Приманка

.

«О, как мало знают те, которые никогда не любили! Мне кажется, никто ещё не описал верно любви, и едва ли можно описать это нежное, радостное, мучительное чувство, и кто испытывал его хоть раз, тот не станет передавать его на словах.» Антон Чехов «Ионыч».

Маша с первого дня славилась своей поразительной пунктуальностью. По ней можно было часы сверять. Девушка никогда не опаздывала и не приходила заранее. Однако в этот вечер что-то явно пошло не по плану. После прошедшей ночи было сыро, прохладно и как-то тоскливо. Но если раньше подобная погода негативнее всего сказывалась на эмоциональном состоянии Лизы, то сегодня неожиданно приуныла Катя. Лиза же, вопреки всем своим принципам, по большей части молчала, улыбалась себе под нос, словно вспоминая что-то приятное, витала в облаках и порой даже не слышала, что ей говорят. Бедный Денис уже не знал, что ему делать: пытаться выдернуть из тоски Катю или спустить на землю замечтавшуюся Лизу. От тяжёлого выбора его спасла Маша. Она подошла к парку с пятиминутным опозданием, запыхавшаяся, растрёпанная и ужасно непохожая на себя. Рассеянно поздоровавшись с друзьями, она присела на край лавочки и устремила взгляд на сырой асфальт под своими ногами. – Маш, как добралась вчера? – с невинной улыбкой поинтересовалась Катя. – Насморк не подхватила? – Нет, всё хорошо, – откликнулась Маша. Катя прищурилась, подмечая её подозрительно красные глаза. Вновь улыбнулась и спросила: – Не выспалась? – Обо мне не переживай, – фыркнула Маша, невольно краснея. Обернулась на Дениса и, дабы спасти себя от дальнейших оправданий, в свою очередь задала вопрос: – А ты чего здесь? Сегодня же не твоя очередь. – Очень боюсь, что они подерутся, – вздохнул Денис. – Всё равно в магазин направлялся, решил перехватить их на полпути, сопроводить до парка и передать в твои надёжные руки. – А что случилось? – Маша потрепала по голове снова задумавшуюся о чём-то Лизу. Та встрепенулась и вынырнула наконец в реальность. – Вот уж не знаю, за что, – поговорила она с едва уловимой насмешкой, – но Шаманка на меня обиделась. – Я не обиделась, – проворчала Катя. – С чего ты взяла? – С того, что ты рычишь на меня с тех пор, как мы встретились, – разъяснила Лиза всё с той же насмешливой интонацией. – Дуешься, что я вчера не пошла с вами? Так судя по настроению этих двоих, вы и без меня отлично посидели, – Лиза выразительно качнула головой сначала в сторону сидящей слева от неё Маши, затем – в сторону сидящего справа от неё Дениса. – Да просто ты подозрительно довольная сегодня, – зашипела Катя, впиваясь в Лизу пылающим взглядом. – Ну тебе не угодишь! – возмутилась Лиза. – Сердитая и мозг тебе выношу – плохо. Улыбнулась впервые за три года – тоже плохо. – А Мишель сегодня тоже появится здесь милая и присмиревшая? – ехидно поинтересовалась Катя. – Откуда я знаю? – изумилась Лиза, кажется, едва сдерживая смех. – Я тебе что, сталкер? – Скажи ещё, вчера ты отправила её на другой конец города, осознавая при этом, что в такую погоду она может живой до дома не дойти. – Не стоит меня недооценивать, я могу поступать бесчеловечно. Тут уж Маша не выдержала и прыснула. А сидящий между подругами Денис мягко растолкал их в разные стороны. – И вот так уже семь лет, – пожаловался он. – Эти ругаются, а я меж двух огней. – О, думаю, Маша прекрасно тебя понимает, – продолжила язвить Катя. – Она же у нас сблизилась с Крис, которой вечно нужно с кем-то сцепиться. – Ты права, надо пересмотреть круг общения, – фыркнула Маша. В этот момент до слуха друзей донеслись радостные вопли и звуки сталкивающихся бокалов с другой стороны парка. – Кажется, там какое-то застолье намечается, – вычислил Денис. – В той забегаловке за зданием вокзала. А зная контингент отдыхающих в подобных заведениях, гулять они будут всю ночь. И ещё догуливать в парк пойдут. – Значит, сегодня можем особо не нервничать, – вздохнула Маша. – Вряд ли преступники осмелятся нападать при таком количестве случайных свидетелей. – А могут, наоборот, страх потерять, – хмыкнула Шаманка. – Как пойдёт. – Да не, – махнула рукой Лиза. – Они всегда выбирали тихие ночи. Так что сегодня чисто для перестраховки погуляем. Воцарившуюся на несколько секунд тишину нарушило уведомление, пришедшее на её телефон. Лиза достала мобильник из кармана и взглянула на экран. Нахмурилась. – Что такое? Тебе кто-то признался в любви? – не удержалась от очередного выпада Катя. – До умолкни уже, – отмахнулась Лиза. – Ребят... помните Диану? Ту, что показания об Оле давала. Это же она? Лиза показала друзьям открытую страничку той самой свидетельницы. Оформлен аккаунт был максимально сдержанно: описания не приложено, фотография только одна. Стоящая спиной к камере, невысокая и хрупкая девушка с длинными, красными дредами. – Вроде она, – кивнул Денис. – А что? – Она мне сообщение прислала, – протянула Лиза. – Очень... странное... Ещё раз ткнув в экран, Лиза открыла их диалог с Дианой. До сегодняшнего дня там болталась лишь короткая переписка с уточнением места и времени дачи показаний. А сейчас от девушки прилетела очень интригующая смс-ка следующего содержания: «Ищите ответы в моих словах». – Ой, да забей, – снисходительно отозвалась Катя, немедленно позабыв о недавней стычке. – Взломали её. Мне недавно от знакомой похожая фигня приходила. – Взломщики обычно бред невразумительный рассылают, – заметил Денис. – А тут... не знаю даже, что и думать. Не отвечай на всякий случай. Вдруг правда хакеры. – Как меня заманали эти интрижки, – застонала Лиза и спрятала телефон обратно в карман. Обернулась на Машу, никак не прокомментировавшую загадочное оповещение. Та неопределённо повела плечом. Но секунду спустя им пришлось забыть о произошедшем, ведь невдалеке послышался знакомый и родной уже шорох едущего скейта. Ребята обернулись и завидели на ближайшем перекрёстке двух подруг. Привычно угрюмая Таня передвигалась на своих двух. Вечно весёлая Мишель вертелась вокруг неё на доске. Одеты девушки, на удивление, были не в свои неизменные майки и юбки, а в джинсы и кофты. Взъерошенную копну Бурой украшала напяленная козырьком назад кепка. – Это что за несанкционированный митинг против служебного дресс-кода? – недоуменно поинтересовалась Катя, когда девушки приблизились к скамейке. – Сказать тебе, на какой службе такой дресс-код? – фыркнула Таня, впиваясь в Шаманку леденящим душу взглядом. Та поднялась со скамейки и встала напротив пришедших, складывая руки на груди. – Скажи, – процедила она, глядя Тане прямо в глаза. – Девочки, вы слишком близко друг к другу, это неприлично, – напомнила Мишель, демонстративно протискиваясь между ними и падая на скамейку рядом с Лизой. – Да, Кать, осторожнее, а то можешь случайно стать такой же довольной, как и я, – поддержала её Лиза, обмениваясь с Мишель тёплыми улыбками. Катя в ответ на это лишь закатила глаза. – Мы подумали, что в ваш дурацкий план пора уже преподнести хоть одно разумное решение, – холодно заявила Таня, не сводя глаз с нахмуренной Шаманки. – После того, как Мишель с головы до ног изучил этот засранец, которого она встретила позавчера, мы должны действовать осторожнее. Ведь не исключено, что они наблюдают за нами давно, уже запомнили обеих и точно не нападут. Нам нужна маскировка. Будем одеваться каждую ночь по-разному, менять причёски. Так больше шансов, что нас примут за случайных прохожих и пойдут в бой. – Трезво, – согласился Денис. – Они соображают лучше, чем мы. – Так охота попасть в руки маньяку? – поинтересовалась Катя. – Охота покончить с этим поскорее и вас больше не видеть, – проговорила Таня в ответ. – Вы такие умницы, – съязвила Катя. – Может, ещё что-то придумали? – Придумали, – с готовностью отозвалась Мишель. – Месяц уже батрачим на вас, а ситуация всё не двигается с мёртвой точки. Решила я поразмыслить, в чем же дело. – Поразмыслила? – с улыбкой спросила Лиза, продолжая буравить девушку заинтересованным взглядом. – Так точно, – кивнула Мишель, вскакивая на ноги и становясь напротив скамейки. – Не там ищите, гении. Ну, сами подумайте. Кто в состоянии провернуть такое безупречное преступление, что вы всей вашей командой проблему решить не можете? Кто знает каждый ваш шаг наперёд? Кто может предугадать каждое ваше действие, каждую мысль? – Наверное, банда опытных уголовников вроде вас, – откликнулась Лиза. – Куда нам до ваших великих умов. – Какая ты наивная, – протянула Мишель, не сдерживая улыбки и обнимая за плечо сердитую Катю. – Задам наводящий вопрос ещё раз: кто может угадывать, опережать и обламывать идеи дипломированных следователей? Кто мыслит, как они, знает все тонкости их профессии? И оттого может бесконечно вставлять палки в колёса. – Хочешь сказать, за нами следят? – с улыбкой предположил Денис. – Кто-то вживил жучки нам в затылок и теперь прослушивает каждую секунду? – Не понимаете вы намёков, – огорчённо вздохнула Мишель и похлопала Катю по плечу. – Действовать так блестяще может лишь сам следователь! Человек, который уже много лет работает в этой сфере и успел просечь, что делают преступники, на чем они выдают себя, как заметают свои следы. Так что, – девушка выразительно дёрнула бровями, – советую присмотреться к тем, кто находится рядом... Неясно, пошутила она или на полном серьёзе выдвинула это смелое заявление, но друзья на несколько секунд конкретно так оторопели. – Миш, кажется, кто-то начитался детективных романов, – возразила наконец Катя. – А вы всё же вдумайтесь, – Мишель хитро ей подмигнула. – Хорошо ли вы друг друга знаете? Может, всё это на самом деле делаешь ты, Шаманка. Может, ты и правда гипнозом владеешь, а не просто прикалываешься. И всё, что мы видим, – это лишь иллюзии, которые ты на нас навеяла. – А я считаю, маньяком запросто может быть Лиза, – подключилась Бурая, наклоняясь к девушке и внимательно её разглядывая. – Такая нервная, вечно усталая, грубит, разбивает сердца... Вот черты настоящего уголовника. – Ты права, – согласилась Лиза. – В детстве я ходила во сне. Кто знает, вдруг сейчас, много лет спустя, мой лунатизм обострился, и по ночам я, сама того не подозревая, отправляюсь убивать людей. – А может, в этом замешана Маша, – продолжила Мишель. – Загадочная молчаливая девушка, пришедшая работать совсем недавно... Охмурила лучшего судмедэксперта, не спешит сближаться с вами... – Да отстаньте вы от Крис, заколебали! – воскликнула Маша. Лиза пристально на неё глянула, на долю секунды невольно приняв во внимание дурачества Мишель. – А меня вы почему не подозреваете? – уныло поинтересовался Денис. – Долго искали повод докопаться до тебя, но так и не нашли, – пожала плечами Мишель. – Ты среди них – единственный адекватный человек. Ни с кем не ругаешься, никого не обзываешь, как некоторые, людям вон жизни спасаешь – многозначительная ухмылка. – Лиза! – возмутился Денис и толкнул подругу в плечо. – Беру свои слова обратно, это не Крис надо рот зашить, а тебе. – Зато тебя ни в чем не подозревают, – рассмеялась Лиза и толкнула его в ответ. – Задумайтесь, – вновь прошептала Мишель, делая страшные глаза. – Обязательно поищем предателя в наших рядах, – пообещала Лиза. В этот момент ребята увидели компанию нетрезвых подростков, видимо, участников празднества в кафе у вокзала. Несколько парней и девушек, вооружившись полупустыми бутылками с алкоголем, направлялись к парку, галдели и хохотали на всю улицу. – Кажется, сегодня нам ничего не угрожает, – фыркнула Бурая, бросая очередной угрюмый взгляд на Катю. – Да. Так что мы с Машей вполне справимся вдвоём, – заявила Лиза, поднимаясь с лавки. – Катюш, иди отдохни. Тебе нужно выспаться, подумать обо всём в тишине... – Знаешь что? – вдруг зашипела Катя. – Сама ты иди! У тебя, между прочим, ни одного выходного за всё это время не было. Заработалась. Погуляй, – девушка начала мягко отталкивать подругу в сторону улицы. – Но я же... – попыталась возразить обалдевшая Лиза. – Всё, всё, всё, убирайся, я тебя видеть не могу! – пресекла её попытки Катя, развернула Лизу на сто восемьдесят градусов и пнула между лопаток. – И это забери. Вслед за Лизой Шаманка едва не опрокинула не менее растерянную Мишель. – Да что с тобой?.. – с растерянной улыбкой изумилась девушка. – Как же вы без меня? – Ты у нас тоже перетрудилась. Пусть маньяки отдохнут от твоего сарказма. Теперь подруга поработает, – заявила Катя. – Эй, ну вообще-то... – попыталась возмутиться Таня. – Всё, исчезните обе, у меня голова от вас болит, – продолжила настаивать Шаманка, отталкивая не особо сопротивляющихся девушек от точки сбора. – Мы сегодня всё равно долго гулять не будем, в парке слишком много весельчаков собралось. Втроём справимся, а вы проведите время с пользой. Желательно раздельно. – Что это с ней? – прошептала Мишель, покорно пятясь спиной вперёд. – Не знаю... – так же шёпотом ответила Лиза. – Но когда она так ведёт себя... лучше не спорить... Катя пока вернулась к ещё более сердитой Тане, которая тоскливо смотрела вслед Мишель, старательно сдерживающей смех Маше и удивлённому Денису. – Ты совсем? – поинтересовался он и выразительно постучал пальцем по виску. – Сейчас она ещё и тебя прогонит, – с улыбкой пообещала Маша. – Вот именно, – кивнула Катя. – Иди давай, тебя девушка ждёт. – Тебя тоже, – отозвался Денис, разворачиваясь и в ускоренном темпе направляясь в сторону своих дворов. – Что ты?.. – взвилась было Шаманка, но Маша, рассмеявшись все-таки, обняла её за плечи и потащила обратно к скамейке, чтобы взвинченная девушка не накостыляла шутнику. – Ты права, мы и без них справимся, – проговорила она, ласково поглаживая Катю по плечу. – Поболтаем с тобой, пока Таня гулять будет. А вы идите, идите, у вас выходной, – махнула она рукой всё ещё стоящим неподалёку Лизе и Мишель. – Дурдом, – фыркнула Мишель, уронила скейт на землю, встала на доску и оттолкнулась от земли. – Пока, Тань! – крикнула она напоследок. – Мишель, я убью тебя! – завопила Бурая в ответ. Лиза с потерянной улыбкой кивнула подругам и засеменила вслед за Мишель. – Что у вас произошло? – поинтересовалась девушка, когда они отошли на некоторое расстояние. – Понятия не имею, какая муха её укусила, – пожала плечами Лиза. – Наверное, просто всё доконало. – Какие-то вы нервные. Жизнь прекрасна, чего грустить? – Мишель тихонько рассмеялась, неспешно и осторожно отталкиваясь от земли. – Очень смешно, – Лиза закатила глаза и притворно нахмурилась. – Излей мне душу, – с усмешкой предложила Мишель и бросила на неё свой фирменный хитрый взгляд. Наконец-то живой и задорный, без фальшивой голубизны. – Ну, как мы полюбили делать. – Да не знаю, – снисходительно отозвалась Лиза. – Пропажа Оли, парк этот дурацкий... Тут вообще ерунда какая-то... Приманка должна была давно сработать. В тёплые времена года убийства случаются часто, а в последние месяцы они так разошлись, что мы ждали нападения в первые дни нашего сомнительного эксперимента. Но прошёл уже месяц, и до сих пор затишье, которое явно не сулит ничего хорошего. Короче. Мы в заднице. – Тебе нужно мыслить позитивнее, – Мишель расплылась в улыбке, повернулась и поехала на своём скейте спиной вперёд, чарующе глядя в глаза. – Смотреть на вещи под другим углом. Придавать им более жизнеутверждающую окраску. Не задница, а верхняя часть ноги. Понимаешь, о чем я? – Так вот какова твоя философия на трезвую голову, – Лиза не выдержала и прыснула. – Нет, ты просто вдумайся, – Мишель легко спрыгнула со скейта, надавила ногой на один его край и перехватила рукой, протягивая Лизе. – Попробуй покататься. – Засунь его себе в верхнюю часть ноги, Мишель, – попросила девушка. – Лиза! – Мишель расхохоталась, откидывая голову и толкая её в плечо. – Почему ты такая злая? У тебя недотрах или недосып? – И то и другое, – проворчала Лиза, а секунду спустя поняла, что сказала. Сразу захотелось, как страусу, зарыться головой в землю. – Ну давай первое исправим, второе усугубим, – многообещающе протянула Мишель и, снова вскочив на доску, объехала Лизу сзади, проводя ладонью по её талии. – Руки убери, – зашипела Лиза. – А не то... – Статья 133, до пяти лет, я знаю, – похвасталась Мишель. – Я даже не буду спрашивать... – Лиза закатила глаза. – Вот и не спрашивай, – Мишель демонстративно подтолкнула скейт к её ногам. – Давай, здесь ровный тротуар. Специально для такого случая дорогу ремонтировали. – Мишель, я шею сверну! – воскликнула Лиза. – Я об свою ногу могу споткнуться, какой скейт? – Зато работать не придётся, – Мишель загородила собой проход, давая понять, что она так просто не отстанет. – Хороший аргумент, – согласилась Лиза. Вздохнула, собрала всю свою смелость в кулак и поставила одну ногу на расшатанную доску. – Умница, – протянула Мишель, заставляя девушку в очередной раз смутиться и покраснеть. – Держи меня, – взмолилась Лиза, стараясь унять дрожь в ногах. – Давай, – рассмеялась Мишель и протянула руки. Лиза доверчиво ухватилась за прохладные ладони и поставила на скейт вторую ступню. Мишель, не переставая улыбаться, сделала осторожный шаг назад и потянула её за собой. Доска мягко тронулась и с тихим шуршанием начала двигаться. – Господи, на что я подписалась... – застонала Лиза, опасно качнувшись в сторону. – Эй, на меня смотри, – попросила Мишель так заботливо, что у Лизы сердце защемило. Она неуверенно подняла голову, сталкиваясь с искрящимся взглядом тёмных глаз. – Теперь точно упаду... – пробормотала она. – Расслабься уже, – Мишель в своей манере погладила её по костяшкам, легонько встряхивая чужие руки. – Ты слишком много думаешь, каждую секунду находишься в напряжении. Перестань пытаться постоянно контролировать ситуацию. Контролировать абсолютно всё невозможно. Очень многое не зависит от тебя. Очень многое ты не можешь изменить. Когда ты это поймёшь, тебе сразу станет легче. – А если я ощущаю себя ответственной за то, что происходит вокруг? – негромко проговорила Лиза. – Ты не можешь быть ответственна за всё, – Мишель ласково улыбнулась. – Мир не в твоих руках. И другие люди – не твои марионетки. Каждый отвечает сам за себя. И когда кто-то совершает ужасные поступки и приносит столько боли окружающим, никто не должен брать на себя ответственность за его действия. Лиза смотрела на неё, словно загипнотизированная, не совсем понимая, о чем Мишель рассуждает: всё ещё о тонком искусстве езды на скейте или уже о том, в чем Лиза все эти годы сама себе признаться боялась. И откуда она всё знает? – Не нужно ощущать себя виноватой за ошибки других, – продолжила Мишель тихо-тихо. – Это человеческая природа, и её не изменит ничто, помимо конца света. А ты этого устроить не можешь. Это чудесно, что ты умеешь сопереживать. Но сопереживание не должно превращаться в самобичевание. Не ты этой жизнью управляешь. И не от тебя зависит судьба окружающих тебя людей. – От меня зависит многое, – отозвалась Лиза почти шёпотом и вновь почувствовала предательскую влагу в глазах. – Да. Но не всё, – Мишель вздохнула. – Вас троих надо к психологу отвести. – Да с чего ты?.. – Да потому что не умеете вы это скрывать, – Мишель крепче сжала чужие руки. – Каждый раз, когда вы говорите об Оле или об убитых в парке девушках, в вас отражается не просто боль, а ещё и вина. Но почему вы вините себя в том, что совершают эти ужасные люди? – Я не знаю... – Лиза отвела взгляд. – Сложно не винить себя, когда вы вроде должны вершить правосудие, а по итогу... ничего не можете сделать. – Проблема здесь не в вас, – уголки губ Мишель приподнялись в невыносимо тёплой улыбке. – Не в том, что вы чего-то не понимаете, не в том, что у вас не хватает сил справиться со всем, что навалилось за последний год. Просто так устроена эта жизнь. И не вы её властители. Как только вы перестанете винить себя во всём страшном, что происходит сейчас, вам сразу станет легче. – Думаешь, станет? – Лиза слабо улыбнулась. – Сама смотри, – Мишель хитро подмигнула в ответ. – О чем ты думаешь? – О твоих словах?.. – Лиза растерянно пожала плечами. – И ты едешь на скейте, – радостно сообщила Мишель. – Мы уже сто метров преодолели. – Какой ужас... – вспомнив, на чем она стоит, Лиза тут же покачнулась. – Перестань концентрироваться на этом. Расслабься. Через три секунды я тебя отпущу, – заявила девушка. – Что?.. Нет, не вздумай!.. Но Мишель не дала ей закончить; резко отпустила чужие ладони и отошла на пару шагов назад. – Теперь мне точно конец... – пробормотала Лиза, вытягивая руки в стороны для равновесия. – Я тебя ловлю, не бойся, – рассмеялась Мишель. – Отталкивайся ногой. – Упаси.. – Лиза покорно вздохнула, оторвала пятку от доски и легонько оттолкнулась. Скейт поехал немного быстрее. Лиза снова покачнулась, но потом всё же подавила панику, поймала баланс и расслабилась. – Вот так, молодец! – воскликнула Мишель, улыбаясь так, что Лизе стало жарко. – Что чувствуешь? – Запах травматологии... – Лиза нервно рассмеялась и всё же схватилась за руку идущей рядом девушки. – Какая же ты нежная и беззащитная, – Мишель сдавленно рассмеялась, охотно переплетая свои пальцы с чужими. – А ещё у меня чёрный пояс, – проворчала Лиза. – Да ладно, – изумилась Мишель. – И не только у меня, – Лиза наконец улыбнулась и подмигнула Мишель в её же манере. – Ну, это так. Информация, чтобы вы с Бурой не наглели. – Что, и у Кати? – недоверчиво уточнила Мишель. – Это она только строит из себя белую овечку, – усмехнулась Лиза. – А на деле чуть не сломала руку двухметровому одногруппнику, который просто проявил к ней знак внимания. – Да, Тане следует быть осторожнее, – фыркнула Мишель. Затихла на несколько секунд и снова протянула: – И всё же вы такие ранимые и чувствительные внутри. Сил моих нет. Лиза, сдерживая улыбку, осторожно спрыгнула со скейта и вдруг заключила девушку в крепкие объятия. Мишель от неожиданного прилива нежности растерялась даже, а потом расслабилась и привычно ласково погладила её по лопаткам. – Чего ты? – тихо-тихо спросила она. – Как ты всё это понимаешь?.. – пробормотала Лиза, доверчиво укладывая голову на чужое плечо. – Ты меня будто насквозь видишь. И в нужный момент заговариваешь о нужных вещах. Именно о том, что мне необходимо услышать. –Тебя слишком легко прочитать между строк, – Мишель с расслабленной улыбкой провела пальцами по тёмным волосам. – Не умеешь ты прикидываться. За этим образом чёрствого, вечно озлобленного трудоголика слишком явно просвечивается твоя чуткая душа. – Когда-то я не боялась её показывать, – вздохнула Лиза. – Я не знаю, почему работа настолько сильно меня изменила. – В какой момент всё пошло наперекосяк? – Мишель мягко высвободилась из объятий, вновь подхватила свой скейт и взяла девушку под руку. Они шли по широкой безлюдной улице, окунаясь в тусклый свет фонарей и витрин круглосуточных киосков. И снова говорили о том, что давно уже молчаливо кромсало сердца. – Не знаю... – Лиза неопределённо повела плечом. – Сначала тот допрос, о котором я рассказывала тебе в прошлый раз. Тогда я, кажется, впервые поняла, насколько страшные вещи мне придётся видеть. Потом у меня на глазах чуть не умер мой самый близкий человек, прикрывший меня под дулом пистолета. А в последующие годы я просто видела столько смерти, сколько врагу не пожелаю увидеть. Однажды нам доставили девушку, чье тело было в таком состоянии, что её с трудом опознали. Несколько случаев было с маленькими детьми. И снова постоянные допросы, контакты с убийцами, подробности их преступлений и бесконечный страх, что следующим окажется кто-то из дорогих мне людей. Пропажа нашей подруги. Сложное дело, которое мы не можем раскрыть уже год. Всё это копится, копится, и... все вытекающие. – Такое... и правда сложно выдержать, – Мишель с сочувствием посмотрела на собеседницу. – Этим, наверное, и объясняется твоя нелюдимость. Видя, на что способен человек, ты невольно отдаляешься от него. Не подпускаешь тех, кто пытается сблизиться. Боишься, что новые люди в твоей жизни могут сделать больно тебе, или что кто-то другой сделает больно им. – Скорее второе, – Лиза запрокинула голову, рассматривая глубокое, беззвëздное небо. – Мы же не только с преступниками имеем дело, но и с пострадавшими. Сообщать родственникам о погибшем – вот ещё одна невыносимо трудная задача. Смотреть на их слезы, боль, погасшие глаза... А потом принимать тела самоубийц. Когда со стороны видишь бесконечные потери, уже не за себя боишься, а за близких. Мёртвые не могут страдать. Да, смерть – это страшно, но есть же понимание, что для них всё уже закончилось. Страдают только живые. Нет у меня страха, что со мной что-то случится. Стать жертвой убийцы – несомненно, самая ужасная гибель. Но ужас этот временный, по большей части непродолжительный. В конце настаёт избавление. А потеря дорогого человека – это навсегда. И никакого избавления здесь не настанет. На последнем слове голос всё же дрогнул. Выговорившись, Лиза совсем притихла. Опустила глаза и, кажется, даже дышать перестала. – Самое главное, что в тебе эта искра остаётся, – проговорила Мишель. – Со стороны может показаться, что человечество уже обречено. Ведь мы объективно переплюнули любую животную жестокость. Но есть ещё капля чего-то светлого. Раз уж вселенная до сих пор нас не уничтожила, то наше существование имеет цели. – Поубивать друг друга? – попыталась пошутить Лиза, но вместо весёлой ухмылки у неё вышел горький смешок. – Да нет же, – отмахнулась Мишель. – Я к тому, что, если бы всё было безнадёжно, в Землю давно бы прилетел огромный метеорит. А раз у нас есть право жить и двигаться дальше, значит, не погибло пока то, на чем держится человечность. Да, оно не так очевидно, ведь люди подсознательно уже стремятся видеть только плохое, и сами же это плохое создают. Но оно есть. И заключается в самых простых и привычных нам вещах: в умении улыбаться, радоваться мелочам, творить добро... В умении дружить и любить. Я, конечно, не астрофизик, – насмешливая улыбка, – но одно знаю наверняка: пока жив в этом мире хоть один человек, способный на любовь, жить будет и всё человечество. А таких людей большинство. – Если их большинство, то почему же в мире происходит это безобразие? – воскликнула Лиза. – Потому что только единицы позволяют себе проявлять живущую в них любовь, – мягко отозвалась Мишель. – И от этого всё вокруг кажется прогнившим насквозь. Ты присматривайся к окружающим. Знаешь, иногда мне достаточно увидеть пару, держащуюся за руки посреди улицы, или смеющихся над чем-то друзей, или счастливого ребёнка в объятиях своих родителей, – и мне от этого становится легче. Просто от осознания, что люди не разучились ещё быть важными друг для друга. – Я постараюсь, – Лиза измученно улыбнулась. – Постараюсь не прятаться за этой маской. Хотя... у меня и так не очень-то получается, да? – Иногда получается. Когда обзываться начинаешь – особенно, – поддела её Мишель. – Да хватит, – Лиза со смущённой улыбкой пихнула её в плечо. Мишель пихнула её в ответ. Да так, что Лиза чуть не отлетела к стене. – Сейчас снова по лицу получишь, – шутливо проворчала Мишель. – Дерешься, как девчонка, – фыркнула Лиза, вспомнив звонкую пощёчину, опалившую её лицо после попытки извиниться перед обиженной девушкой. – В следующий раз нос сломаю, – пообещала Мишель. А потом всё же не выдержала, прыснула и опустила скейт на асфальт, ловко взобралась на него, оттолкнулась от земли и рванула вперёд. – Смотри, как надо! – крикнула она, присела и вдруг подпрыгнула на полметра вверх. Старенький скейт, подчиняясь манипуляциям своей хозяйки, молниеносно перевернулся под её ногами на все 360 градусов. Исполнив хитрый трюк, Мишель с грохотом приземлилась на землю. Покачнулась, но поймала баланс и вырулила обратно к Лизе, со свистом проносясь мимо неё. – Мишель, надеюсь, ты понимаешь, что, если ты упадешь и свернешь себе шею, я тебя не понесу? – с улыбкой уточнила Лиза. Она вдруг почувствовала, как с её плеч свалилась ещё одна гора. Одна из самых тяжёлых. – Не сверну! – донеслось от девушки. Она вновь полетела вперёд, приседая и явно готовясь к очередному прыжку. – Хватит выпендриваться! – Лиза тихонько рассмеялась, с лёгким волнением наблюдая за её выкрутасами. А Мишель, хитро улыбнувшись, снова рванулась вверх, пытаясь выполнить ещё более мудреный кульбит, вновь проделала ужасно быстрое движение ногами, заставляя скейт закрутиться, как веретено. Неизвестно, что и в какой момент пошло не так. Может, Мишель исполняла этот элемент впервые, и, соответственно, не обрела ещё достаточной сноровки. Может, проведённый разговор выжал из девушки все моральные и физические силы. А может, хвастаться подобными умениями в старых кроссовках и на едва живой доске в принципе противопоказано. Посадка у Мишель получилась какой угодно, но точно не мягкой. В полёте зацепившись об свою же лодыжку, девушка не успела приземлиться на положенное место. Скейт со свистом вылетел из-под её ног, а сама Мишель неловко грохнулась на землю. Лиза едва удержалась от того, чтобы сентиментально не закрыть глаза ладонями. – Мишель, ну я же говорила! – воскликнула она, подбегая к любительнице привлечь к себе внимание любыми возможными способами, которая сейчас шипела и потирала ушибленное колено. – Больно? – Нормально, – выдавила Мишель, натянуто улыбаясь. – И не так падала. – Охотно верю, – цыкнула Лиза, присаживаясь рядом на корточки. – Дай посмотрю. Прежде чем Мишель успела возразить, Лиза задрала чужую штанину и осмотрела травмированный участок. – Ну и дура, – проворчала девушка, взглядом оценивая кровоточащую ссадину и наливающийся чернотой синяк. – Йод дома есть? – Ты серьёзно? – Мишель рассмеялась. – Мне что, пять лет? – Нога болеть будет. А тебе ещё от маньяков убегать, – напомнила Лиза, поднимаясь и протягивая руку. – Что насчёт йода? Мишель растерянно посмотрела куда-то в сторону, очевидно, пытаясь вспомнить, как выглядит нужное ей лекарство. – Знаешь, мы с девчонками такие закалённые, – протянула она. – Ничем не болеем. Поэтому у нас, помимо активированного угля, ни хрена нет. – Всё ясно, – Лиза сама схватила её за руку, помогая подняться. Мишель ойкнула и зажмурилась. – Пойдём йодом мазаться. Мы тебя под свою ответственность от тюрьмы отмазали и обещали бережно с тобой обращаться. – Этого мне только не хватало, – фыркнула Мишель, но всё же послушно заковыляла вслед за своей спутницей, зажимая несчастный скейт под мышкой. До квартиры Лизы они добрались буквально с божьей помощью. С каждым шагом несчастное колено Мишель болело всё больше. Девушка ежесекундно шипела, ойкала, хромала и проклинала всё на свете. Возможно, она симулировала. И намеренно переигрывала. В попытках найти повод остаться. Снова. А Лиза делала вид, что ничего не замечает. Ведь была совсем не против её компании. По лестнице Мишель запрыгала, практически повиснув на Лизиной руке и стараясь по минимуму налегать на травмированную ногу. – Я конфискую твой сноуборд, Шумахер ты недоделанный... – кряхтела Лиза, с трудом волоча за собой свою ношу. Мишель тихонько посмеялась, жмурясь от неприятных ощущений. Дома у Лизы, как и всегда, витал аромат кофейных зёрен и усталости, было сумрачно, прохладно, но уже совсем привычно, уютно и спокойно. – Снимай штаны, – распорядилась Лиза, как только они вошли в комнату. – Так сразу? – изумилась Мишель. – Господи, умолкни уже, – взмолилась Лиза и отправилась за аптечкой. Мишель покорно вздохнула, стянула запылëнные джинсы и уселась на диван, пытаясь хоть немного прикрыться длинной футболкой. Сочащаяся из ссадины кровь казалась почти чёрной в полумраке. Лиза даже по вечерам редко включает свет. И эта её чудная привычка почему-то завораживает. В темноте всё ощущается по-другому. – Обещай, что больше не будешь так делать, – проворчала Лиза, возвращаясь минуту спустя с несколькими колбочками, ватой и упаковкой пластырей в руках. Расположилась напротив своей пациентки, усаживаясь по-турецки, и закопошилась в принесённых лекарствах. – Испугалась за меня? – с усмешкой поинтересовалась Мишель. – Размечталась, – фыркнула Лиза, проворно смачивая ватку перекисью и без предупреждения прикладывая её к кровоточащей ране. Мишель поморщилась, но стерпела незначительную боль, со своей неизменной хитроватой улыбкой наблюдая за сосредоточенной девушкой. – В моём организме сейчас от твоей дезинфекции ни одной бактерии не останется, – проговорила она, чуть-чуть склоняя голову и искря глазами. – Тараканов твоих заодно потравим, – хмыкнула Лиза, стирая с посиневшей коленки последнюю капельку крови. – Кто бы говорил, – заметила Мишель, невольно ощущая незнакомый трепет, вызванный неожиданной заботой со стороны другого человека. – Так, не дëргайся, – потребовала Лиза, легонько встряхивая баночку с йодом. Открутила крышечку, обмакнула кисточку в целебную жидкость и осторожно коснулась вскочившей уже шишки. – Цветочек рисовать будешь? – не сдерживая улыбки, спросила Мишель. – На твоё усмотрение, – цыкнула Лиза, отточенными движениями покрывая синяк сеточкой. – Тогда можешь просто расписаться у меня на лбу, я буду счастлива. – Тебе когда-нибудь говорили, что ты – самое невыносимое существо этой планеты? – закончив операцию, Лиза потянулась за крышечкой от бутылька. Случайно пересеклась взглядом с сидящей напротив девушкой, да так и не смогла отвести глаз: замерла, открыто глядя в ответ и не оставляя при этом попыток нащупать нужную запчасть вслепую. – Нет, – отозвалась Мишель приглушённо и таинственно. Глаза её засияли, как драгоценные камни. А Лиза подумала, что ничего красивее она в своей жизни не видела. – Ты первая, кто мне такое говорит. – А... – она всё же ухватила откатившуюся в сторону крышечку и дрожащими пальцами закрыла склянку. Выполнить эту элементарную задачу у неё получилось далеко не с первого раза. – Ну, тогда... Что «тогда» – так и останется загадкой для обеих. В тот момент, когда Мишель вдруг протянула прохладные ладони вперёд и обожгла прикосновением чужую шею, Лиза забыла не только, что хотела сказать секунду назад, но и весь русский язык в принципе. Всё произошло настолько быстро, что девушка лишь несколько мгновений спустя поняла, что весь этот месяц был всего лишь доброкачественной проверкой на прочность. И что они с Мишель, кажется, успешно эту проверку прошли. Так её ещё никто не целовал. Этому трепетному моменту не предшествовали смущённые взгляды, случайные касания и избитые комплименты по типу «Луна сегодня красивая». Он тем более не был подкреплён долгим переходом из беспечной стадии «друзья» в сносящий крышу статус «давай встречаться». Буквально сутки назад они впервые поговорили по-человечески, без издевательств и подколов. Неожиданно выплеснули друг другу всю душу, раскрыли все карты. Сейчас уже было непонятно: всё это закрутилось с самого начала, с того дня, как они впервые встретились возле стальных прутьев клетки, из которой Мишель вытолкали в шею, или только сегодня, когда девушки окончательно разобрались в том, что происходило между ними последний месяц. Да и какая в самом деле разница? Отойдя от секундного шока, Лиза позволила себе выйти из ступора. Она несмело прикрыла глаза, не предпринимая попыток противостоять этому безобразию. Знала, что всё равно проиграет. Мишель можно сравнить со стихийным бедствием. И черта эта, оказывается, присуща не только её вспыльчивому, импульсивному темпераменту; она распространяется абсолютно на всё. Даже поцелуи этой девушки ощущаются, как торнадо или цунами. Она не церемонится, не осторожничает. Ладони её стремительно нагреваются, словно утюги, ногти оставляют на бледной коже едва заметные царапины. Она без прелюдий Лизу ближе к себе притягивает, губу чуть ли не до крови прикусывает, языком вперёд толкается, заставляя безнадёжно потеряться в происходящем. У Лизы из головы разом все мысли выдувает. Она чувствует себя неразумной школьницей, ради интереса ввязавшейся в сомнительные отношения с первой встречной. Уверенности не хватает даже на то, чтобы отвечать; поэтому она просто расслабляется и позволяет делать с собой всё, что угодно. Мишель, ощутив вседозволенность, наглеет окончательно. На секунду отстраняется и выдыхает так горячо, что у Лиза по спине рассыпаются мурашки, одними глазами опаляет кожу, быстрый, затуманенный взгляд бросает. Вновь тянется вперёд, ногтями впивается в шею, целует ещё глубже и чувственнее, растягивая каждое мгновение. Лиза из последних сил себя сдерживает, только бы лишних звуков не издавать. Воздуха в лёгких не остаётся почти, но сейчас это мало волнует. Зависимость от прикосновений становится сильнее зависимости от кислорода. От действий Мишель внутри всё колотится и переворачивается. Горячий узел затягивается где-то в животе, заставляя мысленно выругаться, руки смущённо дрожат, волны мурашек обволакивают не только оболочку, но и внутренности тоже; перекрывают дыхательные пути, впиваются в кости, колют по самому сердцу, поднимаются вверх и замораживают мозг, исключая возможность рационально соображать. Мысли пропадают, остаются только чувства. В какой-то момент Мишель снова разрывает отнюдь не скромный поцелуй, но взгляда не отводит. Почерневшие глаза властно затягивают в свой омут, не позволяя отвернуться, заглядывают прямо в душу, сверкают и искрятся. – Т-ты совсем охренела?.. – заикнувшись, выдаёт Лиза первое, что приходит ей в голову, растерянно хлопая ресницами и пытаясь выровнять дыхание. – А ты? – Мишель улыбается так, что девушка снова неосознанно белый флаг поднимает. Бороться с ней бесполезно. – Похоже... – бормочет Лиза и откладывает наконец несчастную баночку с йодом, которая всё это время была зажата в её руке. Неожиданно для себя самой первая вперёд подаётся и легко позволяет поцеловать себя снова. Мишель моментально инициативу перехватывает, вновь заднюю сторону шеи легонько царапает, а Лиза протягивает наконец дрожащие руки вперёд, располагая их на чужой талии. И ладони ложатся идеально, как на своё законное место. Мишель выдыхает удивлённо, еле слышно усмехается и продолжает целоваться так, словно она – природный катаклизм. Лиза одновременно ощущает себя альпинистом, на которого сошла разрушительная лавина, мореходом, попавшим в самый страшный шторм, жителем крошечного приморского поселения, спасающегося от смертоносного цунами, или поселенцем в бескрайней прерии, которого подхватил налетевший вдруг ураган, поднял высоко-высоко, закружил и разорвал на части. Быть может, она совсем ненормальная, раз ей настолько нравится ощущать себя жертвой этой нескончаемой катастрофы по имени Мишель. .