Побеждая себя

Директор Фукудзава этим ранним утром ожидал увидеть кого угодно, но никак не Фукучи, который почти влетел в его кабинет, едва не снеся дверь. С шумом захлопнув её и повернув защёлку, Оочи плюхнулся на один из стульев, сразу переходя к делу. – Юкичи, ты того, извиняй, что оно так. Но дело к тебе есть, и оно горит прям как мой зад. Фукудзава вопросительно посмотрел на бывшего сослуживца. – Боец у меня пропасть может. Совсем. Предки у него… такое, говно, в общем. Ну ты понял. Ежели его в интернат, я себе не прощу. Да и как он там будет? Это ж как кота домашнего, да на улицу… Фукучи говорил сбивчиво, явно нервничая, хотя старался, как обычно, не показывать этого. Дело было действительно серьёзным, потому что физрук считался в принципе непробиваемым, к тому же, обратился к директору школы не официально – по имени. – О ком речь? – спросил Юкичи, глотнув остывающий кофе. – Тачихара, – ответил физрук. – Заберут же орла моего, не под моим крылом он. А Куникида и не почешется, небось. – В интернат?! Откуда информация? – уточнил директор. – Может, кофе хоть выпьешь? – Некогда мне тут чаи-кофеи гонять. Спасать парня надо. Хрен знает, когда там эти соцслужбы в больницу заявятся. Дружбан его вчера инфу передал. Накахара, шкет такой рыжий. – Ты уверен, что он не соврал? – Не гони! Мои бойцы проверенные и никогда не врут! – с обидой сказал Фукучи. – Я не смогу его в середине четверти в твой класс перевести. Но поговорю с Куникидой, – вздохнул Фукудзава, понимая, что дело и правда дрянь. О нездоровой обстановке в семье ученика он знал очень поверхностно и потому попросил Фукучи рассказать подробнее. Тот, недовольно цыкнув и глянув на старые наручные часы, вздохнул: – Ладно уж. Давай кофе свой. И пообещай, что инфа не вылезет за пределы этого кабинета. Юкичи кивнул, поставив небольшую чашку в кофемашину и нажав кнопку. Когда чашка наполнилась ароматным горячим напитком, он протянул её Оочи. Физрук, отхлебнув кофе и вытерев усы тыльной стороной ладони, коротко и по делу изложил суть. – Вот оно как. И правда, дело не шуточное, – сказал Фукудзава, пытаясь понять, как повернуть ситуацию в свою сторону, притом, оперативно. – Так я о том и говорю. И взял бы это, как его, кураторство, да кто ж мне его даст, если я не его классный руководитель? – насупился физрук. – Хмм, есть одна идея. У тебя квалификация соцпедагога есть? – спросил Юкичи, понимая, что ответ, скорее всего, будет отрицательным и придётся искать другой вариант. Фукучи на минуту завис, затем залпом выхлебал кофе и, с грохотом поставив пустую чашку на стол, спросил: – Это точно решит проблему?! – Да, поскольку куратором может быть либо классный руководитель, либо соцпедагог, – заверил директор. – Будет тебе эта твоя квалификация, – ухмыльнулся физрук. – Уверен? – А то ты моих методов не знаешь! – хмыкнул Фукучи. – Навещу моего орла сегодня после работы, заодно разузнаю напрямую, что и как, – добавил он. – И все же, как ты собираешься за такой короткий срок получить квалификацию? – Юкичи был уверен в словах бывшего сослуживца, а нынче – коллеги по цеху. Только вот никаких гарантий не было в легальности получения документа, а директор всё же переживал за репутацию школы, да и свою собственную – тоже. – А это уже не твое дело, – отрезал Оочи. – Спасибо за кофеек. Бывай! Махнув Юкичи на прощание, физрук вышел из кабинета, что-то насвистывая. «Хоть бы он еще больше дел не натворил, а то знаю я его методы» – мрачно подумал директор, глядя в свою опустевшую чашку, на дне которой кофейная гуща приобрела форму, похожую на весьма неприличную фигуру, напоминающую мужской половой орган… До начала первого урока ещё оставалось достаточно времени, по сему Фукучи решил провести рейд в кабинет психолога – у той наверняка должны быть какие-никакие связи, ну или полезная информация. Но, к его огромному огорчению, кабинет психолога был заперт. – Видать, эта пигалица ещё свой тощий зад на работу не притащила, – крякнул физрук, в сердцах пнув ногой дверь в кабинет. Та отозвалась жалобным скрипом, уронив на пол пару щепок. Ждать Оочи не стал. Каждая минута была дорога, потому дальнейший его рейд был на третий этаж, в медицинский кабинет. Доктор Йосано, которая мирно пила кофе и рассматривала сумочки в интернет-магазине, аж подскочила, когда дверь в её кабинет открыли пинком ноги. – Утречка! – прогремел Фукучи. – Фукучи-сенсей! Вы что себе позволяете?! Нельзя же так… – начала возмущаться Акико, но физрук её перебил. – Позволяю, потому как полномочия такие имею, – ответил он. – Ты тут не ной, дело есть. Йосано вопросительно посмотрела на учителя физкультуры. Спорить с Фукучи она не собиралась. Лучше уж выслушать, чем он тут потом будет кабинет разносить, а может быть, и хуже… – Короч, в больничке этой, – Оочи ткнул в нос Йосано раскрытый блокнот, где был записан адрес, – связи есть? – Ну-у, не особо, – протянула медсестра, думая, как побыстрее спровадить Фукучи из своего кабинета. – А если найду? – усмехнулся физрук, нависая над медсестрой и гадостно ухмыляясь. – Ты мне тут не заливай. Просто скажи, есть или нет. Акико кивнула и вновь задумалась. – Да не тяни ты кота за яйца, вот прям снизу запиши, чё и к кому. – А Вам зачем это? – наконец поинтересовалась она. – Не твоё дело. Меньше знаешь – крепче спишь. Пиши давай, – поторопил физрук. Йосано вздохнула и, понимая, что не отвертеться, написала несколько ФИО с должностью и номера телефонов. Затем протянула блокнот физруку: – Вот. И да, не могли бы Вы, всё же, учитывать физические особенности некоторых учеников? Мне тут одного с ЛФК привели на днях… – У тебя сегодня день защиты дохляков? – прищурился Оочи всё с той же гадостной ухмылкой. – Хрен с тобой, пусть справки тащат. Оставлю их в покое со второй четверти, а сейчас поздно пить «Боржоми», бга-ха-ха. После этого, забрав свой блокнот, Фукучи покинул медкабинет. Йосано растерянно смотрела ему вслед, видимо, пытаясь понять, где в его словах была ирония, и зачем ему были её связи в той больнице. Оочи, взглянув на часы, понял, что слишком долго возился с медсестрой и вновь совершить рейд в кабинет психолога уже не успеет. Скоро урок, так что придётся заглянуть позже. Впрочем, его это не особо расстроило. На тот случай, если не удастся выбить полезную информацию из школьного психолога, у физрука имелся запасной вариант, где эта Хигучи нафиг не сдалась. Был у него среди орлов один боец, к которому можно обратиться за помощью, прекрасно зная, что он не растреплет ничего, да и выполнит всё как надо. К тому же, у самого вояки тоже какие-никакие связи имелись. Пролистав блокнот и найдя там фамилию «Стокер», Фукучи загнул листок и захлопнул блокнот. После чего, удовлетворённо улыбаясь и насвистывая какую-то незатейливую мелодию, направился проводить первый за сегодняшний день урок. Первый урок. Физкультура. Дазай наматывал круги с абсолютно нечитаемым выражением лица. Погода была ещё тёплой и на этот раз без дождя, поэтому урок проводили на улице, чему весь класс был несказанно рад. Дазаю было всё равно. Вчера вечером он в очередной раз поссорился с матерью, которая опять, можно сказать, приползла на рогах. Понятное дело, наслушался кучи пьяных ругательств и воплей, ввиду чего лёг довольно поздно. Как следствие, поспать удалось каких-то часа три от силы, и от этого на всё было уже от чистого сердца наплевать. Хотелось только перелезть через забор и убежать с этого урока и этой школы в целом. На втором или третьем кругу, он даже не считал, Осаму приметил у забора пышные кусты орешника, раскинувшиеся на пару метров в длину. Он невзначай метнул взгляд в сторону физрука, который то ли пялился в какой-то блокнот, то ли практиковал сон с открытыми глазами. Затем Дазай, предварительно застегнув олимпийку с длинными рукавами, нырнул прямиком в кусты по самую макушку, прячась от обзора физрука и одноклассников. Пробыв в своей засаде пару минут и убедившись, что место надёжное, он слегка высунулся, высматривая в толпе кое-кого конкретного. А когда этот кое-кто удачно остановился завязать шнурки прям у кустов, схватил за руку и утянул к себе. Фёдор в шоке вытаращил глаза на определённо довольного выходкой Дазая, которому подняло настроение это ошарашенное выражение лица. – Ты чего это? – наконец осмелился спросить Достоевский. – Решил сблизиться с природой? Дазай хихикнул и качнул головой: – Именно! На его макушку тут же упали капельки утренней росы с потревоженных чужими движениями листьев. Фёдор же старался лишний раз не шевелиться, чтобы не спалиться ненароком. Всё же, он до конца сам не понял, идея прогулять урок в кустах слишком гениальна или слишком безумна. Дазай тем временем смахивал с волос мокрые капельки и щурился, когда они попадали в глаза. Через листья пробивались лучи утреннего солнца, освещая кожу на его лице. Достоевский невольно замер и будто завис. Очнулся он, когда чужая рука зачем-то потянулась к его голове и стала водить по макушке. – Блин, ты своей башкой так удачно паутину собрал, – прикусив губу, чтобы не рассмеяться, сообщил Дазай, пока осторожно извлекал белые липкие ниточки упомянутой паутины с чужих волос. Глаза Достоевского в ужасе расширились: – Паутину?! – прошипел он, надеясь, что не превысил децибелы. Звонкий голос Фукучи, тем временем, звучал где-то вдалеке – скорее всего, он повёл всех на другой конец школьного двора, к площадке с препятствиями и тренажёрами. Дазай кивнул и продемонстрировал смятую паутинку, которую затем просто стряхнул с ладоней. – А что? Пауков боишься? Фёдор нехотя кивнул, в беспокойстве проводя рукой по голове. Вроде бы, уже бояться было нечего. – Ничё, зато пауки боятся меня! – гордо заявил Осаму, положив руку на грудь. Достоевский хихикнул. – Убедил. Он снова оглядывал Дазая, который отличался от того Дазая, что ещё час назад еле выдавил из себя самое обычное «привет» и выглядел так мрачно и отстранённо, что становилось за него тревожно. Сейчас же он нагло прогуливал урок физкультуры прямо в кустах школьного двора и выглядел самым беззаботным человеком в мире. – Как у тебя дела? Осаму, до этого разглядывающий их класс через ветви кустов, неожиданно повернулся, встречаясь взглядами. Он поджал губы и тут же опустил глаза. – Не знаю. Меня бесит ходить к Хигучи. Достоевский кивнул. – А у тебя как? – вдогонку спросил Дазай, пытаясь перевести тему со своей персоны. – Немного странно, – Фёдор пожал плечами. – За тебя волнуюсь. Дазай на секунду замер, заметно смутившись. – Не стоит… – тихо проговорил он, отворачиваясь обратно в ту сторону, где веток и листьев кустов было меньше, что открывало обзор на обстановку. И правда: Фукучи уже гонял их одноклассников по турникам. – Почему? Осаму тяжело вздохнул, потому что ответа на такой вопрос дать не мог. – Давай ты не будешь задавать мне дурацких вопросов, как Хигучи, – грустно попросил Дазай. – Как скажешь. Кстати, есть одна проблема… – Какая? – Как мы пройдём мимо Фукучи в раздевалку после звонка? – заметил Достоевский. Действительно, ведь раздевалки закрывались на ключ, который был именно у Фукучи. Выбежать из кустов со звонком будет заметно, а прокрасться в раздевалку на уроке – невозможно, поскольку их открывают только на переменах. Дазай ударил себя рукой по лбу: – Ёб твою… Оставшееся время урока они коротали, разговаривая ни о чём. Вообще, Дазай придумал было отличный способ убить время – втихаря кидать маленькие камешки в одноклассников, но после строгого взгляда Достоевского отмёл эту идею. По крайней мере, на сегодня. Они выждали какое-то время, когда увидели, как весь класс уходит со двора, а затем выбрались из кустов, потратив ещё время, чтобы отряхнуться от грязи и налипших листьев. – Идея! – вдруг восторженно воскликнул Осаму, словно его осенило. – Что такое? – спросил Достоевский, потянувшись к чужой голове, чтобы вытащить из вьющихся волос маленькие веточки. Дазай чуть наклонился, чтобы было удобнее. Затем, когда Фёдор избавил его волосы от мусора, воодушевлённо продолжил: – Щас сломаем забор и свалим домой! – Дазай. – Ладно. Тогда просто перелезем? – Дазай. – Да ну тебя… Осаму обречённо вздохнул и нехотя поплёлся вместе с Фёдором обратно в школу. Там они без проблем прошли мимо охранника, который был слишком увлечён сериалом в телефоне и, по обыкновению своему, совершенно не заинтересован, кто и когда выходит или заходит в школу. Оглядывая пустые и тихие школьные коридоры, Дазай и Достоевский поняли одно – уже шёл урок. А это значит, что раздевалки закрыты. – Чур, ты идёшь к физруку, – сразу решил Фёдор, пока они поднимались по лестнице к спортзалу. – Ну а как же. Дазай, ловко перепрыгивая через ступеньки, в два счёта преодолел расстояние до спортзала, оставляя Достоевского позади. Тот же, в свою очередь, остановился отдышаться после непомерного подъёма на второй этаж. Судя по звукам и мешанине голосов, сейчас урок физкультуры проходил у класса пятого-шестого, не старше. И, к огромному счастью, на улицу этот самый класс Фукучи не потащил. Дазай мысленно прикинул, что в таком случае физрук будет не слишком заинтересован проведением урока, поскольку на маленьких детях так не отыграешься, как на классе десятом, к примеру… Так оно и было: дети бесились с мячом по залу, игнорируя крики Фукучи и его режущий слух свисток. Какой-то мальчик со всей силы пнул волейбольный мяч ногой, чуть не зарядив прямо в голову физруку. Тот на лету перехватил мяч и оставил у себя, решив, что так будет безопаснее. – А ну построились! – басом скомандовал Фукучи, не забыв снова дунуть в мерзкий свисток. Дети, видимо, почувствовали, что играют с огнём, поэтому нехотя, но быстро успокоились и выстроились. – Сдаём пресс! Разбились по парам! Кто быстрее закончит – пойдёт играть в волейбол! Это уже подействовало безотказно. Фукучи устало покачал головой, ругнувшись себе под нос на подрастающее невоспитанное поколение, и тяжёлыми шагами потопал в каморку за журналом. Как раз в этот момент Дазай забежал в спортзал, сталкиваясь с учителем лицом к лицу. – Здрасьте! – натянув беспечную улыбку, в привычной манере начал Дазай. – А можно раздевалку открыть, а то я не успел. Фукучи сложил руки на груди и скептично хмыкнул: – А чо? Курить бегал на перемене? – Да! – ни на секунду не замешкавшись, отозвался Осаму. Физрук цыкнул, нашарил в кармане спортивок связку ключей и протянул Дазаю. – Давай не задерживайся, потом занесёшь сюда. Осаму активно закивал, забрал ключи и поспешил поскорее удалиться, заранее приметив, что особо активный пятиклассник снова добрался до мячей, а это явно ничего хорошего не предвещало. – Тц, вот накурятся своей дряни, а потом и круг пробежать не могут! Тьфу... – пробубнил Фукучи, топая за журналом. За его спиной пролетел очередной мяч. Осаму тем временем выбежал из спортзала и, встретив Фёдора в коридоре, победно помахал ему связкой ключей. – Блин, а когда звонок? – сонно потянувшись, спросил Осаму, когда, переодевшись и вернув ключи физруку, они собирались пойти на урок. – Минут через пятнадцать, вроде бы, – Фёдор сверился с временем на телефоне. Дазай в ответ на это лишь зевнул, поправил рукава своего огромного свитера и мысленно решил, что урок истории сегодня пройдёт без них. В конце концов, Фёдор уже успел получить кучу отличных оценок, а Дазаю никогда не было особого дела – двойкой больше, двойкой меньше. Какая уже разница? Да и Лавкрафту главное, чтобы была гробовая тишина, а кто там на его уроке присутствует, историку, кажется, до одного места. – Пошли в библиотеке отсидимся, чтоб никто не поймал. Достоевский лишь согласно кивнул, по пути печатая ответы на сообщения. – Гоголь написал, что у них там самостоятельная была. Осаму поднял брови и присвистнул, понимая, как удачно сошлись звёзды, что он и Фёдор пропустили урок. Теперь-то точно одной двойкой меньше, по крайней мере, у самого Осаму. Фёдор-то наверняка бы написал самостоятельную на отлично… – И как оно? – Ну, это же Гоголь, – пожал плечами Фёдор, убирая телефон в карман, – слишком громко шушукался, спрашивая ответы, и спалился. – Бедолага, – заключил Осаму, вспомнив, чем чревато нарушить тишину на уроках у Лавкрафта. Открыв скрипучую дверь библиотеки, Дазай пропустил Достоевского вперёд. За столом, со всех сторон обложившись огромными стопками книг, сидела библиотекарша, что-то медленно набирая на компьютере. Шёпотом с ней поздоровавшись, Дазай затем приметил укромный столик в конце коридора из книжных стеллажей и потащил Фёдора туда. Он постарался как можно более бесшумно скинуть свой полупустой рюкзак на стол и сонно откинулся на мягкую спинку стула. По сравнению с шумными и переполненными классами, в которых проходили сейчас уроки, пустая и спокойная библиотека казалась самым прекрасным местом в этой школе. Фёдор присел рядом. За все две недели обучения в новой школе ему ещё не приходилось бывать в библиотеке, ведь ответственный классный руководитель даже учебники сам получил и распределил по комплектам для каждого в классе. Так что сейчас Достоевский впервые оглядывал многочисленные книги на полках, что успели изрядно запылиться; нарисованные вручную и пожелтевшие от времени плакаты на стенах и разросшиеся растения в горшках на подоконнике, на которые через окно падали утренние солнечные лучи. Вдруг Фёдор ощутил, как ему на правое плечо что-то легло: Дазай, сложив руки на груди, склонил голову на чужое плечо и, видимо, сдавшись в своей борьбе с сонливостью, уже дремал. Достоевский тихонько вздохнул и чуть улыбнулся, доставая телефон свободной рукой и стараясь не дёргать плечом. До звонка оставалось совсем немного. Осаму нарушал повисшую тишину своим слегка прерывистым дыханием, крепко сцепив спрятанные за широкими рукавами ладони на груди. С закрытого окна еле тянул свежий воздух. Во всей школе было душно, как обычно бывает в начале осени, ещё и назойливые учителя закрывали все окна и кричали на тех, кто посмел их открыть. Достоевский мысленно удивился, как Дазаю не жарко в таком не по погоде тёплом свитере. А ещё Фёдор удивлялся его резкой смене настроения, будто с утра его внутренняя батарейка была на нуле, на физкультуре откуда-то возобновилась, а потом снова разрядилась. Сейчас, кажется, заряжалась обратно. Звонок раздался будто издалека, потому что Достоевский даже не сразу его заметил, если бы не движения чужой головы рядом. Дазай сонно разлепил глаза, лениво отрываясь от чужого плеча, и только чуть погодя осознал, на ком он уснул. – Ой, я случайно… – приглаживая взлохмаченные волосы, неловко проговорил Осаму. – Ничего. Не выспался сегодня? – Считай, вообще не спал, – безрадостно вздохнул Дазай, но всё равно поднялся с места, потому что заставлять Достоевского пропускать третий за день урок было бы просто наглостью. Даже если самому до тошноты не хочется идти на этот самый урок – биологию. Со звонком коридоры быстро наполнились шумом и топотом учеников. Только выйдя из библиотеки, Дазай с Фёдором тут же наткнулись на Гоголя. То, как этот парень вечно появлялся из ниоткуда, постепенно удивляло всё меньше. – Вот вы где! Дазай, сегодня я один из всего класса провалил тест! Это предательство!!! – как обычно эмоционально и громко начал Гоголь, активно жестикулируя. Из-за его спины осторожно выглянул Сигма, держа в руках стопку книг и улыбаясь так снисходительно, будто родитель, наблюдающий за тем, как балуется его ребёнок. – Ну, они просто показали фокус с исчезновением, – тихо хихикнул Сигма. – Да, именно так! – Дазай щёлкнул пальцами, кивнув в подтверждение. – Нечестно! Фокусы – это моя фишка! Короче, – Гоголь важно поднял подбородок вверх, – я на тебя, Осаму, обиделся. Извинения принимаются в виде сигарет! На этом Коля утащил Сигму туда, куда они изначально направлялись – в библиотеку, чтобы отнести какие-то книги по просьбе Куникиды. Дазай задумчиво почесал затылок, сталкиваясь взглядом с Достоевским. – Блин, а прогулы-то дорого нынче обходятся… – Я думаю, он тебе простит, – Достоевский похлопал Дазая по плечу. Осаму уже сам изнывал от желания перекурить, поскольку вчера те две сигареты улетели моментально, но виду старался не подавать. Впереди нужно было пережить ещё три урока и чёртов разговор с Хигучи. Урок биологии у Огая Мори был одним из немногих, на котором обычно стояла гробовая напряжённая тишина. Некоторые, вроде Ацуши, старались максимально слиться со стеной на протяжении сорока минут, лишь бы не оказаться вызванными к доске и не отвечать на хитровыдуманные вопросы учителя, на которых не было и намёка в параграфе или на прошлом уроке. В общем, биологию в этой школе на пять знал только бог, на четыре – учитель биологии, а на три, так уж и быть, – немногие, кто мог правильно отвечать на уроке и писать проверочные. Со звонком Мори сразу же открыл журнал и начал перекличку. – Гоголь? В ответ было лишь молчание. Затем Сигма, почему-то сидящий за партой в одиночестве, неуверенно ответил: – Он подойдёт… – Неважно! Сейчас его нет – я ставлю отсутствие, – нараспев протянул Мори, с нескрываемым удовольствием выводя н-ку в журнале. Сигма раздосадовано вздохнул, на самом деле понимая, что другой реакции от биолога ожидать и не стоило, так как Гоголь и близко не входил в число любимчиков. Закончив отмечать, Мори пролистал учебник, начиная своим нарочито тихим и настораживающим тоном: – На дом у вас была химическая организация клетки. К доске пойдёт… Учитель специально медленно стал скользить взглядом по списку, заставляя нервы учеников натянуться до предела. – На-ка-джи-и-ма-а, – биолог с нотками издёвки почти пропел фамилию будущей жертвы. Тихий парень за первой партой вздрогнул, поднимая затем на учителя свои большие испуганные глаза. – Я?.. – Нет, я! Что за глупые вопросы? Ацуши вздохнул и медленно поплёлся к доске. По опущенным плечам и в принципе скованной позе было видно, насколько неловко и страшно ему было отвечать перед всем классом. Но Огая это, казалось, только забавляло. Тем более, что довольно часто именно Накаджиму биолог выбирал первой жертвой. – Ну-у и? – нетерпеливо спросил Мори, скучающе оглядывая напряжённого паренька, который не знал, куда себя деть от любопытных глаз одноклассников. – И-извините, а какой был вопрос? Огай несдержанно громко цокнул и, отделяя каждое слово, будто объяснял умственно отсталому, проговорил: – Химическая. Организация. Клетки. Так понятно? Накаджима только кивнул и упёрся взглядом в свои ботинки, неуверенно начиная по памяти воспроизводить содержимое длиннющего параграфа, на изучение которого было дано всего лишь три дня. – Кхм, в общем, в состав клетки входят… вещества. Там, это, вода… – Какова биохимическая роль воды в клетке? – на ходу оборвал учитель, хищным взглядом оглядывая Ацуши, который сейчас был белее листа бумаги и начал нервно подёргивать ногой. Тут и гадать не надо было, ведь на заданный вопрос чёткого ответа в параграфе не было, чем Мори сейчас бессовестно пользовался, получая наслаждение от чужих страданий. – А, ну, она… – Накаджима совсем запутался и притих. – Ой, понятно всё. Садись уже, – Мори, показательно зевнув и скучающе махнув рукой, указал Ацуши возвращаться на место, после чего, удовлетворённо улыбаясь, влепил двойку. Весь класс сидел ниже травы. Веселье только начиналось. Дазай, известным местом чувствуя, что сегодня ему спокойно не отсидеться, шустро листал огромный параграф, пытаясь выловить всё самое основное. Фёдор лишь удивлённо смотрел на эту картину, подперев подбородок рукой. – Осаму! – будто бы добродушно воскликнул биолог, заставив Дазая нервно дёрнуться и замереть с учебником в руках. – Ну, может, хоть ты расскажешь про вещества в клетке? – Дааа, конечно… – без особого энтузиазма протянул Дазай, медленно поднимаясь с места, но к доске выходить не стал, а остался стоять у своей парты. Достоевский тем временем оперативно перелистнул учебник на страницу, где был перечислен состав клетки. – В общем, в клетке содержится больше всего воды, потом там идут натрий, калий, хлор… – Осаму стал задумчиво загибать пальцы, якобы вспоминая, тем временем стараясь незаметно подглядывать в учебник. Мори лишь довольно кивал, будто бы ничего не замечая. – Хорошо. Кальций и фосфор входят? – в открытую стал подсказывать учитель. Дазай утвердительно кивнул: – Входят. – Вот и славно, что входят. Садись. А следующий у нас пойдёт… Учителю даже не дали договорить, как дверь класса с грохотом открылась, будто её ногой вышибли, и показалась взлохмаченная светловолосая голова. – Здрасьте! Звиняйте за опозда- – Фамилия?! – строго перебил Мори. – Гоголь, – Коля недовольно хмыкнул, явно обиженный, что его до сих пор не запомнили. – Гоголь, значит… А я тебе уже отсутствие поставил. Хотя, ответишь у доски, и я тебе н-ку уберу. Расскажешь про органические вещества в клетке? Коля картинно прижал руку ко рту и запротестовал: – Чегооо? Не-не-не, я это, классом ошибся, до свидания! – и шмыгнул обратно за дверь, с шумом её захлопнув. Сигма, поглядев на это, покачал головой, понимая, что придётся ему потом натаскивать друга, чтобы у того в конце четверти хотя бы тройка вышла. Мори, вернув на лицо ядовитую улыбку, продолжил выбирать следующую жертву. – Достоевский. Фёдор поднялся с места. – Про неорганические вещества мы услышали. Что там с органическими? Достоевский прокашлялся, размеренным тоном начиная: – Во-первых, это углеводы. Они бывают простыми и сложными. Простые углеводы называются моносахаридами… Дазай удивлённо пялился на Фёдора, который так просто, без единой запинки рассказывал про всё это. Мори же лишь дёрнул бровью, уже вполуха слушая ответ, и пытался придумать какой-нибудь каверзный вопрос, чтобы завалить умника. – Хорошо, с углеводами понятно. Что про белки? Достоевский на секунду затих, мысленно выстраивая ответ, после чего начал: – Белки также делятся на простые и сложные. Простые состоят только из аминокислот. – Да это все знают, – махнул рукой Мори. Фёдор вопросительно взглянул на него. – Первичную и вторичную структуру белка изобразишь – так уж и быть, четыре нарисую. Дазай от таких слов расширил глаза, в душе даже понятия не имея, как эти структуры вообще выглядят и когда они успели пройти эту тему. Достоевский же уверенно вышел к доске и начал там рисовать, откровенно говоря, какой-то ужас, словно тут пытались призвать дьявола. Весь класс дружно не понимал, что за чертовщина вырисовывается на доске, только Сигма взволнованно сверялся со схемой в учебнике и с тем, что чертил Достоевский. Всё получилось идеально. – Ну да, неплохо, садись, – сухо ответил Мори, понимая, что докопаться действительно не до чего. После чего, сердито цыкнув, поставил отлично. Достоевский так же молча вернулся за парту. – Ты когда успел всю эту хрень запомнить?! – шёпотом поражался Дазай. От такой реакции Фёдор польщённо улыбнулся, оглядывая удивлённого одноклассника. – Да пока ты в библиотеке спал, я в интернете эту тему смотрел. На этом Дазай вообще выпал в осадок, не понимая, как за те несчастные минуты можно было запомнить столько непонятной хрени. Ну, Достоевский точно не человек. Другого объяснения не было. Судя по недовольной физиономии биолога, тот явно готовился выбрать очередную жертву и отыграться по полной. Гадая, кто будет этим несчастным, Осаму скользил взглядом по классу и, когда заметил явно задремавшего за своей партой Накахару, уткнувшегося лицом в учебник, даже посочувствовал. – Накаха-ара, я смотрю, у тебя тяжёлые выходные выдались, а-а? – всё с той же ядовитой улыбкой пропел Мори. Чуя мгновенно подорвался, сонно моргая. В этот момент ему, наверняка, посочувствовал весь класс. – Мори-сенсей, всё в порядке, – удивительно бодро отрапортовал рыжий, тем самым ловко скрывая усталость. – Нуу, раз всё в порядке, тогда задам тебе пару вопросов, – ответил нарочито медовым тоном Огай. Все ученики, включая Осаму с Фёдором, мысленно пожелали бедному Накахаре быстрой двойки, потому как это было бы в данной ситуации лучшим исходом. – Я готов, – всё с той же уверенностью сказал Чуя, встав со своего места. Он абсолютно спокойно смотрел в глаза учителю и стоял прямо, расправив плечи, будто и правда был готов к чему угодно. – Это не может не радовать, – промурлыкал Огай и, прежде чем он начал валить вопросами, Накахара неожиданно поинтересовался: – Если можно, я хотел бы после урока узнать темы двух следующих, – после чего как-то тихо добавил, – это для Тачихары. Он задержится в больнице ещё минимум на неделю… Биолог после этого мгновенно изменился в лице и, похоже, даже занервничал. – Это как же так-то?! Осложнения?! – Операция. Не волнуйтесь, всё хорошо, но для восстановления продлили госпитализацию, – словно солдат, отчитался Чуя, мысленно поблагодарив друга за очередное своё спасение. Если бы не переписка с Мичизу и его настойчивое «Отмазывайся мной, биолог точно забудет, что собирался тебя валить», Накахаре бы светила двойка в купе со вселенским позором… – Ужасно! Я так надеялся увидеть Тачихару на своём уроке на следующей неделе, – сочувственно сказал биолог. – Все темы у меня после звонка возьмёшь. И да, передавай Мичизу мой тёплый привет и скорейшего выздоровления. Ты ведь сегодня собирался его навестить? – Конечно. У Чуи прям отлегло при виде того, как изменился настрой учителя. – Всё садись, я на следующем уроке тебя спрошу. Подготовься хорошенько, – предупредил Мори, уткнувшись в классный журнал и что-то там отмечая. На лице Накахары мелькнула довольная улыбка победителя. Рыжий сел на место и быстро отправил сообщение. Очевидно, кому. Следующую жертву Огай даже не стал выбирать, потому как въедливая трель звонка через каких-то минуты две оповестила об окончании урока.