3. Его/ее друзья
4 октября 2023 г. в 08:00
Макс открывает глаза. Перед ними чернота, но лишь на мгновение — чуть влажная ладошка почти сразу исчезает с ее лица под хрюкающий смех ее владельца. Макс знает, кого увидит, когда обернется, она могла бы просто продолжать идти в сторону остановки школьного автобуса, но что-то заставляет ее посмотреть на этих идиотов.
У нее нет сил даже злиться на них за прерванное уединение. Макс предпочитает ни с кем не разговаривать. Вообще. Желательно, никогда, но ее обязали ходить к школьному психологу, а эти придурки, видимо, снова играли в свои игры с Предводителем придурков, поэтому тоже поздно выходили из школы.
— Да оставь ты ее, Дастин, — бросает Уилер запоздало.
Он выглядит так, словно ему бы тоже психолог не помешал. Макс бы поблагодарила его за это подобие заботы, но она знает, что ему просто не терпится побыстрее закрыться в своем доме, чтобы предаваться хандре в одиночестве. Ей хочется того же, но Лукас и Дастин вероломно мешают им обоим.
Сейчас Лукас отстает на пару шагов — Макс чувствует, как ему неловко. Он за последние месяцы вытягивается и раздается в плечах, и ей хочется чуть-чуть им полюбоваться, и чтобы не поддаться искушению, она смотрит только на Дастина.
Он, как всегда, улыбается. Иногда ей хочется сделать или сказать что-то, чтобы убить в нем этот чертов неиссякающий оптимизм, но Макс догадывается, что это так бесит ее только потому, что сама она так не может. Хотя, она не то чтобы усердно пыталась.
— Чего тебе? — Макс знает, что если заговорит с ними, то пути назад уже не будет, но сдается. Слишком легко, да, но скоро Рождество, можно и не быть такой колючей по этому поводу.
— Не хочешь в Аркаду с нами? — спрашивает Дастин так, словно она ходит с ними туда каждую неделю.
Макс даже не бесит его непосредственность — скорее сбивает с толку. Она отдалилась, но не отгородилась: на общих уроках всегда садится рядом, может перекинуться парой слов. Наверное, зря позволяла себе подобное попустительство, раз Дастин решает, что все как раньше и можно просто ни с того ни с сего звать ее куда-то с ними.
Может, она и пойдет. Не будь с ними Лукаса. С ним — нет.
— Я не иду, если тебя это смущает, — словно в ответ на ее мысли он выставляет ладони перед собой. — У меня тренировка по баскетболу. Соглашайся.
Ну черт возьми! Последний аргумент против рассыпается прахом прямо у нее на глазах. Дастин видит, что она колеблется, и сразу же хватает за руку. Его ладонь теплая и сухая, а на улице морозно — пусть и не достаточно для декабря, а Макс никогда не носит перчатки, поэтому касание кстати. Она могла бы высвободить руку и просто пойти за ними, но ей не хочется — можно и так дойти до автобуса.
Дастин садит ее рядом с Майком, а сам падает на свободное место через проход. Макс бы, конечно, предпочла сидеть с ними, а лучше — одна, но внезапно оказывается приятно не думать, а просто повиноваться.
Она уже достает плеер и наушники из рюкзака, как краем глаза замечает, что Уилер делает то же самое. Они сталкиваются взглядами и это похоже на игру в гляделки. Майк высоченный. Он и так самый высокий из них всех не первый год, но его тело даже не собирается останавливать свой рост, тянется вверх. Наверное, хочет стать таким большим, чтобы отсюда, из Хоукинса, Индиана, спокойно дотянуться и заглянуть в Ленору-Хилз, Калифорния. Может тогда его лицо перестанет быть таким постным.
А он улыбается. Ну, насколько он может делать это сейчас, если не играет в свою задротскую игру — кривит губы и приподнимает брови.
— Махнемся? — и кассету протягивает.
Им ехать недалеко, две-три песни можно и послушать. Макс отдает свою и включает плеер с чужой. Это Aerosmith, и она почти удивлена, что Майк слушает такое — почти только потому, что ей, в сущности, нет дела.
Он откидывается на сидении и ей отчего-то хочется разглядеть что-то на его лице, что-то спрятанное под веснушками, даже зимой не сходящими, как и у нее самой, под кожей, под черепушкой. Нет, ей не интересно, что Уилер думает о ее музыке, какие мысли приходят к нему под давно ею выученные треки.
Макс отворачивается и смотрит на Дастина. Он кажется точно таким же, как и в ту осень, когда она только приехала в этот проклятый город: улыбчивый, умничающий и пытающийся всех примирить. Даже сейчас тащит и Макс, и Майка в Аркаду, не дает им вариться в собственном соку, пытается что-то предпринять, но если его укорить в этом — прикинется дурачком.
Только Дастин не дурачок. Даже близко нет. Он все видит, все отмечает и все понимает. Макс завидует ему со страшной силой — она, понимая, падает все глубже и глубже, а он, кажется, только всплывает.
Ей страшно хочется с кем-то его обсудить, но с Лукасом она почти не разговаривает, с Уилером — не будет, хотя, наверное, могла бы, а Эл слишком далеко. Ей нельзя звонить, им всем это объяснили четко и доходчиво, а говорить по рации через вышку Дастина о Дастине кажется странным. Но не письмо же писать! Не о том, как дела, не о том, какие кошмары разъедают сознание каждую ночь, не о скорби, не о увеличивающимся количестве бутылок в крошечтной гостиной трейлера, а о Дастине Хендерсоне, который выглядит слишком счастливым после того, что произошло, таким, что даже не разозлишься на это.
Остановка — последняя прекрасная возможность для нее сбежать с этого мероприятия, которое с их с Уилером постными лицами больше напоминает похороны, чем радостный дружеских поход в Аркаду.
Никуда Макс не бежит. Словно красной нитью с этими двоими повязанная, смиренно плетется к входу в зал игровых автоматов, на ходу нашаривая в карманах четвертаки.
Может и не права она, что избегает этих людей.
Может, ей стоило бы поделиться всем тем, что у нее на душе.
Может, они облегчат эту ношу, позволят ей простить себя.
Впрочем, даже думать не стоит об этом. Бред. Что могут сделать для нее три глупых мальчишки, двух с половиной из которых она не выносит?
Дастин снова тянет ее за руку, и Макс недоумевает, когда это все вошло в привычку. Ей больше не нравится, когда ее трогают, она и раньше не чувствовала восторга от тактильного контакта, но сейчас даже от случайного столкновения локтями в школьном коридоре кажется, что кожа покрывается чужеродной коркой, которую срочно хочется смыть.
От прикосновений Дастина ничего подобного не происходит, а когда Уилер случайно натыкается на нее у автомата с Пакменом — тоже. Еще два месяца назад, обнимая Лукаса, она могла думать только об этой корке, которая распространялась под его руками, как какая-то болезнь, а тут его друзья вдруг могут касаться ее совершенно беспрепятственно.
Ее друзья.
Они оба ее друзья. Нужно почаще себе об этом напоминать.
— Нэнс подвезет тебя домой после, — мимоходом бросает Майк, не смотря на нее, концентрируясь на игре.
— Спасибо, — отвечает Макс, и уже через секунду они оба притворяются, что никто из них не заговаривал.
В сущности, Макс прекрасно проводит время. Ее любимый Диг Даг не работает, зато она вдоволь наслаждается и Пакманом, и кислой миной Уилера, когда обходит его, и нарочитым ворчанием Дастина о том, что девчонки не должны играть так хорошо.
Это выливается в дискуссию о взаимоотношении полов, и Макс наслаждается тем, как разгоняется по телу кровь от спора, от собственной вовлеченности. Она чувствует себя так странно, удивительно живой, пусть и раздражается на этих двух придурков.
Даже Майк кривит губы и вставляет пару реплик.
Это хороший вечер.
— Эй, не хочешь забрать свою кассету?
— Отдашь завтра на математике, — просто отвечает Уилер, когда они прощаются. Ну, если можно назвать прощанием ее краткую благодарность Нэнси и ощутимый тычок в костлявое плечо Майка.
Песня со словами про ангела как-то сама собой оказывается на повторе. Наверняка, эти пять минут заслушаны до дыр, и под них так легко увидеть широкую, иногда несмелую улыбку, обрамленную отрастающими пушистыми прядями.
Макс думает, что Эл приходит к ней вот так под слова «Ты мой ангел» по самым банальным из причин: ее остро не хватает в серости зимних дней, она пока не ответила на последнее письмо, а ещё — Уилер же наверняка под эту песню представляет ее же. Это просто энергетика.
Песня просто пропитана Эл через чужие мысли.
Где-то в переплетении слов, мелодии и таких ярких воспоминаний о переливчивом теплом смехе Макс снова куда-то проваливается.