***
Ужинали они в тишине, нарушаемой лишь звоном приборов об тарелки. После ужина Руслана прошлась по дому, думая о том, что делать дальше, и, придя к какому-никакому решению, спустилась вниз, где Макби протирал пыль на полках. — Макби, принеси мне мою шубу. Одеваясь, она перебирала в голове всё, что может ей понадобиться для работы. — Далеко собралась? — Антонин облокачивался на стену, скрестив руки на груди и мрачно смотрел на Руслану. — Мне нужно взять некоторые вещи для работы со станции. Это не займёт много времени. — Ты можешь сделать это завтра. — Я не люблю откладывать дела, которые могу сделать сейчас. Ты сам слышал Тёмного Лорда, нужно приступать как можно скорее. — она развернулась к дверям и уже сделала шаг, но Антонин остановил её, схватив за руку. — Я пойду с тобой. — Нет. — ответом был негодующий взгляд тёмных глаз, который вызвал в Руслане желание отступить. Она вздохнула. — Я сделаю всё сама, ты будешь только мешать. Я вернусь через десять минут максимум, никуда сбегать не собираюсь. Антонин задумался, не отпуская Руслану и не сводя с неё глаз. Казалось, внутри него происходит какая-то борьба. В конце концов он опустил руку, положил вторую на пальцы Русланы и, немного погодя, поцеловал её кисть и, отпустив, сказал: — Десять минут. Руслана облегченно выдохнула и поспешно вышла из дома, после чего достала из нагрудного кармана небольшой футляр с пятирублевой монетой — порталом, и переместилась в знакомый лес в горах. По пути к дому она заметила вдалеке блуждающий огонь, чему удивилась, ведь этот лес знает её, но казалось, что сейчас он наблюдал за ней так, будто она была в нём впервые. Зайдя в дом, она бегом спустилась в подвал и, одним движением руки убрав все инструменты внутрь чемодана с чарами незримого расширения, и взяв в другую руку чемоданчик с шиммером, поднялась наверх, где встретилась со встревоженной Надей. — Руслана! Я так волновалась! Что случилось? Ты невредима? Что с Братиславом? — она нервно поглаживала себя по рукам, переминаясь на ногах. — Некогда объяснять, я в порядке, Братислав тоже, но мне нужно уходить. — Подожди! Может, ты останешься? Никто же не знает, где ты? — Нет, я сказала, что отправляюсь на станцию, но мне всё равно нужно вернуться. — Руслана уже направилась к двери, но резко остановилась, когда раздался низкий голос. — Надо же, я уже было подумал, что у тебя настолько маленький бюджет, что исследовательской станцией называется подвал домика в горах. Сердце пропустило удар, Надя испуганно охнула. Воздух у стены заколебался, чары невидимости спали, и в помещении оказался Антонин. Он грозно смотрел на Руслану. — Как ты… — она ошарашенно вздохнула, когда поняла, что Антонин наложил следящие чары на обручальное кольцо, когда она уходила из поместья. Внезапно всё начало иметь смысл — и необычно долгое прикосновение к её руке, и блуждающий огонь. Он следовал за ней от самого поместья. — Это неважно, я сказала правду — я пришла за инструментами, уходим. — Я не люблю, когда мне лгут, Руслана. Особенно, когда это делает моя жена. — он подошел к ней, буравя её глаза своими. Казалось, в почти черных радужках плясали гневные искры. — Мама! Ты ве… — послышался топот по лестнице — Верена услышала голоса внизу, но, увидев Антонина, остановилась, ошарашенно глядя на него. У Русланы внутри всё замерло, по телу прокатился ледяной ужас. Не думая, она схватила палочку и замахнулась. — Обливи… Ах! — Антонин схватил Руслану за запястье и сильно сжал его, палочка упала на пол и покатилась по ковру. Его взгляд наполнился яростью. — «Мама»?! Нагуляла себе ребенка?! — почти закричал он, не ослабляя хватку. Широко распахнутые серые глаза Русланы в панике забегали по лицу Антонина, она тяжело задышала, пытаясь найти выход из ситуации. Из-за спины послышались быстрые шаги, но Долохов не сводил горящих глаз с жены. — Прочь! Наверх! — Надя быстро затолкала ошарашенную Верену обратно в спальню на втором этаже, в которую заскочила после неё и закрыла дверь. — Объяснись, Руслана! — теперь он перешел на крик, едва сдерживая ярость. Огонь в камине заплясал, как бешенный. — Мне больно! — закричала она в ответ, высвобождая руку. Она попятилась назад, пытаясь найти глазами волшебную палочку, но она куда-то закатилась. Антонин сделал шаг вперед, и Руслана попыталась отступить дальше, но уперлась в стену. Глаза защипало. — Чей это ребенок? — делая паузу между каждым словом, процедил Долохов. — Я… — голос стал совсем тихим, Руслана ощущала себя загнанным зверем. — РУСЛАНА! Не ты ли причитала о важности клятв?! И что теперь?! Это не просто измена, это… — ОТКРОЙ ГЛАЗА, чёрт тебя дери! Она никого тебе не напомнила?! — Не лги мне! Не помню, чтобы разделял с тобой постель в Азкабане хоть раз за последние пятнадцать лет, Руслана! Пятнадцать чертовых лет меня не было! Руслана сделала глубокий вдох и закрыла лицо руками, чтобы не дать слезам выйти наружу. — И ей исполняется четырнадцать в июне, Антонин. Это твой ребенок. Я никогда тебе не изменяла. — Что?.. Ноги обессилели, и Руслана сползла вниз по стене, сев на пол. Всё, что могло пойти не так, пошло не так. «Почему я не проверила себя на чертовы следящие чары?». Из глаз полились слёзы, и Руслана быстро смахнула их, уставившись куда-то в сторону. — Я уже была беременна осенью 1981-го. — Почему ты мне не сказала? — он больше не кричал и, судя по голосу, просто пытался осознать происходящее. Руслана потянулась в карман за портсигаром, но с досадой вспомнила, что он пуст. — Я собиралась. Ночью, в Хэллоуин. — Руслана пыталась собрать эмоции в кулак, но выходило плохо, поэтому голос едва заметно дрожал. — Ждала, пока ты вернёшься. И ты вернулся, но на пять минут, и в следующую нашу встречу я была уверена, что она будет последней. — У меня есть ребенок… — тихо проговорил Антонин, смотря туда, куда Надя затолкала девочку. — Её зовут Верена. — Верена. Антонин нагнулся и нежно, будто бы она была сделана из хрусталя, поставил Руслану на ноги и, не убирая рук с её плеч, тихо спросил, смотря ей в глаза: — Почему ты не сказала мне сегодня? — из его взгляда ушла вся ярость. Руслана закусила губу и нахмурилась, чтобы вернуть себе контроль над эмоциями. Она не могла выдержать взгляд тёмных глаз, пронизывающий душу, и опустила голову. — Тебя не было пятнадцать лет. Все эти пятнадцать лет я справлялась сама и растила её без тебя. Ты больше не часть моей жизни, и никогда не был частью жизни Верены. — Не говори так. Я не виновен в том, что меня посадили в Азкабан. — Малфоя не посадили. Нотта не посадили. Каркарова не посадили. Многие твои соратники избежали заключения, ты тоже мог это сделать, если бы захотел. — Не сравнивай меня с этими предателями! Будь моя воля, от них бы и живого места не осталось. — по лицу Антонина пробежала гримаса отвращения и презрения. — Факт остаётся фактом. Ты не можешь ожидать от меня, что я буду, как ручная собака, много лет ждать твоего возвращения под дверью. У меня своя жизнь. И тебя в ней больше нет, Антонин. Слова явно задели Долохова, он помрачнел. Подумав несколько секунд, он обхватил лицо Русланы руками и поднял его так, чтобы она смотрела ему в глаза. Она не сопротивлялась, — то ли не было сил, то ли желания. Рука ныла там, где он недавно сжимал запястье. — Ты моя жена, а я твой муж. Наши жизни связаны по определению, Руслана, ты носишь мою фамилию. Мы — семья, тем более, если ты родила моего ребенка. Ты не сможешь сбежать от этого. — Она мой ребенок. Я прекрасно справлялась раньше, без тебя. — И мне жаль, что меня не было рядом, ты не представляешь, как я проклинал всё живое за то, что меня закрыли в той башне и забрали у меня всё — магию, силу, тебя. — На последнем слове Руслана сильно сжала челюсти, потому что сердце исполнило очередной кульбит. — Но теперь так не будет, я здесь, и я тебя не отпущу. Руслана глубоко вздохнула и, высвободившись из рук Антонина, села на диван. Движением руки она заставила ближайшее к себе окно открыться и беспалочковым «акцио» призвала из подвала пачку сигарет. Тело окончательно сдалось, когда по крови разлился никотин, и она обессиленно повалилась на спинку, уставившись в потолок. Антонин сел близко-близко к Руслане и взял её за свободную руку. Руслана почувствовала, как по щеке стекает очередная слеза, и Антонин, увидев это, смахнул её и поцеловал жену в висок, но она отстранилась. Ей не хотелось его заботы, не хотелось возвращаться в прошлое. Они просидели так несколько минут, и, выкурив сигарету, Руслана встала. — Я поговорю с Вереной. Поднявшись наверх, она попросила Надю уйти и сказала, что свяжется с ней, если что-то понадобится. Та, ничего не возразив, поспешно собралась и покинула домик в горах. Верена сидела на кровати Русланы в напряженном ожидании. — Это же мой папа, да? Руслана села на кровать и, сделав несколько глубоких вдохов, ответила: — Да, это твой отец. Он сейчас внизу. — Он сделал тебе больно? — она встревоженно посмотрела на правую руку матери, из-под края рукава виднелся синяк в том месте, где Антонин сжимал руку Русланы. — Это пустяки, он очень разозлился. Я делала вещи и похуже, когда сильно ревновала. — усмехнулась Руслана. Запястье ещё болело, но уже почти незаметно. — Расскажи. — с любопытством уставилась на мать Верена. — Я не горжусь этим поступком. — Всё равно расскажи. — Ладно, чёрт с тобой. До того, как я вышла замуж за твоего отца, у него были отношения с какой-то женщиной, я уже не помню её имени. Когда я где-то через месяц после свадьбы пришла домой, увидела их, воркующих в гостинной. Я тогда очень разозлилась и скинула на них люстру. — Ой… — Подожди, это ещё не всё. — Боюсь представить. — И правильно. Через несколько дней мы пошли на званный вечер у друзей Антонина, и там также была эта женщина. Она постоянно к нему лезла, и меня это ужасно задело. Я тогда только начала мириться с браком по расчёту и мысль о том, что муж будет мне неверен, приводила меня в ужас и бешенство. Твои бабушка и дедушка, как и вся семья Волконских, не чурается тёмной магии, поэтому учили меня ей в юности. Есть одно проклятие, которое заставляет металлические предметы на человеке накаляться докрасна. И эта девушка была вся увешана золотом. — О-ой… — Верена очень старалась совместить образ пусть немного холодной, но всё ещё любящей мамы с кем-то, кто будет строить такие козни. — Вот именно. Я же сказала, что не горжусь этим поступком. Эмоции тогда взяли верх, я не думала головой. Сейчас я бы просто… Не знаю, высказала всё Антонину и уехала бы пожить с родителями, но не стала бы калечить девушку за то, что мой муж не может держать себя в руках. — Так он что, тебе изменял? — Верена в неверии вскинула бровь. — Нет-нет, тот раз был последним, когда он вообще подпускал к себе кого-то, кроме меня. Твой отец — не самый хороший человек, но вполне порядочный муж. В комнате повисла тишина, Руслана немного улыбнулась, предаваясь воспоминаниям. — И что теперь? — она выжидающе посмотрела на мать, ковыряя одеяло под собой. — Не знаю. Чего бы ты хотела? — Руслана развернулась и откинулась на кровать, сложив руки за головой. — В смысле? — Ну, твой отец явно хочет, чтобы я взяла тебя в охапку и забрала в поместье, после чего мы будем жить как почти нормальная семья. Я согласна на это, только если ты согласна. Если ты не согласна, я могу взять твою волшебную палочку и таки попытаться обезоружить его, что может получиться, учитывая, что последний раз он пользовался палочкой пятнадцать лет назад, после чего я сотру ему память о тебе и вернусь с ним в поместье, где продолжу делать то, из-за чего уехала. — Из-за чего ты уехала? — Лорд Волдеморт хочет, чтобы я сделала для него оружие из шиммера. — Он всё-таки узнал, кто ты, да? — Да. Так что ты выберешь? Верена задумалась и лега на живот Русланы. Пролежав на матери минуты две, она встала. — Я бы хотела, чтобы мы были нормальной семьей. Руслана вздохнула. Почему-то вариант «сразиться с одним из самых опасных преступников современного магического мира» казался намного проще. — Ваше желание — закон, сударыня. — она села, потирая лицо. — Можно мне с ним поговорить? Руслана тяжело посмотрела в серые глаза дочери. Её лицо, пусть ещё по-детски круглое, уже очень напоминало лицо Антонина. Не говоря ни слова, Руслана встала и вышла из комнаты. Антонин всё ещё сидел на диване, сложив руки вместе и задумчиво смотрел перед собой. Увидев Руслану, он опомнился и в немом ожидании посмотрел на неё. — Ты можешь пойти поговорить с ней. — проговорила она нехотя, — Я соберу вещи. Всё ещё не говоря ни слова, Антонин медленно встал и тихо поднялся по лестнице. Руслана нашла под диваном свою палочку и, вытащив её, сделала несколько движений, и дом пришел в движение — из-под лестницы выехали чемоданы, в них полетели вещи из разных комнат. Руслана поднялась и села на пол у двери, прислушавшись к голосам по ту сторону. — …ты правда убил тех двух волшебников? Я читала в книге по истории магии. — Пруэтты? Да, я участвовал в их убийстве. — Убивать вроде как плохо. — Ты однажды поймёшь, что мир не делится на «хорошо» и «плохо». Я не безгрешен, но их смерть была необходимой. Они нам мешали. — Волдеморту? — Право произносить имя Тёмного Лорда нужно заслужить, Верена. Но да. Я совершил много нелицеприятных вещей, следуя за ним, и я бы сделал их ещё раз. Потому что я в него верю. — Мама, кажется, не сильно разделяет твою веру. — Мы не должны сходиться во всём, чтобы быть вместе. До тех пор, пока она не идёт против меня, а я верю, что она не пойдёт против меня, она может верить во что ей хочется. Твоя мать — удивительно умная женщина, и она верит, что в мире, по сути, нет «правых» и «неправых», есть лишь противоборствующие стороны, и, если она не сильно изменилась за прошедшие годы, то всё ещё придерживается того, что просто хочет, чтобы война закончилась, не особо отдавая предпочтение какой-либо из сторон. Руслана глубоко вздохнула «не изменилась, получается». — Ты узнала обо мне от неё? — Да, мама никогда не врала мне о тебе. Если честно, мне кажется, что, пусть она и делает вид, что это не так, скучала по тебе. Сильно. Я думала, что она сойдется с кем-нибудь, и её даже звали на ужины всякие очень влиятельные джентльмены, но она всем отказывала. И говорила она о тебе, хоть и редко, но с каким-то грустным взглядом. — Вот как. — после недолгой паузы сказал Антонин. — Мы теперь будем жить у тебя дома? — У нас дома. Да. И мы засиделись. Пора идти, пока твоя мама не решила убежать куда-нибудь. Руслана не слышала конец разговора, потому что поспешно спустилась вниз и левитировала сумки к двери. Она сотворила чары консервации, чтобы с домом ничего не случилось. Через несколько минут Верена протопала вниз по лестнице и вцепилась в Руслану, заключив её в объятия. Она обняла дочь в ответ. — Нам пора идти, ласточка, сегодня был очень тяжелый день, я устала. Антонин замер, уставившись на Руслану, не веря, что она может быть такой нежной с кем-то. Но когда Верена отпустила её и Руслана повернулась к нему, её лицу и телу вернулся привычный холод. Дверь открылась, из неё вылетели все сумки, за ними вышла Верена, Антонин, и Руслана, взмахнув палочкой, чтобы потушить весь свет, закрыла дверь.***
Верена в восторге носилась по огромному дому, исследуя все комнаты. С ней туда-сюда мотался Макби, знакомясь с «молодой мисс». Руслана сидела у камина, молча смотря в огонь и борясь с усталостью. Из задумчивости её вывел звон — Антонин поставил на столик рядом с ней бокал вина и сел в кресло рядом со стаканом виски. — Мне больше нравится виски или бренди. — бросила Руслана. — Ты вроде пила только вина. — Он вскинул брови. — Пятнадцать лет назад. Антонин хмыкнул и передал Руслане свой бокал, после чего ушел налить себе новый. Когда Верена угомонилась и Макби закончил хлопотать с разгрузкой вещей и подготовкой комнаты для Верены, Руслана уложила её спать. Антонин стоял рядом, что было ужасно непривычно и странно. Она почти не говорила с ним и старалась не встречаться с ним взглядом, что он через какое-то время заметил. Когда он подошел к ней и попытался поцеловать, она отвернулась со словами «Я устала». К счастью, в тот момент Долохов обратил внимание на своё левое предплечье. — Мне нужно уйти ненадолго. Ложись спать, отдыхай. Я прикажу обустроить для тебя кабинет. После этих слов он покинул дом. Руслана действительно валилась с ног от усталости, поэтому зашла в первую попавшуюся гостевую спальню, где переоделась в старую ночную рубашку, которую откопала в шкафу, хранившем все вещи, которые Руслана носила во время брака, и почти сразу же уснула. Сон был тяжелый, снилось что-то неприятное, сладкое ощущение покоя не приходило. Во сне она почувствовала чьи-то прикосновения и движение, но просыпаться не стала.