Макс открывает глаза

      Макс открывает глаза. Уилер над ней прямо-таки трудится: запыхавшийся, с прилипшими ко лбу прядями. Она чувствует, как ее пятка елозит по его потной спине, чувствует его разгоряченную кожу под пальцами, видит, как он хмурится с закрытыми глазами и чуть закусывает губу.       Макс понимает, что происходит, но не чувствует именно этого — прислушивается к себе, но все происходящее механическое, безэмоциональное.       Но почему, черт возьми, Уилер? Они у него дома, в его постели, а не в подвале, за окном стремительно темнеет и Макс не может даже представить, как ее занесло в эту ситуацию. В полумраке сложно оценить, насколько Майк старше себя нынешнего, но волосы его по длине как в «воспоминании» с вечеринки, скулы острее, а еще они определенно занимаются сексом, и она просто надеется, что ей исполнилось в этой реальности хотя бы лет семнадцать.       Интересно, вечеринка и каникулы в Калифорнии находятся в той же плоскости? В той же реальности?       Коль уж она оказалась в такой ситуации — ей бы хотелось взять от этого опыта все возможное.       — Майк, — зовет она по имени, потому что лежа под ним голой странно было бы обращаться по фамилии, — ты не мог бы, не знаю, трахать меня так, чтобы я что-то чувствовала?       — Вечно тебе что-то не так, — бурчит он, отодвигаясь.       Он все такой же острый и нескладный, но чуть шире в плечах и, с тронувшейся редкими волосками, грудью. Макс любопытно разглядеть его внимательнее, особенно увидеть его член, но Уилер садится так, что будто невзначай прикрывает его. Она сама желания прикрыться не испытывает, что-то внутри подсказывает, что они в такой ситуации далеко не первый раз, но у нее нет идей, как разобраться в причинах и следствиях.       Она голая перед парнем. Да, это тело в такой ситуации уже оказывалось, но ее сознание — нет. Это будоражит, и Макс хочет продолжить то, что они делали хотя бы из любопытства.       Майк тем временем совершенно по-хозяйски скользит широкой ладонью по ее бедру и, ничего не сказав и не спросив, погружает внутрь два пальца. Вздох неожиданности разрывает тишину спальни.       — Ты была мокрее, когда мы начали. Мы же договаривались, что ты не будешь отвлекаться. Опять о Лукасе думала?       — Да при чем тут Лукас? Кто-то просто не умеет пользоваться своим членом!       — Тогда какого черта ты снова приперлась? — видно, что он злится. — Ты каждый раз говоришь, что это был последний, но проходит неделя и ты снова стягиваешь передо мной штаны!       — А ты как будто против? С чего я вообще с тобой сплю? — Макс не собирается его оскорблять, но ответ на этот вопрос очень ее интересует, потому что в такой ситуации она могла представить себя с кем угодно, но не с ним.       Ладно, не совсем-совсем с кем угодно. Ее вообще слабо заботила эта тема в последнее время, потому что она была в плену сожалений и чувства вины, но возраст, гормоны давали о себе знать и разные сны: чаще о Лукасе, иногда об Эл, но Макс списывала это на то, что скучает, а бывало — про Дастина (просто чтобы не про Лукаса). Про Майка — никогда.       Только они оба здесь.       — Ладно, настрой сбился, — он поднимается с кровати и идет за скинутой в кучу одеждой на стуле. Его член, вялый, покоится на мошонке и уже не такой интересный. — Если хочешь, можешь остаться тут — только дверь закрой.       — А ты?       — Я в подвал.       — Стой! — суетливо подскакивает Макс, хватает его за руку.       Они теперь ближе к окну, видно, что лицо его болезненно-серое, под глазами космические круги. Он выглядит паршиво — очень.       Макс хочется найти где-нибудь зеркало, чтобы узнать, как выглядит она сама, похожа ли на ту себя, которая болтала с Уиллом в его спальне, но в этот момент ей немного не до того.       — Ну, чего? — недовольно бурчит он.       — Я хочу продолжить!       Уилер резко разжимает ее пальцы на своем запястье.       — Ты отказываешься трахаться в той позе, в которой я хочу, сама в облаках витаешь, а я, видите ли, не умею пользоваться своим членом. Не пойти ли тебе нахуй?       — Так я и хочу! — шутка неуместная, но вся эта ситуация почти сюрреалистичная, что Макс плевать.       Эти ситуации еще не происходили в той реальности, к которой она привыкла, но они могли бы. Вдруг это все — ее будущее? Может, она как-то поймет наконец, как, черт возьми, она начала регулярно заниматься сексом с Майком Уилером!       — Мейфилд!       — Давай в той позе, в которой ты хочешь, — словно делая ему одолжение, нарочно небрежно, хотя даже не знает, что Уилер имеет ввиду.       — Что?       — Пока я не передумала!       — Ну так вставай на четвереньки!       И всего-то? Она сделает это с легкостью. Простыни немного влажные после них, но не настолько, чтобы было противно и казалось, что она в луже.       Впервые за вечер Макс чувствует неловкость от своей наготы, но не успевает об этом задуматься — Майк уже прижимается к ее бедру, быстро вернувшийся в строй. Она всегда представляла секс иначе — с поцелуями, нежными касаниями, доверием, но и происходящее сейчас заводит ее. Пальцы, впивающиеся в ягодицу, член, притирающийся к вульве, осознание некоторой неправильность происходящего. Почему?       Чего-то не хватает.        — Эй, а презерватив?       — Раньше ты никогда не…       — Ты хочешь сказать, что мы всегда трахаемся без резинки?       — Да, и буквально пять минут назад тоже, — он продолжает говорить, как ни в чем не бывало, пощипывая ее за задницу. — Если тебе так принципиально, можно и с ним, у меня есть в подвале.       — Почему мы раньше никогда им не пользовались? — недоуменно и, скорее, у себя спрашивает Макс.       — Как-то даже в голову не приходило, я всегда успеваю вытащить, — он резким движением давит ей между лопаток, чтобы она перестала стоять на локтях. — Много болтаешь, Мейфилд.       Ну, теперь она чувствует. Это весьма необычно и совсем не больно, потому что это тело, видимо, привыкшее. Никаких восторгов и фейерверков, но, определенно приятно, пусть и смущают звуки выходящего воздуха и шлепков тела о тело.       Она еще помнит, как натужно двигался Майк, когда был сверху, и то, что происходит сейчас очень отличается. Она чувствует его кайф, слышит его сбивающееся дыхание, ощущает широкие ладони то на пояснице, то на ягодицах.       Задумываясь о том, что происходит, о том, как это происходит, Макс проникается происходящим все сильнее, и сильнее. Что-то пряное концентрируется внизу живота, рука сама тянется вниз, чтобы помочь себе, и от первого же касания к клитору тело скрутило бы, если бы не крепкие руки, удерживающие ее в этом положении.       Ей хорошо, ей нравится, ей хочется еще, но Уилер за спиной словно давится воздухом, а потом резко вытаскивает, а через пару секунд, Макс чувствует теплые брызги на левой ягодице.       Ощущение, понимание побуждают двигать рукой еще сильнее, но после члена внутри этого кажется отвратительно мало. Ее желание словно считывают, Майк трахает ее пальцами, также быстро и размашисто, не деликатничая, не нежничая, но приближая долгожданную разрядку.       Макс не стонет — сдерживается. Уилер убирает руку, когда она обессиленно валится на постель, чем-то стирает с нее свою сперму, и падает рядом.       Он улыбается ей немного криво, рукой скользит по спине — скорее бездумно, чем с какой-то нежностью.       — Почему ты позволила мне в этот раз? — его голос на грани шепота, с какими-то сиплыми нотками.       — Мне больше интересно, почему я раньше отказывалась, — фыркает она, улыбаясь тоже.       — Из вредности, наверное.       Тишина укутывает их, наполняют всю комнату. Воздух остывает, но Макс слишком лениво, чтобы укрываться, ее глаза слипаются, а мысли балансируют неоформленным облаком на грани сна.       Ее будит внезапное тепло на плечах, и скрип половиц — Майк поднимается либо в душ, либо в подвал, и Макс не возражает. Ей нужно подумать.       Все случилось так быстро, она поддалась любопытству, как-то упустив, что помимо того, что Уилер — это Уилер, он чертов лучший друг Лукаса и парень Эл. Даже если бывший парень, что совершенно не факт, а ее собственные домыслы.       Почему именно с ним?       Кажется, что ответ на поверхности, но Макс не может его нащупать.       Она снова возвращается к только произошедшему и чувствует новую, пока еще слабую волну жара внутри.       Интересно, а как оно с чувствами, а не по странной дружбе? Они с Уилером вообще хоть раз целовались? Что она чувствовала бы, если бы на его месте был Лукас?       Он легко предстает перед ней — в голове, не наяву — сначала тем широкоплечим и пьяным с вечеринки, а потом более знакомым, своим, тем самым, что всегда тянул к ней руки ладонями к ней, кто убеждал, что рядом, кто пытался до нее достучаться.       В ушах снова его душераздирающий крик.       Макс предала его. Тем, что не смогла выжить, не смогла спрятаться от Векны.       Она предала и Эл тоже, потому что та пыталась ее спасти, сражалась до последнего.       Может, поэтому Макс застряла в этом непонятном «здесь»? Только как все исправить?