Приманка

.

«И, может быть, я завтра умру!.. и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно.» М. Ю. Лермонтов «Герой нашего времени».

– Прямо так и сказала? Теперь я точно её убью! Сегодня пять подруг наконец собрались вместе. Юля и Виолетта под вечер причалили к Кристине и уже втроём дождались отдувавшихся за общие грехи девушек, которые, совершенно измотанные, вернулись ближе к часу ночи. Мишель сидела на диване, обхватив свои колени и спрятав в них лицо. Подруги знали, что она плачет. Без движения и звука, как и всегда. Чикина с Бурой устроились с двух сторон от блондинки, ласково её обнимая и ежесекундно поглаживая по голове. Кристина с Вилкой же стояли посреди комнаты и последние минут десять красноречиво возмущались и ругали весь Следственный комитет России на чем свет стоит. – Да ладно, – глухо отозвалась Мишель, не поднимая головы. – Вам-то что? – Что значит «нам-то что»?! – взвилась Виолетта. – Мы, конечно, понимаем, что у тебя там чуть не завязалась очередная Санта-Барбара, и тебе разбили сердце... – Да заткнись ты, – зашипела Мишель, а Юля показала подруге кулак. – Но я её слова воспринимаю как личное оскорбление, – невозмутимо завершила Вилка. – Не ты одна у нас... детдомовский ребёнок. Мишель не выдержала и громко всхлипнула. – Нет, это ни в какие ворота не лезет! – подключилась Кристина. – Она когда последний раз плакала? В восьмом классе? – А я говорила, что нельзя с ментами откровенничать! – продолжила ворчать Виолетта. – Вот же твари, а... – Да не менты они, – в десятый раз поправила Мишель, всё же поднимая залитое слезами лицо и размазывая солёные ручейки по щекам. – Да какая разница?! Все они одинаковые. По своей же неосмотрительности людские жизни гробят, штаны у себя в отделении просиживают и ещё деньги за это получают, заразы, – не унималась девушка. – Верещат о каком-то правосудии, а сами вот так плюют в душу, – поддержала её Захарова. – Чего они вообще вас гоняют? Нет бы свалить всё на бомжа какого-нибудь, да и закрыть дело, как они любят. – Да поиздеваться хотят, непонятно, что ли? Если они спокойно смотрят на то, как школьницы одна за другой мрут, то о каких моральных устоях может идти речь? – Да не спокойно они, – слабо возразила Мишель, недоумевая при этом, откуда у неё только берутся силы спорить. – Там правда безвыходная ситуация... И они переживают. – Что? – опешила Кристина. – Ты теперь их покрывать будешь? Ты не из-за них разве ноешь сейчас? – Не из-за них, а из-за неё, – встряла Таня. – Обзывалась-то одна. А другие наоборот заступились. – Та, с которой у Мишель свидание было? – Да умолкни! – Мишель дотянулась до лежащей рядом подушки и запустила её Виолетте в голову. Девушка увернулась, подушка со свистом пролетела через всю комнату и по классике снесла стоящую на столе чашку с недопитым чаем. Маленькую квартирку заполнил звон разлетевшейся на сотни осколков, ни в чем не повинной посуды. Мишель очень постаралась не проводить в своей голове сентиментальное сравнение. – Мишель, идиотка! – возмутилась Кристина. – Моя чашка тут причём?! Мишель даже слабо улыбнулась. – Ладно, опустим лирические подробности, – как ни в чем не бывало продолжила Виолетта. – Что бы вы мне не говорили, я своего мнения не изменю. С этими людьми нельзя на мировых общаться. Они ничем не лучше преступников, которых сами же попрекают. – Да хватит, Вилка, – вступила Таня. – Перегибаешь. Они нормальные ребята. – Ты их один день знаешь! – Да, и за эти несколько часов я успела понять, что им не плевать на происходящее! – Потрясающе, ещё одна заступница! – всплеснула руками Виолетта. – Захарова, ты это слышишь? – Да отвали от меня, – цыкнула Кристина, собирая в ладонь осколки своей бедной чашки. – Нет, вы чë, все с ума сошли?! – заголосила Виолетта. – Вы на чьей стороне?! Мне что, одной в детстве прививку от этой ментовской доброты сделали? Чикина, скажи хоть слово, ребёнок! – Я хочу надрать зад тому, кто обидел Мишель, – заявила Юля, не выпуская подругу из объятий. – Вот! Единственный нормальный человек! – Что на этот раз? – со скучающим видом спросила Таня. – Я уже однажды предложила Мишель явиться к ним пьяной, и после этого там пробежали какие-то искры. У меня больше нет идей. – Можем прийти впятером и интеллектуально уничтожить, – донеслось саркастическое предложение от Кристины. – Интеллектуально скорее они нас уничтожат, – фыркнула Бурая. – Мы только руками махать умеем. А вам вообще лучше им на глаза не попадаться. Скажите спасибо, что вас ещё в розыск не объявили. – Пойду и в качестве благодарности упаду им в ноги, – Вилка безнадёжно махнула рукой и тоже присела рядом с несчастной Мишель. – Да надо просто подкараулить в подворотне и припугнуть, – воинственно предложила Крис, возвращаясь к подругам. – Они же учились обороне, – уныло возразила Мишель. – Тебя вырубят и посадят. – А нас заберут в пожизненное рабство, – повторила Таня несколько дней назад высказанную Катей угрозу. – Да, нормально вам мозги промыли, – Виолетта обречённо вздохнула и улеглась Мишель на колени, щенячьими глазами глядя на неё снизу вверх. – Да забей. Разберусь, – отмахнулась Мишель и снова провела ладонью по бледной щеке, пальцами ловя холодные слезинки. – Нашла из-за кого реветь, – цыкнула Таня, пытаясь исправить ситуацию бумажными салфетками. – Эта мне с самого начала не понравилась. – Ей понравилась другая, – уточнила Юля и тут же получила дружеский подзатыльник. – Понятно, значит, через некоторое время мы будем ещё и Бурую утешать, – Вилка закатила глаза. – У вас обеих отвратительный вкус. – Да отста-ань, – Мишель с тяжёлым вздохом положила голову на плечо Юли и закрыла уставшие глаза. На душе скребли кошки. – Как вообще можно такую милашку обидеть? – Чикина потрепала свою любимицу по светлым волосам. – Она, кажется, не хотела, чтобы я это слышала. – Ещё лучше! – снова взорвалась Виолетта. – Значит, сначала сама к тебе подкатывает, а за спиной твоё честное имя марает! – Да блин, Вилка! Никто ко мне не подкатывал! Почему ты из всего пытаешься сделать мексиканский сериал? – Да потому что с тобой по-другому не бывает, – Виолетта с сочувствием похлопала Мишель по прохладной щеке. – Я всё сказала. Не приближайся к ним больше. Высокомерные эгоистичные придурки... – Ну а мы, что, хорошие, что ли? – вздохнула Мишель. – Мы сколько людей переколотили... – Посмотрите на неё, совесть вдруг проснулась, – бедная Виолетта выразительно приложила ладонь ко лбу. – Нет у неё совести, – проворчала Кристина. – Только опасная доверчивость и умение влипать в неприятности. Мишель вяло отмахнулась и сквозь дымку бегущих из глаз слез уставилась в потолок, прекрасно осознавая при этом горькую правоту слов подруги. На следующий день в отделении царила особенно напряжённая атмосфера. Была ли она вызвана переживаниями по поводу возможного продвижения в деле, томительным ожиданием или присутствием всё ещё чуждого друзьям человека – осталось загадкой для всех. С самого утра Катя села в электричку и рванула в Москву. На допрос. Там она должна была встретиться с Настей и ближе к вечеру вернуться в область, чтобы принести долгожданные известия. Лиза, Маша и Денис уже около часа дожидались девушек. Все необходимые дела были сделаны, так что им ничего не оставалось, кроме как сидеть и молчать. Лиза невольно думала, что, не будь здесь Маши, они с Денисом, как обычно, повспоминали бы смешные университетские истории, поболтали бы о чём-то, не имеющем отношения к происходящему в городе... Словом, отвлеклись бы от этого ужаса; восполнили бы лимит остро недостающей сейчас дружеской теплоты. Но говорить о чём-то личном при Маше было невозможно. Да даже просто болтать о какой-то ерунде не хотелось. Маша, как и всегда, сидела чуть поодаль, с кем-то переписывалась и не обращала на коллег никакого внимания. Однако, Лиза была уверена, стоит им начать разговор, и эта девушка тут же навострит уши, будет ловить каждое слово, наблюдать, но сама ничего не скажет, пока к ней не обратятся. Маша не то что бы ей не нравилась. Напротив, она вызывала уважение. Она была хладнокровной, спокойной, серьёзной, сообразительной – в общем, обладала всеми теми качествами, которые должны быть присущи каждому человеку их непростой профессии. Возможно, настороженное отношение было обусловлено пониманием, что Маша где-то может затмевать неразлучную троицу: Катя явно уступала ей в хладнокровии, Денис – в серьёзности, а Лиза – в спокойствии и уравновешенности. А может, Маша просто осознавала, что она в компании давних друзей будет лишней и потому не спешила сближаться. Десятки версий отстранённости недавно пришедшей сотрудницы не давали Лизе покоя. Она разрывалась между подозрениями Маши в неискренности и подозрениями себя в паранойе. Находясь рядом с Машей, она боялась даже думать о чём-то сокровенном – создавалось жуткое ощущение, будто Лебедева не только внимательно наблюдает со стороны, но и мысли читать умеет. И этим она чертовски напоминала Мишель. Только вот когда Лизу «сканировала» нахальная карманница, это вызвало заинтересованность, притягивало, манило... А когда на неё – или, вернее сказать, в неё – заглядывали Машины глаза, ничего общего с приятными мурашками вдоль позвоночника Лиза не ощущала. Маша оставалась загадкой для всей крепкой компании. Ребята прекрасно видели, насколько она сблизилась с Крис, и пытались через давнюю подругу осторожно узнавать, о чем они говорят, как Маша себя ведёт, что спрашивает... «Осторожно узнавать» через Крис не получилось. Получив несколько невинных вопросов касаемо их общения с Машей, девушка тут же ощетинилась, обозвала друзей параноиками и наотрез отказалась участвовать в обсуждениях. В тот момент стало понятно, что их непонятные отношения переросли во что-то очень личное. Во что-то, чем Крис не хотела делиться даже с Ларисой. Сама Кравцова жаловалась, что подруга будто отдалилась от неё. Однако, получив нравоучительное «ну ты же первая завела мужика и оставила несчастную Крис одну», покорно вздохнула и перестала обращать внимание на лёгкий холод, появившийся в их многолетней дружбе. Нет, о Маше никто не мог сказать ничего плохого. Повода она по сути не давала. В работе была самой сосредоточенной, ни разу не проявляла слабины, даже если сильно утомлялась на ночных вылазках, искренне переживала за бродящих по парку Таню и Мишель... Да плюс ко всему, противиться её таинственной и слегка дерзкой харизме было невозможно. К этой девушке магнитом тянуло. Но, несмотря на все заслуги Маши, друзья не могли не замечать перемен, пришедших в их компанию вместе с ней. Напряжённое молчание, которое Маша не пыталась прервать, окончательная отстранённость и без того нелюдимой Крис, ощущение, будто Лебедева каждого видит насквозь, – всё это заставляло усомниться в искренности того образа, который она неизменно преподносила в присутствии коллег. В какой-то момент затянутая тишина была прервана стуком каблуков за дверью. Все трое тут же встрепенулись и придали своим лицам самые серьёзные выражения. Дверь резко распахнулась, и в кабинет влетела нахмуренная Катя и неспешно заплыла привычно хладнокровная Настя. Обе девушки были одеты в форму. И если на Петровой мрачный образ смотрелся вполне естественно, то Катя с тяжёлыми погонами на плечах, тугим низким хвостом, зажатым под мышкой планшетом с бумагами и несвойственным ей строгим взглядом выглядела настолько устрашающе, что остальные почувствовали себя неловко. – Ну что? – осторожно спросила Лиза. – Мы несколько разошлись во мнениях, – явно сдерживая раздражение, выдала Катя, скользнув по Насте недовольным взглядом. Та проигнорировала этот выпад и бесшумно опустилась на стул напротив друзей. Катя, едва не споткнувшись по дороге, рухнула рядом с ней. – Я считаю, он виновен, – холодно и лаконично произнесла Настя. – Ни единого доказательства его вины у нас нет, – отрезала Шаманка. – Обыск ничего не дал, по показаниям всех знакомых он – самое безобидное существо на свете, а во время допроса... – Не стоит так слепо верить первичным данным, – перебила её Настя. Катя послушно осеклась, но при этом так посмотрела на начальницу, что та по всем законам физики должна была немедленно воспламениться. – Опрошено было всего одиннадцать человек, – ледяным тоном продолжила Петрова. – И все они отвечали неуверенно, путано, потому что этого водителя мало кто знал хорошо. У него ни семьи, ни близких друзей. Многие подчеркнули скрытность. – И тем не менее все выражали сомнения по поводу его причастности к похищению, – снова встряла Катя. – Уточняли, что он всегда был приветлив, вежлив, ни с кем не конфликтовал... Да, держался по большей части отстранённо, но никогда не проявлял агрессии. – Под эту характеристику, кстати, можно отнести практически всех прославившихся серийных убийц, – язвительно отозвалась Настя. – На допросе он аж пóтом обливался от волнения. – Что вполне естественно, когда на невинного человека пытаются повесить преступление, которое тянет лет на десять. – Я не понимаю, какие доказательства тебе ещё нужны? – резко спросила Настя, поворачивая голову и впиваясь в Катю суровым взглядом. Она была намного выше, крепче и посмотрела так, что Шаманка невольно вжала голову в плечи. Но сдаваться явно не собиралась. – У нас нет улик против него. – Он признал, что забрал нашу пропажу со Свободного, так? И после этого никто её не видел, так? Какие могут быть вопросы? – Он признал это и уточнил, что довёз её до центра, а после поехал на следующий заказ. Эта информация, кстати, абсолютно достоверна. Он забрал её, а уже через тридцать минут посадил в машину следующих пассажиров. И это подтвердил сервис. – Ой, Хорошенко. Ты будто не знаешь, что, имея хоть малейший опыт, всё это можно легко провернуть. – Да какой опыт, Настя?.. – с безнадёжием спросила Катя. Петрова, явно не желая выслушивать её доводы, обратилась к остальным: – Что думаете? Лиза, Маша и Денис оторвались от сосредоточенного изучения Катиных записей и синхронно подняли взгляды. – Насть, если доказательств его вины нет, а, судя по результатам допроса, это именно так, то мы не можем его посадить, – неуверенно сказала Лиза. Настя выслушала её, кивнула, перевела взгляд на Дениса. – Почему ты так уверена, что он виновен? – подключился Денис. – При обыске ничего подозрительного не найдено, на допросе всё отрицал, детектор и физиогномический анализ подтвердили честность его слов. Настя вновь кивнула и обернулась теперь уже на Машу. – Основания для подозрений есть, – согласилась Маша. – Но в остальном я согласна с ребятами. Прямых улик не выявлено, так что... – Кстати, – вдруг снова влезла Катя, – он подтвердил, что в это время – примерно в пять вечера – действительно вёз девушку. Мы попросили описать её, и вот какой портрет он нам выдал: невысокая полноватая брюнетка с волосами чуть ниже плеч. Настя, ты забыла, что ли, как выглядит наша?.. – Не забыла, – вновь оборвала её Петрова. – Но где гарантия, что это не было ложью? – А где гарантия, что это не было правдой? – бесстрашно передразнила её Катя. – В конце концов, это странно, что он помнит внешность девушки, которую подвозил больше месяца назад. Скажи он «я не помню, как она выглядела» – это выглядело бы правдоподобнее. Настя всё так же бесшумно поднялась со стула и добавила: – Суд в ближайшее время вряд ли состоится. Но пока он будет находиться в ИВС, а следствие всё своё внимание направит именно на его персону. Посмотрим, – она ухмыльнулась в своей язвительной манере, – что будет дальше. Передаю информацию в ваши умелые руки. Под чёткий стук своих же каблуков она неспешно вышла из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь. – Как она меня бесит... – зашипела Катя. – Тише ты, – шикнула Лиза. – Я ничего не поняла. Давай ещё раз. Катя со стоном закатила глаза и первым делом распустила волосы, явно испытав при этом огромное облегчение. Тугой хвост ей аж виски в разные стороны растянул. – Я процентов на девяносто уверена, что этот мужик невиновен, – заявила она, немного придя в себя после перепалки с начальницей. – Ладно, про улики, обыски и допросы мы услышали, – подключилась Маша. – А вообще, как он себя вёл? Твоя основная задача – психоанализ, насколько я помню? – Что-то типа того, – Катя криво усмехнулась. – И в поведении его я не увидела ничего, кроме... абсолютного непонимания происходящего. Он был в ужасе. Представляете, живёшь вот так, а потом на тебя неожиданно вешают похищение, вызывают в участок, отправляют ночевать в грязном матрасе... – И всё же, в чём-то Настя права, – Лиза нахмурилась и снова склонилась над текстом. – Да, сведений у нас мало, но все они ведут к этому таксисту. Забрал её и... всё. – В нашем безвыходном положении это, наверное, наиболее трезвая версия, – вздохнул Денис. – Но как же презумпция невиновности и всё такое?.. Настя говорит о нём таким тоном, будто сама лично видела, как он людей убивал. – Ой, Настя... – Катя, кажется, едва сдержалась, чтобы не плюнуть ядом в адрес Петровой. Лишь рукой махнула и уставилась в стену. – А что говорят московские? – снова спросила Маша. – Они на стороне Насти, конечно же. Единственная сидела там, как дура, права его отстаивала. – Либо мы с вами тупые и чего-то не понимаем, либо они бесчеловечные скотины, – красноречиво подытожила Лиза. – По-моему, и то и другое, – Шаманка устало потёрла лоб. – После этого дня у меня остался только один вопрос... – Какой? – хором спросили следователи, заведомо покрываясь холодными мурашками. – Где мои кроссовки? Я чуть ногу себе не сломала, – и Катя наконец улыбнулась, вставая из-за стола и демонстративно скидывая туфли. – Удивительный человек, – фыркнула Лиза. – На коньки за десять минут встала, а на каблуках уже семь лет не может научиться ходить. – Я, что ли, чуть не упала на декана, когда шла диплом получать? – с усмешкой напомнила Катя, запрыгивая в предусмотрительно оставленные в кабинете кроссовки и вновь присаживаясь к друзьям. – Потихоньку настраиваемся на увлекательное времяпрепровождение в парке? – вяло поинтересовался Денис, бросая взгляд на часы, стрелка которых лениво перевалила за восемь вечера. – Как мне это надоело... – Лиза уронила голову на стол, понимая, что за последние три недели она устала настолько сильно, насколько не уставала за последние несколько лет. – Помочь написать речь с извинениями? – ехидно спросила Шаманка. – Или будешь делать вид, что ничего не произошло? – Сама разберусь, хорошо? – с той же интонацией отозвалась Лиза. При воспоминании о своей оплошности снова стало тоскливо. – И как же? – не отставала Катя. – Как обычно, – отозвался Денис. – Напьётся и признается в любви. – Неплохой вариант, – Лиза слабо улыбнулась. – Предлагаю коллективно уйти в запой. – Я за, – Катя снова поднялась на ноги. – Надеюсь, на сегодня свободна? – Куда тебе после такого дня, – махнула рукой Лиза. – Иди спи. Со мной сегодня... Она обернулась на друзей. – Я не могу, – вдруг подала голос Маша. – Дела у меня... Планы на вечер. – Ну раз на вечер, то, видимо, и на ночь, и на утро, – Катя сдавленно рассмеялась. – Передавай своим планам пламенный привет. – Да отстань ты, – отмахнулась Маша, а на лице её, кажется, впервые промелькнуло лёгкое смущение. – Не, Маш, ты молодец, конечно, – добавил Денис, с трудом сдерживая улыбку. – Первый живой человек, который смог так заинтересовать нашу Крис. – Знаешь что? – Маша сморщилась и тоже встала. – Приятного тебе вечера в компании Лизы и Мишель. – Ой, всё, – Шаманка махнула на друга рукой. – Тебя мы больше не увидим. У меня и так от этих двух не иссякающих источников сарказма нервное расстройство, а когда они ещё так страстно друг друга ненавидят... – Да уйди ты уже, – взмолилась Лиза. Катя на прощание вымученно улыбнулась, невинно помахала ладошкой и вышла за дверь. За ней последовала и Маша. Этот день определённо оставит неприятный осадок. А может, и раскроет горькую правду, так долго скрывщуюся под маской безразличия. Минут тридцать спустя Маша поднималась по лестнице тёмного, прокуренного подъезда. Давно не мытые ступени противно скрипели под ногами, словно девушка ступала по хрупким скелетам ящериц. На пролётах её встречали раскрытые рты ржавых почтовых ящиков, оставленные на подоконниках бутылки из-под пива и унылые обрывки расклеенных кем-то реклам и объявлений. Осторожно, словно боясь, что лестница обвалится под её тяжестью, Маша поднялась на четвёртый этаж и огляделась. Квартира №13. – Кто бы сомневался, – вполголоса пробормотала она, даже улыбаясь сдержанно и смело нажимая на кнопку звонка. Несколько секунд спустя в коридоре послышались мягкие шаги. – Кто? – спросил осторожный, усталый голос. – Это смерть пришла по твою душу, – низким и хриплым тоном отозвалась Маша, сдавленно хихикая. – Наконец-то. С самого утра её жду, – с усмешкой отозвался голос, замок внутри щёлкнул, и дверь с протяжным скрипом распахнулась. Прежде, чем в поле зрения Маши попала сама девушка, которую она так спонтанно решила навестить, под ноги ей метнулось что-то пушистое, ярко-оранжевое и враждебно шипящее. – Крис! Кота убери! – Маша испуганно отпрянула от питомца и громко чихнула. Кот же вцепился когтями в её штанину, явно намереваясь биться насмерть с чужаком, посмевшим потревожить его хозяйку. Маша расчихалась до слез из глаз, зажимая нос рукой. Крис, заливисто смеясь, схватила питомца за шкирку и попыталась отодрать его от чужой ноги. Кот начал орать на весь подъезд, причём настолько пронзительно, что бедные соседи в этот момент наверняка повскакивали с диванов и приготовились разбегаться по бомбоубежищам. – Рон! Засранец, иди сюда! – Крис рванула рыжего любимца на себя, заставляя отпустить пленницу. Пока Маша чихала и пыталась стереть набегающие слезы, девушка утащила брыкающегося и завывающего кота в квартиру и загнала его в ванную. – Крис, зачем ты держишь в доме дикое животное? – простонала Маша, с трудом сдерживая очередной чих. Немного придя а себя, она машинально потянулась к карману джинсовки, достала оттуда спрей от аллергии и пшикнула поочерёдно в обе ноздри. – Я смотрю, ты подготовилась, – Крис разулыбалась и расслабленно опëрлась о дверной косяк. Сейчас, в домашних клетчатых штанах, огромной уютной кофте и с растрёпанным пучком на макушке, она выглядела так тепло, что её захотелось сгрести в охапку и заобнимать до смерти. – Откуда адрес мой узнала, аллергик несчастный? – Спросила у Кати, Катя спросила у Дениса, Денис спросил у Ларисы, потом они все трое разглядывали меня, как пленного фашиста, и в итоге очень неохотно выдали тайну, – протараторила Маша. Крис несколько секунд с лёгкой улыбкой рассматривала её, переваривая поступившую информацию. – Странно, что они ещё не донесли мне, – сказала она наконец, пропуская Машу в квартиру. Запертый в ванной Рон выразил своё негодование протяжным кошачьим ором. Крис беспечно махнула на это рукой. – Что-то хотела? – спросила она, закрывая входную дверь и проводя девушку в комнату. Маша хотела было ответить, но снова звонко чихнула. – Да, если честно, – сдавленно откликнулась девушка. – Проклятье, у тебя же всё в шерсти... – Вообще-то, это его квартира, – Крис рассмеялась, в своей манере жмуря глаза. – А ты отвлекла нас от обнимашек, так что я тоже в волосах. Подожди, сейчас надену что-нибудь чистое. Крис ускользнула в свою маленькую спальню, а Маша наконец огляделась по сторонам. Квартирка была совсем небольшой, прохладной и будто уставшей – просто пропитанной душой своей хозяйки. Даже здесь витал лёгкий запах спирта и одиночества. За окном густо росли деревья, практически не пропуская в комнату лучи вечернего солнца. Помещение было обставлено очень просто. Ничего лишнего. Только самое необходимое. Несмотря на неприкрытую печаль, которой дышали одинокий кофейник на плите, несколько висящих на холодильнике фотографий, мягкий плед в измятую клетку и бледность страниц раскрытой книги, в квартире было ужасно уютно и как-то по-домашнему спокойно. Вскоре Крис вышла обратно, переодетая в очередную широкую футболку, на которой, к счастью Маши, не виднелось рыжих волос. – Что-то случилось? – спросила Крис с лёгким волнением в голосе. Но потом всё же снисходительно улыбнулась. – Ты ведь не из тех, кто может вот так без предупреждения прийти в гости, не имея на это веской причины. – Да, возможно, – Маша серьёзно глянула на девушку, не совсем понимая, как правильнее начать непростой разговор. – Знаешь... Катя и Настя сегодня ездили в Москву. Там допрашивали мужика, которого подозревают в похищении. – Вот как, – улыбка в тот же миг покинула лицо Крис. Она слегка побледнела и как бы невзначай отвернулась к окну, впиваясь взглядом в темнеющую листву деревьев. – Да, – Маша ненадолго замолчала. – Я не знаю, почему... но меня в принципе не особо охотно посвятили в детали этого события. Как будто даже пытались скрыть, оправдываясь тем, что это дело ведут московские следователи. Я, можно сказать, случайно узнала. – И что? – как-то опустошённо спросила Крис, всё ещё не глядя на собеседницу. – Крис, я просто не понимаю, почему это такая тайна... – Маша растерянно развела руками. – Да, мне вроде как объяснили, что к чему... В общих чертах... Но самого важного я так и не добилась. Я знаю лишь, что вы с этой девушкой были знакомы, но ребята не назвали даже имени. Она склонила голову, стараясь уловить выражение лица подруги. Крис за последнюю минуту побледнела настолько, что сквозь кожу шеи стали видны тонкие ниточки вен. Девушка смотрела в окно остекленевшими глазами, нервно сжимая край своей футболки. – Они говорят... были знакомы?.. – спросила она звенящим голосом. В воцарившейся тишине эта фраза прозвучала оглушительно громко. – Да, – Маша закусила губу, чувствуя, как в глубине её души начинает пульсировать навязчивая тревога. – Я не могу понять, почему вы все закрываетесь, когда я пытаюсь узнать что-то о ней... Крис не ответила. Она словно вросла в землю. Не шевелилась и продолжала буравить взглядом унылый пейзаж за стеклом. А в следующее мгновение Маша увидела, как с её светлых ресниц упала маленькая слезинка. Она скользнула по бледной щеке, оставляя за собой тонкую влажную дорожку. – Крис, просто... – Маша закусила губу, не решаясь подойти ближе или попытаться утешить, – объясни, что происходит... Вы же не сможете вечно держать всё в секрете. И, если это действительно настолько серьёзно, я тем более обязана знать. Крис медленно развернулась и наконец посмотрела на девушку. В её небесных глазах, блестящих от слез, в этот момент отразилась такая боль, что у Маши защемило сердце. – Мы были не просто знакомыми, Маш... – тихим, ослабшим голосом проговорила она. Потом сделала шаг в сторону холодильника и сняла одну из фотокарточек, держащуюся на магнитике. Протянула подруге. Маша приняла фото из её рук. Опустила взгляд. Мелко вздрогнула. Этот снимок она уже видела. В один из вечеров, когда она пришла забрать девушку из лаборатории. На её компьютере. Смеющиеся Крис и Лариса на фоне озера. Некоторое время Маша хлопала глазами, стараясь уловить связь между своим вопросом и этой фотографией. – Крис, насчёт вас с Ларисой я всё давно поняла, – наконец сказала она, поднимая взгляд. – Да, это больно, когда у близкого человека появляется кто-то, ближе тебя. Но... нужно уметь отпускать. Для тебя ведь самое главное, чтобы она была счастлива, правда? Крис смотрела на неё так, что у Маши аж мурашки по спине побежали. Пронзительно, заглядывая в самую душу, с плохо скрываемым отчаянием. – Да, это так... – пробормотала она совершенно растерянно. – Но... Крис, какое это имеет отношение к пропавшей девушке?.. – Это не Лариса. Сорвавшаяся с побелевших губ фраза вновь рассыпалась по усталой комнате оглушительным звоном. А по щеке Крис стекла ещё одна слеза. Маша несколько секунд смотрела на неё, потом снова опустила глаза на снимок. Напрягла зрение. Но никого, кроме Ларисы, на увядшем обрывке счастливого воспоминания признать не смогла. – Что?.. – только и проговорила она. – Это её сестра, – опередила очередной вопрос Крис. И на этот раз её голос откровенно дрогнул. – У неё есть сестра-близнец. Это она пропала. Кажется, теперь Маша в полной мере поняла значение фразы «я ожидала чего угодно, но точно не этого». – Как?.. – сорвавшимся шёпотом пролепетала она, вновь присматриваясь к фотографии. И теперь вдруг подметила, что у девушки на снимке и черты лица острее, и волосы другого оттенка, и на плече виднеется тонкая татуировка, которой у Ларисы и в помине не было. Эта девушка даже улыбается по-другому. У Ларисы улыбка вечно усталая, но при этом такая задорная, что ей невозможно не улыбнуться в ответ. А у сестры её улыбка немного наивная, даже будто растерянная. Крис вдруг подняла дрожащую ладонь к своему лицу, ведь слезы у неё полились ручьём. Послышался сдавленный всхлип. – Крис... – Маша осторожно шагнула к подруге и крепко её обняла, поглаживая по спине. Крис беспомощно уткнулась лицом в чужое плечо, а Лебедева в тот же момент почувствовала, как стремительно намокает рукав её кофты. Она осторожно отступила к стоящему у стены дивану и усадила Крис на тот самый печальный клетчатый плед, который сейчас удивительно гармонировал со своей хозяйкой. Маша снова обняла её, проводя ладонью по мягким волосам, ласково гладя по лопаткам, позволяя выпустить явно долго копившиеся эмоции. Пазл в её голове медленно складывался. Ответы практически на все вопросы были получены. Маша совершенно не удивилась тому, что Крис не смогла позволить себе плакать долго. Буквально пару минут спустя она судорожно выдохнула, подняла голову и искрящимися от слез глазами взглянула на подругу. А потом всё же отвела взгляд, устремляя его в пол. Слезы текли по её щекам, холодили нежную кожу шеи, оставляли влажные следы на футболке, но она будто не замечала их, не пыталась вытереть. – Мы были не просто знакомыми, – охрипшим голосом, тихо-тихо повторила девушка. – Она... Оля... Она была невероятно дорога всем. Дорога настолько, что мы не можем говорить о ней без слез. Поэтому никто тебе не рассказывал. – Крис, я не знаю... – Маша, кажется, не до конца ещё осознав произошедшее, растерянно погладила Крис по плечу. – Мне так жаль... – Она была... просто самым светлым человеком, которого мы знали... – продолжила Крис почти шёпотом, периодически замолкая и порывисто переводя дыхание. – Если кому-то было плохо, она всегда первая шла утешать. Если кто-то ссорился, она всегда могла найти слова, чтобы убедить нас помириться. С ней было до смешного легко справляться даже с самыми страшными и тяжёлыми событиями нашей жизни... Крис не выдержала и сорвалась на очередной громкий всхлип, прикрывая лицо трясущейся ладонью. – С тех пор, как она пропала, всё пошло наперекосяк... – с трудом проговорила девушка. – И я даже не знаю, кому хуже: мне, потому что Оля была моей лучшей подругой, Ларисе, потому что она потеряла самого родного человека, или ребятам, потому что они... во всём винят себя... С каждым словом Маше становилось всё холоднее. Колючая дрожь волнами рассыпалась по телу. Впервые она видела всегда сдержанную и безэмоциональную Крис настолько уязвимой. В каждой фразе, в каждом сдавленном всхлипе была слышна острая боль, пронзающая насквозь не только её саму, но и добившуюся правды слушательницу. – Конечно, и мы виним себя... – продолжила Крис после короткой паузы. – Не уберегли, не уследили... Сначала даже не придали значение тому, что она вдруг пропала с радаров... Лишь на следующий день забеспокоились... Но каково сейчас Лизе, Кате и Денису... Они винят себя в том, что так и не смогли найти её. Когда стало понятно, что что-то случилось, они подняли весь город, искали её повсюду, прочесали все близлежащие леса, не спали ночами... Они сделали всё и даже больше, но Оля исчезла без следа... На каждом из нас висит сумасшедший груз собственной вины... – Крис, но никто из вас в этом не виноват... – нелепо попыталась переубедить её Маша, прекрасно понимая, что сейчас эти слова точно ничего не изменят. – То, что произошло... это просто ужасно. Но такое происходит постоянно, и никто от этого не застрахован... Вы сделали всё возможное... И, я уверена, в конце концов вы её найдёте. Рано сдаваться. – Прошло почти два месяца, – прошептала Крис. – Поздно надеяться на счастливый исход. – Пленников иногда держат годами, – возразила Маша. – И их в итоге находят. Нельзя отчаиваться, слышишь? Это пока не точно, но, возможно, мы уже на верном пути... Подозреваемого-то поймали... Крис неопределённо повела плечом, явно не особо веря, что это как-то поможет ситуации. И снова всхлипнула, растирая холодные слезы по щекам. – Я понимаю, как это больно... – Маша ласково обняла её за плечо. – Не понимаешь, – глухо отозвалась Крис. – Ты не теряла близких людей. Боль потери, не испытав её самой, понять невозможно. – Не теряла. Но я видела, как теряли. Очень много раз, – Маша помолчала немного, подбирая слова. – Пусть и косвенно, но я прекрасно знаю, что такое потери. Поэтому я могу представить, что ты сейчас чувствуешь. Крис некоторое время не отвечала, лишь тихо всхлипывая, а потом всё же сдалась и доверчиво прижалась к девушке, позволяя себя обнять. – Знаешь, какими бы крутыми друзьями мы не были, у нас всё равно порой возникали тëрки, – заговорила она. – Оля была единственной, кто, кажется, не ссорился ни с кем. Была единственным живым человеком, который выдержал меня. Девушка нервно усмехнулась. – Мы же учились вместе, – продолжила она после короткой паузы. Слезы ручьём текли по её щекам, голос натянуто дребезжал, но Крис держалась изо всех сил, не позволяя себе сорваться на громкие всхлипы. – С первого курса неразлучная троица. Ну, как и наши ребята... Вот так мы и встретились в этой дыре. Три следака и три медика. Крис вновь слабо улыбнулась, но улыбка эта уже напоминала лёгкую истерику. – Мы с близняшками всегда были единым целым, что ли... – Крис откинулась на спинку дивана, слегка запрокидывая голову. – Куда они, туда и я. Мы идеально дополняли друг друга. Лариса – энергия, Оля – душа, ну и я, которая просто любила их обеих. Лариса вечно находила нам приключения на голову, в ней жизнь всегда бурлила и выливалась через край. И с ней я не боялась совершать безумные поступки. Оля же словно сошла со страниц французского романа. Единственная из нашей компании никогда не пила, не курила, была спокойной, романтичной и мечтательной. Звучит банально, но только с ней я становилась настоящей. Голос Крис уже почти перестал дрожать. Она просто говорила, говорила, подняв глаза к печальному потолку, а Маша боялась неосторожно вздохнуть, лишь бы не прервать поток её воспоминаний. – С ребятами я была либо такая вся навеселе, главный клоун, либо строила из себя ворчливого деда, но, по сути, это тоже всё было в шутку, – тихо-тихо произнесла девушка. – Только с Олей я могла быть слабой, могла не прятаться за масками. Только с ней мне было легко говорить о чём-то личном... Когда Лариса начала встречаться с Денисом и немного отдалилась от нас, мы с Олей стали ещё ближе. Стали по-настоящему родными людьми. Крис вновь выдержала паузу, а потом продолжила со слезами в голосе: – А ещё, она просто очень любила жизнь... Она романтизировала всё подряд, рисовала, писала стихи... Каждое, даже самое заурядное мгновение было для неё бесценным. Рядом с ней мир казался невероятно красивым. И от этого мне больнее всего... Крис снова всхлипнула и на несколько секунд замолчала, прикрывая ладонью застланные слезами глаза. – Не от того, что её потеряли все мы, – дрожащим голосом проговорила девушка. – А от того, что она потеряла жизнь, в которую была влюблена по уши... На этой фразе Маше стало больно почти физически. Она почувствовала предательскую влагу на ресницах и ничего не ответила, продолжая медленно гладить Крис по плечу. – Думаю, теперь ты поняла, почему мы все ведём себя так... – тихо заключила Крис. – Наши постоянные шутки, улыбки, смех... Всё это – сплошная ложь. Мы пытаемся завраться самим себе, сделать вид, что нас не трогает произошедшее, лишь бы не чувствовать боли и вины... – Да, Крис, теперь я всё поняла... – прошептала Маша надломившимся голосом. Высказавшись, Крис обессиленно уткнулась лицом в чужое плечо. В прохладной квартире разлилась ледяная тишина, прерываемая лишь тихими всхлипами убитой горем девушки. Маша обнимала её и до сих пор не могла поверить в услышанное. История Крис была похожа на сюжет самого трагичного фильма ужасов. Главный ужас заключался в реальности этого сюжета. Крис вновь потянулась ладонью к своему лицу, смахивая с влажных щёк набегающие слезинки. Затем отвела руку в сторону, взглянула на кисть. На одном из её пальцев печальным серебром блеснуло колечко. Тонкое, аккуратное, совсем простое. Явно невероятно ценное. – Мы с ней парные кольца носили, – тихо проговорила она. – На безымянном пальце правой руки. Типа женаты. Крис вымученно усмехнулась. А Маша решилась наконец задать мучивший её вопрос. – Вы не?.. – Нет, – тут же отозвалась Крис. – Просто дружили. Хотя... я бы и дружбой это не назвала. Знаешь, бывает та стадия близости, для которой ни один словарь мира не придумал ещё подходящего термина. Мы были не подругами, а родными людьми и даже больше. Как будто правда две половинки склеились. – Мне так жаль... – снова прошептала Маша. Затем она заботливо стёрла остатки солёных ручейков с прохладной, нежной кожи. Посмотрела в глаза. Помолчала немного, а потом твёрдо сказала: – Крис, я обещаю, мы сделаем всё, чтобы найти её и вынести наказание человеку, который принёс вам столько боли. Крис несколько секунд не отвечала, опустошённо глядя в ответ. А потом глухо произнесла: – Я не верю в это. – Почему ты так сразу сдаёшься? – воскликнула Маша. – Крис, надо бороться до конца, надо верить в лучшее! Я понимаю, ты в отчаянии, но нельзя же ставить крест на её жизни, всё ещё можно... – Да, наверное, я ужасно слабая и опустила руки раньше времени, но... – неожиданно оборвала её Крис. Голубые глаза потемнели, словно затянулись тяжёлыми дождевыми тучами. – Маш, на этот раз мы столкнулись с чем-то действительно страшным, я чувствую это. За происходящим явно стоит не один человек. И они уже давно не действуют где-то вдалеке. Они уже давно находятся среди нас. От этой фразы у Маши по спине вновь прошла ледяная дрожь. Она попыталась было возразить, но Крис вновь перебила: – Нам кто-то путает следы. Отвлекает наше внимание от действительно важных проблем. Думаешь, происходящее в парке – это главная трагедия? Я уверена на сто процентов, что это просто разминка. Пока они готовятся к следующему шагу, уже сейчас изматывают ребят мелкими преступлениями, чтобы у них не осталось сил, когда начнётся что-то по-настоящему ужасное. – Крис, серийные изнасилования – это не мелкие преступления! – ужаснулась Маша. – Несовершеннолетних девчонок лишают девственности на холодной земле, а потом душат голыми руками! Какая к чёрту разминка?! – Нет, я не в этом смысле, конечно... – тут же смутилась Крис. А потом вновь нахмурилась. – Маш, мы ещё никогда не сталкивались с чем-то подобным. Мы в абсолютном тупике, у нас нет ни единой улики! Более того, уже стало прозрачно, что следствию кто-то мешает. Нам подделывают результаты экспертизы, и, я очень сомневаюсь, что это единственная подделка. Всё, что мы имеем, – это ворох сырых, нелогичных, не связанных между собой фактов! – Да, дело трудное, – признала Маша. – Но нет нерешаемых задач... На данный момент единственная проблема – парк. О чем ты говоришь? Что подразумеваешь под «по-настоящему ужасным»? – И в этом ваша главная ошибка, – Крис криво усмехнулась. – Парк – просто провокация, отвлекающий манёвр. А вы ведётесь на него, возносите в первостепенную важность. Пока с реальными проблемами копаются московские. Похищение Оли – что угодно, но только не случайность. Эти люди следят за каждым нашим шагом, предугадывают каждую нашу мысль. Оля – первое предупреждение. Немой приказ остановиться. Теперь вопрос лишь в том, кто будет следующим. Темнота, пустынный парк – самая подходящая атмосфера, чтобы вынести новую угрозу, не правда ли? Может, сегодня ночью перережут глотку Мишель. Или завтра в подъезде подкараулят Катю. Или меня перехватят в подворотне, когда я буду поздно возвращаться домой. Ты права лишь в одном: никто из нас не застрахован. Пламенная речь вновь обратилась звенящей тишиной. Крис, из которой этот диалог явно выжал всю энергию, беспомощно обняла свои колени и уткнулась в них лицом. – Ты думаешь, могут повториться события восьмидесятых? – тихо спросила Маша. – Могут вернуться серийные убийцы по типу Чикатило или Фишера? – Я думаю, что-то подобное уже вернулось, – откликнулась Крис еле слышно. – И все мы после похищения Оли допускаем такие мысли. Но не решаемся озвучить их вслух. – Абсолютно всё можно преодолеть вместе, – проговорила девушка. – Не вешай на себя клеймо одиночки, Крис. Ты не одна. У тебя есть все мы. Ребята тебя очень любят, очень за тебя переживают. И после этой ужасной трагедии вы будете беречь друг друга ещё больше. Не допустите, чтобы кто-то снова попал в беду. Крис ничего не ответила. Просто осторожно прижалась к ней в немой просьбе об объятиях и ласке. Ледяные пальцы ночной темноты охватили комнату, сжались на горле ослабевающей надежды. Все карты раскрыты. Ответы на вопросы получены. Но это не принесло ни облегчения, ни радостного осознания. Не принесло ничего, кроме стремительно растущего страха, заполняющего собой душу до самых краёв. .