Strangelove

В поместье Долоховых уже два месяца температура, казалось, была значительно ниже, чем на улице. Антонин после ночной перепалки избегал Руслану, то ли от смущения, то ли из-за обиды, а её это не сильно волновало, так что тишина нарушалась только Вереной. Все трое сидели за столом и ужинали, по залу разлетался звон приборов об тарелки. Руслана смотрела в окно, погруженная в раздумья. Проблема разрушительности недостаточно разрушительного оружия навязчиво не решалась, частично из-за сложности, частично из-за моральных мук Русланы. Она слишком хорошо представляла себе груды тел, которые может оставить после себя Волдеморт или кто-то ещё. Руслана не считала себя хорошим человеком — она и применяла тёмную магию, и причиняла боль, однажды убила двух человек, но то было для защиты близких или себя, а это — разрушение ради разрушения. Она много раз пыталась понять Волдеморта и эту его ядреную ненависть ко всему живому, но не могла. Сказка о светлом будущем была неправдоподобной, хоть Антонин и верил в неё, Руслана же видела в Тёмном Лорде искалеченного чем-то человека, решившего в отместку испепелить всё вокруг себя в попытке что-то кому-то доказать. Себе? Последние дни её совесть и рационализм решили напомнить о себе, и перспектива схватить Верену и сбежать в глушь, не думая о последствиях для Волконских, выглядывала из самых темных углов сознания. — Ну всё, хватит! — Верена ударила ладонями по столу, и Руслана поняла, что за время её раздумий девочка несколько раз пыталась завести разговор. — Вы уже два месяца не разговариваете! Можно перестать? Мам! Ты сама мне говорила, что конфликты нужно решать. — Конфликты? — Руслана вскинула бровь, она ни слова не говорила дочери о ночном разговоре. — Папа сказал, что вы поругались. Руслана перевела нечитаемый взгляд на Антонина, тот упорно смотрел в свою кружку с чаем. — Верена, тебя это не касается. — Бред! — Успокойся, пожалуйста. — Успокоюсь, когда вы помиритесь! Мать и дочь около минуты смотрели друг другу в глаза, у одной взгляд был бесстрастным и твëрдым, у другой — яростным и упëртым. Руслана сдалась первой на этот раз, и Верена решила, что запомнит эту маленькую победу надолго. — Мы разберемся, — Руслана опустила голову и тут же почувствовала на себе взгляд Долохова. Через несколько минут она решила поднять важную тему. — Верена, ты не хотела бы отправиться в магическую школу? — Они же тебе не нравятся… — Альтернатив в ближайший год не наблюдается. Тебе явно скучно сидеть в четырех стенах, а там ты познакомишься со сверстниками, заведешь друзей, изучишь что-нибудь новое. Девочка задумалась на некоторое время. В глазах читалось напряженное размышление, и наконец она подняла голову. — Я не против. А в какую? — Я предлагаю тебе Колдовстворец, Шармбатон или Ильверморни. — Хогвартс ближе всего. — вмешался Антонин. — Из всех ваших идей, господин Долохов, идея отправить дочь одного из самых известных Пожирателей Смерти в руки Дамблдора — наиболее блестящая. — съязвила Руслана. — Ура! Они умеют разговаривать! — Верена всплеснула руками, но села смирно под резкими взглядами родителей. — Если госпожа Долохова соизволит закончить свое оружие до начала учебного года, эта проблема исчезнет. — Хогвартс не рассматривается, точка. — Хватит ругаться! Сдался мне этот Хог… — снова взгляды. — Дурмстранг. Я в нëм учился, прекрасная школа. — В которой учат тëмной магии. — Тëмная магия — размытое понятие, созданное тем, у кого нет сил бороться с сильными магами. — Верена не будет учиться в Дурмстранге. — А у меня спросить не хотите? — Верена негодующе подала голос. — Верена, ты хочешь учиться в Дурмстранге? — Руслана ожидающе вскинула брови. — Ну… Нет, наверное. — Вопрос закрыт. — Демократично, — съязвил Антонин. Руслана вызывающе посмотрела на него, и он вздохнул, вернув взгляд в тарелку. — Я бы попробовала Колдовстворец. — наконец сказала Верена. Руслана ощутила легкую радость, вспоминая, как сама проводила время в дворце, высеченном в горе. — Решено. Я поговорю с хозяином Медной Горы, директором, мы знакомы. — давая понять, что разговор окончен, Руслана встала из-за стола и вышла из столовой.

***

Она стояла под рябиной, пуская кольца ярко-красного дыма. Природа окончательно проснулась от долгой зимы, что была еще длиннее для Русланы, ведь она провела многие месяцы на Южном Полюсе. Ворковали ночные птицы, тут и там пролетали насекомые, озелененная полоса леса потеряла свою прозрачность. Тут, под рябиной, Руслана могла раствориться в окружающей среде, не думая о том, как ее жизнь перевернулась за последние месяцы, о сложном моральном выборе, нависающем над ней. Сейчас человек со стороны вместо остроконечной статуи, коей обычно виделась Руслана, увидел бы обычную женщину. Очертания фигуры обмякли, она прислонилась к дереву, в серых глазах из-под приспущенных век виделись усталость, замешательство и, кажется, страх. Таким её застал Антонин. Он некоторое время стоял в тени, наблюдая за женой, пытаясь запечатлеть в глазах то, какой уязвимой она может быть, то, какой человек скрывается за стальным фасадом. «Однажды она позволит себе быть такой рядом со мной, как раньше». — Зачем ты пришел, Антонин? — она едва ли сменила положение, но глаза странно сверкнули, будто у зверя, готового к битве. — Ты пообещала Верене, что мы разберемся. — Мне разбираться не с чем, я задала вопрос, и твоё молчание сказало мне всё, что нужно было. Долохов болезненно нахмурился, опустив взгляд. Руслана опрокинула голову и выпустила струю дыма из воздуха. — Об этом я и говорю. Они простояли в напряженной тишине еще несколько мгновений. — Я не думаю, что смогу дать ответ на твой вопрос. Я не хочу думать о том, что бы сделал в ситуации, которую ты предположила, и я уверен, что её не произойдёт. — Я думаю, что можешь. — Руслана вытянулась, расправив плечи. — Думаю, что ты сам знаешь ответ, но боишься его озвучить, ведь тогда ты окончательно обозначишь, кем являешься, и тебе придётся это признать. И вся твоя загадочная и молчаливая персона с таинственным и сложным моральным компасом полетит к чëрту. — она не хотела быть такой грубой, слова, исколотые усталостью и раздражением, сами вылетали изо рта. — По собственному желанию я никогда не причиню вреда тебе или Верене, я клянусь тебе всем, что у меня есть. — Твоя работа — пытать и убивать. — Я не чудовище. — теперь он смотрел ей в глаза, чернота встретилась со льдом. — Неужели? Ты служишь тому, кто собственными руками разрушал жизни и семьи, и наслаждался этим. И сам занимаешься тем же. Он пытался убить младенца, а ты воспеваешь его, как мессию. — Всё, что я делаю под его началом, я делаю для будущего, в котором мы перестанем прятаться, как крысы, в котором всë будет по-другому, всë будет правильно. Все их смерти — это жертвы ради общего блага. — За всю историю вашего существования вы ничего не создали, лишь разрушали. Я не вижу в этом ни намëка на светлое будущее. Нету и не может быть никакого общего блага, построенного из костей мëртвых родителей и пролитых слëз осиротевших детей. — Они все — враги. Мы… — Если я стану врагом? — Руслана превратилась не в статую — в меч, коснувшись которого, можно остаться без руки. — Что? — Если твой господин решит, что я враг? Что тогда? Что ты будешь делать? По лезвию меча пошла трещина, Руслана отвернулась. — О чем ты говоришь? — Ты не ответил на вопрос. — она прикусила губу, тень пробежала по лицу. — Руслана, что такое? — он подошел к ней почти в плотную, — Дело в оружии? Меч разлетелся на куски, она зажмурилась и опустила голову, прикрыв глаза ладонью. Антонин положил руку ей на плечо, нежно, будто притрагивался к птенцу. — Прошу, поговори со мной. Руслана сдалась. Она прильнула к мужу, и он, опешив на секунду, мягко обнял ее, запустил пальцы в русые волосы, будто этим объятием пытался впитать в себя как можно больше, боясь, что она исчезнет через мгновение. — Ты знаешь, как закончилась Вторая Мировая война магглов? Она была самой кровопролитной из всех их войн, полмира оказалось втянуто. — Руслана начала рассказ, положив голову на грудь Антонина, а он тихо слушал её и едва дышал. Еë голос был тихим и, казалось, обреченным. — Было разработано оружие. Оружие столь страшное, что может сравнять город с землей, и отравить в нем воздух, землю и воду так, что ещё сотни лет люди будут умирать из-за него. Простецы сбросили две такие бомбы на два города, в которых было множество невинных. Сейчас у всех могущественных государств есть такое оружие. И магглы до конца времен будут балансировать между миром и тотальным уничтожением, ведь сейчас этого оружия так много и оно такое мощное, что Третья Мировая война станет последней, не оставив за собой ничего. Отец этого оружия до самой смерти боролся со своим детищем, надеялся вразумить политиков, ограничить его и не допустить распространения, но не смог. Если я закончу создавать свое оружие и отдам его в руки Волдеморту, я заведу пусковой механизм. Оно не будет таким же ужасным, но оставит за собой груды тел и врагов, и случайных людей. А потом оно попадет в руки какого-нибудь шиммер-энтузиаста и он сделает такое же оружие для врагов Волдеморта, и начнется кровопролитная магическая война. И потом оно разлетится по всему миру, и оно будет становиться страшнее и мощнее. И однажды из-за того, что я не готова пожертвовать семьей ради своих принципов, весь мир сгорит в огне. И будет не важно, кто прав, чье светлое будущее, прошлое или настоящее светлее. Не будет ничего. Слеза прокатилась по щеке Русланы, осталась на рубашке Антонина. Она прижалась к нему, и он поцеловал её в макушку. — Моя милая… — хрипло прошептал Долохов, вдыхая запах своей жены. В ней жестокость стояла плечом к плечу с состраданием, сила — с хрупкостью, холод — с теплом. Он снова подумал, что нет другой женщины, что завладеет его душой и сердцем так, как это сделала она ещё годы назад. Перед глазами всплыла высокая фигура Волдеморта. Антонин вздохнул, ведь лишь Он обладал той же властью над ним, что и Руслана. — Будь реалисткой, раз на то пошло. Если это не сделаешь ты и не в эту эпоху, то это сделает кто-то после тебя. Тёмный Лорд лишь хочет закончить войну, одержать победу, и тогда везде воцарится мир. Тогда ты сможешь уничтожить и оружие, и все, что с ним связано. Я смогу помочь тебе убедить его. Не думай о прошлом — мы живем здесь и сейчас. — Я не думала, что ты можешь быть таким мечтателем. — тоскливо усмехнулась Руслана, не отрывая головы от груди Антонина. В ответ он лишь издал хриплый смешок и нежно поцеловал Руслану. — Ты справишься.