от тебя, не существует каких бы то ни было высших сил. Вместо того, чтобы молиться и тратить время на походы в церковь, лучше сыграй со своим отцом в какую-нибудь игру. Так тебе будет проще расслабиться.       На это Куникудзуси ничего не ответил, молчаливо дожидаясь того момента, как его осмотрят.       Как и предполагалось, с ним все было в полном порядке, не считая легкой нехватки витаминов и переутомления. На другое можно было и не рассчитывать, но все же Куникудзуси никак не мог не задуматься о том, почему его тело и, кажется, душа так сильно реагировали на присутствие незнакомого демона. Естественен был страх перед его удушающей силой, но почему стоило лишь коснуться, как голова разрывалась, открывалось кровотечение, а сердце билось настолько болезненно и быстро, словно хотело отдаться в руки светловолосому парню. — Ку-ни-ку-дзу-си... Ты меня вообще слушаешь? — спросил голос со стороны, пока парень не отводя взгляда наблюдал за входными воротами школы.       Пока что там было все в порядке, как и вчерашним днем. На удивление, четверг оказался даже чересчур спокойным, даже учитывая факт того, что отец так и не отдал подвеску с крестом. На долю секунды школьник уже подумал, что вокруг него так и будет нарастать буря, но, кажется, все пришло в какую-никакую норму. Разве что Фишль теперь обходила его за несколько метров, и, даже стоило им пересечься в коридоре, она вжималась в стену, пряча свои глаза. — Прости, о чем ты говорил? — с легкой улыбкой на губах Сумирэ повернулся к Томе, тут же натыкаясь на его недовольный взгляд.       Зло уперевшись щекой в кулак, светловолосый парень раздраженно выдохнул и прикрыл глаза. Его брови свелись к переносице, лишь сильнее показывая удрученность их хозяина. — Я говорил о том, что тебе нужно чаще ходить с нами в караоке или в развлекательные центры. Парни меня замучили вопросами, где ты пропадаешь, — он повторил свою фразу и вздохнул.       Куникудзуси повернул голову в сторону Барбары, словно надеясь на ее помощь, вот только девушка как ни в чем не бывало разговаривала с группой девушек. Такой посредственности настоящего ангела, спустившегося с небес ради битвы, можно было даже позавидовать. — О, ах-ах-ах, да ладно? Я-то думаю, почему в последнее время ты так часто вздыхаешь! — встрепенулся Тома, вызывая в Сумирэ лишь немой вопрос. — Неужели тебе нравится Барбара?! Да ладно?!       От громкости его восторженного голоса парень сначала чуть не оглох, затем онемел, а после и вовсе почувствовал раздражение, смешанное с нарастающим стыдом. Кажется, на него только что обернулся абсолютно весь класс, исключая разве что Фишль, она так и продолжала сверлить взглядом свою парту, слушая что-то, что ей говорила Сакура. — Что? Барбара, ты ведь тоже часто говоришь про него? Неужели вы встречаетесь? — тут же подхватила запал Томы одна из одноклассниц.       Единственный звук, который в данную секунду смог издать Куникудзуси, был что-то между «Э?» и «Что?», но школьников уже было не остановить. Даже пытаться не стоило, или же все-таки стоило? — Как давно? — Почему вы не рассказывали? — Кто-кто встречается? — А вы уже целовались?       «Что... Что происходит?» — спросил сам себя парень, но неожиданно тело само дернулось, подскакивая с места, а ладони ударили по столу с такой силой, что парень почувствовал, как кожу начало жечь.       Класс стих, не ожидая подобного поведения от всегда спокойного Сумирэ, притих даже Тома. Вот только не он один. Куникудзуси так же замолк. Кажется, на языке вертелось что-то неподобающее. Колкая фраза так и норовила слететь с языка, но парень удерживал ее всеми своими силами, уставившись на светлое дерево стола, покрытого тенями, отбрасываемыми пальцами. — Куникудзуси, с тобой все в порядке? — спросила Пегг, подходя ближе к мессии, который выглядел так, словно только что разделился на двое.       Она положила ладонь на плечо парня, позволяя почувствовать, как внутренний порыв успокаивается, а мысли возвращаются в норму. Но сердце продолжало гулко стучать, то сжимаясь от невыносимого жжения, то расслабляясь под теплом, передающимся от кончиков пальцев ангела. — Да ладно, я ведь просто шутил. Почему ты так резко отреагировал? — в замешательстве спросил Тома. — Простите, наверное, действительно просто устал, — выдохнул парень, возвращаясь на свое место.       Рассматривая темноволосую макушку Сумирэ, Барбара ощутила, что с ним все не было в таком сильном порядке, как должно было быть. Мысли начали судорожно вертеться в голове, и она бросила взгляд на свою соперницу, которая рассматривала происходящее с крайне довольной улыбкой, отвлекаясь от науськивания Фишль. Та так же бросила ответный взгляд на ангела, смотрящий с таким вызовом, словно бы она говорила о том, что победа уже была предопределена ей.       «Нужно действовать быстрее», — пронеслось в голове Пегг, и она присела обратно за свою парту, так и не убирая ладони с плеча Куникудзуси, продолжая передавать в него часть своих сил. — Все хорошо, не нужно больше, — сказал парень, аккуратно убирая руку со своего плеча. — Но... — ангел не успела ответить на фразу, как по всей школе раздался звонок, предвещающий урок.       Вся собравшаяся компания, желающая посмотреть на крайне интересное происходящее действо, разошлась по местам, некоторые уже успели достать из-под стола тетради и учебники, но шли минуты, а учитель так и не появлялся.       Это было действительно странно. Он никогда не опаздывал, а о задержках предупреждал. Сумирэ сверлил входную дверь класса, предчувствуя, что что-то явно не так. Возможно, он просто где-то задерживался, или же директор вновь решил надавать своих указаний, вот только...       Дверь открылась. В учебное помещение зашла женщина, которая обычно вела литературу и язык. Выглядела она крайне подавленно. Растрепанные волосы, залегшие под глазами темные круги, чуть помятая одежда, но больше всего в ней привлекло Куникудзуси то, что вокруг так и кружила темная энергия, прилипшая к ее телу, как зола. От этого стало не по себе. Учительница точно была в каком-то близком контакте с потусторонним, и при этом не самым слабым.       Она с тяжелым вздохом положила принесенные учебники и тетради на стол, после чего поправила очки на носу и обратилась к классу: — Ваш учитель математики, он... Сегодняшней ночью он скоропостижно скончался. Сегодня я буду заменять его урок, — чуть подрагивающим голосом произнесла женщина, после чего достала из тумбочки канцелярские ножницы.       Между шепотками школьников об этом инциденте и шагах со стороны коридора Куникудзуси вслушивался в то, как трещит упаковка нового учебника, разрезаемая острым лезвием. Этот звук сейчас больше напоминал тихие крики уцелевших чувств под пытками ада.       «Какие пытки?»       Скрип лезвий друг о друга нарастал с невиданной силой, бил по ушам словно гул волн, носящих бренное опустошенное тело по просторам морских вод.       «Что происходит?»       Тонкие женские пальцы на секунду дрогнули и отвели ножницы от разрезанной на мелкие кусочки слюды. Взгляд женщины помутнел, его темнота для Куникудзуси стала практически ощущаемой. Ее можно было потрогать, можно было коснуться, обвить вокруг пальцев, надавить сильнее. — Прошу прощения, учитель Тачибана, с вами все в порядке? — Барбара поднялась из-за стола, и, если бы Сумирэ не был полностью увлечен созданием неясных для себя ассоциаций, он бы повернулся в ее сторону, чтобы спросить о том, что видит она. — Да-да, все хорошо, — с улыбкой ответила женщина, зачесывая выпавшие из хвоста пряди назад. — Я просто... Чуть-чуть устала. Мой муж так вот просто погиб... — Ваш муж? Вы были женаты на нашем учителе по геометрии и алгебре? — спросил кто-то из класса. - Да-да, его ребенок... Как он мог так оставить меня в этом положении... как...       По щекам учительницы скользнули слезы, смывающие черную тушь с ресниц на щеки, но она, словно того не замечая, подошла к школьной доске, подбирая слабыми пальцами белый мелок. Тот пару раз успел выпасть и с треском упасть на пол, пока женщина выводила одну-единственную тему на доске: «Преступление и наказание — Федор Достоевский». — Эм... Учитель Тачибана, но мы уже проходили эту тему, — поднял руку Тома. — Может быть, вам стоит уйти домой пораньше? Уверен, что директор поймет. — Да-да, нет, все в порядке. Меня просто попросили это написать и спросить кое-что у вас. — Начинай читать молитву, Куникудзуси. Она одержима. Я не могу ничем помочь, мне нельзя вмешиваться в чужие жизни, — раздался голос Барбары в голове, вот только парень чувствовал, словно его начинает потряхивать изнутри.       Куникудзуси бубнил про себя первое, что смог вспомнить, но мысли, тем не менее, продолжали касаться лишь фразы, сюжета про одержимого своей идеей человека, белых вспышек перед глазами, которые словно удаляли из памяти лишнее, и женщины, развернувшейся к классу.       Мягким шагом и с легкой вымученной улыбкой, будто призрак, она проплыла до парты своего ученика, положив ладонь на его макушку.       От такого внезапного прикосновения Куникудзуси дернулся, разворачиваясь лицом к учительнице, которая продолжала самозабвенно поглаживать пряди темных волос. — Не нужно, перестань. Это был мой личный выбор. Уже завтра... Уже завтра я смогу встретиться в аду со своим мужем.       Резко рука пропала с головы парня, но вместо того перед глазами мелькнул блеск лезвия ножниц, перебиваемый вспышкой света, а затем кровь брызнула во все стороны, полностью покрывая лицо школьника своим прикосновением.       Школьники подскочили с мест. Женщина проткнула свой живот и все с той же практически блаженной улыбкой начала распарывать его. Рана становилась все глубже и глубже, из нее по очереди с хлюпающим звуком вываливались органы, повисая на частях плоти, окровавленных трубках и...       Класс поразило криками. Кто-то тут же начал бежать прочь, кто-то так и оставался на своем месте, парализованный шоком и страхом, а Куникудзуси не чувствовал ничего, кроме красного цвета, покрывающего пеленой его глаза, металлического привкуса на губах, а после — резкой темноты. — Нет, не смотри на это! — воскликнула Барбара, закрывая ладонью глаза мессии, но сама неотрывно следила за тем, как падает женщина, как посмеивается демон, как вторая мессия закрывает уши и глаза, утыкаясь лбом в парту. Вокруг возобладало царство хаоса и тьмы.