Why do you mean this much to me?
Do I mean this much to you?
Руслана потягивала из граненного стакана виски Антонина, который он обычно берег для друзей, и размышляла о том, как её жизнь пришла туда, где она была сейчас, и что же ей дальше делать. Она уже знала, что беременна, но надеялась, что четверть стакана не повредит. К тому же, она не была уверена, станет ли оставлять ребенка. Всё произошло очень быстро. В ночь на 31 октября 1981 года Антонин влетел в дом, взъерошенные волосы, безумно метающийся взгляд, нахмуренные брови, сбитое дыхание — всё говорило о том, что произошло что-то серьезное. Она не видела мужа таким раньше. Он не отвечал на вопросы, едва ли замечал Руслану в принципе. Он быстро метнулся в свой кабинет, набил чем-то саквояж и отправился обратно к двери, но у порога остановился, и быстрыми четкими шагами подлетел к жене, взяв её за плечи. — Мне нужно, чтобы ты оставалась в доме, что бы ни случилось. Не выходи за защитные барьеры. Поняла? — он лихорадочно всматривался в глаза Русланы, тяжело дышал. — Что произошло? Мы в опасности? — она пыталась подавить в себе страх и злость из-за отсутствия объяснений. — Руслана, это очень важно. Ты сделаешь, как я говорю? — он сильнее сжал плечи жены. — Да, но… — Хорошо. — Антонин не дал Руслане закончить. — Я не знаю, когда вернусь, так что не жди меня завтра. До свидания. Он поцеловал её в щеку и быстрыми шагами направился к двери, не реагируя на оклик. За дверью раздался хлопок трансгрессии, оставив за собой осязаемую, напряженную тишину. Руслана обняла себя за плечи, положив ладони туда, где только что были руки Антонина. В груди тяжелым камнем лежала тревога. О том, что произошло, Руслана узнала утром из «Ежедневного Пророка». Тёмный Лорд исчез, попытавшись убить Гарри Поттера, а годовалый младенец стал первым человеком, пережившим убивающее проклятие. Она положила руку на живот, пытаясь унять тревогу в груди. Он действительно попытался убить младенца. Магическое сообщество ликовало, объявив об окончании войны. Пожирателям Смерти, как писал дерзкий журналист, грозило скорое уничтожение.***
Антонин не появлялся в доме уже несколько недель. Заточение в стенах особняка становилось невыносимым, что не могло не смешить, ведь, пока не запретили, Руслана не особо стремилась покидать дом. Всё изменилось со стуком в дверь однажды утром, не предвещавшем ничего хорошего. За порогом стояли двое незнакомых мужчин, значит, они сняли защитные барьеры. — Миссис Долохов? — спросил тот из них, что стоял ближе к двери, видно, был главным. Руслана поджала губы, ей не нравилось, как британцы коверкали её фамилию. — Чем могу служить, господа? — Руслана сохраняла невозмутимое лицо, в лучших традициях аристократии. — Я Фрэнк Лонгботтом, мракоборец, со мной — мой напарник Тобиас Хейли. Мы бы хотели задать вам несколько вопросов о вашем муже и о ваших отношениях. — мужчины говорили вежливо, с легкой улыбкой, но во взглядах читалась готовность защищаться или нападать в любой момент. — Он не появлялся в доме уже несколько недель, с ним что-то случилось? — чтобы не выдавать нарастающей тревоги, Руслана сжала платье. — Сегодня ночью он был арестован по обвинениям в пособничестве Тому-Кого-Нельзя-Называть, многочисленном применении темной магии и убийстве Гидеона и Фабиана Пруэттов. Мы можем войти? — глазами Лонгботтом, казалось, пытался просверлить дырку в её лице. В горле пересохло, на мгновение она забыла, как дышать. Она облизнула пересохшие губы и отступила в сторону, пропуская мракоборцев в дом.***
Следующие три недели были мясорубкой. Постоянные допросы, обвинения, обыски, слабость на фоне беременности, непонимание того, как дальше быть. Ей не давали увидеть мужа, но Руслана не была уверена, что хотела видеть его. Один раз в дом наведалась Нарцисса, передала свои глубочайшие сожаления с букетом каких-то редких белых цветов. В остальное время особняк казался чужим, пустым, враждебным. Виски в стакане закончился, и Руслана заставила себя очистить его заклинанием и убрать на место, вместо того, чтобы налить ещё. Сейчас должен был идти суд над Антонином. Она получила приглашение, но решила, что не хочет присутствовать. Ей было достаточно негативного внимания, она не хотела засветиться в газетах. Смотря на огонь в камине, Руслана думала, какого ему сейчас. Сильно ли он страдает? Думает ли о ней? Ему больно, что её нет на суде, или он рад? Сильной печали не было — за последние месяцы Руслана не проронила не слезинки, но в груди было до жути пусто. Она посмотрела в окно, на рябину, которую вырастила в саду. Два года назад она занялась травничеством и ботанической магией, и одной из первых прорастила пышную, высокую рябину — фамильное дерево Волконских, из семян, привезенных из дома. Увидев множество гроздей алых ягод, Антонин сказал: «Зима будет снежной». В ту зиму для Британского климата было действительно много снега. Но Руслана не могла перестать скучать по сугробам по пояс.***
— Грецкий орех и перо феникса, верно? Одиннадцать с половиной дюймов? — седовласый волшебник поднял глаза от тонкой палочки незамысловатой формы, на конце украшенной тигровым глазом. — Да, всё так. — Руслана переминалась с ноги на ногу. Она ещё не вошла в главную башню, была только на пропускном пункте, но гнет места уже ощущался. Положив руку на живот, она вновь подумала, что нахождение в Азкабане даже час может негативно отразиться на плоде. Но отступать было поздно. — Что же, вам нужен второй сверху этаж, камера 17. — волшебник провел палочкой по воздуху, накладывая чары обнаружения, в последний раз проверяя Руслану, а затем кивнул на хмурого мужчину неподалеку. — Вас будет сопровождать Адриан. Названный мужчина медленно подошел к ней и протянул руку для трансгрессии. В его глазах виднелись неприкрытые презрение и осуждение, но Руслана была к ним готова — все знали, к кому она пришла. Как и ожидалось, внутри Азкабан был ничуть не лучше, чем снаружи. Было пасмурно, поэтому света от узких окон было очень мало, но факелы почему-то не горели. По пути к лифту провожатому пришлось использовать Патронус, чтобы отогнать дементоров. Тревога тяжелым камнем залегла где-то в груди. Неужели кто-то действительно считает, что так должна выглядеть темница? — Я буду ждать здесь. Думаю, числа вы различать умеете. — сказал Адриан и закурил. Не говоря ни слова, Руслана повернула по указателю и пошла вдоль камер. Большинство пустовало, — возможно, они не хотели, чтобы с таким опасным волшебником кто-то соседствовал. Он лежал на койке, одетый в нелепую полоску, головой к решетке, и смотрел в потолок. Может, спал. Руслана взялась за прутья и прижалась к ним, пытаясь получше разглядеть мужа в полумраке. Волосы и борода сильно отросли, кроме этого она ничего не видела. — Антон, — едва слышно позвала она. Иногда она сокращала его имя. Особенно в сентиментальные моменты. Мужчина резко поднялся и обернулся. Около десяти секунд он смотрел на неё, будто не понимал, кто перед ним стоит, но потом поднялся и подошел к решетке, положив руки на жерди так близко к её, что они почти касались. Руслана вздрогнула — её муж был в Азкабане всего неделю, но уже выглядел истощенным — под глазами образовались темные круги, щеки впали, он весь будто постарел. Но глаза смотрели на неё так живо, как никогда раньше. — Ты пришла, — голос звучал хрипло, но ужасно нежно, и от этого по телу разлилось странное тепло. Он взял Руслану за руку и поцеловал тыльную сторону её ладони. — Попрощаться, — тихо, немного обреченно ответила она. — Мой Лорд вернется. Я знаю. И освободит меня. — темные глаза фанатично сверкнули, он сжал её руку. Руслана лишь поджала губы и вздохнула, опустив глаза. Второй рукой она юркнула в свой рукав и незаметно вложила в его ладонь деревянный кружочек на нитке. — Надень его, — тихо-тихо прошептала она. — Это рябина, — сказал Антонин, разглядывая оберег и высеченную на нём защитную руну. — Не спасет, но будет легче. Они не любят рябину. — Руслана поёжилась, вспомнив летающие фигуры в балахонах. Антонин протянул руку через решетку и положил ладонь на щеку русланы, слегка поглаживая её большим пальцем. Она слегка повернула голову, прижавшись губами к нему, вдыхая знакомый запах. Неожиданно по щеке покатилась слеза. Испугавшись своих чувств, Руслана отошла, отдаляясь от мужа. Что-то, что шевельнулось внутри, казалось инородным, неправильным, не должно было там быть. «Это стресс, ничего необычного». — Прощай, Антонин. — она в последний раз заглянула в темные глаза, развернулась и пошла прочь. — Я надеюсь, что ещё увижу тебя, Руслана. — донеслось ей в след. Руслана остановилась и повернула голову. Антонин пытливо смотрел на неё. — Хорошо. Говорят, лишь надежда может спасти жизнь в этих стенах. Не дожидаясь ответа, она ускоренно зашагала к лифту, навсегда оставив Долохова в прошлом. Её вещи уже ждали в поместье у брата, она больше не планировала возвращаться в Британию. «Это к лучшему, — сказала она себе, — мы бы не смогли построить хорошую семью».***
От неглубоко, ненасыщающего сна оторвал крик двухмесячной дочери. Руслана лежала на незаправленной кровати, прямо в одежде и обуви. Когда она успела уснуть? Сколько проспала? Вне зависимости от ответа, отдохнувшей она себя не чувствовала. Перед глазами всё плыло, вопли младенца режущей болью простреливали голову, она не помнила, когда последний раз мылась. Руслана взяла на руки плачущую дочь и принялась укачивать её, пытаясь успокоить, но та не замолкала. Внутри закипала злость, тут же разбивающаяся об огромную стену с надписью «она всего лишь ребенок». Осколки таяли и пополняли океан бессилия. «Наверное, она голодна» — неожиданно поздно прозвучала мысль. Сытая девочка, недавно названная Вереной, наконец-то уснула на руках у матери. Руслана очень аккуратно положила её в кроватку рядом со своей кроватью, изо всех сил стараясь не потревожить такой желанный сон движениями. Она облокотилась на бортик, не чувствуя никаких сил. Верена мирно посапывала, но было прекрасно понятно, что через несколько часов всё повторится. А потом ещё раз, и ещё, и ещё. В горле встал ком, из глаз брызнули слёзы. Руслана не думала, что может чувствовать себя настолько одинокой. Она жила у Братислава, самого близкого члена семьи, но не ощущала себя дома. И нигде не ощущала. К своему ужасу она поняла, что привязалась к Антонину намного сильнее, чем могла от себя ожидать, и теперь готова была отдать очень многое, лишь бы он снова был рядом. Казалось, он — то, чего ей не хватает, чтобы быть сильной. — Чёрт… — шепотом протянула Руслана. Отставить нытьё, сказала себе Долохова-Волконская, выпрямившись и вытерев слёзы. Это просто привычка и стресс. Ты никогда не хотела этого брака, нужно снова научиться жить самостоятельно, тогда всё придет в норму. От самовнушений и рационализации Руслану отвлёк тихий-тихий стук. Обернувшись, она увидела в дверном проёме Братислава — высокого мужчину с такими же, как у неё, русыми волосами в пучке и серыми глазами. Волконские прямые черты лица смягчала густая борода. Он показал в коридор и прошептал: — Пойдем вниз, у меня для тебя подарок. «Подарок» чуть не заставил Руслану прыгать на месте, как маленькую девочку. В зале её ждала Надя Крупская, которую Руслана не видела уже полгода, не считая переписки. Они говорили около трёх часов, ни о чем и обо всём одновременно. Когда речь зашла о самой очевидной новости — Верене, на лице Русланы залегла тень. — Это ужасно, но мне иногда кажется, что я совсем не должна быть матерью. У меня будто ничего не получается, — на глаза снова выступили слёзы, — она постоянно плачет, а я никак не могу понять, чего ей не хватает, и я… Я постоянно уставшая, я не могу даже в душ сходить, я… — ей пришлось закрыть лицо руками и задержать дыхание, чтобы не разреветься. Ком в горле начал больно давить. На плечо легла теплая рука подруги. Последнюю фразу Руслана прошептала, пытаясь унять дрожь в голосе, — мне очень-очень страшно, Надя. Крупская подсела поближе и приобняла Руслану, поглаживая её по спине. Подождав с минуту, пока она не восстановила дыхание, Надя сказала: — Руслана, смотри как мы сделаем: ты сейчас пойдешь наверх, упадешь в горячую ванну и пролежишь там, пока не полезешь на стену от скуки, а потом ляжешь в кровать и будешь спать до упора. Пока ты будешь отдыхать, мы с Братиславом последим за Вереной, а потом мы со свежими силами подумаем, что делать дальше, ладно? Руслана нашла в себе силы только кивнуть.***
Удивительно, что сон по десять часов в день две недели подряд может сделать с человеком, подумала Руслана, не почувствовав желания убиться об ближайшую стену, когда Верена заплакала рядом. Она довольно быстро разобралась с дочерью, и уже через десять минут малышка издавала забавные звуки, похожие на смех, когда мать начала проворачивать удивительную магию, то исчезая, то появляясь в этом мире (Руслана прятала лицо за своими ладонями). Верена была очень увлечена волшебной деревянной фигуркой гиппогрифа, скачущей вокруг неё, когда в гостинную, где они с матерью были, вошла Надя. Они с Русланой договорились, что Надя будет помогать с уходом за Вереной, фактически работая няней, поэтому она теперь была очень частым гостем в поместье Братислава. Пока Надя была с малышкой, Руслана либо спала дополнительные часы, либо копалась в своих личных архивах, в которых были собраны все её научные наработки, которые она спрятала глубоко в фамильной библиотеке перед свадьбой, и к которым уже около пяти лет не прикасалась. За четыре года, что Долохова провела за почти постоянным чтением, она довольно многому научилась, и теперь кроме простых стилистических и речевых ошибок видела в своих работах кучу дыр — вещей, что она не решилась исследовать, на которые не обратила внимание. Внутри будто что-то загорелось, в любую свободную минуту она закапывалась в свои работы, накопившиеся за шесть лет, анализировала их, составляла теории, планы. Она уже знала, что ей нужна новая экспедиция, она знала, что ей нужно искать, знала, когда должна случиться экспедиция и кого она хочет в ней видеть. И знала, что на этот раз её никто не остановит. Мир словно заново открылся Руслане. И ей больше не было одиноко.***
— Нельзя брать двухлетнего ребенка в экспедицию! Как ты себе это представляешь? Младенец в Арктике! — Надя чуть ли не срывалась на крик от возмущения. — И что, мне оставить её здесь? Одну? — с вызовом спросила Руслана. Под глазами залегли темные круги — совмещать активную на грани с фанатичностью работу и уход за младенцем, даже с помощью брата и подруги, оказалось непросто. — Нет! — А что тогда? — Отмени экспедицию! Перенеси, не знаю! С чего ты вообще взяла, что найдешь там этот свой шиммер? — Надя, это абсурд! Я знаю, что я видела шесть лет назад, я знаю, что это стоит исследовать! Ты хоть представляешь, какие возможности передо мной откроются, если я докажу свои теории? Какие возможности откроются перед всеми нами? Я четыре года сидела на месте, как собака на привязи, выращивала несчастные цветочки! Мне нужно туда, в поле, делать то, чем я горю! — Руслана почти переходила на крик. Они уже несколько дней припирались с Надей, та была совершенно против того, чтобы Руслана брала с собой в путешествие на Север свою дочь, ведь любому очевидно, что Северный Полюс — не место для ребенка. Руслана это понимала, но как мать она не могла спокойно спать на расстоянии больше сотни метров от дочери, поэтому решила взять Верену с собой. — Хорошо, тогда я поеду с вами. — внезапно сказала Крупская, скрестив руки на груди. — Что? — Ты будешь постоянно занята работой, у тебя в любом случае не будет времени на должный уход за Вереной. Я поеду с вами, и буду за ней следить. Это компромисс: ты будешь рядом с дочерью, она не будет обделена вниманием, а я буду спокойна, потому что буду знать, что она в хороших руках. Руслана на секунду опешила. — Ты правда готова поехать с нами? Там действительно непросто. Ты уже много для меня сделала. Я не смею просить тебя о таком. — Да. Верена мне самой, как дочь, мне только в радость вам помогать. Долохова уставилась в пол, задумавшись. Помолчав с минуту, она выдохнула: — Хорошо. Собери вещи, мы уезжаем через две недели. Расчетное время экспедиции — три месяца. Сверху донеслось протяжное: «Мама-а-а!». Руслана быстро метнула взгляд на Надю. — Ты уверена? — Да. Благодарно кивнув, Руслана пошла наверх по лестнице, чтобы проверить свою дочь, которая, казалось, открыла Америку, потому что повторяла «мама» уже десятый раз подряд.***
Руслана не планировала появляться в Лондоне ближайшую вечность, но планы пришлось изменить. Имя Авроры Бореалис прокатилось по всему магическому миру после выпуска последнего изобретения — шиммер-фонаря. Эта технология на основе шиммера — особых магических кристаллов, что оставляет за собой полярное сияние, которые и открыла Руслана (под псевдонимом, конечно, ей была слишком дорога личная жизнь), позволяет двум людям, находящимся на совершенно разных концах Земного Шара, говорить в реальном времени, не дожидаясь писем. Что-то вроде маггловского телефона. По случаю выпуска изобретения в массовую продажу в Лондоне была организована конференция, и главным спикером на ней должна была стать Руслана. Руслана-Аврора сидела в гримерной, прогоняя речь у себя в голове. До выхода оставалось совсем немного времени. — Мама, а почему ты не можешь использовать своё лицо? — прозвучал из-за плеча звонкий голосок. Для выходов в люди в роли Авроры Бореалис она трансфигурировала свою внешность — волосы становились черными и волнистыми, глаза — голубыми, черты лица округлялись, над губой появлялась аккуратная родинка. Верене уже было четыре года, в ней начали проглядываться черты отца. Руслана развернулась в кресле и наклонилась, чтобы быть на одном уровне с дочкой. — Понимаешь, ласточка, я теперь довольно знаменитая, меня знают много людей. Я хочу, чтобы мы с тобой могли жить, как обычные люди, а если я покажу всем своё настоящее лицо, мы сможем забыть о походе в парк развлечений, потому что все будут меня узнавать и не дадут мне и шагу ступить. Я этого не хочу, поэтому надеваю такую «маску». — Ей долго пришлось привыкать и набираться терпения, объясняя вечно любопытному ребенку каждую мелочь в этом мире. Благо, она пока не спрашивает про отца. — М, понятно. Можно мы купим мороженное после твоего выступления? — девочка в очередной раз поражала своей феноменальной способностью переключать мысли с одной темы на другую, — и можно мне трансфигнировать волосы в фиолетовый? — Да. Сейчас пока нельзя, но можно покрасить. И правильно говорить «транс-фи-гу-ри-ро-вать». — Руслана встала и последний раз посмотрела в зеркало, поправляя одежду. Из-за стекла смотрела незнакомка, но, приглядевшись, можно было бы уловить Русланины черты и подумать о родстве с Волконскими. До выхода оставались считанные минуты. — Трансфингурниговать. Трансфигурнировать. — У тебя почти получилось. Ну, я пошла. — Руслана потрепала дочь по голове. Девочка вдруг подпрыгнула и повисла на матери. — Удачи, мама! — пробубнила она в живот Руслане. В зале была куча народу, они шумели, даже когда молчали. Из-за кулис Руслана увидела несколько знакомых лиц — Люциус и Нарцисса Малфой, с ними был белокурый мальчишка лет 5-6. В другой части зала сидел рыжий Кристофер Ютаз — коллега Русланы, с которым они познакомились около двух лет назад, когда Руслана презентовала на закрытой конференции результаты своих исследований шиммера. Они уже договорились, что на следующей экспедиции он присоединится к группе. В первом ряду сидел и Братислав. Надя была в гримерке с девочкой. — …леди и джентльмены, а теперь давайте поприветствуем ту, ради кого мы все здесь собрались — мисс Аврору Бореалис! — Ваш выход! — сказала суетная девушка-организатор. Когда Руслана вышла на сцену, зал разразился аплодисментами. Она не смогла сдержать улыбки, подходя к трибуне. Она добилась этого, сама. Доказала им всем — семье, всем этим снобам, что может сделать себя, и для этого ей не нужен брак. Она добилась всего, чего хотела, и не планировала останавливаться. Удавка разлетелась на ниточки.