Leefxx: Хёнджин, как будешь дома, пожалуйста. И не думай, что ты сделал что-то не так, я просто хочу поговорить тогда, когда мы оба будем в силе. Люблю тебя, спокойной ночи.
Последние слова дались с тяжестью и сильной отвагой, он лишь надеется, что с его красочное и такое нежное недоразумение будет в порядке. *:.｡. Тихо зайдя в квартиру и увидев на кухне тускло горящий свет, стало понятно, кто там сидит. С трудом сняв тяжёлую обувь и собрав мозги после выпитого им алкоголя, он находит Минхо со стаканом в руках. Безмолвно подсаживается, прося налить и ему тоже. — Что, Джисону не понравилось как ты целуешься? — Ты тоже это видел… — его брат сводит брови, чуть вертя стаканом рукой. — Хочу чтобы и я, и он забыли это как страшный сон, какой же стыд всё-таки. — Рено, Рено, — вздыхает Феликс, выпивая содержимое. Их любимый коньяк, который был куплен во Франции ещё родителями. — Понимаешь, ты можешь забыть, сжечь все мосты, больше никак не видеться с ним. Но, зная тебя, легче не станет, тебе каждая мелочь будет о нём напоминать. Может поборешься впервые? Поговорите с ним, как взрослые люди, не знаю, скажи, что тебя пугает или смущает, но если он действительно ценен для тебя — не теряйся, — Феликс смотрит на брата, освещение падает на него со спины из-за чего лицо находится в полутьме. Тот молчит. — Пойдём спать, не везёт нам сегодня в любви, — Ликс, не вдаваясь в подробности, убирает стаканы, подталкивая брата к комнате. Сегодня было тихо, а утро уже горит красным, сменяет ночь и пытается унести все плохие воспоминания. Минхо лежит, смотря в потолок, на котором они вдвоем могли видеть воображаемые звёзды и множество планет, похожих на юпитер. Вспоминая слова Сынмина, он думает, что возможно всё наладится, когда он проснётся. *:.｡. Сушняк и головная боль давят, не смертельно конечно, в груди сильнее щемит. — Ого, да ты видимо так вчера нажрался, что у тебя все лицо в остатках туши, — смеётся мама Хвана. — Я на завтрак сырники приготовила, выпей обезболивающих и садись есть, — она заправляет свои длинные волосы за уши. — Я то всё выпью, а есть не хочу, сегодня весь день проваляюсь, — говорит парень отстранённо. — У тебя что-то случилось? — Нет, я просто, как ты говоришь, нажрался, а теперь пожалуйста, не трогай меня, — парень выпивает утреннюю дозу антидепрессантов и остальные препараты в таблетнице. — Хорошо, Хёнджин, но твоя мама всегда рядом и может дать твоей головушке хороший совет, — Хван смотрит на сына, как на побитого щенка. — Спасибо, мам, но я сам как-нибудь разберусь. — Значит всё-таки что-то случилось? Вопрос остаётся витать в воздухе, потому что парень уходит в комнату со стаканом воды, не удосуживается даже смыть остатки вчерашнего макияжа на лице. Взяв в руки телефон, он видит сообщения от Джисона и, пролистав чуть ниже, от… — Феликс… — и только начав читать резко отключает. «Люблю тебя» — В смысле любит. Чего блять… — парень хлопает глазами, снова перечитывает по кругу буквы в телефоне. — Как друга, бро, или… Господи боже я тебя не понимаю, — и так уже почти разорвавшееся сердце стучит с каждым разом всё сильнее и сильнее. Он разговаривает с самим собой и держится за голову, метая взгляд. Ответа парень так и не даёт, отключив гаджет, тот снова засыпает на добрые три часа. С утра Феликс заходит в диалог, видит, что сообщение прочитано, но ответа нет. Трёт глаза, сегодня в планах было поехать за продуктами и другими нужными вещами. Минхо уже не спит — это слышно по копошению в соседней комнате, все-таки стены у них картонные и звукоизоляции можно не ждать. Утро выдаётся не самым сладким, мало того, что губа болит при любом движение, так ещё ноги гудят после длительной прогулки после клуба. Удивительно, что ночь была спокойной и на пьяно-довольную идти было легче. Хотелось разобраться, развеяться, но голова всё равно оставалась тяжёлой. Решит он, как можно заняться всеми своими мыслями позже, а пока лучше свалится на кровать и поскорее уснуть. Выпивать кучу алкоголя, это плохая идея, на утро всегда хочется потянуться за обезболом, чтобы лишний раз себя не напрягать, только все осталось на любимой кухне. Шагая ватными ногами, Чанбин пытается сообразить, что ему надо. Постояв немного, он удосужился включить чайник и, по классике, выпил таблетку, чтобы голове стало легче. «Не играй больше в эти игры» — последние слова Чана, которые запомнил Чанбин. — Удивительно, что он так отреагировал. Был таким злым. Ревнует всё-таки, — Бин улыбается, находя в этих словах что-то приятное. *:.｡. — Здравствуй, Джисон, Хёнджин у себя спит, можешь заходить, — его встречает мама Хван. — Здравствуйте, вам идёт новый цвет волос, — разуваясь, делает парень комплимент. — Спасибо милый, — она уходит на кухню, а Хан, почти спотыкаясь, залетает в комнату. — Подъём! — кричит он, хлопая в ладоши, а после трясёт сонное тело — Пошёл нахуй из моей комнаты и дома, — отталкивает его Хёнджин. — Ну Джинни, мне нужен совет. — У Сынмина попроси. — Что у тебя с настроением? Вчера что-то случилось? — Да, но я не хочу сейчас говорить. — Я знаю тебя, если ты не выскажешься через десять минут — твоя голова взорвётся, — укладывается он рядом. — Ну да, точно, забыл, — фыркает Хёнджин. Они молчат, пока Хван не поворачивается к парню. — С чем помочь надо? — Минхо… — А, ну тут только бог поможет, — его толкают в бок. — Я шучу, думаю он сейчас как и ты не знает, что делать, так что будь настоящим джентельменом — объясни, что был пьян, напиши ему, извинись, думаю, всё встанет на свои места. — Я так и хотел сделать, не знаю, как лучше написать, — Джисон пол утра в гараже продумывал текст его сообщения, где были бы извинения, а так же вопрос, как тот добрался до дома, как у него дела и самочувствие. — Дай телефон, я напишу. — Тц, ладно, — Хан даёт ему телефон и через несколько минут они отправляют сообщение. «Минхо привет. Я не знаю, помнишь ли ты вообще, что вчера было, но если все-таки помнишь, прости пожалуйста мою пьяную голову. Этого больше не повторится, обещаю. Я очень тебя ценю и не хочу терять нашу дружбу, надеюсь, ты в порядке» — А ты чего овощем, рассказывай. — Я то расскажу, но мне не нужны ни советы, ни реакции, хорошо? — Хёнджин садится, облокотившись об стену. — Без проблем. И он рассказывает, абсолютно всё, что Джисону тяжело молчать… Хван же рассказывает так, будто плачет, но вчера из него вышли все слёзы и силы вместе с ними. — Это пиздец, ты же понимаешь, что ты… — Джисон, я же просил. — Всё всё, прости, молчу. — Спасибо. Они опять молчат, но после к ним стучит мама Хван, предлагая друзьям всё же поесть, и они соглашаются. Минхо, получив уведомление от Хана, подскакивает на метра два, он ещё долго не заходит в чат. Набравшись смелости, всё-таки печатает короткое «всё ок, ты как себя чувствуешь?» Хан ещё долго не читает, и Минхо убирает телефон куда подальше от рук. — Фух, он ответил, — выдыхает Джисон. — Я же говорил. «Все болит, а так нормально» они перекидываются ещё сообщениями и заканчивают на мирном, Хан этому несказанно рад. *:.｡. -Минхо, я пошёл, тебе купить что-то? — Феликс уже стоит утыкаясь в телефон. Утром он думал, как решить проблему с Хваном, пришла идея прогуляться, а заодно сделать нужные дела. — Не надо, — Минхо сам собирался пройтись, только до гаража, они прощаются и Ли остаётся в квартире один. Су и Чан приходят в гараж вечером, точнее, приезжают на байке, и единственные, кто там сидит, это Сынмин и Чонин. У Яна лицо искривляет такую моську, будто узнал тайну всемирного заговора из уст Кима. — Вот такая Санта Барбара у нас происходила вчера, — заканчивает тот, обернувшись на вошедших. — Привет, — здоровается Чан и садится на диван. — Никто больше не приходил? — Хан только что за гитарой заходил, вот убежал недавно, — подаёт голос Чонин. — Ясно. Они непринужденно сидят до момента, пока Су не хочет уехать, так и вечер заканчивается, довольно быстро по их меркам. *:.｡. На следующий день компания зависает не полностью. В гараже веет неловкостью из-за последних событий, разговаривать друг с другом стало сложней и неудобней. Вдруг диалоги прерывает зашедшая Су, на удивление одна. Впервые. — Привет, ребята! — здоровается девушка, проходя прямо к дивану и плюхаясь на него. Брови вскинулись наверх. — Привет… а где Чан? — неловко спрашивает Чанбин. — Да, где чан? — хмурится Феликс. — По делам, сказал, отъедет, — делая очередную затяжку, судя по сладкому запаху, который исходил от нее, она щурится, глядя на Чанбина. — Круто, а ты-то что здесь делаешь без него, — тихо говорит Феликс, он не знает, слышно ли было его комментарий. Сынмину, если честно, вообще всё равно на девушку, но вот она вроде не часть компании, да и остальным не очень нравится её присутствие. И нет, дело не в её поступках или личности, просто бывает такое, когда не нравится человек. Только в данной ситуации, у всех есть выбор общаться с ней или нет. Су все слышит, но лишь улыбается, будто Ликс ничего и не говорил. Со чувствует на себе прищур девушки и переводит взгляд в ответ, но та быстро отводит его. Сидеть на одном диване конечно та ещё мука, они соперники, объективно понятно по каким причинам. В ту же минуту приходит Хван. Феликс сразу замечает Хёнджина, они ни разу не говорили после клуба, хотелось наконец-то расставить какие-то точки, или хотя бы запятые. Они с Джисоном, не надолго зашли за гитарой, чтобы пойти поиграть на бульваре. — Ой, привет Су, а Чан где? — интересуется Хан, на его толстовке видны пятна от баллончиковой краски, у парня рядом тоже самое с руками. Хван поднимает уставшие глаза, смотрит на Ликса не долго, желудок сводит. — У вас всех пластику заело что ли? — смеется девушка. — Он по делам уехал, я рядом была, решила заскочить, повидаться. — Мм, понятно, как дела у тебя вообще? — Джисон проходит в глубь, открыв шкаф, он берёт гитару, протирая её рукавом. Ликс встаёт подходя к парням, сначала он протягивает руку Джисону в знак приветствия, а затем здоровается с Хёнджином, Ли тихо произносит, поглядывая на его лицо: «Пойдём, пожалуйста, поговорим» потом идёт к дверям и перед самым выходом оборачивается, чтобы удостовериться, что Хван идёт за ним. Руки немного дрожат, ладони потеют. Прошло ровно три дня, он молчал, не отвечал на сообщения. Боялся, всего, что происходило, выводило из строя каждую клетку его мозга. Закрыв за собой дверь в гараж, он кусает губы и щёки изнутри. Опору находит виде стены гаража, облокотившись, он скрещивает руки на груди. На Феликса больно смотреть, он кинул его в клубе, он видел, как ему было плохо, как его трясло «Повеселись». Вот, что крутилось в голове на повторе, сильная обида. Глаза уткнулись на свои белые кроксы. Хван будет стоять и молчать, ведь говорить ему здесь нечего. -, Я, честно, не знаю, что тогда произошло, — Феликс тоже отводит взгляд, смотря по сторонам. — Но скажу так. Ты действительно важен для меня, я очень хочу, чтобы ты был в порядке, но не всегда я могу держаться сам. Тогда в клубе я подумал, что умру, ведь я был и зол, и расстроен, а так же недоумевал, что вообще там произошло, — парень молчит, подбирая дальнейшие слова, которые тяжело выходят из его рта. — Самое грустное, что я ничего не могу с этим поделать, если я сказал бы тебе что-то помимо одного слова и не смылся как можно скорее, даже не знаю, как мог сорваться на тебя, чего я явно не хочу… Если ты хочешь прекратить всё, что между нами было — я пойму, не буду обижен на тебя или зол. Это единственное, чего я хочу, чтобы ты точно знал, — Феликс вздыхает, смотря на Хвана, его глаза как стекло, губы закусаны. Хван молчит, даже не смотрит на человека перед ним. Он не будет отвечать, дождётся когда Ли просто плюнет на это всё и найдёт себе нового человека, чтобы любить. Джинни не особенный и никогда им не будет, просто он что-то новое в коллекции. «Не нужно меня доламывать, говоря такие серьёзные вещи», остаётся в мыслях. — Хёнджин, пожалуйста, скажи хотя бы что-то, чтобы я свалил или ещё что-то сделал. Мы же договаривались… — Феликс вздыхает. Хван долго стоит и единственное, что делает — это поднимает глаза. «Да уйди пожалуйста, хватит меня мучить, плести мне бред о какой-то привязанности», ноги гудят, голова тоже. Феликс молчит, а Хван не скажет ни слова. Ликс подходит ближе и целует его в лоб. — Спасибо тебе за всё, я действительно чувствовал себя лучше эти несколько недель. Слова звучали так искренне, что Хвану казалось он верит, всё понимает и слышит. — Прости, — недосягаемо шепчет он, когда Ли заходит обратно в гараж. Феликс улавливает последнее слово перед тем, как закрыть дверь, Хван всегда будет прощён. Всё закончилось, так и не начавшись. Джисон видит вошедшего парня. — Ну всё, всем пока, — попрощавшись, он выходит, ещё когда его друг и старший Ли удалились, он понял, что лучше не мешаться. Хёнджин опять плачет, горько, Джисон без понятия, что он может сделать, кроме как обнять сильными руками хрупкое тело. Ему никогда не разбивали сердце, ему нравились люди, правда интерес быстро спадал. А сейчас сердце разрывается от вида Джинни. Он всегда был чувствительным, но никогда ему не было настолько горько. — Эй, ну ты чего, — он выдыхает. — Никаких игр сегодня, пошли к тебе, покуришь травы, а я просто побуду рядом, хорошо? И они уходят в обнимку под звуки тяжёлых всхлипов и никому не слышных падений слёз на сухую землю. *:.｡. Феликс ждёт минут двадцать, чтобы не пересечься с парнями, быстро собирается и уходит, никого не хочется видеть, просто лежать, думать и курить. Су мерзавенько над чем-то хихикает, что Феликс уже не выдерживает, он прощается с парнями и выходит, громко хлопая дверью. На ребят подул лёгкий, прохладный воздух, который обдувал их волосы. — Над чем смеёшься? — среди гробовой тишины промолвил Чанбин, устремив очи на закрытую дверь. Девушка переводит взгляд на парня, изгибает бровь и улыбается. — Ничего особенно. Ладно, я пойду пожалуй, — Су встаёт с дивана, направляясь прямо к двери. — До встречи, — кидает она, смотря прямо в глаза Со и уходит. В этом, на данный момент, холодом месте, остались Чонин, Сынмин, да Чанбин в придачу. — Думаю, нам тут тоже нечего делать, давайте по домам, — говорит Чанбин, обратив внимание на пацанов, те кивают на предложение. Закрыв гараж, Ким пожимает руки обоим и уходит в свою сторону. *:.｡. Вечер. Солнце почти село, и на горизонте уже встаёт луна. Чонин с Чанбином брели в сторону своих домов, они живут в одной стороне. Лёгкая прогулка была наполнена разговорами, по большей части о последнем походе в клуб. Проход к кварталу был через переулок и, казалось, что может пойти не так? Да всё. На горизонте показался знакомой тонкости силуэт, Су Ен. Причём не одна, а, возможно, с друзьями. К сожалению, по другому ни как не пройти, только в обход, но это на минут пятьдесят. — Что делать будем? — шёпотом спрашивает Ян, немного сбавив шаг и засовывая сжавшиеся кулачки поглубже в рукава протёртой толстовки. — Идти, что ещё делать… — вздыхает Чанбин, на всякий случай, напрягая кулаки. У старшего хорошая хватка, в отличие от младшего, но тот тоже не плох. Смогут за себя постоять. Ен замечает парней, отрываясь от диалога, она начинает язвить. — Привет, — парни ничего не отвечают, пытаются пройти мимо. Её друзья моментом стали спрашивать, по типу: «это друзья твоего парня?», на что та кивала, наверняка, успела рассказать, что произошло в клубе. — И вы даже не поздороваетесь? Это не прилично, знаете ли, — Чанбин цокает, тяжело вздыхая. — Знаешь ли, Су, мы очень спешим домой, — суровый взгляд пересекается с ней. Чонин повторил за Бином, он стоял сзади парня, выслушивая их собачьи переговоры. — Да? А ты не слишком спешил три дня назад? — её друзья начинают потихоньку окружать парней, чтобы не сбежали. — Ты думаешь, я не вижу, как ты смотришь? Слепая наверное, — улыбка ушла, не оставив ни следа. Су стала серьёзной. Неужели, она правда за своего парня готова дать по шапке обоим? Хотя кто бы так не поступил. Чанбин молчал, смотря прямо в глаза, держится, чтобы не зарядить ей по лицу. — Бин, пойдём, а? — сам Чонин уже напрягается и берет старшего за предплечье. — Мелкий, а ты боишься? — девушка попадает в слабое место Яна, он ненавидел, когда его берут на слабо. — Ещё че? Знаешь, если хотела поговорить одна бы пришла, а не со своими дружками. Да чё вы вообще можете, а? Ничего, кучка сплошных хуесосов, а главная из них — ты, — резкий удар по голове. Чонин хватается за голову, немного пошатываясь, но, быстро очухавшись, заряжает тому прямо по лицу. Начинается потасовка, трое человек нападает на Яна, а Со срывается с места, чтобы помочь другу, но не успевает добежать, как его хватают за руки, крепко удерживая. Бин сопротивляется, пытается вырваться из сильной хватки, не зря он качался так долго. На парня массово накидываются со всех сторон, он пытается хоть как-то защитить себя, но он слишком слаб. Удары идут по голове, животу, ногам, рукам и так далее. Скоро на этих местах проявятся гематомы. Яна поднимают за шкирку и с локтя прицеливаются на солнечное сплетение. От резкого удара в глазах темнеет, дыхание перекрывает, кажется, что парень задохнётся. Со не выдерживает, приложив все свои силы, вырывается из «наручников» и бежит на помощь к младшему. Того уже бросают на колени, тот сжимается, пытаясь поймать воздух ртом, но с ноги прилетает «приятный сюрприз», неслабо задевая ребра парнишки. Оглушающий крик раздаётся, казалось, на весь город. Решив, что больше делать с ним нечего, все переключаются на цель, ради которой всё это было устроено. Со намного сильнее Чонина, поэтому он не давал себя в обиду настолько, как это сделали с младшим. Да, получил несколько ударов по лицу и телу, но драка закончилась, как только Су испуганно закричала: «хватит». Отдышавшись, те незаметно удались, как можно быстрее. Чанбин сразу же подбежал к Чонину, руки потряхивает, дыхание сбито. — Мелкий, ты как?! — младший ничего не отвечает, походу потерял сознание. Волнение охватывает Бина и вместо скорой тот первым делом звонит Сынмину, дрожащие пальцы решают за него. — В скорую звони, я сейчас приеду, — быстро и кратко. Чанбина потрясывает, но остаётся только ждать. Сынмин приезжает быстрее, чем карета скорой, выпрыгнув из машины и держав самообладание, он слушает рассказ Со о событиях. — Он же жить будет? — Зависит от его конченой мамаши, а так да, — Ким смог оказать только немного первой помощи, перевернуть парня на бок и подложить под ноги и шею вещи, в случае если у того начнётся тошнота, чтобы он не задохнулся рвотой. Повезло, скорая приехала спустя пол часа без прерывных ожиданий. — Я поеду с ним, в качестве сопровождающего, а ты за меня лицо Чану набей, — они уезжают. У Чонина сломаны два ребра и не сильное сотрясение мозга. Но Ким так злился, что руки расчёсывались до крови. Как же ещё с матерью его поговорить, не понятно. — Кем вы являетесь больному? — спрашивает доктор. — Близкий друг, я знаю, что нужны родственники, они не могут сейчас приехать. — Хорошо, но вы же понимаете, все документы на лечение должны подписывать родственники. — Да, конечно. И Ким остаётся со страхом сидеть и ждать окончательный вердикт о здоровье Яна. Су написала в общий чат, очень странное голосовое сообщение. Феликс слушает его с недоумением «Честно, я в шоке с того, какие все-таки люди присутствуют в компании…» девушка даже всхлипывает и дальше пошло описание сцены, как она увидела, что на Яна накинулся Чанбин. — Что блять, — Феликс смеялся от бреда сумасшедшего. Минхо выходит с глазами по пять копеек, он не понимает, что произошло, что несет Су, сейчас главный вопрос, что с Чонином. Чанбин, увидев и прослушав голосовое Су, не стал терпеть наглой лжи. «Так дело не пойдёт. Все завтра собираемся вместе. Откладываем любые дела.» — на этом сообщение кончается. Чанбин выключает телефон, продолжает залечивать побои. Время парень написал чуть позже. Су звонит Чану, рассказывает о случившемся, тот незамедлительно приезжает к ней. — Ну всё, не плачь, пожалуйста, — гладит её по голове. — Я очень удивлён, столько лет дружим, да и какая у него причина то была, чтобы наброситься? — Не знаю, честно, вообще не понимаю… — Мы все завтра встречаемся, Со написал, надеюсь, он объяснит, Ян вообще не конфликтный, только язык длинный, а так… — завтра их ждёт тяжёлый разговор, и Крис пока не полностью понимает и верит в суть происходящего. Вот все восемь стоят, Чонина всё-таки положили в больницу, он по понятным причинам присутствовать не смог, что очень утяжеляет весь разбор конфликта. — Ну что… — начал Со, ведь именно от него и Су ждали объяснений, — начнём разбор наглого пиздежа, цель которого, по всей видимости, разрушить всё, что мы так долго строили? — Блять, что вообще произошло, — Феликс стоит, скрестив руки. Со был очень близким для него человеком, он знал, что просто так он бы не полез, особенно на Яна, их близкого друга. Минхо просто молчал, обеспокоено смотря на всех. Джисон аккуратно подходит к нему, они в последнее время не так часто разговаривают, но во время сильного переживания хотелось стоять рядом с ним, держать его за небольшую ладонь, иногда сжимать из-за скопления иголок, и он это и делает. Думает, Ли тоже хотел бы иметь опору рядом. Хёнджину кажется, что либо он выблюет все свои кишки, либо расплачется. Его друга, даже, можно сказать, младшего брата избили, ощущение, что компания рушится, на кучу маленьких кусочков, которые собирать в одно целое с помощью лупы будет не легко. С каждой секундой он всё бледнее и бледнее. Дойдя до стула, наконец садиться. — Дело было так, мы с Чонином шли домой, а у нас же только через переулок можно пройти, никак по другому, только если в обход, но по времени это через чур долго. В общем, замечаем… — Чанбин останавливается, пытаясь подобрать слово, чтобы не оскорбить девушку, — её с друзьями, та начинает нам язвить. Ну, Чонин не выдержал, съязвил в ответ, и подсосы её накинулись на нас, так ещё и настолько подло, что первые двое полезли только на него, даже достойно вступить в потасовку не смогли, — скрестив руки на груди, Бин прошипел из-за синяков. — Доказательства тому побитый я. — И что это за хуйня. Чан, по твоему, это нормально? — Феликс уже выходил из себя, смотря, как Су прижимается к парню, строя из себя жертву всей ситуации. — Какого хрена она творит, из-за неё сейчас в больнице лежит наш друг. — Феликс успокойся, — шепчет Минхо. Он инстинктивно сжимает руку Джисона, стоящего рядом. — Мы не знаем всей ситуации. — Блять, знаешь что, я её знаю, ты нет. Вы изначально были не очень положительно к ней настроены, я не понимаю одного, Чанбин, зачем тебе это? Я не до конца понимаю, и мне бы хотелось больше доказательств. — Да в округе ни одной камеры, — заканчивает Ким. — Крис, ты понимаешь, что тебе сейчас говорят, что твоя девушка конченая истеричка? Я понимаю, любовь, все дела, но наш, а может уже мой друг, лежит в больнице с переломом рёбер, и ни меня, ни Хёнджина, ни Джисона к нему не пускают, потому что его мамаша наверно вообще больше его никуда не выпустит, и это все из-за этой крашеной сучки, — он заходит за Ликса, ведь знает, что Чан может накинуться. — Скажи мне, ты реально веришь в то, что Чанбин бы накинулся на Чонина? Это ёбаный бред, и самое смешное, ты это не осознаёшь, мыля себе глаза. Все слушали и даже не перебивали, всё было разложено по фактам — Вот ты серьёзно, да? Наша многолетняя дружба вообще ничего не значит? — старший Ли уже пережимает руки, если Чан всё-таки решит дать ему по лицу. — Феликс, да успокойся ты, — переходит на крик Минхо. — Минхо, ты не понимаешь почему я сейчас злюсь, или ты на стороне Су, из-за которой Чонина загребли хер знает на сколько, а если он бы вообще там подох, в голову не приходит? — Блять, я тебе слово хоть про неё сказал? Вспомни, сколько он для нас делал, и ты сейчас отплачиваешь вот таким тоном, хоть чуть-чуть слова фильтруй. Мы ебём, кто это вообще мог сделать, тут могут быть не виновны оба. — Что ты несёшь… — Действительно Чан, зачем мне это?! Даже если Чонин и сказал мне какую-то хуйню, я на него не накинулся бы. У меня моральные принципы вообще не такие, и ты это знаешь. Максимум, что я сделал бы, так это дал щелбан, — Чанбин буквально выкрикивает слова, чтобы всё донести до Чана. — Крис, вот что ты молчишь, твоя девушка ничего ответить не может в своё оправдание. Так может хотя бы ты объяснишь? — Феликс уже не знал, кому хочет врезать: Чану, брату или ещё кому-нибудь. — Минхо, — шепчет Джисон, — не надо портить отношения с братом, тебе же хуже будет, — он поглаживает его ладонь большим пальцем. Минхо смотрит на Джисона уж больно горько: «ты не понимаешь… почему я так говорю», но всё же больше хватается за ладонь. — А хули, то есть, мол, Чанбин это не мог сделать? Доказательств нет, а вот Ен могла, и похуй, что доказательств тоже нет. Я согласен, у неё много знакомых, но они не аморальные ублюдки, чтобы бить шпану, — Крис гладит спину девушки в знак успокоения, не понятно, для себя или неё. Быть честным для себя тяжело, но он верит, верит, что это не Чанбин, но блять, Су его девушка, и её он без доказательств обвинять не может. — Вот именно, мы не можем знать, кто это. Вдруг вообще никто из присутствующих тут. Нормальный ответ может дать только Чонин, но связаться мы с ним никак не сможем, — Минхо согласен с Чаном, ведь как они могут кому-то верить без доказательств. — Тогда почему всё сваливаешь на меня? — Со подходит ближе к Крису, смотря ему в глаза. — Крис, мы с пелёнок знакомы, а ты ей веришь? Чё, пацанов на сиськи променял? — высказался Со, с острым смехом. — Да блять, потому что я верю своей девушке, Чанбин. Хёнджин внимательно слушал всех, он так переживал за Чонина, они даже поговорить не могут, встретиться не могут. Компания рушится на глазах, но правда важнее, кто это сделал. — Давайте просто проголосуем за одну из сторон, и там уже будем смотреть, что к чему? — подаёт впервые голос бледный Хван. — Давайте, кто за Чанбина? — руку поднимает сам Феликс, Сынмин, Хёнджин, а затем, подумав, и Джисон. — Минхо? Минхо лишь метается. И молчит, по итогу руку он так и не поднимает, не поддерживая ни Чана, ни Феликса, но, судя по реакции парней, хорошего мнения о себе он не оставил. — Всё понятно с тобой, — разочаровано выдыхает Феликс. Минхо смотрит на брата, он отпускает руку Джисона, уходя ближе к углу комнаты. Парень оглядывается, почти все руки подняты за него. Сейчас он чувствует себя уверенно, находя в близких друзьях поддержку, что они доверяют ему. — Вот видишь, моя байка звучит намного правдивей. Чан игнорирует и смотрит на Минхо. Зачем он выбрал его сторону все обозлятся на него, и среди них его же брат. Семейка Ли ему как двое младших. Нашёл как выброшенных котят, дал место, где они могут забыть о проблемах, а после оплатил им учёбу, в скоре те перешли на бюджет, и сейчас возвращают долг старшему, хоть он отнекивался очень долго. Ему конечно приятно, что младший Ли следует за ним, но не в такой же ситуации. — Ну тогда, пока Чонин у нас не очнулся, мы появляемся в гараже двумя компашками, или все уходим в наш прошлый гараж, — Джинни поднимается, держась за стул. — Да господи, мой гараж вам на здоровье дарю. Су, пошли, и ты, — он глядит на Минхо, — тоже идёшь, — они уходят. Хо забирает сумку и, не проронив ни слова, выходит за Крисом. — Такого я уж точно не ожидал, — Феликс падает на диван, закрывая ладонями глаза. Достав свой телефон и зайдя на избранных людей, точнее на Минхо, Хан без раздумий пишет. «Стекляшка, я знаю, что тебе сейчас плохо, если надумаешь, приезжай в наш гараж, я сегодня ночую там и не против поделиться теплом» Из кошачьих глаз взгляд превращался в олений, когда на него светят фары фуры. Джисону было тяжело тогда хоть что-то сказать, легче было слушать. Страх подбирался после ухода Ли, тот невероятно хрупкий, действительно стекло. — Ребят, я не могу сейчас обсуждать эту всю тему, я думаю, вы меня понимаете, так что до встречи, — Хан почти вылетает, прихватив свой солнечный портфель. — Пока, Хани, — впервые Феликс так назвал паренька, он тихо провожает его взглядом и просто заваливается на Чанбина, постепенно засыпая. У Минхо с собой только зарядка, он даже не взял с собой карточку, а есть очень хотелось. Он шёл вместе с Чаном и Су. На телефон пришло сообщение от Хана. «Хорошо, Джисон, спасибо тебе огромное» он соскучился по нему, очень сильно. Его непонятные чувства пожирали бедное, полузабытое сердце. Он ждёт, пока Крис скажет хоть одно слово. Бин прошипел, но ничего не сказал Ликсу, пусть лежит. — Походу, сегодня мы ночуем в гараже? — как бы в шутку спрашивает парень, но Ликси ничего не отвечает, он провалился в глубокий сон. *:.｡. — Су, подожди в квартире, мне с Минхо нужно переговорить, — он целует её в лоб, уставши смотря. Девушка кивает, быстро глянув на Ли. — Минхо, ты придурок? Зачем? Ты только что со своим единственным родным человеком поссорился, из-за меня… Я понимаю, у тебя чувства долга передо мной, но как мне вбить в твою головушку, что ты для меня как родной, и я не жду ничего взамен? — видя стеклянные радужки глаз, Крис закрывает его объятиями. — Не делай так никогда больше, хорошо? — Но Крис, я за то, чтобы были хоть какие-то факты. С чего все взяли, что я принял какую-то из сторон, ведь между чёрным и белым есть пятьдесят оттенков серого — это и есть все те ситуации, которые могли произойти. Не могу я так экстренно принять своё решение. У меня нет веры в слова Су. Просто хочется, чтобы они нашли виноватого, если это твоя девушка, значит она понесёт ответственность. Я больше не буду так делать, но я с собой стараюсь быть честен, если они меня возненавидят, значит так нужно. Ладно, Чан, спокойной ночи, — тот обнимает друга на последок. — Ты куда? — массируя глаза, спрашивает тот. — У меня есть место, где меня ждут, не волнуйся, — он улыбается, говоря, что напишет, как придёт. *:.｡. Хан забежал в магазин за двумя пачками рамёна, не забыв ещё добавить две баночки колы. Давно в этом гараже никого не было, кроме самого Джисона. Наверно, это его дом. Кровать не заправлена, вечером уже становится холодно, но коврик на полу не даёт замерзнуть ногам, как и мягкие тапочки, украденные у Джинни. До прихода Минхо он переодевается в спортивные штаны и свою любимую синюю толстовку, и тихо включает незамысловатые песни на маленькой колонке, садясь калачиком на стул, и ждёт. Минхо тихонько стучится, надеясь, что в этом маленьком своеобразном «домике» кто-то есть. И вправду, дверь ему открывает Хан, в домашних вещах, тапочках и с лохматыми волосами. Лино всё ещё зажимается, такое ощущение, что это всё не правда, он переступит порог и его отчитают за его поступок, но этого не происходит. — У меня нет сменной одежды, — трётся ногами друг об друга Минхо. Ему так неловко, Хан смотрит на него не с разочарованием, а с какой-то нежностью. — Ага, я знаю, уже положил вещи на диван, — он проходит обратно на стул и смотрит на Ли, ему выделили чёрную толстовку и мягкие серые штаны, рядом поставил уже свои тапочки. — Переодевайся и садись кушать, а то лапша скоро в кашу превратится, — в гараже горит только жёлтая настольная лампа, тихо играет спокойная музыка. Вроде бы и ссор никаких не было, были только эти двое, в этом уютном убежище. — Ох, я потом верну тебе за ужин, спасибо большое, — Ли быстро переодевается, отвернувшись от Джисона. Наконец-то он садится есть, они молча поедают лапшу, пока музыка переключается с одной на другую. — Я скучал, — неожиданно вылетает из уст Лино. Улыбка, такая нежная и ласковая, озаряет лицо Хана. Это не счастье, это другое, более сокровенное чувство, немного сильнее и громче. — Я тоже, — шёпотом говорит Джисон, рука сама ложится на руку Ли, чуть сжимая, невесомо. — Тоже скучал, стекляшка. Минхо задерживает дыхание, ну какой же Джисон всё-таки… Хан нежный, усидчивый, понимающий — это всё так ценно для Минхо. Наверно, он мечтает быть с ним или с человеком максимально на него похожим. Они доедают и ложатся по разные стороны. Свет решили не выключать, как и музыку. — Минхо, ты можешь меня обнять, — не вопрос, а утверждение. Хан будто мысли его читает. Минхо тихонько пододвигается к Джисону и обнимает его, пробормотав тихое спасибо. Ему опять хорошо, сегодня было чувство, что весь мир против него, кроме Чана, как оказалось, ещё и Джисон обитает на его планете и понимает его мир. Тёплые толстовки, тела, вечер. Тревога уходит, всё успокаивается, когда Минхо сопит в шею, а Джисон чувствует запах дома на макушке парня. Так они и засыпают с чувством безопастности и домашнего уюта. *:.｡. Со заснул только под утро, размышляя о наглости Ен, которая задымляла взгляд Чану. Веки поднялись как только с его колен пропало тепло. Глаза были чёрными, а под ними синяки из-за недостатка сна. — Утро, Феликс, — говорит Чанбин, выгибаясь в спине. — Утречка, — протяжно зевает Ликс. Парень потягивается, смотря по сторонам, проверив телефон, он не обнаружил сообщений. Ни от Минхо, ни от Хёнджина, это удручало. Медленно встав с дивана, Бини направляется к чайнику, чтобы заварить кофе. Он не привык пить кофе с утра, только чай, но сейчас хотелось чего-нибудь посильнее. Ли сидел на диване, смотря куда-то в пустоту. — Ты чего, Ликс? — Да так, напрягает всё это. От Минхо ни слуху, ни духу, с Хваном поссорились слегка, — Ликс хмурит брови, не пить, не есть тот не хотел, было желание просто спать и ничего не делать. Он обращает внимание на Чанбина. — Ты тоже не особо бодро и свежо выглядишь. Бин на высказывание парня рассмеялся. — Хах…- небольшое молчание, и Со садится рядом с Ликсом, кладя ему ладонь на плечо. — Вижу, ты прям совсем в расстроенных чувствах. Давай, выкладывай. С братом твоим то понятно, а вот с Хваном что? — Да блять, будто ты не видишь, мы с ним ходим вокруг да около, не доходя до заданной точки. Я уже не знаю, как заслужить его доверие, если ему так лучше, то я согласен. Но мне тоже больно постоянно думать об одном и том же, — Феликс вздыхает, проводя ладонями по волосам. — Ты сам знаешь, что такое не взаимная любовь, — он смотрит парню прямо в глаза. В помещении слышен только кипящий чайник и размеренное дыхание парней. Чайник вскипел. Феликс и Чанбин тоже. — Мы пытались поговорить, ну как, я пытался. Он просто не отвечал, могу понять, почему. Вообщем, сейчас в приоритете узнать у Чонина как он. Остальное разберём по мере поступления, — Феликс встаёт, вздыхая. — Мне ещё работать сегодня, надеюсь, Минхо соизволит явиться на подработку. Потому что я даже не знаю где он. Парень вздохнул. — Что ж, хорошо. Через сколько уходишь? — спрашивает Бин, отпивая первый глоток кофе. — Через десять минут, — Ликс собирает вещи в сумку. Затем он прощается с Бини, говоря, что у них все будет хорошо. *:.｡. Джисон и сам не заметил, как Минхо всё время был рядом с ним, по возможности, точнее, всегда. Абсолютно. Не то, что бы это как-то смущало парня, просто ощущение кого-то рядом во всех смыслах. Поддержка и самые тёплые руки перед сном. Ли только когда работал был далеко, а сейчас они просто валялись на дряхлом диване, который скрипел при каждом маленьком движении. И вот они лежали в комфортной тишине. — Никто не знает, что ты проводишь время со мной? Минхо лежит, смотря в глаза парня напротив, они завораживали, никто ещё не смотрел на Ли так. Хо тонул сейчас, его вьющиеся волосы заправляли за ухо. Само лицо Хана выражало полуулыбку. — Я даже не знаю. Интересно, как там мой брат, но писать не буду. Не хочу. — Не знаю даже как поступить в такой ситуации, может напишешь Хёнджину? Он точно знает, как там Феликс, — была надежда, что эта проблема поможет решить другую. Больше всего переживаний у Хана из-за Яна, как он там, слишком ли ему плохо? Сынмин не знает, как пробиться в палату и пробить маму парня. Пока всё безуспешно. — Мне кажется, Хёнджин не особо захочет мне помогать, но я попытаюсь узнать, думаю… По итогу Минхо печатает небольшое сообщение, интересуясь его состоянием и состоянием его брата. Вздыхает, убирая телефон, он заваливается обратно к Джисону, тот невзначай раскрывает руки, и Минхо ложится к нему в объятия. Ли рассматривает мирное лицо и говорит: — У тебя губы такие пухлые, красивые, — практически в полусне. — У тебя милая родинка на носу, а ещё ресницы пучками, необычные, — Хан глядит так же, в ответ. — У нас тут обмен комплиментами? — хихикает Минхо. Он крепче обвивает торс парня, практически лежа на нем. Его это одновременно смущало и радовало. Было приятное чувство на душе, такое тёплое и родное…Хенджин. 18:04
«привет, всё хорошо:)»
«на счет Феликса без понятия…»
Через какое-то время отвечает Хван, он нежился весь день под одеялом с разряженным телефоном, без любимой матери дома. День лежания закончился к пяти часам дня, захотелось есть и в душ. Минхо 18:11 «блинн, ну пока не помирились, если тебе не сложно, можешь узнать, как он… Буду очень признателен!» Сидя с патчами на глазах и с огромной кружкой кофе, что он мог сделать, так это глубоко вдохнуть и выдохнуть. И что ему делать? Он сам интересовался состоянием Ликса, но это отошло на второй план из-за Чонина. Хорошо, он наверно просто заглянет и уйдёт, точнее убежит.Хенджин 18:19
«Окей, без проблем, я вечером зайду к нему, потом отпишусь»
Отправив сообщение, телефон выключился. Хван закинул голову назад, постукивая пальцем по кружке. Слова, предложения, искренность глаз Феликса. Он ведь мог поверить, довериться в тот момент. Поступить, как поступил было более правильным решением. Страх, тревога, мешали ему, Ликса надо отпустить и забыть их «интрижку». Парень собрался, надел самую большую белую толстовку и синие штаны. Уже обувая протертые конверсы, вспомнил о наушниках, вернувшись на пятачках в комнату. Затем он сел в такси. Перед Хёнджином обычная дверь, а в душе такой хаос, как и в голове. Тяжёлая рука прерывисто постучала в дверь. «Было бы хорошо, если его не оказалось дома». Он ещё не готов увидеть старшего Ли… Дома действительно никого не оказалось, сзади доносился звук работающего лифта и его остановка на этом же этаже, чему Хван внимания не придал. Выдохнув, что дома никого нет, прямо как он и хотел. Парень разворачивается к как раз приехавшему лифту, и конечно ничего не могло не случиться, и на встречу выходит уже такой знакомый человек. Они молчат, смотря в глаза друг друга. — Ты… — вздыхает Феликс. — Заходить будешь? Хван резво кивает, раз уж встретились, то нужно поговорить. Феликс открывает дверь и пропускает парня, вот так встреча, Хван сам пришёл к нему. — Зачем ты пришёл? — серьёзно спросил Ли. — Хёнджин, я надеюсь, ты пришел ради подведения какого-то итога. Честно, я очень устал на работе, так что не молчи, раз уж пришёл. Хотя бы сейчас. — Ээ, не совсем. Как ты себя чувствуешь? — Хван усаживается с ногами на стул. Ставя стопу на стопу, обнимая ноги руками и смотря на ходящего по комнате Ликса. Феликс смотрит абсолютно пусто — Тебе честно сказать или умолчать? — Зависит от тебя, наверное. Но думаю, если ты начнёшь говорить не правду, я зря сюда приходил. — Хёнджин, я чувствую себя просто отвратительно, устал молчать обо всём. Родной брат хер знает где, не пишет и не звонит даже. На работе полный завал, ещё и т… — он прерывает себя на полуслове, чтобы не сказать лишнего. Садясь на диван, он лишь закидывает голову на спинку. — Ты можешь налить или взять всё, что хочешь, чувствуй себя, как дома, — сухо и устало произнёс Ликс. Хван, как кот спускает ноги и встаёт, ставит чайник нагреваться. Феликсу плохо, даже он устал это скрывать. У него убитое состояние, от которого ладошки колит. Сейчас нет настоящего, прошлого и будущего. Только лишь переживания, он выбирает не быть любимым, а любить. Тихо подойдя к спинке дивана, Хёнджин смотрит на лицо Ли сверху, улыбнувшись, он повторяет его жест. Поцелуй в лоб, он задержал пухлые губы на месте, даря тепло. — Всё будет хорошо, — почти шёпотом, но из-за того, что парень долго молчал, похоже на хрип. Феликс хотел улыбнуться самой счастливой ухмылкой или улыбкой, но на это просто не было сил. Поддержка Хвана всё-таки всегда была целебной. — У тебя чайник закипел, давай попьём чай, а дальше разберёмся, хорошо? Кивнув, он ушёл, по памяти нашёл чай, сахар всегда стоял на столе, в памяти держалось, что Ликс не пьёт чай с сахаром. Сидели они молча, каждый думал о своём. Сделав последний глоток, кружки стояли в раковине. Хёнджин упирался на столешницу, держа руки и облокачиваясь. Феликс берёт кружки, ополаскивая их от чая, приводит кухню в порядок. — Тебя Минхо подозвал, так ведь, — хихикает Ли. — Он часто так делал, узнавал через всех, только самому бы не писать. Он смотрит на Хвана, но не чувствует злости или печали, это даже мило, что Хван решил помочь и смог приехать, не смотря на свои личные глубокие терзания. — Не буду врать, это так, — сделав паузу, продолжил. — Я и сам переживал из-за тебя, и… твоего состояния, — всегда говоря о чувствах, хотелось переходить на шёпот. — Ты о своём состоянии заботься, — грустно ухмыляется Феликс. Он устало положил голову на плечо Хвана и тяжело вздохнул. Хёнджин вздрогнул, громко сглотнув вязкую слюну. Прикосновение отдалось жаром, такое лёгкое. — Со мной… всё хорошо, — выдох. — Тебе тяжелее, брат отдалился, близкие друзья разорались, так ещё… я… — Ну и что, всё возобновляемо, а ты… ну, я всё ещё тебя ни в чём не виню. Не нужно заставлять себя мне помогать или сочувствовать. Хван, мы взрослые люди, не взаимные чувства я пережить смогу, — Феликс резко осекается, понимая свои слова. — Ты… ты понял. «Чувства, не взаимные?» — Хван хлопает ресницами. Уши ползут краснотой. Ещё не до конца поняв прошлые слова у гаража, пришли новые. Видимо, всё встало на свои места. Вопрос давался тяжело, со стыдом, чаще всего все остальные до Ликса не цепляли его душу настолько, скорее, маленькую часть, подкреплённую физической составляющей. — Ты любишь меня.? — сново шёпот. — А ты как думаешь, Хёнджин, я не просто люблю тебя, я влюблё в тебя. Феликс берёт в руки сигарету, поджигая её и продолжая свой монолог. — Ещё тогда, когда мы с тобой сталкивали друг друга с дивана при первом знакомстве, когда мы в первый раз поцеловались, когда оставались наедине, когда узнал о тебе больше, даже во время того, как всё между нами, казалось бы, разрушено, мир мой рухнул. Я всё равно влюблён в тебя, во всего тебя. Ты дал мне шанс полюбить кого-то, но сам не понимал, как быть любимым. Тогда мир рушился ещё больше, даже не от того, что это не взаимно. Я хотел, чтобы ты полюбил себя так же, как я, и даже в три раза сильнее. Ты этого достоин Хёнджин, всегда был и будешь достоин, — Феликс выдыхает, сигарета уже сгорела до фильтра, а на глазах пелена. Матрица зависла, мысли наматывали круги. Каждое предложение обливало душу и тело горячей любовью и обидой на себя, что не верил. Как не верить, когда перед тобой убитый тобой же человек. Вина, он виноват и исправит это. Попозже, как будут силы самому открыться. А сейчас хотелось быть ближе на всех уровнях, теснее к отрытому. — Ликси… — совсем тихо и с лаской подзывает он к себе, стоящему у столешницы, чуть дрожа от переполняющих чувств. — Всё в порядке, мои чувства к тебе не должны обременять, я так счастлив, что влюблён именно в тебя, — он подходит ближе к столешнице, ожидая простых объятий или что-то их напоминающее. Руки тянут на себя, зазывая в неуверенное прикосновение губ. Хёнджин двигается в поцелуе невинно медленно, чувствительно, будто пытается объяснить всё, что чувствует через действия. Он приобнимает его за шею, лаская её холодными кончиками пальцев. Феликс немного затрудняется в начале, но затем привычные губы, которые он готов целовать вечность и даже больше, полностью отрезают его от реальности. Парень подхватывает Хвана, сажая того на столешницу. Поцелуй всё ещё обладает только тягучей нежностью. Хёнджин целует над ухом, ладонями притягивает за затылок, нежно обходит шею и ключицы. Так хотелось подарить то, что сломал. Поцелуями проходясь по челюсти, они прижимаются лбами, будто сговорились, тяжело дышат, смотря в глаза напротив. И вновь целуются, тягуче долго, до момента сплетения языков, кто первый начал, не понятно, но желание быть ближе принадлежало уж точно двоим. На губах привкус и запах табака. А во рту зелёный чай с сахаром. Они сходили с ума, Хёнджин становился податливей, постанывая и иногда хрипя. — Ты… хочешь? — уже чувствуя явный стояк у Хвана, спрашивает Ли. Он снова целует везде, где может, куда дотягивается. — Что именно? — задыхаясь, он просит уточнить. Невероятно он скучал по этим губам и шершавым рукам на своём теле, где только им и место, нигде больше. — Близости, секса, занятий любовью — называй, как хочешь, — задыхается Феликс, он мажет губами по шее и уже спускается к бедрам, совсем мягко прикасаясь к ним поцелуями. — Ох Ликс, — хочется всего, в одном флаконе. — Хочу… очень хочу, — он закусывает палец, отводя глаза в сторону. — Пойдём на кровать, я не хочу, чтобы у тебя болела спина, — загнанно и тяжело дышит Ли. Он помогает Хвану слезть со столешницы, и те, целуясь, идут до комнаты, пару раз останавливаясь в коридоре из-за очень глубоких то поцелуев, то мелких чмоков, иногда прерывающихся на мелкие смешки. Наконец-то парни вваливаются в спальню. Хёнджин плавно ложится на большую кровать, тихо скуля от ожидания. Феликс смотрит на парня перед собой, он подобен божеству, волосы красиво расстелились по подушке, а грудь вздымается с каждым вдохом. Жаль, что Феликс не художник, ведь эта картина надолго отложилась в его памяти. Хван проходит через густой туман возбуждения, тело ломит, руки трясёт, но по другой причине. Осознание происходящего накатывает, он со своими бывшими никогда не заходит дальше Петтинга, куни и минета. Причина была одна, страх того, как он будет выглядеть в их глазах полностью обнажённым и уязвимым, не важно, в какой позиции. Добавка в виде патологической тревожности, делала своё дело и полностью блокировала весь интим. Хван очень хочет всего Ликса, просто смотря в его кусающие глаза хотелось его, всего. — Всё хорошо? — Феликс нежно проводит ладонью по лицу парня. — Пожалуйста, не молчи, говори как тебе нравится и как не нравится, хорошо? Он гладит тело Хвана, помогая расслабиться, довериться. — Хорошо, — на выдохе произносит он, наверное, ему он доверит себя, в его горячие руки. Закусив палец, приходится произнести, совсем тихо, что-то между шепотом и хрипом. — Ты у меня первый… — Ты поэтому стесняешься? Хвани, будь собой, ты такой красивый, такой нежный, — Ли целует его щёки, проводя по шелковистым волосам. Я хочу, чтобы тебе было очень хорошо, ты позволишь? Кивок, он готов подарить Ликсу, что угодно, возможно, они мало знают о друг друге, но разве это важно, когда вы буквально начинаете срастаться друг с другом? Он тянет руки к шее парня, длинные пальцы ползут, чуть царапая кожу, вызывая гору мурашек, и медленно вплетаются в волосы. — Я полностью тебе доверяю, пожалуйста, давай включим свет на столе, а этот выключим? Мне так будет комфортней… — Конечно, — у Феликса появляется заботливая улыбка, он ещё раз целует Хёнджина. Выключив свет, комната сразу погружается в мрак, свет на столе, включенный после, рассеивался по стенам и потолку. И вот они снова целуются, потому что ему так нравится. Ликс не спешит, как спешил со всеми до, ведь для него Хёнджин тоже своего рода первый, первый; к кому он испытывает настолько сильные чувства. Казалось, не существует любви с первого взгляда, но сейчас, когда Хван сидит на нём с расцеловаными губами, Ли убеждается в обратном. В нём все так хорошо и красиво, от его черт лица, до мыслей, которыми он делился с Феликсом, насчёт будущего, настоящего. Как сейчас, постанывая и ластясь к каждому прикосновению. Феликс понимает, что нужно снять футболку, в этот момент Хёнджин сам наравится её снять. Они разнимаются, снимая немного вещей с себя, оставаясь только в боксерах. — Я бы сходил в душ, если честно… — Ликс кивает, обводя руками тонкую талию. — Ладно… у тебя же уже был опыт с парнями? — Да был, если хочешь, можем принять душ. Они идут по раздельности, просьба Хёнджина. Страсть не затихает даже спустя долгое время. Он сидит только в одной кофте Ликса, так как холодно после горячего душа в одном полотенце щеголять. Ладони потеют, волосы влажные, одеяла помятые, губы уже побаливают, но ждёт, старается. Феликс выходит из душа наоборот, лишь в одном полотенце. Теперь всё точно готово, у него в руках тюбик смазки и пачка презервативов. Он садится рядом с Хенджином, поглаживая колено и улыбаясь. Они сплетаются в поцелуй, сначала нежный, медовый, до момента, как парень сгибает колени. Руки обхватывают ноги, сжимая, поглаживая. Скользкий язык начинает двигаться быстрее, зубы кусают пухлые губы. Хван постанывает отстраняется, носами трётся о чужой. Ликс облизывает его подбородок, снова припадая к излюбленной губе, а у Хвана в голове только «Меня любят, я люблю, мной дорожат» Феликс всё больше целует и целует Хвана, позволяет тому вести процесс самому, иногда беря инициативу в свои руки, гладить, ласкать и очень много целовать. Делать то, что нравится Хёнджину. — Я могу снять кофту и полотенце? Или тебе комфортнее остаться в ней. Хочешь, накрою нас одеялом? — Феликс смотрит со всей серьёзностью, которая может быть в такой возбуждающих для них момент. — Я думал, ты бы хотел увидеть меня обнажённым, и не под одеялом, — пропускает шутку он. — За время душа и разговоров я расслабился, всё хорошо. — Хорошо, я рад, что тебе комфортно, — вот тут Феликс улыбается ещё сильней, это защитывается, как маленькая победа. Он наклоняется к уху Хвана шепча: я очень хочу увидеть всего тебя. Отстраняясь, он тянет ткань наверх, Хёнджин легко поддаётся, поднимая руки, что облегчает снятие с него уже не такой нужной кофты. — Ты такой красивый, — говорит куда-то в шею Ли, на что Хван тяжко вздыхает. Количество комплиментов за сегодняшний вечер просто поражает. Но это всё полнейшая правда. Феликс гладит ягодницы парня, смотря и прося разрешения, перейти к следующему этапу. В знак согласия он снимает полотенце и ложится, утягивая за собой парня. — Положи подушку под талию, при первом разе так комфортней, и под голову, чтобы не бился об стенку, — нежно просит Ликс, и когда всё готово, Хван лишь лежит со сведённым коленями, красными губами, тяжело дыша. — Ликси, я полностью готов и очень этого хочу, — он честен с ним, даже после долгого молчания и отсутствия ответа на чувства. — Если что говори, всегда говори, хорошо? — Договорились. Феликс тянется за смазкой, параллельно целуя коленку Хвана раз в пятый. Выдавив чуть-чуть, он греет её в руке, а затем приставляет один палец ко входу. Он метает взгляд на лицо Хвана, смотря на реакцию. Тот закусывает губу, палец входит долго и тягуче. Его нежно целуют везде, где только можно. Наконец палец входит до конца, он ждёт пока Хёнджин полностью расслабится и будет готов ко второму. Услышал просьбу: давай второй. Он слушается, вводя уже указательный. Всё идёт гораздо легче, Хван подаёт признаки первых приятных ощущений, это не может не радовать. Феликс сам загнанно дышит, парень под ним, хватающийся за подушки рядом, закусывающий губу и прося ещё больше поцелуев, доведёт его за эту ночь. На третьем пальце Ли наконец находит то, что искал, Хёнджин выгибается и впервые стонет так громко. — Боже детка, ты будто не впервые растягиваешь мою задницу и уже знаешь, где простата, — глаза чуть намокли, говорить всё сложнее и сложнее, с каждым толчком пальцев. — Думаю, мы созданы друг для друга, — хихикает Феликс, ему так нравится, что в их близости есть место не только бесконечной страсти, но и таким фразам. Для Феликса это действительно любовь. — Ты готов? — уверенно спрашивает Феликс. — Я буквально впервые насаживаюсь на чьи-то пальцы, конечно, — сейчас бы курнуть, что-то и ощутить более сильный кайф, только зачем, когда парень перед ним намного лучше дурманит. — Курнём после, — будто читает мысли, хочется получать кайф от физического контакта. Он поудобней берёт Хвана под бедра, двигая за ним и подушку. Они в унисон выдыхают. Приставляет ко входу член, начиная медленно входить, впервые всё это ощущалось так горячо и нежно одновременно. Хёнджин таял на глазах, как мороженое в жару, он был бы клубничным или мятным, задумался Ли. Джинни закусывает губу, немного скуля. Руки опять нашли место на плечах Ли. Парень двигался медленно, ощущая, как тугие стенки подстраивались под него. Дыхание сбилось окончательно, когда Феликс вошёл до конца. — Так приятно, но не привычно… — Это всегда так, чуть-чуть подождём, — Феликс крепче прижимает к себе парня, обнимая его обеими руками. — Скажи, когда мне двигаться, — парень быстро кивает, скулит и иногда двигается сам. — Ты можешь двигаться. Зелёный свет, и у Феликса чуть ли не сносит тормоза, он начинает медленно. Затем сам Хван говорит о том, чтобы тот был быстрее, они целуются на каждом толчке, уж сильно этот парень любил целоваться. Томные вздохи и шлепки наполняют комнату, Хёнджину кажется всё таким нереальным, когда глаза закатываются от возбуждения. Феликс невероятно сексуальный, когда убирает потные волосы назад, хмурит брови и откидывает голову назад, на особенно приятных толчках. — Грубее… кх пожалуйста, — еле как проговаривает Хван, сминая руками одеяло под ним. Ликс не возражает, толкаясь рваней, выбивая из лёгких воздух. Он хватается за колени, всё сильнее насаживая его на себя. Целуются они грязно и мокро, бедра дрожат, разрядка совсем скоро. — Я близко, — совсем немного и парни кончают с задержкой Ли. Завязав презерватив, Феликс ложится рядом. Хёнджин накрыл бедра одеялом, глаза бегали по профилю напротив. Он навсегда запомнит этот момент и чувства, полученные, даже если у них ничего не срастётся. Даже если парень сбежит от него на утро. Сердце Хёнджина колит, когда приходит патологическое осознание, что может Феликс просто хотел его тела. Он получил что хотел и уйдёт, ведь много кто хотел бы быть на его место сейчас. — Ты же знаешь, что очень мне нравишься, — разрезает тишину старший. Он смотрит на Хвана, уставшего и полностью опустошенного после сегодняшнего вечера — Да, — заправляя за ухо пряди и накинув одеяло до шеи, разворачивается на противоположную сторону. — Спокойной ночи, — говорит в тишину Хёнджин. Феликс тяжело вздыхает, не говоря чего-либо в ответ. Он будет его любить, даже если ему не смогут дать того же в ответ. «Наши страхи могут препятствовать нашим истинным желаниям» — мелькает в голове у почти засыпающего парня.