***
Арушалай заворожено наблюдала за белокрылыми стаями облаков, плывущих по лазурному небу. Тёплый ветер покачивал траву и полевые цветы вокруг. Неподалёку от суккубы, бережно касаясь руками пёстрых лепестков цветов и хрупких крыльев, опускающихся ей на пальцы бабочек, сидела дриада и тихо напевала лиричную песню. - Ах, Йорин, как хорошо! – тепло улыбнувшись в след караванам облаков, проговорила суккуба. - Хорошо, что можно отложить в сторону оружие и просто вдыхать ароматы леса, солнца, дождя, цветов. Дриада не прекратила петь, лишь опустила пушисты ресницы в знак согласия. Прекрасная суккуба не так давно поселилась в здешних местах, но с большим уважением относилась к тем, кто жил здесь задолго до её появления. А как трепетно она относилась к каждому деревцу, к каждой пташке во владениях Йорин и её сестёр. Людям бы не мешало у неё поучиться. Арушалай довольно быстро пришлась по сердцу всем обитателям леса, но Йорин больше прочих тянуло в небольшой домик, где они могли часами молчать или смотреть на звёзды, или слушать, как ветер путается в колокольчиках над дверью, украшенных яркими перьями и бусинами. Могли шутить и смеяться, и разговаривать обо всём на свете. Арушалай была рада, что наконец могла жить в гармонии с собой, с людьми и с другими населяющими этот мир существами, а главное – она могла помогать тем кто был ей дорог, не поднимая оружия, не обрывая жизней.***
На стол с тихим звяканьем о столешницу опустился пузатый чайничек, сверкающий начищенными боками. Из носика поднимался пар, наполняя дом ароматом мяты и земляники. Вслед за чайником на стол отправилась большая тарелка фигурного печенья, лукошко свежесобранных ягод и глиняная мисочка, полная лесных орехов. Раздался стук в дверь. - Бабушка Ярна! – суккуба тепло улыбнулась, пропуская гостью внутрь. На крылечке стояла сухонькая старушка с узелком в руках. - Здравствуй, Арушенька! – щуря подслеповатые глаза ласково прошелестела бабушка, – Я мимо шла, дай, думаю, загляну. Вот и травок тебе целебных могу дать, узловатые пальцы протянули суккубе льняной мешочек, – Бери, бери, у меня ещё есть. Арушенька, ты мою внученьку, егозу такую, не видала? Второй день домой не приходит, что-то тревожно старому сердцу. Арушалай приобняла старушку за плечи: - Не тревожься, бабушка, я поищу. - Ох, спасибо, Арушенька! – старушка поправляет седую прядку, выбившуюся из-под платка и, опираясь на толстую суковатую палку, начинает спускаться с крыльца. «Надо заглянуть к Йор, она лучше всех знает, чем живёт её лес», – подумала Арушалай, вспоминая непоседливую девчушку, что иногда приходила к ней вместе с бабушкой. Полли любила забраться на стул и, болтая ногами, слушать разговоры взрослых, чтобы потом резво спрыгнуть на пол и понестись ловить бабочку, влетевшую в окно или гладить проснувшегося пушистого кота – только успевай замечать рыжие косички, прыгающие по спине. Взгляд суккубы скользнул по луку, висевшему на стене. Мгновение она колебалась, но решила не брать его с собой, ограничившись тем, что сунула кинжал за голенище, и отправилась в путь.***
- Йор, почему? – лицо Арушалай стало белее снега, в глазах начали закипать слёзы. Дриада сделала шаг назад. В её ореховых глазах вспыхнуло изумрудное пламя злости. - Она была одной из них! До сих пор, – голос Йорин срывается на шипение, кулаки сжимаются, – Я чувствую пульсирующую боль деревьев, что уничтожил её отец! - Она же ребёнок! Она не виновата! – Арушалай почти задыхалась. - Они все виноваты! Не следовало всем им ступать на землю, что оскверняли их предки! Да, всем. И всех их ждёт та же судьба. Чтобы жил мой лес. Мой прекрасный лес. – Голос дриады звучал холодно, вся её фигура сейчас олицетворяла пылающую длань возмездия, которое готово немедленно обрушиться на головы несчастных людей. - Йорин... – Арушалай упала на одно колено. «Арушалай, не всегда стоит избегать применения силы. Нет ничего плохого в том, чтобы обнажить меч, вставая на защиту того, что тебе дорого. Тебе... придется её применить, чтобы защитить тех, кого ты любишь» - сказал ей командор на прощание. О Дезна, вот бы это оказалось сном, просто сном! Грубая кожа ботинка прижимало холодное лезвие к щиколотке, возвращая суккубу в реальность. Хрупкие бабочки, сидевшие на ветвях и цветах вокруг, будто осколки разбитого витража, разлетелись в стороны. – ...Прости.