Шот третий. Дороги к Риму

В понедельник с утра, еще до начала планерки, я снова попытался дозвониться до Андрея. И снова безуспешно. Похоже пропал пацан. Мне было искренне жаль его. Но такой исход был неизбежен. Любые поступки влекут за собой определенные последствия. Неприятным было еще то, что он так и не поделился со мной своими секретами. И теперь приходилось собирать этот паззл самостоятельно в компании с Ваном, Славой и Женькой. Сидя у меня в кабинете они делились со мной своими исследованиями, а я складывал их воедино. Картинка получалась, прямо скажем, идеальная. Проект договора абсолютно типовой: никаких текстов мелким шрифтом, никаких подводных камней и дополнительных условий. Третья сторона, поставщики запчастей – это сам завод-изготовитель. Никаких посредников или перекупов. Так что подвоха тоже быть не могло. Ван Дам пробил информацию по своим каналам у приставов и в налоговой, но нигде Альфарайс не засветился. Они были чисты и непорочны, как попка младенца. Единственная непонятка – это зачем им запчасти на Iveco, если сами они на них не катаются? Но с другой стороны, это их дело. Быть может их сервисный центр подрабатывает налево. Каждый крутится, как может. В итоге общими усилиями порешали, что сделке быть. А Андрею, видимо, земля пухом, в назидание тем, кто ищет фарт там, где его быть не может. В этот же день мы подписали все документы, уладили формальности и внесли частичную предоплату нашим партнерам в забугорье. *** В конце рабочего дня я героически боролся с желанием отправится к отелю «Версаль», чтоб перехватить Рима раньше, чем его снова заберет какой-нибудь любитель плюшевых зайцев. Борьба была затяжная и с переменным успехом, но здравый смысл победил, и вместо того, чтоб развернуть план перехват, я отправился ужинать в ресторан. Там я долго ковырялся в тарелке, разбирая салат на отдельные составляющие. Порезал на кубики шницель и с помощью ножа и вилки выстроил египетскую пирамиду в миниатюре. Следивший за моими манипуляциями официант запаниковал и умчался на кухню, видимо, докладывать шеф-повару о возможно недовольном госте. Вернувшись, гарсон осведомился, все ли мне понравилось. Но покосившись на все так же нетронутую пирамидку, теперь еще увенчанную веткой петрушки, понял, что его вопрос неуместен. Чтоб сгладить эту неловкость, он поставил передо мной чашку кофе и белоснежное блюдце с двумя половинками шоколадного трюфеля. – Комплемент от заведения, – заискивающе улыбаясь промурлыкал он, и я, ответив отрешенным кивком, попросил счет. Бедный ма́лый нес мне кожаную папочку так, будто это были розги, которыми я намеревался его высечь. Но вопреки его ожиданиям я просто вложил требуемую сумму и чаевые, за потраченные нервные клетки. После я еще долго бродил по Набережной в попытках унять приятное волнение от мыслей о предстоящей встрече. Уже по пути домой я вспомнил о некоторых необходимых атрибутах и, зарулив в аптеку, приобрел упаковку презервативов и лубрикант. Эта вполне банальная покупка так разволновала мое воображение, что я умчался в машину с такой скоростью, будто собирался примерить все это прямо сейчас. Дома мое приятное волнение незаметно сменилось на неприятное. Я начал изводить себя мыслями о том, что Рим сейчас кувыркается с очередным клиентом. Воображение ежесекундно подбрасывало мне пошлые картинки, на которых голый потный ублюдок лапает татуированное тело моего пацана, лезет своими слюнявым ртом в лисью мордашку, трется своими вонючими гениталиями. И что еще более мерзко, в мыслях я видел, как Рим улыбается ему, как отвечает на поцелуи и ласки. Как подставляет себя ублюдку. Это было невыносимо. Я чувствовал, как на меня медленно надвигаются стены и опускается потолок. Мне было душно и тесно. Тесно в квартире. Тесно в сдавившей меня одежде. Тесно в собственной шкуре. Рим обещал прийти в одиннадцать. На улице уже почти стемнело, когда я с надеждой глянул на часы и чуть не взвыл. Оказалось, что еще только без четверти девять. Два часа! Еще целых два часа чьи-то руки буду тискать его. И если бы только руки. Все эти два часа я не находил себе места. Я злился и на себя, и на него, и на того парня. Я ревновал, до боли заламывая вспотевшие пальцы. Я страдал и бесился одновременно. Таких смешанных эмоций я не переживал ни разу в жизнь. Возможно, потому что я ни разу не сталкивался с изменой. Хотя по сути и изменой-то это не назовешь. Кто я ему? Всего лишь один из клиентов. Такое положение вещей делало меня бессильным и уязвимым. Все что мне оставалось – это либо принимать такой расклад и иметь возможность с ним встречаться, либо не принимать и этой возможности лишиться. Когда часы наконец показали одиннадцать, я вышел в коридор и опустившись на корточки уставился на домофон. Наверное, я был похож на пса, ожидающего приход хозяина. Тишина давила на уши, и я представлял, какой оглушительной мне покажется трель, когда Рим коснется кнопки вызова. Одиннадцать ноль одна. Время замедлило свой ход, видимо давая Риму шанс не сильно опоздать. Я встал со своего места, подошел к двери и отпер замок. После чего снова вернулся к месту ожидания. В одиннадцать ноль две меня посетила мысль, что домофон мог выйти из строя. Что волне возможно, Рим сейчас стоит у подъезда и не может дозвониться. Я ведь даже не дал ему номер своего сотового. Подскочив с места, как заряженная пружина, я кинулся к двери и в этот момент раздался долгожданный сигнал. Схватив трубку, я просипел: – Рим? – А ты еще кого-то ждешь? Я быстро нажал на кнопку разблокировки подъе́здной двери и распахнул свою входную настежь. Вместе со звуком поднимающегося лифта буря скопившихся во мне эмоций все быстрее и быстрее раскручивалась, образуя подобие воронки урагана. Когда Рим появился на лестничной площадке, этот ураган едва не сбил его с ног. Схватив пацана за одежду, я втянул его в квартиру и с грохотом захлопнул дверь. Потом припечатал его спиной к стене и прижал собой так, что тот не мог даже дернуться. – Ты обещал прийти в одиннадцать, – прохрипел я. Рим посмотрел на часы, потом показал их мне. Зеленые цифры на циферблате показывали 23:03. Но меня это не успокоило. – Ты опоздал, – прорычал я, затуманенным взглядом блуждая по лицу ничего не понимающего Рим. – На три минуты, Влад, – растеряно улыбаясь и хлопая своими длинными ресницами, почти пропел он. Я слегка отстранил его от стены и еще раз с силой припечатал, будто пытался дух из него выбить. – Ай, Влад. Да, что с тобой?! Я не знал, что ответить. Я знал причину своего бешенства, но объяснить ее словами не мог. Его близость, его запах, голос и осознание того, что кто-то другой, не я, буквально только что сношался с ним, доводило меня до бешенства. Я резко развернул пацана к себе спиной, нетерпеливыми дрожащими руками расстегнул его ширинку и сдернул джинсы вместе с трусами. – Влад! Влад, подожди, – вскрикнул он, впрочем, даже не пытаясь вырваться. Я высвободил набухший член, жестко уперся им между ягодиц и сделал несколько коротких толчков пытаясь войти насухую. – Ай! Ай, Влад! – снова вскричал Рим сквозь нервный смех, – Влад, так не получится. Но я его не слушал, я совсем обезумел, продолжая ломиться в намертво закрытые ворота. Мне самому было больно, представляю, что испытывал при этом Рим. – Ай! Да, блин, Влад, ты так порвешь меня. Подожди, пожалуйста, – его голос дрожал так, что уже сложно было разобрать смеется он или рыдает. Еще несколько раз толкнувшись в тесно сжатые ягодицы, я осознал, что у меня действительно ничего не получится. Это только в кино изнасилование дается легко. На деле провернуть этот трюк вот так спонтанно практически нереально. В итоге я выпустил извивающееся и вспотевшее тело из рук и хотел уйти, понимая, что окончательно все испортил. После такой выходки, Рим сто процентов пошлет меня на хер. И будет прав. Но он не только не послал, он сам поймал меня за плечи, и как это только что делал я, впечатал спиной в стену. Тут же, пока я еще не успел опомниться, обхватил руками за шею и, как голодный вампирёныш, присосался ко мне поцелуем. О, боги… Это было… Это… Это было все равно, что сунуть обожжённую руку в лёд и чувствовать, как невыносимая до сего момента боль отступает. Закрыв глаза, я губами ловил это счастье и боялся, что Рим вот-вот меня отпустит, отстранится или того хуже, заговорит и все это волшебство развеется. Я осторожно придерживал его за спину, не давая отодвинуться ни на миллиметр. Раз уж это произошло, надо было насладиться моментом по полной. И он продолжал меня целовать. Его дыхание легкой щекоткой ударялось мне в щеку. И я старался дышать с ним в такт. Я распалился до такой степени, что едва прохладные пальцы Рима коснулись моей раскалённой от возбуждения головки, я взорвался чередой жгучих белёсых фонтанчиков. Колени тут же ослабли, ягодицы стянуло напряжением, а по всему телу побежала мелкая дрожь. Я тихо застонал в его губы, и он, продолжая меня целовать, слегка улыбнулся. Дьяволёнок. Вся его рука теперь была забрызгана липкой тягучей субстанцией моего производства, и ему приходилось то поднимать, опускать ее, гоняя медлительные капли вверх-вниз, чтоб не дать им сорваться и упасть на пол. В конце концов Рим все-таки потерял терпение и, отстранившись, тихо произнес: – Мне надо вымыть руку, иначе я все тут перепачкаю. – Я думал, ты ее оближешь, как делают в кино для взрослых, – улыбаясь, подколол я. От злости и обиды не осталось и следа. Теперь только легкое смущение и жажда продолжения. – Фу, Влад, – Рим смешно наморщил нос и закатился звонким смехом, – не будь таким пошлым, тебе не идет. Он ловко выскользнул из моих рук и умчался в ванную. Пока он отмывался, я вышел в зал и, стоя у занавешенного ночной темнотой окна, пытался подобрать слова. Надо было извиниться за свою идиотскую выходку. Или поблагодарить его… или… В общем я не знал, что ему сказать. Мне было стыдно, но я был счастлив в предвкушении грядущей ночи. Под ребрами приятно скреблось волнение. А по телу разливалась нега от пережитого только что оргазма. Рим подкрался почти бесшумно. Его руки обвили мою грудь. Теплые мягкие губы коснулись шеи и прошептали: – Не мучайся. Ничего не нужно говорить. Я машинально откинул голову назад, разворачиваясь и пытаясь дотянуться до него губами. И он встретил меня поцелуем. Нежный остренький язычок прошелся по моим зубам и отступил, увлекая мой язык за собой. Это был странный, непривычный для меня поцелуй. Губы не были похожи на женские. Более крепкие, более напористые. И в этом была какая-то своя необъяснимая прелесть. Рим развернул меня к себе, провел тыльной стороной ладони по щеке и прошептал: – Идем… По пути в спальню, он стянул с себя футболку, обнажив ту самую татуировку, которую я не успел разглядеть в прошлый раз. Изумрудно-зеленый китайский дракон, свернувшись в несколько колец, недоверчиво вглядывался в меня злыми красными глазками. Объемное отбрасывающее тени изображение было настолько реалистичным, что казалось, протяни я руку и мифическое существо вцепится в нее, охраняя спину хозяина. Но Рим не дал своему стражу пустить челюсти в ход. Он обернулся, опустился передо мной на колени и произнес все тем же чарующим шепотом: – Доверься мне. Стянув с меня трико, он покрыл поцелуями живот, опускаясь все ниже под пупок. Мой еще не до конца сдувшийся после первого оргазма член встретил его неуверенными подрагиваниями, за что был удостоен отдельной порции ласки. Рим поднял на меня взгляд и, не сводя с меня глаз, провел широким мокрым языком по всей длине ствола, прижимая его к животу. Это было, как в забористом порно. Организм отреагировал… отэрогировал быстрее, чем разгоняется самый быстрый из моих спорткаров. Я положил руки Риму на затылок, нетерпеливо притягивая его к себе, но он вывернулся и, поднявшись с колен, направился к кровати, на ходу скидывая оставшуюся на нем одежду. Потом лег поперёк матраса головой в мою сторону и поманил: – Иди ко мне… Быстро раздевшись, я тоже подошел к кровати. Без труда разгадав то, что мне предлагалось, я навис над Римом, упираясь руками по обе стороны от его бедер, так, что мой член оказался прямо напротив его лица. Рим при этом немного сполз и, запрокинув голову назад, обхватил его губами. В таком положении, головка упиралась ему в язык, а не в нёбо, и беспрепятственно уходила в горло, не тревожа чувствительный нёбный язычок. Мягко подавшись вперед, я вошел в его рот довольно глубоко. И он принял меня без кашля и гортанных звуков, какие нередко издавали девчонки, не умевшие обращаться с моим размером. Глядя на его напрягающийся пресс, на абсолютно гладкий, безволосый, татуированный лобок, на его подрагивающий от взаимного возбуждения член, я входил все глубже и глубже, пока не проник до самого основания. Не веря в то, что такое возможно, я опустил глаза вниз и заметил, как набухает у него под подбородком при каждом моем проникновении. От этого зрелища мне пришлось срочно закрыть глаза и начать считать в уме, отвлекая свой разум от процесса. Два скорострела подряд, это уже слишком. Но даже такой безотказный во всех прочих случаях прием меня не спас. Не успев досчитать и до десяти, я вцепился руками в простыню, стиснул зубы и завыл, чувствуя, что не могу удержать пробивающую меня дрожь и потоки семени, толчками выплескивающиеся в рот Рима. – Чёрт… Рим… – промычал я сквозь зубы, уткнулся лбом в живот и прижался щекой к его горячему отвердевшему члену. Когда череда сладких спазмов отступила, я перевернулся на спину и зажмурился, стыдясь собственной несдержанности. – Эй, ну ты чего? – услышал я насмешливый голос. – Да все нормально, Влад. У нас еще вся ночь впереди. Я так до утра могу тебя гонять, пока не выдою насухо. Мокрые губ ткнулись в мой лоб, и я, сыграв роль Белоснежки, открыл глаза. Светлое игривое лицо Рима нависало надо мной, провоцируя на новую порцию поцелуев. – Ты же обещал, что твой минет длится не меньше сорока минут, – улыбаясь, припомнил я его хвастовство. – Да? Ну, давай переделаю, – ни то в шутку, ни то всерьез буркнул он и деловито пополз вниз. Прыснув от смеха, я поймал пацана за подмышки и снова подтянул к себе. О, боги… как же мне было хорошо. Он наконец-то был рядом. Он был моим. Путь всего на одну ночь. И все же только мой. Мне кажется, он мог бы вообще ничего не делать, просто лежать вот так в моих руках и рассказывать свои байки про пиратов и зайцев, и я был бы безгранично счастлив просто от того что он со мной. Но Рим выполнил свое обещание. Он действительно загонял меня этой ночью, поражая своей гибкостью и изобретательностью. Пару раз, заигравшись, он кончал сам, и тогда просил у меня небольшую передышку. При этом виновато жался ко мне и мурлыкал на ухо всякие похотливые непристойности. И лишь под утро в очередной раз сидя на мне верхом, мой энерджайзер сдался, так и не сумев заставить меня кончить. – Ладно, похоже теперь ты действительно высох, – буркнул он, сползая с меня и обессилено падая рядом. Я тут же сгреб его в объятья и прижался губами ко лбу. – Это было охрененно, Рим. Ты реально бог секса, – признался я, уже проваливаясь в предрассветный сон.