Голос жизни

Он прилетел через полчаса. Минута в минуту. На небольшом и юрком закрытом флаере, легко уместившемся на крыше одного из трех зданий метеостанции. С крыши противоположного здания двое взяли его на прицел, и Райс услышала в гарнитуре шлема, который так и не стала снимать: — Цель на крыше лаборатории, командир. Лорд Нуар оторвался от своего веера экранов. Обернулся — как будто тоже услышал, хотя слышать, понятное дело, не мог. — Что он делает? — Стоит, смотрит на нас. — Держите дистанцию. Пусть спускается. Я выхожу. Салли, Пайк — прикрываете. Когда она вышла, джедай уже стоял напротив входа в узел связи, шагах в пяти. Два ствола смотрели с крыши ему в затылок, но в крепкой, ладно сложенной фигуре мириаланца, облаченной в свободный бурый плащ с рукавами до локтей, не было напряжения. Даже не угадывалось. Когда герметичная дверь перед ним зашипела, отодвигаясь в сторону, он поднял одну руку к лицу и снял респиратор. Снял — а потом бросил себе под ноги. Райс поняла его жест. А джедай смотрел на нее спокойными глазами, бледно-сиреневыми, ясными — смотрел безмятежно, с едва заметным любопытством и, казалось, даже с симпатией. Он был готов не уйти отсюда. Брошенный респиратор не оставлял сомнений. Но все равно смотрел на хрупкую женщину во вражеской броне так, как будто действительно не знал, что такое враг. — Спасибо, капитан, — первым сказал он. — За то, что не воюете с детьми. — Я не воюю только с теми, кто не участвует в войне. Те, кто участвует, равны независимо от возраста и прочего. Райс уже спустилась с крыльца и подошла к джедаю, и теперь стояла в двух шагах от него. Он легко мог бы убить ее, если бы захотел. Да, и секунды бы не прошло между ее смертью и четырьмя выстрелами одновременно — но это ли его останавливало? Она смотрела в сиреневые глаза на зеленом обветренном лице и видела: нет, не это. Ей казалось, что джедай видит ее насквозь. Видит отвращение, с которым она делает то, что делает. Чувствует его. Сожалеет о нем. И от этого отвращение становилось все сильней и сильней: зеленый точно не заслуживал того, о чем молчало в душе Райс дурное предчувствие. Да в конце-то концов, если бы она могла выбирать между ним и ситхом, то уж точно выбрала бы не ситха! А она не может выбирать? Кто мешает ей… Стоп. Серые глаза потемнели, тяжелея хмурым, железным холодом. Что-то с этой чушью, лезущей в голову, было не так. И с джедаем пора было заканчивать. Жаль, конечно. Но выбирать она действительно не может. — Вы сдаетесь — или для начала хотите убедиться, что я сдержу слово относительно пленных? Ответить мириаланец не успел. Успел обернуться, срывая с пояса меч, и за миг до этого капитан заметила, как за его спиной, чуть в стороне, на грани зрения дрогнул воздух — стелс-генератор? Кто?! Лорд Нуар, появившийся из ниоткуда, перехватил руку с мечом на замахе. Вторая рука впечаталась джедаю в лицо, из-под скрюченных пальцев расплескалась, выстрелила в стороны лучами-иголками вспышка — фиолетово-черно-багровый, слоящийся мрак. А потом ситх оттолкнул мириаланца прочь, как-то брезгливо, как сломанную куклу, и он упал, и погасший меч покатился по шершавому камню под ноги Райс. — Забирай. Райс перевела взгляд с джедая на ситха. Для того чтобы пользоваться стелс-генератором, да еще и с такой эффективностью, нужна специальная выучка не хуже снайперской. Нужно уметь правильно двигаться, уметь правильно дышать, уметь буквально задницей чуять прямые взгляды и не попадаться под них… много чего нужно уметь. И Сила в этом деле, насколько она знала, мало чем помогает — разве что в плане чутья, да и то сомнительно. Разносторонняя, однако, личность. Поневоле капитан призадумалась, а сколько же ситху лет. С виду — даже с учетом порчи тридцать пять от силы. А вот противоречивых талантов для таких лет как-то подозрительно многовато… При этом ведет себя иной раз будто трудный подросток, который творит, что ни попадя, из идиотского детского любопытства: а что будет, если я сделаю вот так вот? Впрочем, у него же слизни в башке. И размышлять над всей этой чепухой прямо сейчас просто некогда. Какая разница, сколько ему лет. И сколько именно у него в башке слизней. — Вяжите его и туда, — кивок за спину, в узел связи. — Пленным выдать респираторы и защитную одежду, убедиться, что раненые способны идти. Освободить. — Зачем? — удивился ситх. — Он что, все-таки успел тебе мозги промыть? Несколько шагов между собой и Райс он перекрыл как-то незаметно: вот только что был там — и вот стоит рядом, снова держит за край шлема, заглядывает в лицо слепым металлом на месте глаз. На сей раз капитан не удержалась — коротким резким движением сбила его руку. Отступила на шаг назад: — Я в полном порядке, лорд Нуар. И именно поэтому собираюсь сдержать слово. — Зачем? Ученые — вещь стратегически важная, ты же лучше меня это должна понимать. Солдаты сковали руки джедая за спиной подавляющими Силу наручниками, подняли его, все еще не пришедшего в себя, за плечи и потащили внутрь станции. Меч остался валяться. И капитан, наклонившись, подобрала его, с любопытством повертела в руках небольшую, но неожиданно тяжелую рукоять. — Не настолько важная, чтобы нарушать данное слово. Сожалею, но это не обсуждается, лорд Нуар. Вы собирались каким-то образом привести сюда второго джедая? Вот и займитесь этим, будьте добры. Пауза. Как будто ситх думал, что на это ответить. — У меня такое чувство, что ты задалась целью выяснить границы моего терпения. — Нет, мой лорд. Я просто делаю свое дело. И прошу вас делать ваше. Если каждый будет делать то, что должен делать, нам вряд ли понадобится испытывать терпение друг друга. И кстати — по возможности, соблюдайте приличия. Особенно в присутствии рядовых. И еще пауза. — Ладно, капитан… — мягкое, насквозь лживое спокойствие в голосе ситха прятало в себе обещание недоброго. — Потом поговорим. Наедине. Это было не предупреждение, нет. Это была озвученная неизбежность. — Всегда в вашем распоряжении, мой лорд, — спокойно и холодно ответила неизбежности Райс. А потом отвернулась и ушла, унося с собой меч джедая. Третий день! Всего лишь третий — а она уже устала так, как никогда в жизни. Этот человек вымотал ее больше, чем война вокруг, больше, чем все последние годы, вместе взятые. Каждый раз она стояла перед ним, как под плетью — и держала удар за ударом, не имея права не удержать. Даже вздрогнуть не имея права… Когда эта огненная плеть наконец убьет ее? Почему он больше не трогает ее, ведь только сегодня ему трижды было, за что ее проучить? Почему, будь он проклят, он повиновался ей там, перед голотерминалом, почему, почему остановил его тот машинальный, необдуманный, непроизвольный жест?! Видеть лорда Нуара не хотелось. Совершенно. И джедая видеть не хотелось. Поэтому Райс тянула время, лично следя за тем, как пленных снабжают респираторами и защитной одеждой, ведут к подъемнику, спускают вниз, вновь поднимают пустую платформу наверх и блокируют… Но вернуться в узел связи в конце концов пришлось. — …ты попытался промыть ей мозги, — услышала она с порога. — И это — твоя самая большая ошибка, джедай. А то, как она на тебя смотрела, я тебе припомню отдельно. — У этой женщины сильная воля. И у меня было чувство, что она борется сама с собой. К чему ты принудил ее? — Ее нельзя принудить, — это прозвучало с такой торжествующей уверенностью, что Райс стало не по себе. — Она совершенна, как явинский кристалл. — Вспомни эти слова, когда убьешь ее. Потому что чужой душой не залатаешь дыры в своей, как ни ста… Хрип. Потом кашель. Потом голос лорда Нуара, знакомое вкрадчивое обещание в этом голосе, даже вчуже продирающее морозом по коже: — Дыры, да? Надо же, как интересно для тебя выглядит свобода. Если смотреть с твоей позиции — с точки зрения эмбриона в яйце, — то это, наверное, действительно ужасно. И ты изо всех сил пытаешься не повредить скорлупу своего яйца. Не видеть, не чувствовать. Не жить. Знаешь? Тебя даже не жаль. Тот, кто боится жизни, не достоин ее. Но шанс я тебе все-таки дам. Вряд ли ты его оценишь, этот шанс, но я все равно дам его тебе. И твоему ученику тоже. У каждого живого существа должен быть шанс. Даже у такого, которое бежит от собственной жизни. — Его ты не достанешь. Райс ни в малейшей степени не понимала, что несет ситх и о каком шансе говорит — но джедай, похоже, понимал. Очевидно, это было как-то связано с тем, каким образом ситх собирался привести сюда его падавана. Дурное предчувствие зыбкой, ртутной тяжестью копилось в душе: она думала, что вела мириаланца просто на смерть — а привела к чему-то ужасному, которого даже не понимала, но все равно чувствовала, что оно ужасно. И это ужасное уже происходит. Прямо сейчас. Вроде бы просто болтовня, да еще и о какой-то отвлеченной чуши — а одна мысль о том, чтобы переступить через порог, заставляет чувство самосохранения паниковать. — Я? Да он сам сюда придет. На голос жизни, который вы оба запрещаете себе слышать. Он же тоже боится свободы, джедай. Он тоже боится жизни. И явится спасать тебя от тебя самого. Я угадал? — Ты не сможешь. — Ты уверен? И Райс все-таки вошла. Силой переломила сопротивление дурного предчувствия — и вошла. Как раз в этот момент лорд Нуар, щелкнув какими-то креплениями на затылке и шее, снял шлем. Положил на консоль, прямо на клавиатуру. Обернулся. Собранные в хвост волосы вывалились из-под капюшона, соскользнули на грудь, на покрывающие ее ребристые броневые пластинки. Алые глаза пустынной гончей охватили мгновенным взглядом, целиком вобрали в себя фигуру Райс. Джедай, сидящий в кресле у консоли, там, где еще недавно сидела она, тоже на нее посмотрел. К креслу он был прикован, разумеется. За руки. Да и вообще его положение было незавидно со всех сторон. Но сиреневые глаза не утратили ясности — они остались чисты и прозрачны, спокойны как-то неестественно, несообразно происходящему. То ли он так хорошо умел скрывать свои чувства, то ли действительно не переживал. Последнее предположение как-то исподволь приводило к словам ситха насчет живых и неживых. Любое нормальное живое существо переживает за свою участь! Это может влиять на его поведение или не влиять, но по лицу-то все равно всегда заметно. А на зеленом татуированном лице ничего подобного заметно не было. — Вы скоро закончите, лорд Нуар? — ответив одним холодным взглядом сразу обоим, осведомилась она. Ситх улыбнулся холоду. — Не очень. И не смотри на меня так осуждающе, моя дорогая. Я не собираюсь делать с ним ничего плохого. Этому несчастному созданию промыли мозги еще в раннем детстве. Я просто хочу его освободить — и посмотреть, жизнеспособен ли он, или его уродство уже несовместимо с жизнью. Райс неопределенно кивнула и оперлась на консоль напротив, на другом конце небольшого зала, выжидающе скрестив руки на груди. Ситх, как никогда, походил сейчас на голодную тук’ату — но она уже убедилась, что он все-таки не полный урод. Он ученый и медик, и моральный человеческий облик чужд ему по меньшей мере не полностью. А значит, с джедаем он обойдется без излишеств. Сделает только то, что позволит привести сюда второго джедая. Вынужденная мера на войне. Неприятно, но неизбежно. И дурное предчувствие молча возражало доводам разума: ты глаза разуй! Он же рад! А ситх действительно не делал ничего страшного. Встал перед джедаем, задумчиво пощипал себя за волосы. Потом сомкнул пальцы — кончики к кончикам. Мирный вообще-то, в исполнении лорда Нуара этот жест получился угрожающим, да и сама неподвижность высокой черно-серой фигуры таила в себе какую-то угрозу, непонятную, невидимую — нерожденное, несуществующее движение. Как огонь в порохе — есть? Нет? И где грань между этим "есть" и этим "нет"? Мириаланец смотрел ему в глаза. Поначалу спокойно; потом, мало-помалу, это спокойствие окаменело, превращаясь в упрямое напряжение. Что-то происходило с этими двоими, что-то неочевидное для Райс, и она в который уже раз за последние дни порадовалась, что нечувствительна ко всей этой дряни. Она не хотела понимать, что с ними происходит. Совершенно не хотела. Ну их к криффовой матери вместе с их силами. А еще происходящее было наконец-то справедливо и правильно: ситх и джедай имеют дело друг с другом, не трогая обычных людей. Лорд Нуар положил руку джедаю на голову, ладонью на лоб. Сквозь перчатку просочился мрак — знакомый, красно-фиолетовый, тот самый, которым дымилась его обнаженная кожа, когда касалась лучей светового меча. Райс видела это только вчера. Лица ситха ей видно не было — край капюшона его прятал. Зато лицо джедая было прекрасно видно. И она видела, как сиреневые глаза медленно-медленно потемнели от расширившихся зрачков. Они расширялись и расширялись, расплывались чернильными пятнами — до тех пор, пока не заполнили собой почти всю радужку, и взгляд, еще полминуты назад упрямый и твердый, напрочь не утратил осмысленное выражение. Зеленая кожа посерела, сделалась какой-то шершавой от проступившей на ней испарины. Глаза обвело темными кругами. Губы стали сизыми, как от удушья, носогубные складки сгладились, будто бы стерлись. Голова бессильно упала назад, на спинку кресла. Дышал он теперь мелко и часто, дергано, как в беспамятстве дышат тяжелораненые. Стимулятор колоть надо, машинально подумала Райс при виде очень знакомой картины. Стимулятор и кислородную маску, потом обезболивающее, иначе сдохнет от шока раньше, чем к медикам попадет… Мириаланец, пару минут назад еще полный спокойной несуетной силы, был по-прежнему невредим физически. Но если судить по лицу, по поверхностному дыханию и дико, бессмысленно расширившимся зрачкам, у него стопроцентно был шок. Как будто он в броне горел или ему живот разворотило. А ситх… Ситх улыбался. Капитан нарочно сделала несколько шагов в сторону, чтобы увидеть его лицо. И увидела: он улыбался. Тонкая, вдохновенная улыбка едва заметно тронула пепельные губы — прямо как вчера ночью, когда он обнимался с собственным мечом. И зрачки оказались во всю радужку, как у джедая. Два черных пятна в тонкой кровавой кайме. Только взгляд, в отличие от бедняги в кресле, у лорда Нуара оказался осмысленным и жутким. Тоже вдохновенным. И еще торжествующим. Как будто он мучительно долго сдерживал что-то, не позволял себе дышать — и вот теперь наконец дышал. Он больше не был похож на зверя. Он вообще ни на что был не похож. Все-таки, наверное, прав был бедняга Келлер… Райс смотрела на творящийся бред, на невредимого джедая, умирающего от болевого шока, на ситха, рожа у которого тоже вполне тянула на шок, если не считать застывшего на ней сумасшедшего вдохновения — и ощущала, как стремительно перестает понимать в жизни что бы то ни было. Вернее, как в понимание все меньше и меньше хочется верить. Голос жизни, значит? Интересно, что же он тогда считает за "жизнеспособность"… Сколько прошло времени, она не могла сказать точно. Минут десять, пожалуй. Максимум четверть часа. — Ну, вот и все, — сказал джедаю лорд Нуар. И убрал руку, с которой перестала сочиться красная тьма. — А ты возражал мне… Я — голос жизни, джедай, и ты можешь возражать мне, сколько угодно. Ни сама жизнь, ни ее законы от этого не изменятся. Впервые за все это время мириаланец моргнул. Похоже, это было единственное, на что ему хватило сил. Казалось, из него вынули душу, в прямом смысле вынули, и она еще не до конца вернулась в измочаленное шоком тело. Райс мрачно смотрела на ситха. Она поняла: только что джедай проиграл. — У вас получилось привести второго, лорд Нуар? Кроме этого, она больше ничего не хотела знать. И на душе было отчего-то как-то мерзко. — Разумеется. Он откликнулся почти сразу. Думал, спугну… но нет, оборвать свою связь с мастером у него не хватило то ли ума, то ли умения. Придет, не переживай. Уже идет. Или, что вероятнее, летит. — Наблюдение, убирайтесь с крыши, — скомандовала в гарнитуру шлема Райс. — Остальным оставаться на местах. В течение получаса прилетит второй джедай. Не вздумайте задерживать. В глазах ситха медленно сужались, приходили в норму зрачки. И тень прежней улыбки еще изгибала сизые губы, тонкие, проросшие порчей, неприятно похожие на те шрамы, что покрывали его тело под одеждой и броней. Джедай валялся в кресле, бессильно свесив руки, скованные за спинкой. Вынутая душа — или что там сделал с его душой лорд Нуар? — не очень-то спешила возвращаться. "Она безупречна, как явинский кристалл…" Сравнение с самым твердым веществом в природе почему-то не льстило, а пугало. До невозможности. Вздумай сумасшедший ситх проверить эту свою выдумку — нисколько, кстати, не соответствующую истине с точки зрения самой Райс — и что будет? Впрочем, она наперед знала, что будет: она умрет быстро. Слабое, но утешение. А ученик джедая оказался не таким уж и ребенком. Человек, с виду — лет шестнадцать, может, пятнадцать, но никак не меньше. Райс увидела его первой. Но он на нее даже не посмотрел. Он смотрел туда, где подобрался в кресле у консоли джедай, уже более-менее пришедший в себя, и прохаживался из стороны в сторону ситх. Лорд Нуар ходил перед пленником, глядя себе под ноги, ходил прямо, будто по нитке — четыре шага вперед, четыре назад, — и машинально щипал себя за волосы. Резкие, какие-то нервные движения пойманного зверя совершенно не вязались с сосредоточенным лицом. Он перестал шагать за миг до того, как мальчишка с мечом показался в дверном проеме. — Моложе, чем я ожидал. Будешь пытаться убить меня? Или все-таки что-то понял? — Есть только покой, Лекс, — негромко напомнил с кресла джедай. Лорд Нуар отреагировал комком молний. Он стряхнул его с пальцев на грудь мириаланцу как-то брезгливо, даже толком не обернувшись, и джедай замолчал, пытаясь заново научиться дышать. Из рукояти в руке юноши с шипением вырос яркий голубой луч. Райс видела, как он напряженно хмурится, как его взгляд напряженно мечется по высокой сутулой фигуре в десяти шагах от него, ловит навязчивые движения руки, дергающей перекинутые через плечо волосы… Мальчишка не бывал в боях. Или почти не бывал. Джедай он там или не джедай, а такую неопытность от боевого офицера не спрячешь. — Никакого покоя нет. Ты ведь уже сам не веришь в то, что говоришь. Есть только жизнь. Есть жажда жизни. Жажда чувствовать себя живым. Бороться и побеждать. Вы оба лжете — всем вокруг, друг другу, сами себе. Вы можете отрицать свою жизнь, но не подчиняться ее законам не можете. Ситх сдернул с пояса меч, как-то обещающе улыбнулся ученику джедая — и вдруг перебросил рукоять стоящей поодаль Райс. Капитан машинально поймала ее. Вопросительный взгляд уперся лорду Нуару в висок — он уже отвернулся и снова смотрел на вооруженного мальчишку. — Ты собирался со мной драться, мальчик? Я не возражаю. — Возьми оружие и защищайся! Голос у него оказался уже не мальчишеским, но молодым, отчаянно молодым, сильным и звонким, каким он был и сам. Не было в мальчишке незаметной, безмятежной силы его наставника, из-за своего спокойствия создающей впечатление беспредельности. Не было лживой, змеиной угрозы, таившейся в высокой сухой фигуре лорда Нуара. Он был именно что мальчишкой: легким и быстрым, но слишком нервным, отчаянно напряженным. Нет шансов, равнодушно подумала Райс. Ни малейшего шанса нет, с мечом будет ситх или без меча. Она перестала понимать, зачем лорд Нуар тянет время. Этих двоих надо было просто прикончить и уйти. Тяжелая черная рукоять с короткими, похожими на когти лезвиями на концах, по всей длине схваченная тонкими светлыми кольцами, вызывала какое-то странное чувство. Примерно с таким же чувством Райс вчера брала ситха за руку. И кожа у горла еще помнила острую ласку вот этих лезвий… — Зачем? Что-то мешает тебе ударить мечом безоружного? Вранье, формальности — ты же сейчас боишься меня именно потому, что я не держу в руках оружие! — Я не боюсь. Солгал. Очень неумело солгал. А на лице его наставника впервые за все время появилось-таки нормальное, напряженно-тревожное выражение: он все-таки переживал, как и полагается любому живому существу на его месте. Но переживал не за себя. И это тоже было, кстати, нормально — Райс вполне понимала. — А я не безоружен, — неожиданно властно отрезал ситх. Тук’ате надоело играть. Знакомый рывок, змеиное стремительное движение, которое невозможно отследить — и десяти шагов между ним и мальчишкой не стало. Ученик джедая успел среагировать, но он явно даже не представлял себе, чего ждать от безоружного, небрежно идущего на меч, а потому реакция оказалась бестолковой и бесполезной: колющий в бок, навстречу броску противника. Ситх легко отдернул себя от этого удара, разминувшись с голубым лучом буквально на пол-ладони. И поймал руку юноши, сжимающую рукоять. Молнии выползли из-под пальцев в черной перчатке, мгновенно захлестнув руку от кисти до плеча. Отвратительно хрустнули кости — одним резким, безошибочно рассчитанным движением лорд Нуар выломил ему сразу запястье и локоть. Швырнул на пол, продолжая это же движение, наступил на уцелевшую руку, потом на горло. В три мгновения все уместилось — глазом моргнуть не успеешь, если ты, конечно, нечувствителен к Силе. Хотя чувствительный ученик джедая вон тоже — считай, только и успел, что моргнуть. Мальчишка хрипел, как-то бестолково вздрагивал на полу, пытаясь высвободить левую руку. Правая, дважды сломанная в суставах, разумеется, ни на что не годилась. Судорожно рванулся в кресле джедай. — Ну вот. Теперь ты уже не пытаешься мне лгать, — издевательски-мирно улыбнулся ему ситх, шевельнул ногой, отчего лицо юноши мгновенно налилось кровью. — У него мало сил, но он уже понял, что за жизнь нужно бороться. Таким, как он, отчаяние неплохо заменяет силы. Он сможет бороться долго. Очень долго. Дольше, чем смог бы бороться ты. Райс поморщилась. Ей случалось допрашивать пленных, и суставы расстреливать случалось особо несговорчивым — она всегда вела допросы с пристрастием только лично, не считая возможным сваливать омерзительное дело на подчиненных. Она понимала необходимость, диктуемую войной. Но изуверов не терпела. Ни под каким предлогом и видом. А лорд Нуар… Едва ей начинало казаться, что она понемногу освоилась с ним, в чем-то стала понимать — как очередная неожиданность одним махом перечеркивала надежду на понимание. Этот человек был весь из противоречий, из напрочь исключающих друг друга черт и явлений, спутавшихся в один чудовищный клубок, слившихся, сросшихся в нем во что-то единое. Расчет, вдохновение, насмешливая логика и сумасшедшая непредсказуемость, рассудок ученого и безумие одновременно… два лезвия у горла — и осторожное, бережное касание губ. Боль и жизнь. Райс плевать хотела на то, чего он собирался добиться от джедая, истязая мальчишку. Этих двоих нужно было убрать с дороги — и все. В тот момент, когда она спустила курок, ситх рывком обернулся к ней — будто предчувствовал выстрел заранее. Юноша у него под ногами дернулся последний раз и затих, запрокинув простреленную голову, но капитан уже не смотрела на него. Она смотрела на ситха. Только на ситха. Только в алые, бешеные глаза. И даже не думала поднимать табельный бластер, который только что опустила. — Хватит. Негромко. Но прозвучало не хуже выстрела. — Имперские войска — не банда отморозков. А это — не развлечение. И уж тем более не аргумент. Особенно в споре о жизни. Джедай смотрел, как она идет через зал, неся в опущенной руке меч. Так он смотрел в самом начале, у входа в узел связи. Капитан не стала отвлекаться на этот взгляд. Плевать она хотела на него — и на то, что он ей, может, сейчас еще раз мозги попытается промыть, поудачнее, чем в тот раз. Сейчас на все было наплевать, кроме ситха. Кроме красных глаз на сожранном черной порчей лице. Нельзя было отводить от него взгляд — как когда-то в пустыне нельзя было отводить от готового к прыжку зверя ствол винтовки. Нутром, интуицией чувствовалось: нельзя! — Ваше оружие, лорд Нуар, — сказала она, когда подошла. — Давайте закончим с этим и наконец уйдем отсюда. Ситх, отступив на шаг от мертвого тела на полу, сосредоточенно смотрел даже не на нее — куда-то сквозь нее. Машинально взял меч, который она протягивала ему. Прикосновение. Сквозь перчатку — едва-едва ощутимое. Боль раскаленными струнами поползла под кожей, поднимаясь по руке вверх. Райс вздрогнула, попыталась отшатнуться, но разжать пальцы не получилось. Зато вскинуть второй рукой бластер очень даже получилось. Лорд Нуар перехватил ствол в ладонь. Не отобрал — просто закрыл рукой, даже не удосужившись отвести в сторону от себя… Его взгляд уже перестал быть отсутствующим: бешеные глаза знакомо улыбались запрокинутому лицу женщины. Боль вползла в грудную клетку, обожгла, захлестнула сердце. Райс утопила спуск. Вспышка резанула по глазам, в ноздри ударил запах горелого пластика, захлестнувшие сердце нити накаливания превратились в острые когти, впились, заставив подавиться незаконченным вдохом. Бластер легко вывернуло из пальцев, сквозь вату в ушах Райс услышала, как он загремел по полу. В глазах потемнело, лицо лорда Нуара рядом стало размытым, будто сквозь слезы. Молчало сердце, в груди чудовищно жгло, воздух драл горло, как кислотная пыль, но она все равно дышала, упрямо загоняя его в себя, медленно-медленно, через боль, через силу заставляя сдавленную грудную клетку расширяться раз за разом. И по-прежнему смотрела на ситха. Ничего уже толком не видя, смотрела туда, где должно было быть его лицо. Когда ноги перестали держать ее и подломились, все закончилось — так же внезапно, как и началось. И только теперь Райс осознала, что лорд Нуар держит ее, обняв одной рукой за талию и прижав к себе. Если бы он не держал ее, она бы сейчас на полу уже валялась. Несколько долгих мгновений ушло на то, чтобы заново привыкнуть к возможности дышать. И пальцы на рукояти меча наконец-то разжались. Она сделала шаг назад, высвобождаясь из непрошеных объятий. Красные глаза погладили взглядом ее лицо, невредимая рука в остатках перчатки — та самая, которую выстрелом в упор должно было просто-напросто сжечь — тронула край лицевого просвета шлема: — Еще какой аргумент. Особенно в споре о жизни. Просто тебе не нужны аргументы, вот ты и не понимаешь. Тяжелый голос ласкал слух знакомым бархатным отзвуком, вкрадчивой, затягивающей нежностью, и даже прикосновение к шлему, к металлической кромке рядом с лицом Райс, вышло каким-то невероятно, противоестественно интимным — будто он не дюрастил гладил, а живую кожу. Бешеный сукин сын. Капитан отлепила взгляд от довольной рожи ситха и перевела дух. Бластер валялся на полу в нескольких шагах. Тело уже понемногу привыкло к тому, что цело, что боль была наваждением, обманом, не то испытанием каким-то, не то просто кошмарной лаской больного на голову психа. Но дышать свободно все еще было как-то странно. Сила бросила бластер в протянутую руку лорда Нуара. В невредимую руку, на которой выстрел Райс в клочья разнес перчатку. — Ваше оружие, капитан. Издевается, будь он проклят. Но сделать вид, что ничего не происходит, капитан была уже в силах. — Благодарю. Собирайте людей, прикажите сменить Глаз-пять и позаботиться о транспортировке раненого. Я… закончу здесь. Ситх убрал меч и ушел, на ходу подхватив с консоли шлем, унося с собой свою странную, почти незаметную улыбку. Чему он радовался, Райс даже думать не хотела. О том, что будет дальше, думать не хотелось тем более. В конечном итоге ей пока удавалось добиться от этого ненормального того, чего нужно было добиться — но чего это ей стоило, будь оно все проклято! Мириаланец молча смотрел на нее. Силы, сожранные "голосом жизни", наверное, так и не вернулись к нему. Во всяком случае, он ничего не попытался сделать, когда ствол бластера глянул ему в лицо. — Извини, джедай, — устало сказала Райс и нажала на спуск. *** Метеостанцию пришлось просто бросить. По-хорошему, ее стоило бы хотя бы заминировать, но сделать это Райс было нечем. В мыслях занозой сидел промкомплекс, который и безо всяких джедаев был задачей на грани невыполнимого, и еще почему-то — прозрачный взгляд мириаланца, сиреневые глаза, устало смотрящие ей в лицо поверх бластерного ствола. "Чужой душой не залатаешь дыры в своей"… А ситх — персональное наказание непонятно за что, — как нарочно, болтался где-то вне поля зрения. Впрочем, Райс и не собиралась задавать ему вопросы. Особенно на эту тему. Да и видеть не очень-то хотела. К вечеру пошел дождь.