Макс открывает глаза

      Макс открывает глаза. Веки тяжелые, сложно сфокусировать зрение, а воздух пахнет заживляющей мазью и антисептиком. Лежать удобно, но твердо, а рядом на стуле сидит Нейт — его фигура узнаваема даже когда вокруг все нечетко.       Конечно, кто еще может ждать ее в школьном медпункте с таким обеспокоенным выражением лица.       — Ты упала в обморок, — сообщает он тихо.       — Да, — соглашается Макс, потому что, ну, так оно и есть. Она даже знает почему — мамины глянцевые журналы, которые попадались под руку в минуту скуки, подробно рассказывают о всех прелестях полового созревания у девочек.       Как будто самого факта, что из тебя раз в месяц несколько дней хлещет кровища недостаточно — нужно еще и обмороки добавить. Хотя, это лучше, чем почти выть от чудовищной боли, как некоторые одноклассницы. Почему мучиться всегда должны женщины?       — Раньше ты никогда не падала в обморок, — продолжает Нейт.       Макс кажется, что его смущает не сам факт обморока, а его причина — может, сам догадался, может, услышал что-то от медсестры. Они дружат уже несколько лет, но последнее время кругом все больше напоминаний о том, что Макс — девчонка, но она не думает, что это проблема. Их дружба такая крепкая, что переживет все. Даже взросление.       — Почему ты меня ждёшь?       Нейт выглядит почти оскорбленным этим вопросом.       — Ты мой лучший друг! Я должен был убедиться, что все в порядке.       — А если бы в обморок упал Бен, ты бы караулил его тоже? — спрашивает она, пытаясь сесть.       — Да, — говорит Нейт. — Я ждал бы его тоже.       Макс знает, что он врет. Ей не нравится это особое отношение, но что она может сделать? Она сама бы караулила у медпункта, если бы с Нейтом что-то случилось.       Он пытается отвлечь ее бессмысленной болтовней, но стоит ему упомянуть своего брата — внимательного, веселого, того самого, который терпеливо и увлекательно учил Макс кататься на скейте, — сразу находит тяжесть, которую сложно идентифицировать.       У Макс теперь тоже есть брат, но он ясно дал понять, что не собирается с ней возиться. Красивый, дерзкий, вальяжный — именно такой, о каком она мечтала несколько лет назад, когда прониклась желанием иметь кого-то надежного, кого-то, кому можно доверять рядом с собой.       Нет, она доверяла Нейту, конечно доверяла, но это Нейт — хилый, не способны ввязаться в драку. Это Макс приходилось вставать на его защиту в младших классах, а не наоборот.       Она знает Билли всего ничего, но уже уверена, что он только внешне тянет на ее старую мечту, на деле он не хочет иметь с ней ничего общего.       Это досадно, потому что это был единственный шанс вынести хоть какую-то выгоду из нового брака ее мамы.       Пока они идут по школьному коридору, Макс разглядывает Нейта, отмечает, что он словно бы не растет — все такой же маленький, тоненький и щуплый, и скоро она будет выше его на целую голову. Он поправляет очки небрежным жестом, ловит ее взгляд и… краснеет.       Ну нет.       Нет!       — Ты же всегда будешь моим другом? — спрашивает Макс тихо-тихо. Слова на вкус как неудачно попавший на зуб перец горошком из маминого рагу.       — Ты головой ударилась? — хмыкает Нейт, и это должно бы ее успокоить. Должно.       Но Макс так и не слышит утвердительного ответа.       Неужели случилось то, чего она боялась больше всего? Макс знала, что с взрослением многое может поменяться, а один из бывших мамы, Вик, постоянно, видя их с Нейтом твердил, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает — вбил ей это в голову. Она просто надеялась, что их с Нейтом минует эта участь.       — Что? — спрашивает она грубо, раздраженно и сразу видит, как тускнеют глаза за стеклами очков.       — Ничего, — Нейт отводит глаза и смотрит теперь прямо под ноги.       Макс его не жалеет, он сам виноват. Может, она поторопилась с выводами, но для профилактики не помешает немного его остудить парой злых взглядов.       — Не жди меня, — бросает она и скрывается за дверью женского туалета.       В зеркале она совсем ребенок. Неужели именно так она выглядела менее трех лет назад?       Волосы становятся дыбом от этой инородной здесь мысли. Как ученица Средней школы Джуниперо Серра может, стоя у умывальников в туалете знать, как будет выглядеть годы спустя?       Она знает. Это есть в глазах. Что-то не свойственное двенадцатилетней девчонке, главная проблема которой — подозрение, что ее лучший друг в нее влюбляется.       Она еще не слышала хруста ничьих костей, она еще не стирала с пола кровавую слюну своего сводного брата, не уезжала на другой конец страны, оставляя за спиной всю привычную жизнь, не целовалась с парнем, который был настоящим идиотом, но в момент опасностей легко заслонил ее собой и всегда держал за руку, даже когда она его не просила.       Эта девочка еще не видела чужих смертей.       Эта девочка еще не умирала сама.       Что-то изменилось. В предыдущих двух воспоминаниях Макс просто проживала то, что уже с ней случалось. Чувствовала все, как в первый раз, но никак не осознавала, что является наблюдателем.       Это воспоминание начиналось так же, но стоило ей увидеть себя — все изменилось.       Дело в зеркале?       Что происходит, что все это значит? Она была на холме с Крисси Каннингем, мертвой чирлидиршей Крисси, которую убил тот же монстр, что и ее саму, но что то было за место? Эквивалент рая?       Макс не заслуживала рая за свои мысли, но зеленый холм и голубое небо не походили на ад ни под каким углом. Машина Нила из первого воспоминания куда ближе к преисподней, чем океан зелени и ласковое солнце.       В какое воспоминание ее вышвырнет в следующий раз? По какому принципу они выпадают? Можно ли вернуться назад, к Крисси и потребовать объяснений?       Макс закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться.