Шот третий. Дороги к Риму

Вот в таком пьяном угаре прошла вся моя неделя. Пару раз звонил Женька, заключивший в мое отсутствие еще одну сделку с Альфарайсом. А все остальное время было посвящено саунам, клубам, девочкам… К слову Ромео своего Дэн от меня спрятал. И хотя напрямую мы на эту тему не общались, и я вроде бы ничем себя не выдал, но какое-то напряжение между нами сохранялось. Неужели все-таки заметно со стороны, что у человека есть подобные наклонности? По Дэну вот не скажешь. Если бы он не быканул там, у стойки, я бы и не догадался. Возвращаясь домой, я чувствовал себя всерьез вымотанным, но ожившим. Знаете, как человек оправившийся от тяжелой болезни. Еще слабый, но уже здоровый. И вот уже мой дом, лифт, дверь… И первое, что я ощутил с порога – тошнотный сладковатый запах брожения. Пытаясь сообразить, кто мог сдохнуть в квартире за время моего отсутствия, я отправился на поиски предполагаемого трупа и довольно быстро наткнулся на источник удушливого амбре. На кухне в раковине догнивал забытый когда-то арбуз. Темно-зеленые стенки ввалились внутрь, превратив некогда пузатый фрукт в подобие сдувшегося футбольного мяча. По всей кухне роилось полчище фруктовых мошек, возглавляемое неизвестно откуда взявшейся огромной мухой с перламутрово-зеленым брюхом. Ее будто специально подселили, чтоб дополняла весь этот антураж нудным монотонным жужжанием. – Добро пожаловать домой, Влад, – произнес я упавшим голосом и сел на стул. Призрак улыбающегося Рима тут же возник из воспоминаний и затараторил что-то нелепое, вроде: «Представляешь, восемь килограмм?! Восемь… Чуть грыжа не вылезла». Я тоже улыбнулся ему, вспоминая демонстрацию пупка и его хитрую мордашку. «Ямочка, – произнесла мордашка, – Это потому что ты ревнивый, как мавр-рррр…» Да, как же тебя не ревновать, чёртова ты кукла. Ты же само воплощение похоти. Ты же души калечишь. Господи, зачем я тебя встретил?! Как теперь от тебя оторваться? Уехал ведь, забыл, все! Вычеркнул насовсем. И вот опять. Призрачный Рим поднял с пола призрачные деньги и обиженно произнес: «Мы в расчете». А ведь я его обидел. Крутым решил себя показать. Деньгами швырялся. Пора бы уже понять, что Рим хоть и проституцией зарабатывает, а чувство собственного достоинства у него запредельное. Может извиниться? «Извиниться! Извиниться!» – зазвенели тысячи внутренних голосков. Мы плохо расстались. Наверное, будет лучше, если встретимся, посидим где-нибудь за рюмкой кофе, поговорим и расстанемся, как люди. Не хочется, чтоб он меня подонком считал. Закинув трупик арбуза в полиэтиленовый черный пакет, я отправился восстанавливать мир в собственной душе. То, что я ощущал, было похоже на волнение перед экзаменом. Я понятия не имел, как воспримет мое появление Рим. Высмеет? Решит, что конченый придурок? Или снова затащит в кровать? С ним все время, как на вулкане. Уже садясь в машину, понял, что прошел мимо мусорки и не избавился от пакета. Пришлось возвращаться. Пока утилизировал безвременно почивший фрукт, успел передумать. В конце концов, я же не девочка бегать прощения просить. Да и за что? За то, что предложил денег больше, чем у меня просили? Бред. Заглушил мотор, пискнул сигнализацией и отправился на борьбу с мелкими крылатыми оккупантами, но дойдя до подъезда, сделал еще один разворот. Нет, не потому что все же решил отправится на встречу с Римом. Просто надо было решить проблему с ужином. Так что поездки в центр было не избежать. Или я снова себе врал и искал причину, чтоб «случайно» встретиться с ним. Я уже не знал. Похоже начинался новый виток моего ада. Остановив машину в двух кварталах от Версаля, я еще с полчаса просидел в салоне, пытаясь разобраться в собственных эмоциях и тихо завидуя окружавшей меня массовке. Казалось, все эти люди, бредущие по тротуарам, загружены настоящими, земными, правильными проблемами. В отличии от меня, балбеса великовозрастного. Все, что я переживал, было неправильным и надуманным. В итоге выбравшись из своего железного панциря, я все же отправился к Версалю. При этом всю дорогу шел в полном смятении. Сердце тащило меня вперед, а разум якорился за воспоминая и пытался остановить. Я понимал, что скорее всего сейчас мой кошмар возобновится. Рим снова цинично начнет тянуть из меня деньги. Он словно Лис-оборотень, девятихвостый рыжий Кицунэ, принимал обличие любимого мной человека ночью и обращался в коварного хищника днем. Но я не видел его целую неделю. И теперь я врал себе, что иду просто мириться, хотя прекрасно понимал, что на самом деле у меня снова начиналась ломка. Мне нужна была ночь с ним. Еще одна. Вряд ли она будет последней. На это я теперь даже не надеялся. Но и о будущем мне больше думать не хотелось. Хотелось жить здесь и сейчас. Еще в глубине души я слабо надеялся, что Рима не окажется на месте, и я просто уйду ни с чем. Но подойдя ближе к гостинице, понял, что и с этим мне не повезло. Рим стоят на своем обычном месте спиной ко мне. Сердце защемило так, будто попыталось пролезть между ребрами и просто-напросто там застряло. От нерешительности и волнения мое перемещение стало напоминать азбуку Морзе: три быстрых шага, три – медленных, три быстрых. Я отбивал шагами SOS, но никто меня не слышал и не спешил на помощь. Я продолжал приближаться к своему айсбергу и, не имея возможности сменить курс, уже готовился в очередной раз разбиться об эту ледяную глыбу. И вот, когда я оказался настолько близко, что попал в ауру его парфюма, Рим обернулся. В этот момент произошло нечто странное. Увидев меня, он распахнул глаза так, будто увидел покойника. Его грудь дернулась от судорожного вдоха, он несколько раз приоткрыл рот, но так и не произнеся ни слова, снова порывисто отвернулся и быстрыми шагами направился за угол здания. Я растеряно последовал за ним. Едва мы скрылись за кустом чего-то колючего и цветущего, Рим развернулся, врезал мне в грудь кулаком и, выставив указательный палец, будто держа меня на прицеле пистолета, прошипел: – Ты где был? – А… э… В-в Москве, – честно признался я, недоуменно хлопая глазами. – В Москве? – голос Рима начал набирать децибелы, – Ты все это время был в Москве? Ты что не мог меня предупредить, что собираешься в Москву?! Нападение было настолько неожиданным, что я не знал, что на это ответить. На мое счастье, мимо проходила толпа шумных подростков. Рим на мгновение отвлекся, зачесал рукой челку назад, и она, как ни странно, его послушалась. Похоже, это был тот самый случай, когда с Римом не рисковали спорить даже непослушные пряди волос. Однако, как только случайные свидетели пропали из виду, я снова был атакован: – Влад! Ты выставлял мне предъявы, что я исчез без предупреждения! А сам? Я три дня приходил к тебе! Каждый вечер. Каждый, блядь, вечер! Я уже думал… Я просто не знал, что думать! А ты все это время тусил в Москве? Я мог поверить в происходящее. Что это? Рим устраивал мне сцену? Он за меня волновался, приезжал ко мне домой, искал меня и теперь закатывал мне скандал из-за того, что я его не предупредил о своем отъезде? О, боги, я чуть ни захлебнулся восторгом. Вибрация, зародившаяся где-то в солнечном сплетении, распространилась по всему телу, достигла рук и запустила в пальцах тремор. – Урод! – уже почти выкрикнул Рим и, толкнув меня в плечи, развернулся, чтобы уйти. Но кто ж его теперь отпустит. Не заботясь о том, что нас могут увидеть, я сгреб пацана в объятия, пытаясь поцеловать. Рим при этом извивался, бил меня по плечам, лицу и шее, оскорблял и посылал туда, куда я сам намеривался его насадить. Мои поцелуи хаотично попадали в лоб, нос и уши, но как только мне удалось добраться до губ, Рим притих. Прикрыв глаза, он поймал ртом мою нижнюю губу и присосался к ней, как голодный котенок с мамкиному соску. Руки, только что колотившие меня, теперь крепко сжимали затылок и плечи. Он тоже по мне скучал. Мой Рим. Моё рыжее безумие. А я даже не мог пригласить его к себе, потому что моя квартира превратилась в декорации к фильму ужасов, где главную роль играл рой насекомых. С другой стороны, зачем куда-то идти. Уже сгустились сумерки. Нас вряд ли кто-нибудь заметит. Я зацепил край его футболки и потянул вверх. – Влад, не здесь… – продолжая трепать мои волосы, выдохнул Рим. – Здесь… – также тяжело дыша, ответил я. – Влад, так нельзя. – Можно! Плевать! Хочу тебя! Здесь и сейчас. Его ширинка топорщилась не меньше моей, давая понять, что он тоже не против «здесь и сейчас». И все же ему удалось вывернуться. – Идем… – Рим потянул меня за руку. – Снимем номер. – На неделю? – я послушно шел за ним. Рим расхохотался, развернулся и еще раз ткнулся губами в мою улыбку. – Да, хоть на месяц. Влад, я так соскучился. Пожалуйста, не пугай меня так больше. О, черт! Почему он не девчонка? Я внес бы его в гостиницу на руках. Мы еще несколько раз останавливались для быстрого поцелуя. Потом целовались в лифте, где всю дорогу я держал вытянутый средний палец в направлении камеры, демонстрируя охранникам неприличный жест. Потом целуясь ввалились в номер и с грохотом перевернули что-то, попавшееся на пути. Футболки и джинсы летели в стороны, как на шоу в стрипклубе. Падая спиной на кровать, я уронил Рима на себя, и он локтем заехал мне в солнечное сплетение. Пока я скрючившись кашлял и отдувался, он смеясь целовал меня в загривок, извинялся и называл нетерпеливым балбесом. Но я был не просто «нетерпеливым балбесом», я был «самым счастливым в мире нетерпеливым балбесом». Я готов был облизать его всего с ног до головы, затискать, измять… Мой Рим. Мой… Мое счастье… Мой главный источник серотонина.