Бесценный дар

Се Лянь пару раз медленно моргнул, борясь с сонливостью. Он сел и потер руками глаза, чтобы взбодриться. Принц несколько хмуро огляделся, рассматривая незнакомую комнату, в которой проснулся. И только через пару секунд Се Лянь вспомнил события минувшего дня. Он с растерянным восклицанием прижал к голой груди белое пышное одеяло, нервно сжимая его пальцами. На звук его голоса отреагировала Жое, одним концом зависая напротив лица принца, как бы спрашивая «все ли в порядке?». Се Лянь не знал все ли у него в порядке. Он еще раз с большим вниманием осмотрел комнату, подмечая все детали. — Все в порядке, Жое, — сказал Се Лянь, наконец чувствуя себя полным сил. Принц неловко поднялся, удерживая руками одеяло, чтобы не оказаться голым посреди чужого дома. Он осмелился заглянуть во все двери. Роскошная ванная стала для него очень приятным открытием, также как и шкаф полный дорогой одежды, которая удивительным образом была ему точно в пору.

***

— Ваше Высочество. Хуа Чэн тихо появился в дверях покоев принца. Как раз вовремя. Демон не спешил и дал Его Высочеству выспаться и привести себя в порядок. И теперь тот предстал перед ним во всей красе. Бежевые одежды с золотой вышивкой ладно смотрелись на принце, лицо украшал румянец, а о слезах напоминала лишь небольшая припухлость век. Свои волосы Его Высочество собрал в простую прическу, которая удивительным образом шла ему, делая образ элегантным. — Доброе утро, господин, — ответил принц, выполняя глубокий поклон. — Этот скромный монах хотел выразить вам свою благодарность за вашу помощь. — Его Высочеству не стоит кланяться этому слуге, — сказал Хуа Чэн, подходя ближе и осторожно касаясь плеч божества, чтобы выпрямить того. — Этот сделал то, что считал правильным. — Тогда могу я узнать имя друга, оказавшего мне помощь? — спросил Се Лянь. Чтобы посмотреть в лицо демона ему нужно было высоко поднять голову. Тот был ощутимо выше него, а также не похож ни на одного призрака, которого принцу приходилось видеть ранее. Демон перед ним был статен, силен, но абсолютно не враждебен по отношению к нему. И в этом-то и была одна из странностей, которая первоочередно волновала Се Ляня. В нем очевидно признали небожителя, но относились с глубоким уважением и называли по титулу со всем почтением. Се Лянь не знал, что и думать об этом. — Мое имя Хуа Чэн, но Его Высочество может звать меня Сань Лан, так как я третий в семье, — сказал демон, немного улыбаясь. Се Лянь абсолютно неосознанно улыбнулся в ответ. При улыбке демона показались его заостренные белые клычки, которые смяли красные губы. Се Лянь уже упоминал, что призрак перед ним был потрясающе красив? И это было совершенно объективное наблюдение! Весь образ Хуа Чэна говорил о его высоком статусе, достатке и необычном характере. Взять хотя бы обилие серебряных украшений или косичку с правой стороны с красной бусиной. Бусиной, показавшиеся Се Ляню отчего-то… знакомой? — Ваше Высочество? — спросил Хуа Чэн, видя, что принц остановил свой взгляд на бусине. Хуа Чэн как мог сдерживал волнение и предвкушение. Его Высочество заинтересовался бусиной! Бусиной, которую демон стащил у Наследного принца еще в детстве, почти пятьсот лет назад. Хуа Чэн не знал чего хотел больше. Быть узнанным или остаться верным слугой и назваться новым другом принца. — Ах да, простите. Я слишком ушел в себя, — сказал Се Лянь, отводя взгляд от красной бусины, оставляя эту загадку на время. — Не нужно быть таким формальным, Ваше Высочество. Обращайтесь ко мне по имени, — усмехнулся Хуа Чэн. — Хуа Чэн? — попробовал произнести имя своего нового знакомого Се Лянь. — Мне все-таки больше нравится Сань Лан, — отозвался Хуа Чэн. — Ох! Конечно, Сань Лан, но тогда и ты не должен… использовать мой бывший титул, — тут же исправился Се Лянь, предложив ответную любезность. — Бывших Наследных принцев не бывает, гэгэ. Этот титул твой по праву рождения, — аккуратно возразил Хуа Чэн, которому очень не понравилось, как небожитель произнес свою просьбу. На фоне этого даже не так искрила его радость от возможности стать ближе к божеству, называя его милым «гэгэ». — Гэгэ? Разве я старше Сань Лана? — спросил Се Лянь, пропуская остальные слова демона мимо, пусть от них и екнуло сердце. — На несколько лет. И как бы я не был счастлив отвечать на вопросы гэгэ, но я предлагаю переместиться в столовую. Гэгэ наверняка голоден, а я буду ужасным хозяином, если заставлю его терпеть голод еще дольше, — сказал Хуа Чэн, мягко возвращаясь к причине, по которой он вошел в покои принца. — Спасибо за твое приглашение, Сань Лан, — не стал отказываться от еды Се Лянь. Ему было немного стыдно за то, что он пользуется добротой Сань Лана. Все же они знакомы ничтожно мало и он ничего не сделал, чтобы Сань Лан был так добр к нему. Наоборот Сань Лану пришлось стать свидетелем неприятной ситуации и возиться с ним. Тут Его Высочество вспомнил еще и про свой безудержный плач вчера ночью и глубоко покраснел, опустив голову. Он предстал перед демоном в самом ужасном положении. Униженный, голый, ни на что не способный. Так он еще и цеплялся за Сань Лана как утопающий за спасительный плот! — О чем думает гэгэ? — спросил Хуа Чэн, сразу заметив переменившиеся настроение принца. Если из покоев тот выходил расслабленным, то сейчас отстал от него на шаг и как будто сжался, уперев взгляд себе под ноги. — Я… Я хочу попросить прощение у Сань Лана за… за вчерашнее. Мое поведение было… очень некрасивым. А если рассматривать ситуацию в целом, то это я должен Сань Лану за свое спасение. Вот только, боюсь, Сань Лану достался самый бесполезный должник, — невесело усмехнулся сам своей шутке принц. Ведь действительно. Сань Лан его балует, а он ничем не может отплатить демону за его бескрайнюю доброту. У демона явно нет проблем с деньгами, хотя Се Лянь не мог бы предложить и этого. Он годами бы копил на два кусочка серебра, за которые его только вчера продали. Слезы обиды снова вскипели на глазах принца. Сердце ускорило свой ритм, а кожа покрылась потом. Мягкие одежды в один миг стали для него мукой. Ведь как он смел пользоваться чужой добротой? Что он такого сделал? Он же ничем не заслужил к себе такого отношения. Он ведь даже не посмешище. Он никто. Последний неудачник. — Гэгэ. Гэгэ, послушай меня. Хуа Чэн не долго думал, заключая в свои объятия принца как и ночью ранее. Он еще сам не отошел от страха за Его Высочество. В нем все еще кипела ярость на весь мир, что так жесток с его божеством. И в противовес этому в нем только сильнее бились чувства нежности, заботы и любви к своему единственному богу. Возможно не будь так расстроен гэгэ, не будь он сам так эмоционален, то никогда бы не решился обременять свое божество правдой. Он бы рассказал, конечно, рассказал бы принцу о своем прошлом, но не стал бы нагружать Его Высочество неприглядными картинами своего существования. Но как он мог молчать? Как он мог молчать, когда его божество билось в муках, вопрошая чем он заслужил доброту демона. Любой другой бы кричал о несправедливости, требуя ответа, за что он терпит столько зла. Любой другой бы имея хоть малейшую возможность выбраться из ямы, пошел бы по головам, спасая и заботясь только о себе. Но не Его Высочество. Только не он. Ни годы, ни бедствия не смогли изменить душу его божества. Его попытались сломить, но лишь погнули. Характер его божества был поистине несгибаем, а выбор пути не подлежал пересмотру. Его Высочество всегда был добр. Сам Хуа Чэн про себя такого сказать не мог. Ему не было дела до других. В конце концов мир всегда его ненавидел и он ненавидел его в ответ. Но Его Высочество… Для Наследного принца Сяньлэ он не пожалеет ничего. Он давным давно отдал ему всю свою доброту, любовь и преданность, на которую было способно его жестокое сердце. — Гэгэ не неудачник и не посмешище. Гэгэ самый лучший. Гэгэ всегда добр, всегда милостив. Он никогда не бывает несправедлив и стремится к миру со всеми. Гэгэ имеет чистое сердце и никогда не предаст того, что оно говорит. И если Небеса отказались от тебя, то это они прогнили до каждого камня. Они недостойны тебя. Ты единственный небожитель, которому стоит молиться. Ты единственный небожитель, которому предан этот демон, — тихо закончил Хуа Чэн, понимая, что сказал лишнего. Не удержал в себе, не прикрыл другими причинами свою неискоренимую веру в Наследного принца. Он совсем не хотел оттолкнуть от себя гэгэ. Он хотел лишь только утешить небожителя. Но очевидно, что он совершенно не умел этого делать. Не было у него по жизни примеров, когда бы его кто-то утешал. Опять же лишь Его Высочество был милостив к уродливому оборванцу. И даже за этот краткий миг тепла Хуа Чэн готов был на все. Но какому небожителю понравится узнать, что в него верит Непревзойденный? Кто не насторожится после таких громких слов, особенно когда пережил недавнее похищение, попав в город полный нечисти, градоначальником которого и является демон, заявивший о своей преданности?       Се Лянь действительно затих в объятиях Хуа Чэна, а демон с силой закрыл глаза, не смея и двинуться с места. Пальцы Хуа Чэна дрожали, отчаянно желая вцепиться в плечи божества, как когда-то в детстве. Но демон никогда бы не оскорбил Его Высочество так снова. Он разжал свои объятия, отступая от принца на шаг назад. Он был готов упасть на колени перед божеством, вымаливая у того прощение и снисхождение. Он бы посчитал за вершину счастья целовать его подол и оставаться вечно в тени, преданно служа Его Высочеству. Что угодно. Что угодно, кроме отказа. Что угодно, кроме ненависти и злобы. Пусть его ненавидит весь мир. Пусть. Он это переживет. Но если его возненавидит и Его Высочество… У него просто не останется смысла влачить свое жалкое существование.       Се Лянь широкими глазами смотрел на демона перед собой. Это было невозможно. Просто немыслимо. Он просто не мог поверить, что услышал от кого-то такие слова в свой адрес. Неужели…? Но как же так? Это ведь невозможно. — Это ведь невозможно, Сань Лан, — тихо сказал принц. Се Лянь даже не вытер своих слез. Просто забыл про это. Он смотрел прямо на Сань Лана, застывшего в этом моменте. Он не мог понять, не мог поверить, но он видел и чувствовал, что демон ему не врет. Он не раз за прошедшее столетие думал о том, как же так получилось. Его презирал весь мир, а потом и просто забыл. Небеса его отвергли, признав недостойным звания небожителя. Но тогда как же так получилось, что падший бог спустя несколько столетий, лишенный храмов, последователей и сил был до сих пор жив? Он должен был умереть. Низвергнутые боги долго не живут. Стоит предать небожителя забвению, как тот исчезает бесследно, лишенный молитв и веры людей в него. Но именно сейчас Се Лянь допустил возможность, что понял причину как могло такое случиться. — Сань Лан, ты… ты мой верующий? — неуверенно задал вопрос Се Лянь, подспудно ожидая отрицания или усмешки. — Этот слуга не смеет лгать Его Высочеству. Этот демон и в жизни, и в смерти считает себя самым преданным верующим Его Высочества, Наследного принца Сяньлэ, Бога Войны в короне из цветов, — отчаянно серьезно ответил Хуа Чэн, опускаясь на колени перед своим богом.