Песнь Серафима

      Возвращение на родину больше не могло откладываться в долгий ящик. И Син Цю, и Чун Юнь прекрасно это понимали. Сначала ушла Катарина, затем пропало тело Куникудзуси. Нечего было отпевать. И, пусть еще около недели следователи пытались понять, куда же пропал труп, они не смогли ничего накопать. В этой безграничной суматохе, в мире, который безумел прямо на глазах, священникам пришлось вернуться в Ватикан. Им прислали четкий приказ — принять участие в сборе. Вот только каким он был? Странным, вовсе не подходящим для того, что происходило. В стенах небольшого города, окруженного высокими стенами, отделившегося от части Фонтейна, священнослужители обсуждали борьбу с распространением мании на ведьмовство, гадания и астрологию. И, сколько бы Син Цю ни просил слова на этом «увеселительном» мероприятии, ему не позволяли ничего говорить.       Прошел уже почти год бессмысленных метаний и попыток понять, в каком месте начинался беспорядок. Высокие стены витиеватого здания, мозаики, выложенные на потолках с изображениями ангелов, святых, насмешливо смотрящих на следователя, быстрым шагом направляющегося в сторону места встречи с Чун Юнем.       Быть может, это был их шанс, удача, упавшая в руки с небес, — не иначе. По-другому сложно было описать то, что удалось обнаружить за шифрами подкинутых бумаг, теперь же почти смятых в тонких пальцах следователя.       Это началось не так давно. Син Цю впервые добрался до старых, почти стертых временем записей, датируемых несколькими веками до настоящего времени, появившихся на его столе так же внезапно, как удары молнии. Непонятные письмена, струящиеся ровным рядом прямо по краю докладов живших когда-то священников. В них говорилось об одном и том же, всегда: «Десять печатей да сберегут наш мир во славу Господа нашего». И вот сегодня наконец-то ему удалось найти документ с точным датированием и подписью автора. Этим самым автором оказался один из инквизиторов, ответственный за группу, пускающую огни пламени вплоть до Снежной и Мондштадта. Это можно было считать успехом еще и благодаря тому, что все записи, сделанные тем священником, просто появились перед глазами. Естественно, следователь задался вопросом, кто именно и зачем именно отдал ему их — все это было не спроста. Парень был в этом уверен.       Издалека завидев сидящего на скамье Чун Юня, Син Цю невольно застыл на месте. За прошедшее время он почти забыл думать о предупреждении Катарины, решая, что ему было достаточно держать свои чувства под контролем. Это было не так сложно, любовь ли или же простая симпатия — было гораздо проще скрывать их, чем полностью отказываться от совместной работы, от приятных дружеских встреч и совместных ночевок. Наверное, он поступал плохо, идя на поводу не то у греха алчности, не то у греха чревоугодия. Иными преступлениями следователь больше не мог объяснить своего нараставшего влечения и желания откусить от этой идеальной скульптуры и сладости хотя бы кусочек.       Проведя пальцами по собственным глазам, пытаясь сбросить с головы бесовской морок, Син Цю все же подошел ближе к экзорцисту, замечая, что тот что-то читал в своем телефоне. Да так углубился в повествование, что, вероятно, даже не ощущал присутствия кого-либо рядом с собой. Его брови чуть хмурились, глаза упорно водили по ровным рядам черных букв, волосы скользнули по лицу, прикрывая уголки глаз. Сердце в груди следователя затрепетало настолько сильно, что он хотел самостоятельно проткнуть его осиновым колом. Хотя, наверное, это бы не помогло. Оно бы продолжило биться и взорвалось, если бы Чун Юнь внезапно решил взять его в руки. — Юнь-Юнь, что читаешь? — с улыбкой заглянул через плечо парня следователь, но тот с неожиданной прытью выключил экран телефона, оборачиваясь с легкой паникой в глазах. — Син Цю, как долго ты тут стоишь? — спросил чуть подрагивающим голосом парень, едва заметно сглатывая. — Неужели какое-то развратное чтиво? Ох, Юнь-Юнь, мы собирались заниматься делом, а ты решил отдохнуть? — с явным сарказмом спросил священник, складывая руки на груди.       Конечно же, его чистый малыш Юнь-Юнь никогда бы не стал интересоваться чем-то подобным. Это было не в его стиле и не в его характере, такое было просто исключено. Вероятно, Син Цю и правда был чересчур неаккуратен, подходя к нему из-за спины. Вот только, несмотря на собственное убеждение, взгляд не мог не зацепиться за порозовевшие щеки парня. — Нет-нет, что ты, я просто изучаю материалы одной ведьмовской книги, о которой нам говорили на собрании, — немного неловко отвел взгляд в сторону парень, на что следователь лишь пожал плечами. Оправдание для него звучало крайне убедительно. — Ну что? Пойдем? У нас много работы. Меня очень интересует такое частое упоминание десяти печатей в стольких докладах восемнадцатого века. Не уверен, поможет ли нам это узнать, что стало с раем, но нужно проверить все, — проговорил Син Цю, начиная идти в сторону длинного коридора с сотней фресок и с десятком широких окон, через которые можно было увидеть сад, по которому гуляли монахини.       Вот уж действительно мирное место в пучине нескончаемых проблем. За окном только начали набухать почки деревьев, а трава едва-едва проклевывалась через темную землю разбитого сада. Смотря на все это спокойствие, следователь почувствовал странное ощущение. Словно купол накрыл это пространство. И, хотя все знали о творящемся за пределами Ватикана, никто не говорил об этом. Все делали вид, что ничего не происходит и даже пару раз бранили Син Цю и Чун Юня за то, что те пытаются оспорить победу ангелов в сражении, постоянно твердили о нечестной игре демонов, но так ли это было на самом деле? По словам Катарины вовсе не так. И сейчас священник был более склонен верить ей, чем своему начальству. — Но мы ведь уже не раз были в библиотеке. Что ты хочешь там найти? — спросил Чун Юнь, стараясь поспевать за внезапно ускорившимся темпом своего напарника, которого пришлось перехватить за плечо, чтобы тот не сорвался на бег. — Син Цю, почему ты так спешишь? — У меня ощущение, что у нас осталось очень мало времени, — вздохнул следователь, упуская из виду то, насколько обеспокоенно на него смотрели. — Почему все молчат? Единственное, чем мы занимаемся, — это гоняемся за экстрасенсами в Фонтейне, за какими-то странными гадалками, изгоняем «демонов» из попросту психически больных людей, в то время как Инадзума уже скорее всего вся подвержена эпидемии веры. Кто знает, сколько таковых ходит в порту Ли Юэ или же в аэропортах остальных регионов, — на одном дыхании выпалил он, замирая от понимания, что слишком внезапно завел тему в это русло. — Это действительно печально, но… — Чун Юнь опустил глаза к полу.       Он до сих пор не видел в этом что-то чрезмерно страшное. В его понимании все было под контролем тех, кто первым узнал о возникновении проблемы — верховного Папы и его приближенных. В конце концов у него не было причин в них сомневаться, ведь они лично растили его. Эти люди были добры, и они уже точно отправили кого-то разузнать обо всем. Но почему же ему казалось, что в Син Цю вовсе не было к ним доверия? — Прости, я просто не могу не волноваться по этому поводу, — вздохнул следователь, поправляя собственные волосы. — В любом случае сейчас мы должны разобраться, когда и почему все это началось. Я не уверен, что мы сможем найти что-то конкретное, но меня волнуют фразы, написанные на этих бумагах.       Священник еще раз бегло осмотрел тонкие черные строки, намеренно написанные так, что приходилось рассматривать с лупой. — Но все же, что за десять печатей? Возможно, это как-то связано с десятью заповедями? — спросил Чун Юнь, подходя ближе.       Он не мог долго хранить в сердце волнение и тяжелые мысли. Его не этому учили. Его учили всегда верить в лучшее, и надеяться на самый благоприятный исход. Син Цю тоже скоро сможет понять, что нет ничего ближе родного дома. Удивительно, что его в принципе смущали рассказы Катарины. — Возможно. Пойдем скорее, — вздохнул следователь, вновь ускоряя свой шаг в сторону библиотеки.       Легкий запах книг, широкие окна с витражами, включенные люстры и мраморный пол. Книжные шкафы шли в глубину большого помещения ровными рядами, а чтобы дотянуться до их верхних полок, приходилось вставать на табуретку, а то и брать стремянку. Благо, таковых было около шести штук на весь зал. Сейчас, во время обеденного перерыва тут никого не было. Разве что пара сестер прошли на выход, над чем-то посмеиваясь. И, стоило им скрыться за высокими деревянными дверьми — зал опустел. — С чего начнем? — поинтересовался Чун Юнь, бегло оглядывая предоставленное в их полное распоряжение пространство.       У него расходились мурашки по коже от собственного воспоминания. Кажется, это было около пяти лет назад. Тогда ему было еще семнадцать лет, учился, ходил на занятия, проповеди, но все это меркло в моменты, когда приходилось посещать это место. Если рядом был Син Цю, было не так жутко. Но вот один он едва ли мог найти хоть что-то. Вечно блуждал между книжных полок, среди которых воображение рисовало страшные взгляды, безмолвные тени, которые ждали, когда юный священник забудет о своей вере и поддастся глубокому внутри себя. Вот только все это было лишь навеяно рассказами старших и ночными страшилками, гуляющими по устам в общежитии. Сейчас же Чун Юнь прекрасно осознавал, что в самом сердце Ватикана просто не могло быть тьмы. — Для начала дойдем до рукописей восемнадцатого века, затем будем продвигаться дальше и искать все доклады с этими пометками. Те, что были позже заданного времени, я уже нашел и проверил — ничего интересного.       Син Цю прекрасно знал это место, а потому уверенной походкой направился сразу к десятому от входа шкафу. Работы было много, и скорее всего за один день они не справятся. В этой ситуации оставалось лишь надеяться на то, что их не вызовут на очередной случай «одержимости», на котором придется вызывать санитаров, а не читать молитвы.       Время текло долго. За окном постепенно вечерело. Люди то появлялись, то пропадали, но на них парни не обращали никакого внимания, перелистывая поочередно доклады, книги, истории, чьи-то дневники. За прошедшие шесть часов не удалось найти ничего интересного. Казалось, что надпись, так броско обрамляющая край докладов, отложенных в сторону для сравнения, была простой выдумкой какого-то верующего. Было бы забавно, если бы все это оказалось чьей-то шуткой. Вот только охотники на ведьм так не шутили. Конечно, среди них не обходилось без людей с юмором, таким гротескным для темных лет инквизиции, но даже они едва ли стали бы шутить над божественными письменами, переводить на латынь и просить всех писать об этом. — Я тут подумал… — зевнул Чун Юнь, который уже около десяти минут сидел на светлой деревянной лавочке, отдыхая от количества увиденных снов. — А это не мог быть какой-то культ?       Остановившись перебирать страницы очередной книги, Син Цю захлопнул ее, возвращая на свое место. Он подошел ближе к напарнику, занимая место рядом. Все же даже такому книжному червю, как он, также требовался отдых. Да и возможность поболтать с Чун Юнем завлекала. — Почему ты так думаешь? — спросил следователь, откидываясь на спинку и облегченно вздыхая. Суставы издали не обнадеживающий хруст. — Написано ведь не на всех листах… Может быть, это был какой-то шифр, которым пользовались люди для общения между собой? — предположил экзорцист, поднимая голову к большой винтажной люстре, висевшей под потолком. — Но они сдавали все эти доклады в церкви. Рано или поздно возникли бы вопросы, — ответил Син Цю, но исключать такую возможность не мог. — Мы добрались до записей шестнадцатого века, но так ничего и не нашли. Думаешь, в последующих шкафах будет хоть что-то? — Уже не уверен.       Парни одновременно вздохнули, растягиваясь на лавочке сильнее.       Время на часах подходило уже к девяти, пообедать у них не получилось так же, как и на ужин они уже опоздали. Все еще можно было выйти за пределы Ватикана и дойти до какой-нибудь кафешки, но на это сил уже не было. Оставалось лишь свернуть эту поисковую операцию и вернуться в свои комнаты, принять душ и лечь спать. Может быть, Син Цю действительно зацепился за то, что не имело никакого смысла? Еще и друга попросил помочь, зная, что тот крайне не любит пропускать время молитв. — Я тут еще останусь, можешь идти, — проговорил следователь, поворачиваясь лицом к Чун Юню. — Ты можешь еще успеть на ужин и на вечернюю молитву. — Вот еще, я же обещал тебе помочь, а слово я держу, — возмутился экзорцист, тут же слыша легкие смешки. — Юнь-Юнь, я на тебя плохо влияю, — улыбнулся парень, пододвигаясь ближе к напарнику. — Заставляешь пропускать меня молитвы, — в ответ посмеялся экзорцист. — Грех, грозящий падением в ад.       Следователь не мог не улыбаться, наблюдая за смехом напарника. Это не было в его силах, но вот последние его слова заставили вспомнить о том, что ему говорила Катарина. Казалось бы, такой незначительный момент, но настроение в миг упало, погружая в не лучшие раздумья. Возможно, это было лишь начало того, что должно произойти с Чун Юнем? — Знаешь, все же иди на ужин. Я тут разберусь, — вздохнул Син Цю, отклоняясь на спинку скамьи и поднимая взгляд к люстре, висящей над потолком. — С тобой точно творится что-то странное, — недовольно ответил экзорцист, подпирая голову рукой, но ему не ответили. — Ладно-ладно, но после молитвы я приду обратно, так что дождись меня, хорошо?       В ответ Син Цю смог лишь кивнуть и проводить парня, с улыбкой наблюдая за тем, как его тень скрывается за книжными стеллажами. Они словно поглощали его, забирая в этот раз уж точно навсегда. И каждый день после разговора с Катариной, проведенный в отдалении от Чун Юня, начал казаться тем, что действительно должно было происходить. Может быть, уже стоило признать, что после откровения ведьмы мнение о высших силах сильно пошатнулось в юном священнике? Все же вся эта эпидемия веры не была выдумкой, а Ватикан продолжал замалчивать о происходящем.       Думать об том следователь сильно уставал, а потому еще раз окинул взглядом книжные полки и встал со своего места, подходя к одной из них, покрытой легким слоем пыли, на которой рядом стояли самые разные книги в толстых и пожухлых обложках. Проверить оставшееся не должно было быть сильно трудно. В конце концов, ближе к дальним шкафам становилось все меньше и меньше рукописей. Многие из них просто не могли сохраниться в веках, оставаясь погребенными временем.       Минута за минутой, час за часом для Син Цю проходили незаметно. Он постарался полностью погрузиться в изучение и расследование. Но все было как обычно. Сколько бы он ни смотрел, сколько бы ни читал, найти что-то новое не получалось. По всей видимости, Чун Юнь оказался прав, и вполне возможно это какой-то недавно появившийся шифр. А если это было так, то не факт, что это вообще имело отношение к «падению» небес.       Тяжело вздохнув, следователь опустился на лавочку, еще раз оглядывая собственные находки. Ничего нового он там не увидел, но больше нечем было себя занять в ожидании друга. Если он сказал, что вернется, значит точно вернется, сомневаться не приходилось. А если он потеряет Син Цю, то, возможно, и вовсе ляжет спать прямо в библиотеке. В какой-то степени именно это и привораживало к себе следователя. В надежности Чун Юня сомневаться не приходилось — он сдержит обещание несмотря ни на что.       Резкий звук выключателя со стороны входа заставил парня подняться со своего места, хмуря брови. Вероятно, про его присутствие просто забыли и решили закрыть кладезь знаний. Не мудрен час, ему самому придется остаться тут с ночевкой. Но только Син Цю хотел подняться с места, как услышал голоса: — Распространение веры проходит успешно? От архангела Михаила мало что слышно, это настораживает. Ответит ли он нам в этот раз? — прошептал эхом коридора мужской голос. — На все воля Господня, если и в этот раз связи не будет, мы просто вернемся вновь через неделю. Но меня сильно настораживает шаткое положение Небес ввиду выходок демонов, — вздохнул другой голос.       Сглотнув, Син Цю тихо, как только мог, начал отходить назад. Он слышал приближающиеся к нему шаги, слышал, что поступь была тяжелой и увесистой. Скорее всего это был кто-то из высших чинов. Они не должны были его увидеть здесь, к тому же говоря о подобных вещах. — Вельзевул распоясался, куда же смотрят ангельские чины, почему они его не остановят? — голос раздался совсем рядом, и следователь едва успел спрятаться за угол стеллажа, чтобы его не увидели. Мягкий свет лампы провел тонкую дорожку света прямо до кончиков ступней парня, от чего тот вздрогнул. — Никому не хочется сталкиваться со злейшим врагом без должной подготовки… Стой, что это? — спросил мужчина в длинной черной рясе, которого следователь все же смог рассмотреть из-за угла.       Незнакомцы подошли к скамье, на которой все еще были раскиданы собранные документы, и Син Цю захотел провалиться сквозь землю от понимания, что он должен был их спрятать. Но было уже поздно. Мужчины прикоснулись к старым желтым страницам, переглянулись, единовременно нахмурились. Их губы поджались, а глаза забегали по округе. Сердце в груди священника застучало. Если его сейчас найдут, обойдется ли все? На секунду Син Цю показалось, что он находился не в священном месте, защищенном от демонической и политической силы всеми возможными способами, а прямо в центре темного подвала, в котором мафия растворяла трупы убитых врагов. — Кто это оставил? — тихо спросил мужчина, державший в руках фонарь. — Не знаю… Нам лучше скорее связаться с ангелами. Наши прадеды были глупы, упоминая священную дверь в своих докладах. Если хоть кто-то прознает… — Не думаю, что там достаточно информации для этого… Главное найти того, кто смог найти эти записи и отправить на суд Божий, — вздохнул он и, кивнув напарнику, пошел дальше.       «Суд Божий? Все же собираются убить?» — спросил сам себя Син Цю, боясь даже шелохнуться. Мысли о побеге хаотично струились в голове, но он взял себя в руки, тихо перемещаясь за очередной стеллаж, затем следующий и следующий, но замер сразу, как только мужчины остановились. — Кажется, где-то тут, — прошептал голос, и рука того, кто нес источник света, коснулась дальней стены, пробегая пальцами словно в поиске какой-то незримой ручки.       В тот же миг раздался грохот. Выглянув из-за угла, Син Цю заметил, что на месте, где раньше была стена, оказался темный проход, а внезапные посетители библиотеки начали скрываться во мраке, спускаясь ниже. Пропадали, поглощаемые тьмой, заставляя судорожно оценивать ситуацию, выбирая между тем, чтобы сбежать и пройти за ними, надеясь на глубину помещения и на собственную ловкость.       Но не успел следователь обдумать все как нужно, когда заметил, как изнутри подвала выплыло мерцающее облачко, больше похожее на колкий зимний снег или же разбитое, измельченное в пыль стекло. Оно начало приобретать очертания: руки, ноги, а после кости ангельских крыльев, на которых едва виделись перья. На лице у существа была белая маска, а в руках — длинный меч, поблескивающий металлом в этом едва видимом свете. Кожа ангела облепляла кости, словно погибший от голода, он выглядел как скелет. Лишь светлая копна волос расходилась в стороны, обрамляя острые плечи.       «Демоны не могут существовать в этом месте», — пронеслось в голове следователя, и он тяжело сглотнул, тут же замечая шевеление.       Голова существа закрутилась по сторонам, а пальцы с хрустом сжались на рукояти меча, словно готовясь к выпаду. Тело священника парализовало ужасом. Неужели оно отреагировало на его глоток? Это же просто невозможно!       Через сковавший его ужас Син Цю попытался отступить назад, но тут же об этом пожалел.       Истошный крик ангела поразил округу. Из подвала донеслись чертыханья священников, но следователь больше не обращал на это внимание. Единственное, что он видел, — это ангел, несущийся навстречу. Маска спала с его лица, обнажая череп, потрескавшуюся, опадающую серебряной пылью кожу и зубы, из которых осталось лишь с десяток от общего числа.       Едва сумев отпрыгнуть от удара меча, Син Цю заметил, что тот прошел сквозь книжные шкафы, словно галлюцинация мозга, решившего дать сбой, но опасность от этого существа ощущалась самая настоящая. Священник был уверен в том, что, если он попадет под последующий взмах, умрет на месте. От этого понимания в ноги ударил адреналин, сердце заколотилось в ушах, полностью заглушая мысли в голове. Нужно было бежать.       В попытке отпрянуть от очередного удара следователь впечатался спиной в следующий шкаф. Острая боль, заглушаемая инстинктом выживания, пульсировала на плече, сквозила красной жидкостью, стекающей по рукаву одежды вниз. Парень ощущал, как теплые капли скатываются по его запястью, по пальцам, после чего падают прямо на мраморный светлый пол.       Взгляд слепых глазниц, обнаженный черепными отсутствующими веками, устремился прямо на Син Цю. Ангел замер, как только замер и он, выжидал очередного неловкого движения, но у его жертвы не оставалось выбора. Священники уже поднимались с подвала, грузные шаги побежали в его сторону, заставляя шевелиться.       Еще никогда в жизни следователь не бежал так быстро. Ему было все равно на истошный крик преследовавшего его существа, на крики священников, на мглу, в которой можно было хоть что-то увидеть только благодаря свету из окон. Ночь казалась темна как никогда раньше. Хрупкие частицы света едва позволяли различать очертания препятствий на пути, будь то столы или же книжные полки. Парень, подгоняемый откровенной паникой, перескочил через один из стульев, тут же роняя его, едва не запутавшись подолами церковной рясы в ножках. Дверь приближалась, оставалась всего пара метров в момент, когда позади голос гортанно проорал: — Отнеси его душу на суд Божий!       И в тот же момент ангел взревел настолько громко, что стекла окон издали хруст, а в ушах засвистело. Голова закружилась, заставляя следователя запнуться о собственную ногу, влетая головой прямо в дверь, которую он ранее так жаждал открыть, почувствовать спасение. — Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое, — кричал следователь, выставляя руки в молитве вперед. Собственных слов он не слышал, не знал, насколько громко проговаривал молитву, зажмурившись. Секунды до собственной смерти он отсчитывал так, словно готовился к этому моменту не всю жизнь, а лишь жалкое мгновение.       Почувствовав резкую хватку на своем плече, Син Цю почти осязал, как его сердце остановилось. Неужели это был конец? Неужели ему было суждено умереть так просто? Вопросы вертелись в голове, не давая покоя. Но стоило ему открыть глаза, как их опалил яркий свет коридора.       В темном отдаляющемся проеме виднелся все тот же ангел. Он стоял на одном колене в своей маске, сложив руки в молитве перед кем-то. Меч покоился прямо у ног. Он больше не пытался гнаться за «преступником». Но что именно его остановило? Невероятно глупый вопрос, который нашел свой ответ, стоило лишь повернуться к тому, кто оттаскивал Син Цю дальше от библиотеки.       Следователь почти расплакался, как только увидел, что рядом с ним практически бежал Чун Юнь. Тот выглядел взволнованно, но почему-то не останавливался спросить, что было не так. Страх начал отступать, и в тот же момент из последних сил парень дернул ведущего его друга за руку, заставляя зайти в первый попавшийся кабинет, в котором проводились различные собрания.       Только сейчас Син Цю позволил себе расслабиться и, схватившись за рукава мантии Чунь Юня, опасть на пол, больно ударяясь коленями. Он судорожно задышал, прекрасно чувствуя, что напарник опускается вслед за ним. Его губы шевелились, но вот голос доходил до следователя с трудом. Он мог понять, что он говорил, лишь читая мимику и выражение лица: — Что с тобой? Что это было? Эй! Ты в порядке?! — последние крики все же коснулись слуха парня, на что тот резко прижал ладонь к губам экзорциста, оглядываясь в сторону двери. — Не говори, пока шаги не стихнут, — прошептал Син Цю, чувствуя, как что-то мокрое скатывается вниз по шее, проникая прямо за ворот рясы.       Он все еще слышал лишь помехи, как бы ни пытался вслушиваться, не получалось. По всей видимости, крик ангела повредил не только стекла окон, но и его барабанные перепонки. Но что теперь было делать? Вероятно, следователю действительно удалось капнуть намного глубже дозволенного благодаря таинственному незнакомцу, оставившему ему эти документы. Те священники его точно увидели, и следующая встреча с ними может оказаться для Син Цюю последней. Конечно, они не станут убивать его прямо при всеобщем собрании, но что мешало им воспользоваться собственным положением, чтобы затянуть его в какое-то укромное место?       Резкое прикосновение к мочке уха заставило парня оторваться от мыслей и наблюдений за дверью, тут же поворачиваясь к светло-голубым глазам. О, он бы утонул в них в любой момент, помимо этого. — Ты меня слышишь?! — воскликнул экзорцист, на что следователь прикрыл уши ладонями, морщась от боли, пронесшейся вслед за выкриком. — Я тебя слышу, но не кричи, — выдохнул Син Цю. — Кажется, у меня порвались барабанные перепонки.       Перетерев собственную кровь между подушечками пальцев, следователь понял, что первое, что ему сейчас действительно нужно было сделать, — это выбраться отсюда и навестить первого попавшегося врача. Прямо в центральном здании Ватикана этого делать точно не стоило. — Что произошло? — спросил Чун Юнь, на сей раз используя лишь жесты руками. Счастье, что непоседливым детям взбрело в детстве в голову выучить язык жестов. — Выведи меня отсюда, я расскажу все позже.