Из истории Пятого Крестового похода

***

      - Сейчас я покажу тебе, как сильно ты мне задолжал, Савамелех, – прорычал Ланн, делая шаг вперёд.       Горстка монгрелов, истово сопротивляющихся влиянию скверны, замерли. Они напоминали стайку детей, оказавшихся на незнакомой улице без родителей, с противоположного конца которой к ним медленно приближалась собака с пеной на ощеренных в кровожадном оскале зубах. Вроликай перед Ланном подернулся какой-то странной рябью, в то время как со спины на него бросился его истинный враг для смертоносной атаки, сполна насладившись бесполезным и глупым героизмом своей жертвы. Четыре лапы молниеносно рванулись вперёд, нанося монгрелу страшные раны. Фигура с летучемышиными крыльями скрипуче рассмеялась, вонзая своё хвостовое жало в спину Ланна. Тот изо всех сил старался устоять на ногах, но колени предательски надломились. Последнее, что сорвалось с его губ, захлебывающихся в крови вперемешку с черной, как смоль, жижей – «Спасибо...за доверие...командор. Прости... что подвёл...»       Видение прекратилось так же внезапно. Как и началось. Сердце оглушительно билось о ребра, грозя своим шумом привлечь внимание демонов на много миль вокруг. В тысячный судьба приоткрывала перед тобой завесу грядущего, но ты никак не можешь использовать это знание. И раньше его это не волновало, но теперь... Целительные заклинания закончились, реагентов для проведения ритуала воскрешения у них не было. Мысли неслись бешенным галопом. «Я проклинаю себя за каждую душу, которую не удаётся спасти» - так однажды сказал ему Кроули, и столько боли и отчаяния отразилось в лиловых глазах. Но что он мог поделать со своим проклятьем? Он знал об опасности, но не мог предупредить о ней других. Разве что... Прежний граф Арендей лишь рассмеялся бы в лицо тому, кто рискнул бы сунуться к нему с подобным предложением. Даже на спор он сделал бы это за награду не меньшую чем портки Иомедай. Нынешний же граф... «Рядом с тобой я бы хотел научиться видеть мир таким, каким его видишь ты, понять, почему так безрассудно рвёшься защитить его. – И командор поведал ему свою историю, что им движет и почему он не может сдаться. А потом предложил, ¬– Ты больше не одинок, и я зову тебя со мною вместе пройти по этому пути – пути избавления мира от боли и привнесения в него хоть на каплю больше счастья». Это определило всё.       Фигура вроликая перед Ланном подёрнулась рябью. Предательская атака со спины обрушилась на свою жертву. Ланн резко обернулся на шум. За ним, сплетаясь в клубок из лап, кожистых крыльев, шипения и проклятий, Савамелех и Дейран вцепились друг в друга. Граф явно проигрывал и был на волосок от смерти.       Ланн цветисто выругался, осознав, каким наивным и глупым был его план. Какому риску он подверг друзей и командора. Мрачно прицелившись, он выпускал в Савамелеха стрелу за стрелой. Командор и остальные уже во всю яростно прорубались вперёд.       Это был непростой бой. Но вроликай понапрасну так долго грозил крестоносцам, брызжа ядовитой слюной: его войско разбили подчистую, а его жалкую жизнь Ланн оборвал лично.       Дейран получил множество ран и лежал без сознания. Во всяком случае, Ланн надеялся, что только без сознания. Но неприятный колючий страх заполз ему в сердце, когда Ланн вспомнил, что лечить сейчас нужно было того, кто обычно занимался этим в их отряде, а свитков, жезлов и зелий у них не было. Всё закончилось, а те крохи, что можно было наскрести, едва ли могли помочь умирающему.       Кроули опустился подле графа на колени, в голове пульсировала мысль из их недавнего разговора – «Я готов претерпеть любые муки, отдать свою жизнь ради закрытия Мировой язвы, но я не готов жить в мире, в котором ты умираешь у меня на руках». Десятки воспоминаний о пережитых вместе моментах – радостных и печальных – проносились перед глазами. И всё же Дейран умирал у него на руках. Тот, кто просил его попытаться закрыть Мировую Язву иным способом, если будет такая возможность. Тот, кто обещал, если всё будет тщетно, взмолиться богам, в которых не верил, чтобы успеть ухватить его за его руку и шагнуть вместе с ним в Бездну.       Командор крепко сжал холодную, липкую от крови ладонь графа. Закрыл глаза и воззвал к Небесам в самой пылкой молитве, на какую только был способен. И небеса ответили ему. Кремово-золотые крылья распахнулись за спиной, омывая живительным светом, прогоняя боль и растворяя скверну.       - Дей? – тихо позвал командор.       Граф судорожно вздохнул. Разомкнув веки, он увидел склонившегося над ним командора. Если бы по тёмно-багровой коже можно было определять бледность – командор был бы белее снега.       - Ланн... он жив? – хрипло спросил Дейран, блуждая взглядом вокруг. Командор окликнул монгрела.       - Похоже, я тебе жизнью обязан, ¬– кривовато улыбаясь произнес Ланн, – Как ты вообще до этого додумался? Если бы ты умер, командор бы меня потом живьём съел, – виновато разводя руками поинтересовался он.       - А если бы умер ты – я бы лишился его приятного общества, потому что он во всём бы винил себя. Ну уж нет, – изобразив на лице подобие улыбки подначил Дейран. – А насчёт моего... поступка, ¬– граф лишь загадочно улыбнулся. – Будем считать, что я просто неудачно споткнулся об эту гигантскую летучую мышь. Командор бережно помог графу встать на ноги и, придерживая того, направился прочь из этого места.       Знание неизбежного, безжалостной костлявой рукой сжимающее сердце Дейрана вот уже десяток лет, впервые не тяготило его, ибо он знал, что его проклятье – это и его дар.