Шот третий. Дороги к Риму

Обитель разврата, как и полагается, встретила меня звуками попсы, пьяненьким женским смехом и визгливым выкриком абсолютно голой, если не считать туфли на высоченных кэблах и цепочку, обвивающую все тело, девицы: – Влааааад! Ван! Владик приехал. Ван… – она дергала за махровый халат Даманского. Тот видимо не сразу понял причину ее беспокойства, грубо перехватил за руку и еще какое-то время, продолжал что-то увлеченно рассказывать уже ничего не соображающему Сартакову. Когда же девица пискнула, пытаясь высвободиться из Ванькиного захвата, тот наконец отвлекся и заметил меня. – Ааааа! – заорал он, раскидывая руки в стороны и поднимаясь с места; после чего по-цыгански подергивая плечами, направился ко мне и театрально затянул, – К нам приееехал, наш любииимый, Владислав Батькович, – перешел на поповский бас и закончил клоунаду протяжным, – доо-оо-ро-гооой. – Привет, алкаш, – посмеиваясь, я хлопнул его по плечу, и мы по-братски обнялись. Сартаков, явно довольный тем, что в его обществе больше не нуждаются, медленно сполз по спинке дивана и, пристроив голову на скомканном полотенце, блаженно закрыл глаза. Из другого конца зала доносились стоны и то самое девичье хихиканье, напоминающее канареечный щебет. Чуть прищурившись, я заметил по ту сторону бассейна Женьку. Раскайфованный зам с азартом шпилил одну барышню и успевал целоваться со второй. – Без работы не останется, – кивнул в его сторону Ванька, – Увольняй его нахрен. Смотри, какая порнозвезда пропадает. – потом, как бы опомнившись, указал рукой на дверь и предложил, – Ну, пошли пошепчемся. Как только мы оказались в тихой комнатке с диваном, тремя креслами и журнальным столиком в центре, Ван тут же взял меня в оборот: – Ну, давай, рассказывай, что там за проблемы? И я, плюхнувшись в ближайшее кресло, попытался рассказать всё, избегая интимных подробностей. Мол, есть у меня знакомый парнишка, попал в беду, нужна большая сумма денег. Взамен мы с ним подписываем контракт, по которому он обязуется отработать полученную сумму в качестве бренд-амбассадора. Парнишка симпатичный, не дурак, в порядочности не сомневаюсь и все такое в этом духе. Еще рассказал, что мне помощь понадобится. Самому мне сложновато будет найти тех, кто пацана на бабло поставил, а сам он знакомить меня со своими хозяевами стесняется. Рассказ получился сбивчивый и местами не стыкующийся, но Ванька слушал внимательно, потирая кончик носа и иногда кивая в знак понимания. А потом огорошил меня вопросом, совершенно не вписывающимся в тему беседы: – Ты мне Corvett’а-то когда вернешь? Может айда в эту субботу реванш устроим? От такого резкого перехода в голове замкнуло, и я растеряно уставился на приятеля. Причем тут Corvette? Какой реванш? Я для кого тут распинаюсь? Ваня все это, конечно, прочитал в моем красноречивом взгляде и довольно заулыбался. – Сча, Влад, погоди… Я на секунду. Даманский подскочил и метнулся за дверь. Причем тут Corvette? Может он намекает, что услуга за услугу? Поможет, если я ему тачку верну без всякого баттла? Непохоже как-то на Ваньку. Вроде никогда мелочности за ним не замечал. Да и азарт ему дороже тачки. Он машину на кон поставил не для того, чтоб мою отыграть. Просто острые ощущения любит. Так что сейчас-то началось? Пока я терялся в догадках, Даманский вернулся с еще одним халатом через плечо, ведерком льда в одной руке и бутылкой Бурбона и двумя стаканами, зажатыми между пальцами, в другой. – Ну-ка, давай, братишка, сымай портки, – халат полетел в меня, стаканы стукнулись о стол, в них полетели хрустальные кубики льда, и с характерными бульками заструился янтарный напиток. – Вань, не… я сегодня пасс. Мне еще за руль. И встреча на семь часов. – Переноси встречу. Уже без десяти. Все равно не успеешь, – не глядя на меня и продолжая разливать вискарь, отмахнулся Ван. Посмотрев на часы, я убедился, что он прав. Вот только позвонить и отменить или передвинуть встречу, я пока не мог, ибо новенький смартфон Рима все еще валялся у меня в машине. – Вань, ну, правда, не могу, – прижимая руку к груди, как при произнесении священной клятвы, взмолился я и уже хотел сообщить, что готов вернуть Corvette прямо сейчас, но Даманский снова вильнул в сторону, как заяц, запутывающий следы. – Так как, говоришь, пацанчика зовут? – Рим, – простодушно ответил я, окончательно сбитый с толку. – Рим? – Ванька хохотнул и добавил, качая головой, – Ну, ты и гусь. – В смысле? – Ну, байка такая есть, как гуси Рим спасли, – Ванька протянул стакан и уперто молча смотрел на меня до тех пор, пока я его не взял, потом продолжил, – Ладно, выясню я, кто этого Рима сутенёрит. Так что расслабься, братишка. Вытащим мы твоего тореадора. Или как ты его там… Давай, за дружбу, – он протянул свой стакан, и мне пришлось с ним чокнуться. Сделав пару глотков, Даманский чуть подался вперед и заговорил покровительственно, как папаша с нашкодившим сынком: – В общем, горячку не пори. Ничего отменять не надо. Я завтра с людьми поговорю. Тебе дам знать. Подъедешь ко мне, пообщаемся, порешаем. Пацанчика этого с собой захвати. Может сам чего расскажет. Понятно, что кота своего боится, но мы тоже не последние люди в городе. А пока, давай-ка, расчехляйся и айда, погреемся. Зря я что ли баньку кочегарю? – Вань, – мой стакан с приглушенным «цок» опустился на стол, – Ей богу, не могу. Давай в субботу после Полигона? Заодно обмоем возвращение Corvett’а хозяину. Ванька от этих слов расплылся, засеял весь и, сделав еще глоток, сдался: – Ладно, нет так нет. Только смотри мне, чтоб все по-взрослослому. Никаких поддавков. – Какие поддавки, Вань. Продуешь, твой Corvette тебе еще раз хвостом помашет. Мы привычно в голос рассмеялись. Даманский обхватил меня ладонью за шею, притянул к себе и прижался лбом к моему. – Братишка… Давай еще бахнем? Я тебе трезвого водителя вызову. Пить не хотелось, но и отказывать было как-то неловко. В итоге мы пропустили еще по стакану, и лишь потом я отправился к Версалю.