***
Он взялся за нож, чтобы разрезать только вытащенный из печи праздничный пирог с вишнями, как в дверь постучали. – Я открою! – бережно положив на стол «Деяния Иомедай», Фьёри непоседливым козлёнком поскакала открывать. Через несколько мгновений раздался её возбуждённый голосок: – Мамочка, мама! Иди скорее, тут от папы письмо! Получить в день Вознесения весточку от крестоносца, сражающегося против зла с именем Богини на устах – это ли не знак? Преисполненный обнадеживающих мыслей, Кроули отложил нож и тоже поспешил к входной двери. Когда он подошёл, мать держала в руках сложенный пополам лист плотной желтоватой бумаги. – Мне очень жаль. – Сказала высокая полуэльфийка в доспехах с символом Иомедай, положив руку, затянутую в кожаную перчатку, матери на плечо. После этого гонец развернулась и пошла к низенькой ограде, отвязала от неё своего гнедого, вскочила в седло и умчалась, оставляя за собой красноватые клубы дорожной пыли. Кроули подошёл к матери, забрал из дрожащих рук письмо, привлёк к себе и крепко обнял. В свою двенадцатую весну он повзрослел за один вечер на несколько лет. Теперь он должен был заботиться об их семье, он стал её главой. На кухне остывало угощение. Врывавшийся в окно холодный ветер переворачивал страницы позабытой книги. У распахнутой двери на груди у юноши беззвучно плакали двое: хрупкая женщина и маленькая девочка.***
День города в Кенабресе был в самом разгаре. Над головой тянулись нити пёстрых флажков, ноздри щекотали запахи яблок в карамели, жареного миндаля и пряной выпечки. Вокруг танцевали и пели нарядно одетые горожане. Ребятишки глазели на жонглёров и акробатов, восторженно хлопали в ладоши и звонко заливисто смеялись, бегая от одного шатра с другому, стараясь успеть поучаствовать во всех весёлых забавах. Не прошло и получаса с момента его прибытия, как восторженные возгласы сменились криками о помощи и призывами «К оружию»! Воздух пах кровью и копотью пожарищ. Паника. Ужас. Агония. Кроули вскинул арбалет и прицелился. Ликующие полчища демонов под предводительством Дескари собирали свою жатву, приветствуя его на очередном празднике, обернувшимся злобной насмешкой. Пусть так. Он давно разучился отдыхать во время торжеств – слишком часто в эти дни с ним или теми, кто ему дорог, происходило что-то плохое. Зато это научило его всегда быть настороже. Арбалетный болт взвился в небо и угодил прямиком в отвратительного лорда демонов. Пусть судьба в очередной раз бросала ему вызов, с годами он научился не просто держать удар, но и бить в ответ.***
Раздался короткий стук, и на пороге личных покоев командора показался граф Арендей. Командор отодвинул трактат о тактических методах ведения войны и приглашающим жестом указал на кресло напротив. Граф грациозно опустился на тёмно-бордовую обивку, закинул ногу на ногу и перешел к цели своего визита. – Знаешь, Кроули, сегодня будет совершенно исключительная ночь. Было бы крайне расточительно не насладиться красотами падающих звёзд в это тяжёлое время. Кроме того, мне доставили партию превосходного вина из аббатства Уайтроуз. Кроули сцепил пальцы в замок и облокотился на стол, изучающе глядя на собеседника. Заявившись с таким предложением, граф недвусмысленно вручал ему деньрожденный подарок в шуршащей обёртке, зовущей сорвать шёлковую ленту и заглянуть внутрь. «Даже не делая этого, ты можешь с уверенностью сказать, что найдёшь там – осколки несбывшихся надежд и пепел очередной утраты, горечью оседающий на губах» – послышались в голове назойливые шёпотки призраков прошлого. – Ты приглашаешь меня на свидание? – Уточнил Кроули. – Я взял на себя труд навести некоторые справки, и узнал, что именно этот день будет особенно хорош для «не свидания», – поправил его Дейран, одаривая снисходительной улыбкой. Командор ощутил, как багровую кожу скул обожгло румянцем. – Дейран, у меня скверно складывается с увеселительным времяпровождением. Мне по душе твоя компания. Но сейчас я не могу себе этого позволить. Что касается «особенного» дня – не такой уж он и особенный, поверь. – Можешь мне не рассказывать – об унылых торжествах я знаю достаточно. И именно поэтому зову тебя хотя бы на один вечер забыть обо всех этих ужасно важных делах и немного развлечься. Если у тебя есть мрачная тайна, из-за которой ты не терпишь праздников – тем лучше. – Лукаво сощурился граф. – Каждый живёт со своими демонами, интересно было бы узнать, что из себя представляют твои. Кроули усмехнулся. Череда тяжёлых воспоминаний упрямо продолжала опутывать сознание, предостерегая, что за минутную слабость придётся заплатить неоправданно высокую цену. Память – словно яркая фреска, постепенно выцветающая и исчезающая под палящими лучами солнца-времени. Но есть моменты, над которыми оно не властно. Кроули снова переживал один из них. Чувствовал, как половина лица, иссечённого клинками марилит, покрывается коркой запёкшейся крови; как горит от множества ударов, полученных в неравном бою, угловатое худое тело. Видел две обугленные стены – всё, что осталось от его дома. Он прикрыл глаза, но и это не спасло от осознания, что в пепел обратились бессонные ночи, когда он читал сестре сказки; тепло маминых ладоней, заботливо натирающих его вечно разбитые коленки целебной мазью; редкие встречи с отцом, когда он возвращался к семье. Фейскими огоньками мириады воспоминаний вспыхивали и угасали, высвечивая незаживающие раны на сердце. Он не готов был снова переживать это, снова доверить всего себя тому, кого не сможет уберечь, как однажды не уберёг свою семью. Дейран чуть подался вперёд, решительно не замечая терзавших командора моральных выборов. – Посмотри мне в глаза и скажи, что отказываешься идти со мной. «Не будь глупцом, он станет твоей слабостью, уязвимым местом. Твои враги не упустят такой шанс. Идя на поводу у сиюминутных желаний, ты погубишь не только себя, но смиренно положишь мир к ногам лордов-демонов, расписавшись в своей абсолютной беспомощности» – шелестели голоса в голове. «Если бы твоя сестра была жива...» «Если бы моя сестра была жива, она ни за что не стала бы упрекать меня в том, что я недостаточно делаю для закрытия Мировой Язвы. За прошедшие десять лет я превратился в бледную тень того мальчишки, который каждый рассвет встречал с блеском в глазах, который не боялся мечтать, не боялся любить. Я давно живу, лишь когда вокруг кипит бой, когда звон клинков вытесняет боль, что, как я думал, давно выжгла всё внутри. Но я ошибался.» «Граф не похож на тех, кто умеет ценить глубокие и возвышенные чувства. Что ты будешь делать, когда вновь останешься один, потерявший душу из-за его нелепой прихоти, с разбитым сердцем?» «Что будет с моей душой, ведомо одной Леди Доблести, а сердце... Став командором, я не перестал быть живым существом. Даже если это ошибка, я всё равно хочу попытаться.» Кроули поймал устремлённый на него выжидающий взгляд графа и наконец ответил, мысленно посылая не унимавшиеся голоса к дьяволам в пекло. – Я пойду с тобой. С крыши цитадели Дрезена открывался вид, от которого перехватывало дыхание. Созвездия серебряным крошевом заслоняли черноту небес. Немного разговоров о политике, немного о поэзии. Каждый глоток белого виноградного шардоне оставляет яркое послевкусие и кружит голову – монахи Уайтроуза, которых, согласно легенде, благословил сам Кайден Кайлин, были виртуозами своего дела. Падающая звезда отразилась в глазах напротив, и Кроли готов был поклясться, что даже южное сияние над водами Антаркоса не шло ни в какое сравнение с этим зрелищем. Залюбовавшись, он наклонился ближе и мгновенно ощутил, как сердце учащённо забилось, отзываясь на прикосновение чужих рук и губ. Эта ночь совершенно точно была лучшим подарком, которого он только мог желать. Это был самый настоящий праздник, и какую бы цену ни пришлось за него заплатить, как бы больно ни было потом, командор не жалел ни о чём. Он почти забыл, каково это – чувствовать себя настолько счастливым.