Песнь Серафима

      «Не сойди с ума. Не сходи с ума. Постой, ты еще можешь повернуть все назад. Уничтожь крестик, сходи в церковь, помолись, все будет лучше, чем эта жизнь».       Уже который раз за одну-единственную ночь Куникудзуси просыпался с криками в холодном поту. Он видел перед глазами темные силуэты, камнем придавливающие грудь к постели. И пусть домой он добрался спокойно под пристальным взглядом матери, но с этого момента начался кошмар, навеянный неясными образами, постоянно всплывающими картинками и белыми вспышками перед глазами, сжигающими что-то внутри.       Сумирэ отодвинулся в сторону изголовья, опираясь спиной о шкаф, стоящий позади. Он больше не мог пытаться уснуть. Ему казалось, что это никогда не закончится. Голова болела настолько сильно, что даже три таблетки обезболивающего не справлялись со своей задачей. Оставалось лишь прикрывать глаза ладонью, надеясь на то, что хотя бы это поможет ничего не видеть. И было ли теперь безопасно возвращаться в школу и вообще в принципе выходить на улицу? Парень не знал. И, хотя отчего-то он верил Кадзухе, не мог не ощущать внутри постоянной опасности. — Под Твою защиту прибегаем, Святая Богородица! Не презри молений наших в скорбях наших, но от всех опасностей избавляй нас всегда, Дева преславная и благословенная! — начал читать про себя мессия, складывая руки в молитве.       Он надеялся на то, что хотя бы молитвы ему помогут, но резко замер от внезапного звука, будто что-то упало. Стекло разбилось на кухне. Осколки, ударившись о пол, раскатились по нему в судорогах, в точно таких же, что сковали Куникудзуси.       Он обернулся в сторону двери и еще пару минут сидел в полной тишине, надеясь на то, что ему это лишь показалось. Отец с матерью точно спали в своей комнате, они не выходили ни разу за все то время, пока Сумирэ пытался избавиться от наваждения нового кошмара, а значит за дверью не должно было никого быть.       Судорожно выдохнув, парень переместился на край кровати, сильно сжимая края матраса. Идти проверять не хотелось, но если это было что-то опасное, то пусть лучше он пострадает, чем родители, в конце концов, что ему еще оставалось? Наверное, лучше было сойти с ума от страха, а затем наконец умереть, чем постоянно ожидать.       Спустя еще пару глубоких вздохов, Куникудзуси встал со своего места и подошел ближе к двери, приоткрывая ее и заглядывая краем глаза.       В темноте квартиры ничего не было видно. Очертания теней расходились по полу. Вот стоял стол, вот барная стойка, в отдалении диван и край тени от телевизора. Ничего необычного. Даже большой папоротник все еще покачивал своими листьями, вторя дуновению ветра.       «Откуда ветер?!» — воскликнул про себя мессия, резко закрывая свою дверь и придавливая ее спиной.       Сердце стучало в голове с такой скоростью, что хотелось прямо сейчас вырвать его и выбросить в мусорное ведро. Дыхание сбилось. Парень точно помнил, как отец молча закрыл балкон перед тем, как идти спать, задернул шторы, и не было никаких вариантов того, что невидимые потоки могли проникнуть внутрь. — Ку-ни-ку-дзу-си, чего ты так боишься, мой мальчик? — спросил потрескивающий своим звучанием голос из шкафа.       Парень раскрыл глаза, оборачиваясь налево. За деревянными дверьми донесся скрежет когтей, и шрам, оставшийся на ноге, невыносимо сильно заболел, напоминая о том, как он появился. — Мама… — попытался позвать Куникудзуси, но голос надломился, превращая крик в тихий шепот. — Мы так давно не играли, ты так вырос, — снова протрещала фраза.       Легкий скрип двери, очертание тощей и длинной когтистой руки оказались высечены светом настольной лампы. Пальцы демона манили к себе, зазывали на еще одну игру с, вероятно, летальным исходом. Неужели все это время, все тринадцать лет с последней их встречи нежить оставалась в шкафу, ожидая своего часа? Но он точно помнил, что пришедший священник изгнал ее.       Куникудзуси отшатнулся в сторону, прихватывая крестик на груди, но ноги от тремора в них не удержали вес тела, и парень больно упал на пол. Он закрыл глаза, произнося под нос молитвы, но в голове то и дело проносились слова светловолосого демона: «Твоя вера недостаточно сильна». Но как ее сделать еще сильнее? Неужели он был виноват в том, что ни разу за все семнадцать лет ему ничего не могло помочь? Как верить, когда даже священный крестик, подаренный ангелом, не может справиться с демонами? — Молитвы… как они прекрасны, — посмеялся демон, понемногу выползая из шкафа.       Длинные когтистые руки ударились о пол с лязгом, вслед за ними из темноты показалось лицо, пораженное ожогами, а длинные черные волосы комьями свисали вниз. Демон улыбался, и его улыбка росла от одного уха к другому, обнажая перед мессией острые зубы, впивающиеся в плоть. Изо рта лилась темная кровь, наполняющая смрадом гниения всю комнату. — Боже, научающий верных просвещением Святого Духа, подай нам через Того же Духа познание истины и вечное в ней утешение. Через Христа, Господа нашего. Аминь, — только закончил читать одну из молитв парень, но демон вновь лишь посмеялся, подползая истощенным и дряблым телом ближе. — Бесполезно, — прошептал он у самого уха и открыл огромные челюсти, смыкая те на плече у подростка.       Он сжался в клубок, уже ожидая невозможной силы укуса, зажмурил глаза, но одна, две, три секунды — ничего не происходило. Даже через десять все было в порядке.       Приоткрыв веки, Сумирэ судорожно выдохнул. Ничего не было. Не было ни демона, ни открытой двери шкафа, ни следов крови на полу. Ничего из этого не было. Лишь за дверью раздались тяжелые шаги, а затем голос отца: — Миюки… Когда ты уже прекратишь ставить чашки на край стола…       Больше Куникудзуси не смог заснуть. До самого утра он сидел в углу комнаты, молча прожигая икону, поставленную на книжную полку. Ему хотелось выбросить ее из окна или хотя бы отвернуть в сторону, но не мог. Внутри все протестовало и говорило о том, что нужно больше молиться. Но молитвы были бессмысленны. Нужно было идти с утра в церковь. Но по телу томными волнами разливались страх и усталость. Нужно было поговорить с Барбарой. Но говорить с ней не хотелось.       Находясь в коридоре после завтрака, Куникудзуси обувался, чтобы идти в школу. Несмотря на все протесты родителей, ему хотелось отвлечь себя хоть как-то, но, к счастью, он смог уговорить отца подвести его до школы на машине. — Ты точно уверен, что хочешь пойти? Мы с твоей мамой не возражаем, если ты прогуляешь. И ты явно не спал всю ночь, только посмотри на эти мешки под глазами, — встревоженно заговорил мужчина, складывая руки на груди. — Пап, со мной все хорошо. Если я не могу делать домашнее задание, то хотя бы в школу ходить нужно, — ответил ему парень, но почему-то хотел лишь посмеяться.       Из него так и рвалось что-то натужно-агрессивное, хотелось выместить на ком-нибудь хоть часть своей злости и проблем, но в противовес этому шел здравый смысл. Это был не он. Он бы никогда не стал кричать на кого-то или же отвечать с сарказмом. А в прочем… Как было определить, что из всего, что он чувствовал, было настоящим? — Ну хорошо, но если что, сразу звони. Я или твоя мама приедем и заберем тебя, — вздохнул Даичи, поправляя на себе рабочий пиджак.       Попрощавшись с отцом, школьник вышел из машины, провожая ту взглядом. Из-за него мужчина точно опоздает на работу, но чувствовать вину за это не получалось. В конце концов, если бы он не подвез его, мало ли что могло произойти в дороге. Думать об этом не хотелось. Может быть, и не стоило так сильно переживать из-за этого, но не делать этого не получалось.       Осмотревшись по сторонам, Куникудзуси заметил, как у ворот школы стоял странный старик. Он прислонился спиной к каменной кладке и смотрел куда-то в небо, что-то бубня себе под нос. Школьники обходили его за несколько метров, оглядываясь и перешептываясь, но вот Сумирэ подошел прямо к нему, тяжело выдыхая: — С добрым утром, Кадзуха, — проговорил он, хотя даже не был уверен в том, стоило ли ему вести светские беседы с демоном, хотя тот и помог вчерашним вечером. — Что ты тут делаешь?       Мужчина перевел свой взгляд на мессию и расплылся в теплой улыбке, внезапно трепля волосы широкой ладонью. Почему-то Куникудзуси начало казаться, словно он над ним нарочито издевается. Колкая фраза «Я тебе не маленький!» едва смогла удержаться на языке. — С добрым утром, — кивнул демон, складывая руки на груди. — Слежу, чтобы с тобой ничего не случилось. — Как-то ты… Невнимательно следишь, — вздохнул Сумирэ, прикрывая ладонью глаза, тут же чувствуя, как чужие руки сжали его плечи. — Что-то случилось ночью? — спросил Кадзуха, внимательно осматривая парня, но затем задумался: — Странно… Я ведь вчера весь вечер просидел на твоем балконе.       От такого заявления школьника слегка передернуло, и он отшатнулся, недовольно смотря на старика. — Ты как сталкер какой-то, — опасливо произнес он. — Зачем тебе вообще меня охранять? Ты же демон. — Скажем так, — улыбнулся Кадзуха, чуть наклоняясь вперед, — я задолжал тебе свою жизнь.       Приподняв бровь в вопросе, Куникудзуси плотно сжал губы. Что-то в груди снова заныло. И единственное, чего хотелось, так это дать демону подзатыльник и сказать, что он ничего ему не должен. Но имел ли он права вообще так поступать? По всей видимости, Кадзуха говорил о том, что происходило до его рождения, иначе его фраза не имела никакого смысла, так же как и внезапный трепет в сердце. — Прошу прощения, но кто вы? — спросил голос позади, и Сумирэ резко обернулся.       К ним подошел Тома, недовольно осматривающий незнакомца. Он выглядел встревоженно и даже шагнул вперед, ровняясь с Куникудзуси, чуть ли не закрывая его собой. Это, пожалуй, стало самой раздражающей вещью за сегодняшнее утро, и мессия сразу же развернулся, уходя в сторону входа в школу. — Что? Эй! Ты куда? — воскликнул Тома, еще пару раз переводя взгляд от непонятного старика к другу и обратно, но после нагнал последнего.       Он не проронил ни слова, но Сумирэ точно знал, что он хотел спросить.       В раздевалке снова было шумно. Школьники летали из стороны в сторону, переобувались, переговаривались, и в этот шум влиться оказалось на удивление сложно. Куникудзуси хотелось остаться в одиночестве, хотя и шел он сюда с целью не оставаться в нем.       Тяжелый вздох сам по себе слетел с губ, а перед глазами поплыло. Недостаток сна и питания явно сказывались на состоянии, но так же сказывались и внезапные картинки.       Шум прибоя коснулся ушей Куникудзуси, и он отшатнулся в сторону от шкафчика с обувью. Под его ногами оказался песок. Он затягивал в себя, словно тяжелая воронка, касался оголенных потемневших от холода ног, морозил кожу. По телу пронеслась дрожь. Плечи сковало зимним морозом и ветром так, словно на них висел лишь тонкий халат.       «Что это?» — спросил сам себя школьник, упорно отрицая то, что видел и чувствовал. Перед глазами снова запестрили светлые вспышки, но пропали они так же быстро, как и появились.       Обернувшись назад, Сумирэ уперся взглядом в отступающее в сторону море. Оно отходило все дальше и дальше назад, обнажая темный песок, оставляя рыб, не успевших уплыть за ним, плескаться на голой земле. Они подпрыгивали, пытались захватить ртом больше воздуха, так же, как сейчас это делал мессия.       Он распахнул глаза. Горизонт сместился выше. Десятки видео о цунами, показанные им на уроках основ безопасности, теперь оказались явью. Волна надвигалась быстро, летела так, словно единственной ее миссией было убийство всего живого. Сердце в голове гулко застучало, и парень хотел развернуться, но его ноги словно приросли к земле. — Эй, Куникудзуси, с тобой все хорошо? — спросил голос из вне, но узнать его Сумирэ больше не мог.       Он чувствовал, что улыбался. Ждал волны с распростертыми руками, будто желал утонуть в ее объятиях. Она прекратит все мучения, накажет тех, кто посмел издеваться над ним, будет бить и пинать. Лишь ненависть, злоба, в которых терялся маленький огонек желания жить.       Волна все ближе и ближе подбиралась к кромке пляжа, она была выше в несколько десятков раз, поглощала небеса, закручивала все чувства и страх в барашек, брызгала на лицо солеными каплями слез. Темное небо грозилось молниями, шло яркими вспышками и раскатами грома. Ветер завывал меж темных волос, а позади разносились крики деревенских жителей. Запах смерти — совсем скоро все тут погибнет и утонет в потоке морской бездны. Вот оно — отмщение. Если это не было лучшим видом, лучшим чувством, то о другом и подумать было сложно.       Парень шагнул навстречу цунами и оказался в цепких руках воды, поглотившей его полностью, заставляющей задыхаться и понимать: «Я хочу жить!» — Нет!!! Хватит! Что это?! — истошный крик вырвался из груди.       Куникудзуси столкнулся спиной со шкафчиком для обуви и упал на пол, понимая, что все это было лишь миражом, безумством, но на теле все еще чувствовал холод воды, парень все еще продолжал задыхаться, хватаясь руками за одежду на груди, ловить воздух ртом, пытаясь прийти в себя. Он пытался снять с лица мокрую соленую жидкость, которой вовсе не было. Страх заставлял дрожать всем телом и сходить с ума каждый раз, когда внутри сталкивались две противоборствующие силы: молитва и проклятие. — Куни, Куни! Что с тобой?! Посмотри на меня! — воскликнул голос со стороны.       Совершенно не ожидая от своего друга такого поведения, Тома присел ниже, пытаясь остановить парня, который продолжал хватать ртом воздух, сжимать в руках школьную форму, биться в неясной агонии.       Вокруг начали собираться люди. Учащиеся с любопытством наблюдали за происходящим, обступали вокруг, забирая за собой пространство. Дышать было нечем, в ушах — гул волн, преддверие смерти, отчаянное желание выжить. Но разве он мог выжить в пучинах океана? Должно быть, его тело уже унесло далеко, прямо в объятья ада. — Расступитесь! Отойдите в сторону! — кричал на присутствующих Тома.       Со входа донеслись быстрые шаги, и сквозь всех людей протолкнулась Барбара. Она тяжело дышала, осматривая своего мессию. — Не кричите, тихо-тихо, — прошептала она, и все вокруг замерли.       Они наблюдали за тем, как девушка подошла ближе к парню, бьющемуся в агонии и хватающемуся за что придется. Она присела рядом с ним, аккуратно подбирая собственную юбку, и коснулась ладонью чужих глаз. — Тише, тише. Все уже в порядке. Это лишь страшный сон, не нужно в него верить. Помнишь молитву? Она должна помочь изгнать из тебя эти ненужные видения, — прикрыв глаза, шептала она.       Куникудзуси ощутил, как по его телу пронеслась волна тепла, избавляющая от холода внутри. Это было приятно. Нервы постепенно отпускало, тело перестало дрожать, и только сейчас он начал понимать, что именно с ним происходило. Это было сложно описать словами, но, аккуратно убрав ладонь ангела со своих глаз, Сумирэ обернулся в сторону входа. Демона там не было. Видимо, завидев ангела, он отдал свой пост по его охране. Или было еще что-то? — Теперь все хорошо, правда? — улыбнулась девушка, но в ответ получила лишь недовольный взгляд.       Так ничего и не сказав в ответ, мессия переобулся в сменку под взгляды остальных, после чего скрылся в коридоре, тут же встречая и учителей, которых позвал кто-то из свидетелей. — Сумирэ, с тобой все в порядке? Что случилось? — спросил знакомый мужчина, который вел физру.       Он выглядел крайне встревоженным. Парню стало даже немного неловко за то, что он устроил. — Да, не переживайте. Все хорошо, — сухо ответил он, прихватывая лямки сумки и опуская взгляд к полу. — Постой, Куни, тебе лучше сходить в медпункт, — нагнал его Тома, отошедший от шока после произошедшего. — И что мне там выпишут? Дадут успокоительное и на всякий случай активированный уголь? — с усмешкой спросил Куникудзуси, но тут же замялся от своего тона. — Урок скоро начнется, нужно идти в класс. Прости, что напугал.       Едва он договорил фразу, тут же направился в уже знакомую сторону. Раздражение продолжало бурлить в нем, словно закипающий котел. Голубое небо, яркое солнце. Сегодня погода шептала. Она была такой прекрасной, что, даже находясь в классе хотелось стянуть с себя пиджак и остаться только в рубашке и жилетке, но это же бесило. Парень не мог наслаждаться этим чувством. Он только что испытал что-то за гранью понимания, но, если он попытается рассказать про это, единственное, что будет ждать в будущем, — это психиатрическая больница и сотни различных лекарств.