***
15 августа Рейх вновь открыл глаза, наконец, было тихо и пахло лилиями. —Господин Рейх, не дёргайтесь, медленно открывайте глаза. Спокойный мужской голос дал понять о том, что не один. Поморщившись, почувствовал ноюще-тянущую боль в животе. «Потерпи. Тебе уже сделали укол обезболивающего» «Рейхугольник, что…» —Пациент, вы меня слышите? Свет резанул по глазам. —Ах. Слышу. Мм. — Рейх потёр лоб;— Где я? —В больнице. —А? Аид Аристархович. —Узнали. Шшш. Спокойно. Рейх хотел сесть, но ему не дали. —Что случилось. —Вас привезли поздним вечером к нам четверо альф, вашего сына и мужа я узнал, но вот другие. — мужчина передёрнул плечами; — У вас страшный отец. На этот комментарий Рейх лишь улыбнулся. Да, он помнит этот запах отцовского гнева, казалось, он витает в воздухе до сих пор. —Какое сегодня число? —15 августа. —Что? —Сейчас всё расскажу. — Аид Аристархович вздохнул, введя шприцом какое-то лекарство в капельницу и сел на краешек кровати; — Я собирался уйти с работы, когда столкнулся с вами. Медсёстры успели установить, что у вас гипертония и внутреннее кровотечение. — врач сжал холодную руку пациента; — Мне жаль. —Что? О чём вы. —Вы были беременны. 4 – 5 неделя. Кровотечение не было спровоцировано выкидышем, но состояние вашего тела… Нам пришлось удалить плод, так как он бы не выжил, при таком раскрытии матки и потерей вод. —Нет. Нет! Рейх закрыл лицо руками, нет. Только не это. Голоса вокруг стали смешиваться. Его, врача, медперсонала, Рейхугольника, который тоже пытался его успокоить. —Ненавижу! Алое застило глаза. «Убить! Сжечь! Уничтожить!» —Приди в себя. Рейх. Дитя!! Крепкие руки с чёрными венами и чёрные глаза от зрачка и до белка казались слишком яркими. Лёгкие наполнил аромат дождя, пороха и ирисов. Сопротивляться более сильному сопернику не выходило, его заставляли успокоиться. Рейхугольник тоже как будто само запечатался, не позволяя пользоваться своей силой. Посмотрев на свои руки, увидел когти, оторванный железный бортик кровати сжатый в руке, мягкие браслеты, которыми, видно его пытались усмирить. —Отец? —Да, я. Всё, шшш. Оглядевшись, понял, что вообще стоит. Вернее висит в руках отца в разрушенной палате. Напуганный врач, прячется в углу за тумбой, держа шприц с согнутой иглой. —Я… я. —Тихо. Тихо. Разбушевался. С кем не бывает. Германия со всем разберётся. Ложись. Хорошо, что я остался с тобой, Клаус бы тебя не удержал. ГИ уложил сына на развороченную кровать. —Тебе не стоит вставать. —Отец, вы…. —Я это, я. Союза мы не пускаем, он и не стремится. Хотя, когда узнал о ребёнке стушевался, забеспокоился. Представляешь, даже слезу пустил. — ГИ заправил всклокоченные волосы за ушко, положив ладонь на болезненно-белую щёку; — И это я настоял на аборте. Плод и так был мёртвым. Рейх закрыл глаза, слёзы полились по щекам. Его обняли. —Мальчик мой. — император вздохнул; — Ещё. Твоя метка. —Что? —Ты знал, что она не действует? — ГИ посмотрел в глаза сына. —А? —Не знал. Эх. Мы это сразу заметили. Ваша связь другая, он тебя контролирует феромонами из вне, как паразит. И мы решили, что заберём тебя. Тем более, я никогда не хотел твоего с ним брака. Рейх дотронулся до шеи. Как? На нём метка, куда могла деться связь? Что же тогда он испытывал все эти годы? Этот шрам, неужели просто шрам. Тогда понятно, почему они не могли понять друг друга, почувствовать. От мыслей раскалывалась голова, а взгляд туманился. Множество вопросов, и нет ответов. ГИ заметил, что сын уже не с ним, и, продолжая смотреть в карминовые глаза, укутал в плед. Дождавшись момента, когда веки сомкнутся, посмотрел на врача. —Молчи о том, что видел. Ремонт мы оплатим. — Аид Аристархович кивнул и покинул помещение, он решил тоже отдохнуть после четырёх напряжённых дней; — Эх, не ожидал я от него такого, так податься тьме внутри. Материнский инстинкт в тебе с годами не ослаб. Чуть криво улыбнувшись, поцеловал Рейха в лоб. Да, его младший сын, даже больше, чем просто сын, заставлял ледяное сердце биться. Сейчас уйдя на покой, он особенно сильно ощущал желание защищать. Пруссия без стука вошёл в развороченную палату. —Я успокоил персонал. — он поправил повязку на глазу, скрывая правый алый глаз; — Как ангел? —Спит. Клаус, этот… —РИ его забрал, и сообщил, что побеседует с тобой позже, возможно на даче. Сейчас он хочет с сыном разобраться. —Понятно. Германия? —Замучил меня вопросами. Весь в слезах. —Ничего не меняется. — ГИ вздохнул и сел полностью повернувшись к брату; — Мы конечно не святые, но такого не творили. Бедный Рейх, даже я не хотел для него такой судьбы. — взглянув на Пруссию, сменил тему разговора; — Его перевозить можно только через дней пять. —Понятно. Я уже отдал приказ привести особняк в наилучший вид, там всё будет как новое. — Пруссия присел с противоположной стороны, целуя бледную руку племянника.***
—Рейх? —А? Тройка потряс головой, смотря на отца и дядю. —О чём ты так задумался? — ГИ поцеловал его в переносицу. —Я спать хочу. — Рейх захлопнул журнал и потёр глаза. —Тогда я тебя отнесу. Пруссия подхватил тихо вскрикнувшего любимого племянника, направляясь к лестнице. —Германия, мы спать. —Хорошо. Спокойной ночи папа, отец. Герман проводил их взглядом, улыбнувшись тому, что родитель выглядел расслабленно-счастливым. Но потом посмотрел на ГИ, уже серьёзно. —Что? —Ничего. —Неужели до сих пор злишься на меня? — ГИ закинул распущенные волосы на одно плечо, подходя к окну на кухне. —Как мне не злится? — Германия сжал чашку в руках, вспоминая относительно недавний разговор.***
Начало сентября. Германия вышел из комнаты заснувшего папы, который недавно вернулся после первого курса лечения. Чувствовал он себя лучше, и это радовало всех. Пруссия находился постоянно рядом, не давая ему напрягаться и поддерживая. ГИ, когда пик истерик, кошмаров и общей нервозности прошёл, вернулся к своей холодности, но тоже иногда обнимал и целовал. —Заснул? —Да, дедушка. Дядя, до сих пор в кабинете? —Видно зачитался. Не беспокойся, он не оставит Рейха. — ГИ потёр шею и распустил завязанные в хост волосы. —Голова болит? Могу дать таблетку. —Не нужно. Будь любезен, заплети мне косу. —Конечно. Германия подошёл к креслу и перекинул волосы на спинку, проводя по чёрному щёлку. От взгляда на эту прекрасную, длинную, густую гриву зависть брала многих дам, а бывало даже комплименты от мужчин приходили. Улыбнувшись, стал расчёсывать её пальцами. Пряди были гладкими, поэтому колтуны сами распадались. Посмотрев на расслабленное вырождение лица старшего родственника , решил задать давно волнующий вопрос. —Дедушка, ты знаешь кто мой отец? Я знаю, что это не Пруссия. — Германия спокойно плёл лёгкую косу. —Хах. Почему именно я стал жертвой твоего допроса? —На жертву вы не похожи. — Германия усмехнулся; — Я спрашивал у папы, он не отвечает. Дядя тоже, а другие не знают. Остаётесь вы. —Хм. — ГИ потёр подбородок пальцем; — Я расскажу, только достань-ка коньяк. Тебе не понравится услышанное. Германия в туже минуту доплёл длинные волосы до конца и залез в бар, доставать нужное. Сев на диван, разлил по бокалам. —Герман, ты уверен? И откуда знаешь, что я владею этой информацией? —Да, уверен. Дедушка, у вас не было любви переспрашивать, что же это за тайна такая. — Германия вздохнул; — Вы когда с СССР ругались в больнице, очень громко разговаривали, но до меня долетели обрывки. И… —Понятно. Но это страшная тайна. Не спрашивай у Рейха, ему будет сложно тебе объяснить. Через десяток минут. Германия не веря смотрел в глаза ГИ. —Да как вы посмели. — ему хотелось кричать, но вышел лишь полузадушенный хрип. —Я говорил о том, что тебе не стоит знать, Герман. Как теперь ты будешь себя вести? — ГИ вёл себя так, как будто рассказал анекдот, а не трагедию в жизни своего сына, к которой он сам приложил руку. —Я буду защищать папу от вас. —О. Необычно, но если он сам захочет быть со мной? — ГИ откровенно дразнил младшего. —Вы ужасны! Германия сорвался на быстрый шаг, молниеносно поднимаясь по лестнице к себе. Как ему теперь в глаза папы смотреть. Он не просто неожиданный, незаконнорождённый ребёнок. Он плод даже не сиюминутной любви. Он плод изнасилования, ещё и не простого, а очень и очень порочного. Понятно, почему папа хотел и ему, и себе смерти. Спустившись спиной по закрытой двери своей комнаты, закрыл лицо ладонями, стараясь подавить рвущиеся всхлипы. Успокоившись через час, принял прохладную ванну. Спать совершенно не хотелось. Надев пижаму, заглянул к папе. Рейх спал посередине кровати на спине. Зайдя, лёг рядышком, утыкаясь носом в немного костлявый бок. Рейх повернулся и обнял его во сне, прижимая к себе, даже не просыпаясь.***
—Не сжимай так… Фарфор, сломаешь. — хруст раздался по середине его фразы; — Это была одна из любимых чашек Рейха. —Чёрт. — Германия стал собирать осколки; — Куплю ещё несколько таких, они есть в продаже. Перед папой извинюсь. —Хороший мой мальчик. ГИ ласково провёл по затылку Германии и ушёл, чувствуя, как его спину прожигают взглядом.