Стремление к совершенству: Как я стал лучшим среди худших

      — То есть ты так и не вышел из дома? — с недоверчивостью спрашивает моя фея, прислонившись к дверному проёму.       — Я работаю над собой, стараясь стать лучше, — моментально отвечаю я, найдя оправдание. Я почти дочитал эротическую книгу, которую нашёл у Капитана, и хотел её заКончить до конца.       — Это и называется раз-дол-бай-ство, — с утверждением произносит она, выкидывая мой обед из пакета.       — Я же сказал тебе. Я работаю над чертами своей личности для лучшей коммуникации с социумом, — парирую я, пытаясь восстановить авторитет.       — Какие черти? Завтра уже седьмой день, как ты не выходишь из дома, я тебя просила выйти на улицу, что ты сделал? Ты весь день провалялся на кровати, пока я летала туда-сюда, чтобы ты не помер с голоду. Не кажется ли тебе, что это СЛЕГКА несправедливо?! — возмущается она, окидывая меня презрительным взглядом.       Перед такой дерзкой наглостью я бросил наиболее властный взгляд, надеясь остановить нарушение моего спокойствия. Однако, казалось, она уже адаптировалась к базовым методам устрашения. Хм-м, придётся прибегнуть к плану Б.       — Что ж, на самом деле справедливость — это то, чему мы, пожалуй, никогда не сможем дать правильного определения, — я откладываю книгу и встаю с кровати. — Политический философ Джон Роллс, в своей основополагающей работе теории справедливости, пришёл к парадоксальному выводу. Общество придумало справедливость. Ведь без неё — оно просто не может сосуществовать.       — С кем ты вообще разговариваешь, Итэр?..       — В нашей видимой Вселенной существуют миллиарды планет, — с эффектом делаю щелчок, применяя анемомагию, чтобы прибавить таинственности и загадочности. — И только в малой части из них есть жизнь. Справедливо ли это? Быть может, сам факт нашего существования — это всего лишь… везение?       — Хватит меня игнорировать! — восклицает она.       — Так что, если перед тобой будет стоять выбор между личными желаниями и ожиданиями общества... Сделай то, что ты искренне хочешь. Ведь по большому счёту — Вселенной, по…       — Довольно! — гневится она. И внезапно принимает крайние меры.       — Ай, Блядь! А ну прекрати тянуть за волосы! — я пытаюсь освободиться от захвата.       — Надоел, это вообще за тот раз! И ты достал ходить в трусах по всему дому! Тебе не стыдно? А ну немедленно вышел на улицу! — настаивает она, продолжая тянуть их.       — Хорошо, всё, вс-ё-ё! Прекрати, — наконец она отпускает меня. — Сейчас я умоюсь, и мы пойдём.       — И не думай провести в ванне весь день! — угрожает она, указывая пальцем.       Молча кивая, я устремился в ванную комнату. „Может, и задержусь в душе подольше,” — подумал я. Что она может сделать? Выломать дверь? Было бы забавно увидеть. В конце концов я решил согласиться на прогулку. Когда нибудь она бы поняла, что может просто перестать приносить еду, и тогда мне всё равно пришлось бы выйти из дома самостоятельно.       Как итог, в моём распоряжении было предостаточно моры — достаточно, чтобы обеспечить себе комфортное и безмятежное существование ещё на пару недель. Это включало в себя контроль над аппетитом моей спутницы. Не то чтобы мне было дело до её пищевых пристрастий, но чрезмерные траты могут ударить по моему спокойствию и уединению.       Как-никак я тщательно рассчитываю рацион, чтобы она не переедала и не тратила слишком много ресурсов. Ведь мне было важно поддерживать статус-кво, где могу продолжать наслаждаться необходимым отдыхом без ненужных волнений и лишних расходов.       В конце концов всё сводилось к тому, чтобы сохранить свои интересы и комфорт на приемлемом уровне, не позволяя чужим потребностям вторгаться в моё пространство и нарушать мой покой.

***

      Прогуливаясь с Паймон по улицам Мондштадта, я почувствовал приятное спокойствие, наступающее с близостью вечера. Закат окрашивал небо в пастельные оттенки розового и оранжевого, окутывая город ветра мягким светом. Улицы, обычно шумные и полные жизни, теперь замедлили ритм, принося с собой спокойствие, которое я так ценил.       Фея, которая обычно была неутомимым источником шума и активности, сегодня молчала. Её тишина была странно приятной, дополняя спокойствие вечера. Я медленно шагал с ней по улицам, наслаждаясь каждым мгновением. А фонари мерцали тусклым светом, добавляя загадочности и уюта к городскому пейзажу.       Мы проходили мимо старинных зданий с каменными фасадами, которых вечернее освещение превращало в тенистые скульптуры, напоминая о прошлом Монда. Редкие прохожие, казалось, тоже были поглощены тихим закатом, двигаясь медленно и беззвучно.       Проходя мимо кафе, где мы были с Эмбер, я уловил аромат свежезаваренного кофе и выпечки, который смешивался с прохладой вечернего воздуха. Звуки жизни города наконец-то утихли, уступив место тихим мелодиям, разносящимся из открытых окон.       Эта прогулка была именно тем, что мне нужно было после напряжённой недели — момент спокойствия и умиротворения в городе, который никогда не спит. Даже присутствие Паймон, обычно будоражащее мои нервы, сегодня вписывалось в мою картину мира и покоя.       Вот только единственное, что нарушало моё уединение — это собака, что лаяла на меня, словно желая поделиться избытком энергии. Я бросил ей взгляд, в котором не было ни доли интереса к игре, которую она так очевидно предлагала. Поторопив шаги, я удалился от территории пса, устремившись к каменным ступеням, что вели меня в более тихую часть Мондштадта.       Поднимаясь вверх, я проходил мимо аккуратно оформленных клумб, где цветы, подобно художественным каплям красок, украшали пространство, и скамеек, на которых пары наслаждались компанией друг друга. Они были погружены в свои маленькие миры, и я ускорил шаг, чтобы не тревожить их. Соблюдение этикета и поддержание репутации были для меня приоритетом, ведь порядок и внешние оценки имели значение, даже если личные чувства оставались равнодушными.       Достигнув вершины, я остановился на мгновение, чтобы взглянуть на более благородные районы города, где архитектура отражала богатство и статус. Величественные здания с изысканными фасадами и украшениями говорили о многом, но для меня это было не более чем красивым фоном для раздумий о бессмысленности жизни. Я мог бы считать себя туристом, исследующим пустоту собственной души, ищущим смысл в замкнутом круге бесконечного бытия.       И вновь "мой" взгляд скользил по выстроенным рядам зданий, каждому строению, которое было как страница в книге истории, рассказывающей о величии и тлене, о благородстве и падении. Но это были только заметки на полях созерцания, ведь истинный текст мира, который я читал, был написан в другом измерении — в ритме течения воды фонтана, в бесшумном движении времени.       Наблюдая за фонтаном, я застыл полностью, рассматривая игру света на водной глади. Вода, казалось, танцевала под неземным лунным светом, искрясь тысячами звёзд, утраченных небом. В её движении я видел метафору жизни — вечный процесс; повторяющееся бесконечно и никогда не замерзающее в одном и том же положении.       Вода, как мудрец, течёт по пути наименьшего сопротивления, но и в этом путешествии есть своя неуклонная сложность. Она ускользала от простых определений, ибо что может быть более противоречивым, чем жидкость, которая одновременно и форма, и бесформенность?       Так и время, которое, казалось бы, течёт вперёд. Но разве мы не видим его циклическую природу в повторении дней и ночей и в смене времён года? Всё это — беспрестанный цикл, что создавал в моём разуме лабиринт мыслей, в котором я мог блуждать вечно, ища выход или смиряясь с тем... что выхода нет.       Этот фонтан в Мондштадте, с плавными линиями и ритмичным падением воды, был как отражение всей Вселенной. В каждой капле — своя галактика, в каждом всплеске — свой закон физики. А если так, разве не может одна капля перенести меня в иное измерение, где мои мысли станут реальностью, а реальность — лишь тенью мысли?       Стоя там, я позволил себе уловить мимолётное озарение, что в конце концов, возможно, вся наша жизнь — лишь игра света на водной поверхности фонтана. Мы — не более, чем мерцание звёзд на воде, исчезающее с приходом следующего рассвета.       Я усмехнулся внутри себя. Как искусно жизнь играет с нами в игру под названием существование, задавая вопросы, на которые ответы всегда будут ускользать, словно водяные потоки между пальцами.       Но вдруг мои мысли вихрем закрутились в безумном танце, словно жертва в драконьем шторме. Я ненавидел себя за то, что не мог просто пройти мимо фонтана — за то, что моя душа была настолько пуста, что каждая мельчайшая деталь могла вызвать в ней хаос и разрушение. Я презирал пустоту внутри себя, затем внезапно полюбил за возможность бесконечного познания, но сразу вновь стал презирать за её же непостижимость. И в этом калейдоскопе чувств снова находил себя на мгновение, прощал и любил.       И тогда раздался голос. Неожиданный. Незнакомый и всё же знакомый одновременно. Он призывал меня уйти, освободить тело, которое я занял лишь на время. „Уходи,” — настаивает он.       Я, не понимая, отвечаю машинально, как будто слова пришли из другого мира, не связанного с голосом внутри: „Я не могу.”       „Ты не должен здесь быть, ты принёс слишком много зла в этот мир,” — продолжает он, становясь всё настойчивее, всё громче в моей сущности.       „Я дал обещание,” — произношу я, чувствуя тяжесть каждого слова. „Я выполню её желание любой ценой. Ради мечты, к которой стремлюсь без остатка,” — я не знал, откуда пришли эти слова, но они звучали так, будто говорил их тысячу раз.       Именно мечта была тем фаросом, который вёл меня через туманы "моральных" сомнений... навязанных обществом, и через бури самоотвращения и самолюбования. Ради неё я мог перенести всё: и презрение собственной сути, и тяжесть чужого обличья. Мечта — вот, что делало это терпимым, даже когда внутренний голос умолял меня оставить это тело в покое.       Мечта... Это единственное, что двигало мной, единственный огонёк в моей душе. Даже если большинство прикажет мне уйти, даже если весь мир объявит меня злом, я не остановлюсь, пока не добьюсь своего. Моя цель была выше всяких голосов, выше собственной ничтожности, которую я так презирал и любил одновременно.       — Ай… Паймон? Что ты делаешь? — но внезапно я был вырван из потока раздумий, когда она вновь дёрнула меня за волосы.       — Смотри, кого я увидела! Джинн! Но с кем она разговаривает? — она наполняется восторгом и указывает на изысканную фигуру Магистра, переговаривающегося с представительницей Фатуи. — Давай поздороваемся с ней, когда она закончит.       — Не уверен, что это хорошая идея. Уже поздно, и мне хочется спать, — пытаюсь я отговорить её, испытывая смешанные чувства: с одной стороны — желание остаться в тени, с другой — стремление не впутываться в лишние дела.       — Итэр, ну прошу тебя, пойдём поговорим с ней. Мы так давно не разговаривали ни с кем, кроме Кэйи. Ну же, Паймон уверена, что Джинн тоже хотела бы с нами поболтать. Это последний раз. Завтра ты сможешь отдохнуть! Всё-таки нам не часто выпадает такой шанс, так что, пожалуйста! — упрашивает она.       — Ладно, — уступаю я, но ставя условия. — Но завтра ты вновь станешь моим курьером. Еда и всё необходимое — прямо до моего порога. Согласна?       — ...Угу, — она сдаётся с неохотой. — Паймон всё принесёт, обещаю. Только, пожалуйста, будь сегодня... дружелюбнее, ладно? Иначе Паймон будет грустить, и это тебе не понравится!       — Обещаю, ты не останешься разочарованной, — с лёгкой усмешкой отзываюсь я.       Паймон, уверенная в своей маленькой победе, позволила себе тонкую улыбку хитрости, едва заметную на лице. Я не мог не заметить самодовольства феи, но предпочёл играть в её игру, делая вид, что попался на прозрачный трюк. Хотя внутри меня кипели совсем иные эмоции, наружу проступало лишь безразличие.       Со стороны мы наблюдали за встречей Магистра и Дипломата из Фатуи, женщины в маске, закрывающей глаза. Она стояла там, словно олицетворение секретности и загадок, которые окружали её страну.       Фатуи, официально ведущие дипломатические переговоры от имени Снежной, не вызывали во мне ничего, кроме насмешливого любопытства. „Снежная,” — думал я, — „тогда должна быть и Летняя, не так ли?” И едва сдерживал смех, представляя карту мира, где страны разделялись по сезонам.       Несмотря на официальный фасад, местные жители недолюбливали их за скрытные и, порой, жестокие методы утверждения своего влияния. Что ж, я не был удивлён — ведь они считались военной мощью этого мира, и что может быть более предсказуемым, чем сила, стремящаяся к доминированию?       Однако я задавался вопросом, почему они не стремились к более благожелательному образу. „Могли бы хотя бы притвориться добрыми, чтобы сохранить репутацию,” — размышлял я. Мне приходили в голову различные теории: возможно, произошло что-то, что заставило их действовать быстрее и решительнее, без лишних забот о маскараде, или же, может быть, амбиции были настолько велики, что они стремились контролировать все королевства, не задумываясь о последствиях.       В любом случае, моё личное мнение о жалкой пародии на Российскую Империю было таким же безразличным, как и моё отношение ко всему в этом мире. Мечты о власти, игры престолов — для меня это было не более чем ещё одно зрелище, которое я наблюдал с безучастным интересом, скучая в своей занятой пустоте.       Но даже для меня, с моей отчуждённой и притуплённой способностью к эмпатии, было очевидно, что Магистр раздражена. Лицо девушки было так наглядно возмущено, что даже я смог распознать её эмоцию. Она скрестила руки под грудью в позе, делая злую моську, которая решает проявить характер. И даже если бы эмоции были оправданы в данный момент, для меня они выглядели лишь комичным представлением.       Если бы аристократы прошлого моего мира могли видеть это, они бы вертелись в мраморных гробах от стыда. Аристократия, какой она должна быть, не позволяла своим эмоциям управлять действиями во время переговоров. Но сейчас здесь, передо мной, в-р-е-м-е-н-н-ы-й Магистр, которая, казалось, пропустила уроки по дипломатическому искусству, позволяла чувствам всплыть на поверхность. Недостаток опыта был так же явен, как и тот факт, что она не усвоила основные аристократические манеры и сдержанность.       — Ха-ха-ха! Не такое уж это и безумие!.. — высказалась Дипломат, и голос прозвучал слишком громко, слишком весело для этой атмосферы напряжённости.       И если бы мог испытывать испанский стыд, я бы в момент просел сквозь мостовую, проигнорировав Тимми, дабы избежать кричащего неловкого момента, который разворачивался передо мной. „Почему я здесь? Почему я стал свидетелем таких нелепых диалогов?” — размышлял я, не находя удовлетворительного ответа. Но ответ был прост — так уж сложились звёзды, и мой путь привёл меня сюда; в этот город, к этому фонтану, к этим персонажам, играющим свои роли в комедии, которую называют политикой.       — Так… что бы ни случилось, не вмешивайся в разговор, поняла? — твёрдо произношу я, уделяя мгновенное внимание Паймон, но мои мысли уже были где-то далеко впереди.       — Подожди, что? Эм… ладно. Но что ты собираешься делать? — она озадачилась, но я оставил её без ответа.       — Насколько я мило выгляжу? От 0 до 10, говори быстро, не думай, — я задал неожиданный и странный вопрос, но мне нужна была её реакция.       Приготовившись к моменту, я вспомнил часы, потраченные на тренировку перед зеркалом. В моей прошлой жизни мне никогда не приходилось играть на нотах чьей-то миловидности, мои черты были резкими и жёсткими. Но теперь, находясь в этом новом, изысканно прекрасном облике, я был вынужден адаптироваться, учиться игре мимикрии. Так как мне нужно было убедиться, что "моё" новое милое лицо было безупречным.       — Уххх, 10 из 10... Паймон считает, что ты всегда отлично выглядишь! Но разве это так важно сейчас? Похоже, ты знаешь, что делаешь, но... — она начала бормотать, но я уже не слушал.       Я перехватил беспокойство феи и отложил в сторону. И, шагая к женщинам, я уже знал, как буду действовать. Моя улыбка была идеальной — не слишком широкой, но достаточно "искренней", чтобы показать благожелательность и дружелюбие. В глазах мерцала уверенность и чуть заметный проблеск хитрости, словно солнечные лучи, танцующие на водной глади.       И я шагнул в круг света фонарей, где Магистр ведёт диалог с Дипломатом, оставляя за спиной тень, которая до этого скрывала меня от чужих глаз. Свет играет на лице возмущённой Львицы, отражая каждое мгновение недовольства, каждый жест рук под грудью, пытающийся укрепить статус, мда.       — Добрый вечер, Действующий Магистр, — моё приветствие звучит ровно, с нейтральной улыбкой, которое не могло бы выдать истинное отношение к происходящему. Мои слова — просто формальность, но ведь я обещал своей спутнице быть "дружелюбным", верно?       И… мой взгляд устремился на Дипломата. В глубине сознания началась борьба с воспоминаниями, когда я пытался вспомнить её имя. Это было важно для этикета, и моё желание произвести впечатление требовало точности.       И имена начали прокручиваться в голове одно за другим — Олеся, Нина, Ника, Наташка, Давалка... Нет, не то. Моё внутреннее спокойствие давало возможность не торопиться, позволяя просеивать через сито памяти имена, пока не нашёл то самое.       — …Настя, — внезапно эти губы произнесли имя, и я почувствовал, как маска милосердия скользнула на это лицо. Я подхожу к ней и с милой улыбкой произношу: — Добрый вечер, Настя. Как приятно видеть вас вновь.       — Простите?.. — с удивлением роняет она.       Её ответ был полон изумления, и я ощутил в себе какое-то подобие удовлетворения от того, что мог так легко манипулировать ситуацией.       — Вы разве не помните меня? — продолжаю я, демонстрируя невинность и теплоту.       — …Н-нет, — отвечает Анастасия.       — Пятница, глубокий вечер, милая девушка решила прогуляться по городу, но была пьяна и…       — Кхм-кхм… Не было такого! — оправдывается она, щёки горят, как и в тот раз. — Довольно на сегодня переговоров! В… Всего хорошего! — и девушка уходит, забывая, что она должна вести себя как сука, но раскрыла перед нами и милую сторону.       Эх, какая жалость, ведь это был идеальный момент, чтобы выудить у неё больше информации. Но она так быстро ушла, что мне оставалось лишь наблюдать, как она влетает в отель, сохраняя при этом на лице надетую милую маску. Ну что ж, жить в новом облике становится всё легче и интереснее.       Вот только, став свидетелем моего неожиданного общения с представительницей из Фатуи, Паймон, которая весь вечер была рядом со мной, вновь обнаружила что-то необычное в моём поведении. Подлетая, она наблюдала за мной, не проронив ни слова, но взгляд говорил сам за себя. Её язык тела выражал смесь возмущения и недоумения — она явно задавалась вопросом, почему я, обычно предпочитающий уединение в такое время, вдруг проявляю такую активность.       Продолжая испытывать проникающий взгляд на себе, понимаю, что она была в замешательстве от моего очередного нехарактерного поступка. Фея, вероятно, уже догадалась, что в прошлом, когда она спала, я иногда бродил по ночному городу, исследуя тайны и улицы.       Внутренне я уже настроил себя на предстоящее обсуждение с моей спутницей, которое, как предполагал, состоится позже. Я уже догадывался, как она будет выражать недовольство, возможно, даже очередным припадком, открытием, что мои вечерние прогулки проходили без её ведома.       Однако в данный момент, стоя рядом с Магистром, я сосредоточился на текущем общении. Я сохранял спокойный и собранный вид, в то время как разум уже начал анализировать возможные последствия будущего разговора с Паймон. Эти мелкие личные драмы были лишь частью большой игры, в которую я был втянут, играя роль "Героя" в этом волшебном и чудном мире.       — Я и не знала, что у вас есть такая связь с ней… — заметила Джинн, голос звучит легко, но глаза выражали скрытое любопытство.       — Ммм? Да нет, никакой особой связи. Просто к ней приставали местные алкаши, и я, выполняя роль джентльмена, просто помог ей. Ведь мы все в первую очередь люди, не так ли? — я умышленно делаю акцент на универсальности и человечности, чтобы развеять пустые сомнения.       — Вот как?.. Понятно. Ты очень добр, раз так позаботился о чужестранке, — выдаёт она.       Джинн на мгновение покраснела, будто вспоминая недавнее недоразумение или, возможно, задумываясь о том, как люди с низкой социальной активностью могли бы стать катализатором межгосударственного скандала, если бы с Дипломатом произошло что-то неприятное. Однако она быстро покачала головой, возвращая себе строгое выражение лица: — …Прости, но я просто не доверяю Фатуи, — проговаривает она твёрдо, — эта делегация не принесла Мондштадту ничего, кроме проблем. Я никак не могу позволить им убить Ужаса Бури.       "Мои" губы слегка изогнулись в усмешке. Интересно, как простой акт "доброты" может быть интерпретирован так многозначительно. Все эти политические игры, скрытые мотивы и подозрения казались мне диким балетом человеческой деятельности.       — Понимаю вашу позицию, но не стоит так злиться. Фатуи, видимо, просто пытаются проверить вас. В конце концов, вы ведь замещаете основного Магистра. Их стремление взять город под свой контроль, прикрываясь предложением помощи, было вполне предсказуемо, — я говорю, стараясь сохранить милую улыбку, чтобы скрыть равнодушие.       Джинн вздохнула, явно не радуясь тому, что её так проверяют: — ...Я, конечно, понимаю. Но всё равно трудно не злиться на них. Они явно что-то замышляют...       Но внезапно она качнула головой, как бы отгоняя эмоции, и посмотрела на меня с суровым выражением: — Ну и что ты собираешься делать, Итэр? Теперь, после того, как ты отпугнул Дипломата Фатуи?       Мне было трудно понять её эмоциональную реакцию. Этот гнев кажется не таким, как обычно ожидаешь от кого-то, кто сердится на тебя. Скорее, это похоже на отчитывание ребёнка, который совершил глупость. Мысленно я негодую: почему она ведёт себя, как старшая сестра? Ведь мы знакомы всего лишь пару недель. Но потом до меня доходит: сейчас я, судя по всему, выгляжу для неё, как подросток, только начинающий взрослую жизнь.       Что ж, придётся придерживаться главной роли и не выделяться, хотя мне и не по душе такая форма общения. Это часть маски, которую мне приходится носить в новом мире. Важно сохранять лицо и имидж, даже если это означает придерживаться игры, в которую я был втянут не по своему желанию.       — А вы хотели принять помощь? Простите, я думал, что дракон представляет какую-то ценность для вашего королевства. Ещё раз прошу прощения за то, что вмешался в разговор, но мне показалось, что она явно издевалась над вами, и… Я не смог удержаться. Прошу простить моё невежество, — я слегка поклонился, демонстрируя уважение к её статусу и положению.       Магистр в ответ была удивлена и слегка ошарашена извинениями: — Что?.. Конечно нет! И нет нужды извиняться. Мой долг — защищать страну и жителей, а значит и… Двалина, который также является хранителем Мондштадта. Он не должен умирать, — она тепло улыбается. — Я благодарна тебе за то, что ты не только восстановил поток элементов, но и помог мне избавиться от неё. Пусть они знают, что их настойчивая тактика ведения переговоров меня не переубедит.       Я улыбнулся в ответ, сохраняя непринуждённость: — Я всего лишь обычный путешественник, который хотел помочь жителям. Ничего особенного... Но если вы без сопровождения, почему бы нам не прогуляться? Ведь ночью одной вам может быть небезопасно, особенно учитывая слухи о Фатуи и их методах.       Меня, если честно, поражало, что Магистр пришла на переговоры без сопровождения... в такое время. Она была как на ладони, лёгкая мишень для любых интриг. Неужели она действительно так наивна или просто отчаянно верит в свой Глаз Бога, который защитит её?       Джинн была снова удивлена: — ...Ты прав. Я не хочу рисковать. Пойду с тобой. Думаю, будет лучше, если мы пока побудем рядом.       Её лицо осветила небольшая улыбка, и она посмотрела на меня. В момент стало очевидно, что она действительно не разбирается в политических интригах. Она казалась слишком молодой и наивной для этих дел. Если она будет продолжать подвергать себя таким рискам и мешать Фатуи, рано или поздно ей всадят нож в спину. У них, без сомнения, есть возможности и мотивы для таких действий. Я был в этом уверен, но из-за недостатка информации не хотел приходить к бессмысленным выводам. Лучше наблюдать и анализировать, сохраняя холодный расчёт и дистанцию.       — Отлично, тогда в путь, — отмечаю я, выходя из света фонаря.       Вот только Магистр не шевелилась, как будто вспоминая, оставаясь в объятиях света. Она на мгновение задумалась, и я невольно начал подозревать. Неужели петушок успел ей что-то накукарекать обо мне? Своё волнение я старался скрыть под маской спокойствия: — Что-то не так, Джинн?       Она вмиг собралась с мыслями и кивнула: — Нет, ничего. Я готова. Пойдем, — сделала шаг, но вновь остановилась. — …Вообще-то, мне нужно кое-что спросить. Ты ведь сейчас живешь у Кэйи?       В тот момент я был почти уверен, что Джинн была предупреждена о возможной неоднозначности моей личности. Напряжение внутри меня нарастало. Не мог ли Кэйа проболтаться? Его склонность к болтовне могла создать мне немало проблем. Тем не менее, сохраняя нейтральную улыбку, я ответил: — Пожалуйста, пойдемте. Я расскажу вам обо всём по дороге.       Я был готов к любым вопросам, которые могла задать Магистр, подготовленный отразить или избежать любые подозрения. Важно было сохранить образ невинного путешественника и не дать повода для сомнений.       — ...Всё верно. Капитан предоставил мне возможность остаться у него, и я ему за это очень благодарен, — подтвердил я, начиная сопровождать Джинн.       Она с тяжестью вздыхает: — Я должна предупредить тебя о нём. Не хочу тебя расстраивать, просто считаю, что ты должен быть в курсе. Кэйа — опытный рыцарь Ордо Фавониус. Он компетентен и надёжен… Но он также известен своими нестандартными методами для защиты Мондштадта. Он всегда был осторожен в раскрытии своих мотивов. Он любит манипулировать людьми и очень хитёр. Возможно, он использует тебя для своих целей.       Внутри меня вспыхнуло удивление. Джинн, казалось, вообще не подозревала о моей истинной натуре и даже пыталась помочь мне, предупреждая о рисках общения и совместного проживания с Капитаном. Если я был прав и цЫган действительно рассказал обо мне, но она не поверила ему, то это давало мне прекрасную возможность стебать его до конца жизни. Я уже предвкушал, как буду повторять слова Магистра о том, что Кэйа — опасный кукловод [куколд], которому не стоит верить.       — Я понимаю и ценю ваше предостережение, Джинн, — обронил я, пытаясь не заржать. — Б…Буду бдителен.       Её слова о Павлине заставили меня ненадолго потерять контроль над собой, но я быстро пришёл в себя, осознав необходимость перевести разговор на другую тему.       — Кстати, хочу похвалить вас — за такое короткое время вы смогли восстановить город после нападения Ужаса Бури. Вы действительно прекрасный Магистр. Вами можно только восхищаться и брать с вас пример. Не зря жители Монда так вас обожают, — сказанул я, сохраняя нейтральную улыбку.       Джинн казалась слегка смущённой неожиданным комплиментом. Она отводит взгляд: — …Я не заслуживаю таких слов. Честно говоря, восстановление Мондштадта было возможно благодаря усилиям рыцарей Ордо Фавониус, — она вновь вздохнула, добавив: — Это правда, что мы достигли значительного прогресса, но до идеала ещё далеко. Уверена, ты сам заметил, сколько всего разрушено. Нам ещё многое предстоит сделать.       — Прошу вас, не пренебрегайте собой. Если бы не ваша компетентность и решительность, всем было бы намного труднее. Вы умело распределяли ресурсы и указывали верное направление для восстановления города. Вы — неоценимый ресурс, и это важно помнить. Так что иногда позволяйте себе просто принимать похвалу от обычного путешественника, — сказал я с благодарной улыбкой.       Я подчеркнул необходимость поддержки Джинн, чтобы самооценка девушки оставалась на должном уровне. По крайней мере, до возвращения Основного Магистра с экспедиции. Слухи о её трудоголизме и склонности к переработке, когда она берёт на себя даже мелкие задачи, были общеизвестны. Мне это не нравилось — она тратила ценные ресурсы на мелочи, когда можно было нанять других для выполнения посредственных работ, чтобы она могла сосредоточиться на более важных делах... к примеру, восстановить город ещё быстрее.       Я открою тайну: отдых тоже является частью работы, и пренебрегать этим не стоит. Не хотелось бы, чтобы из-за излишних переработок Джинн впала в депрессию или умерла от истощения. Мне нужно было контролировать этот момент, пока нахожусь здесь, чтобы убедиться, что эта "медленная бомба" не взорвётся в моём присутствии. Я должен быть готов покинуть город без проблем, не оставляя за собой хаоса и неразберихи.       И в момент, внутри себя, я рассуждал о силе слов и их влиянии на людей. Обычным людям часто нужна всего лишь поддержка в трудные времена. Слова — мощное оружие, способное укрепить волю человека или, наоборот, ослабить до жалкого состояния. Главное — говорить чётко и красиво, при этом тщательно изучив цель. Со стороны это может даже показаться искренним, поэтому пустые слова тоже могут оказывать значительное влияние.       Я знал, что даже одно слово может помочь или погубить человека. Также это входило в базовые принципы, который прибил мне старик — и это поддерживать положительную репутацию среди населения. В конце концов, в любом мире успех и безопасность зависели от того, как меня воспринимают окружающие. Я должен быть осторожным и внимательным в словах и действиях, чтобы поддерживать образ благородного и доброжелательного путешественника.       Эти мысли продолжали крутиться в голове, пока я сопровождал Джинн. Я знал, что эти принципы будут ключевыми в достижении моей цели.       Тем временем на лице Джинн появляется тонкий румянец от моих слов. Хотя она пыталась скрыть волнение, было заметно, что бесценные слова её затронули. Впрочем, она быстро взяла себя в руки, прочистила горло и вновь обрела строгое выражение: — Конечно. Я же не машина, я ведь тоже человек, и мне тоже нужен отдых.       Однако на лице снова появилась улыбка: — Думаю, после всего, мне не помешает чашка хорошего чая...       — Вот именно, — подтвердил я, — хорошего вам отдыха и пусть все ваши усилия по восстановлению города увенчаются успехом. Прощайте, Магистр.       — Спасибо, Итэр, — говорит она, делая глубокий вдох и поднимаясь по лестнице. Затем обернулась ко мне: — Если тебе что-то понадобится, ты можешь обратиться ко мне в любое время. — Она помахала рукой и наконец вошла в здание.       Я оставался стоять на улице, размышляя о том, насколько важно действовать тонко и умело, особенно когда дело касается взаимодействия с влиятельными личностями. Моё равнодушие ко всему служило мне хорошо, помогая сохранять хладнокровие и рациональный подход в любой ситуации.       — Я хочу знать всё и в подробностях… бабник, — неожиданно заявляет моя спутница, скрестив руки.       — Если ты продолжишь распространять ложные обвинения, я действительно лишу тебя десерта, — спокойно отвечаю я, продолжая наш путь домой. Ведь даже намёки на недовольство могли стать проблемой, учитывая её склонность к драматизму.       — Э-э-э-э! Ну за что!? Ой! То есть... извини меня! — быстро начала пищать фея, понимая, что вновь угодила в неприятную ситуацию.       Я улыбнулся, продолжая идти по направлению к дому Кэйи. Ведь манипулирование такими небольшими предупреждениями было частью плана по поддержанию контроля над Паймон. Всё было просто: нужно было лишь удерживать баланс между строгостью и доброжелательностью, чтобы держать её в узде и не позволять отвлекать меня от более важных задач. Ведь каждый мой шаг в этом мире был рассчитан на достижение личной цели, скрытый за маской дружелюбного путешественника.