Шот третий. Дороги к Риму

Дальше все действо напоминало отдельные кадры кинофильма. Кадр первый, дубль первый: Мы все еще в клубе. В зеленом мигающем тумане на нашем столе извивается стриптизерша. Мой взгляд приковывают ее ноги. Сверкающие туфли с острыми, как зэковские заточки, каблуками сантиметров по пятнадцать. Она поворачивается к Ваньке задом, он прижимает к ее ягодицам деньги, щелкает резинка стрингов, и я вырубаюсь снова. Кадр второй, дубль первый: Мы на улице. Кто-то пытается держать меня вертикально, спрашивая: – Куда сложить эти дрова? Голос Вана умоляюще просит: – Лёха, ну подожди еще чутка. Сейчас Дэн таксо подгонит. Кадр второй, дубль второй: – Куда его? – На заднее загружай. Пока меня загружают, я успеваю услышать еще пару фраз. Голос Вана: – Дэн, ну давай до завтра. Голос Дэна: – Я на завтра сауну заказал. Так что, как проспитесь, звони. Ван: – Ага, я наберу. Кадр третий, дубль первый: Мелькающие за окном огни большого города. Запах автомобильного освежителя воздуха и почему-то шампанского. Девичий смех на фоне гула мотора. Странный гул. Слегка свистящий. Гибрид, определяю я на слух. Для такси самое оно. Экономичный, некапризный, страховки дешевле… Кадр третий, дубль второй: Мы все еще в такси. Голос Вана прерывается паузами, будто он говорит по телефону. А может так оно и есть. – Жека, ну, ты эту кухню лучше меня знаешь. Давай, рули. – Сартакова в Альфарайсе найди. Он знает всю схему. Полномочия у него есть. Договор подпишет без проблем. – Да. Заодно еще двух ласточек пригонишь. – А что Влад? Влад тебе до конца недели не помощник, это я тебе гарантирую. – Ну, завтра часа в два по Москве ему позвони. Я почву подготовлю. – Да, не будет он против. Жека, не гони. Кадр четвертый, дубль первый: Как холодно спине. Зачем меня прижали спиной к железу? Холодно же. Но сказать ничего не могу, потому что кто-то пытается меня целовать. Я почти не отвечаю, но и не сопротивляюсь. Резкий рывок вверх. Желудок проваливается вниз. И я понимаю, что это лифт. Значит скоро постель. О, боги… наконец-то. Кадр пятый… финальный… Темнота. Душная. Горизонтальная. Мягкая снизу и живая сверху. Кто-то продолжает целовать мое почти бездыханное тело. Пытаясь прервать этот акт некрофилии, я упираюсь рукой в чей-то мягкий живот, но мою руку перехватывают и тянут ниже, прижимая к теплому и мокрому, как мякоть перезревшего фрукта, к женскому. Перебирая складочки кожи, я чисто на инстинктах вхожу пальцами внутрь. Рядом с ухом раздается тихий девичий стон. Чуть липкие от помады губы присосками осьминога проходятся по щеке. Вообще судя по количеству конечностей, обвивающих меня, я либо в плену у тентаклей, либо у многорукой Шивы. Одна рука треплет меня по волосам, две другие сжимают бедра, в то время как ни то язык, ни то скользкая щупальца анимэшного монстра вылизывает мне промежность. Еще одна рука поглаживает грудь и то и дело сжимает левый сосок. Ненавижу, когда трогают мои соски, но воспротивиться не могу, потому что затылком плотно прижат к подушке, а мой рот извиваясь штурмует еще одна тентакля. Или язык. Услышав очень уж знакомый звук рвущейся фольги, я все же пытаюсь оказать вялое сопротивление, но толком ничего не успеваю. Мой торчащий орган выражает моё согласие за меня. Зараз, подскакивает при любой даже самой призрачной возможности кому-то присадить. И вот уже колечко латекса сжимает ласково головку, шуршит разворачивающийся презерватив, и почти сразу по нему сползает влажное тепло женского тела. Пьяный и ничего толком не соображающий, я расслаблено лежу в полной темноте и прислушиваюсь к тому, как это многорукое, многоликое, шипяще-постанывающее существо поглощает меня. Мои пальцы. Мои губы. Член. И это может длиться бесконечно долго. Потому что в таком состоянии я ни за что не кончу. А значит упражняться на мне можно хоть до утра.